«Родное слово» (Новосибирск). На вопросы отвечает прот. Андрей Фёдоров

– Это для нас день тишины. Представьте себе: апостолы, мироносицы, ученики Христовы всего неделю назад вместе с Господом входили в Иерусалим, когда их торжественно встречали, постилали одежды, держали ветви: «Осанна Сыну Давидову!» Наконец пришел Тот, Кто спасет Израиль и от римского владычества, и от многого другого. И вот этого Человека арестовали, над Ним издевались, Его убили. Можно представить, какая опустошенность. Это не то что тишина;  это та тишина, что страшнее бури в душе  любого апостола,  любого человека, который верил во Христа, в то, что Он – Мессия, Сын Божий. Особенно после того, как Христос воскресил Лазаря Четверодневного. И вот Он Сам находится во гробе. Это мы знаем, что будет завтра: Христос воскреснет. И мы уже сегодня переоблачаем храм в белое, светлое – это день тишины, мы предвкушаем радость праздника.

А душевное состояние, с которым тогда погребали Спасителя Иосиф и Никодим, наверное, невозможно передать. Мы видим, что из ближайших учеников даже никто не участвовал в погребении, только жены-мироносицы, преданные Спасителю (у них нашлись какие-то внутренние силы), да тайные ученики Христовы (Иосиф и Никодим) пришли, попросили тело и погребли Господа нашего Иисуса Христа. И вот, казалось бы, теперь пауза – что происходит? Мы видим, что, с одной стороны, Господь соблюл субботу, в нарушении которой Его обвиняли  книжники и фарисеи. Он соблюл ее так, как никто из них не соблюдал: Он не то что не двигался – Он даже не дышал. Он лежал во гробе. В то же самое время Господь не был праздным, как мы читаем в Послании апостола Петра, Господь телом лежал во гробе, а душой путешествовал по аду, выводя оттуда души праведников. И мы видим, что это именно день, когда ад опустел. Поэтому наши заупокойные богослужения, наши поминовения усопших совершаются именно в субботу, в день внешнего покоя, но с такой внутренней подоплекой, что произошло освобождение всех узников из ада.

– Получается так, что мы тоже своими молитвами можем изменить участь наших ушедших близких?

– Конечно. Мы знаем, что  отношение Бога к нам не обличительное, но оправдательное. Господь нам сочувствует, сопереживает. Если душа спаслась, наследовала обители своего Небесного Отца, то это уже навсегда. Это и до Страшного Суда, и после, но даже если душа погибла, даже если находится в аду, все равно есть возможность облегчения загробной участи, и таким душам, как говорят святые отцы, нужны только две вещи – молитва и милостыня. Молитва, надежда и добрые дела в память о них.

Поэтому по субботам заупокойные богослужения строятся по образцу Великой Субботы, когда Спаситель был во гробе... И мы не только сами причащаемся Тела и Крови Христовых, но есть такая замечательная традиция: мы подаем просфоры в память об усопших. Из каждой просфоры вынимается частичка за того человека, за которого подали записку. Когда заканчивается причастие и все, кто был в храме, кто готовился к причастию, причастились, в Чаше еще остается Божественная Кровь Господа нашего Иисуса Христа. Все частички ссыпаются в Чашу и омываются Кровью Христовой, священник читает молитву о том, что как эти частички омываются и очищаются Христовой Кровью, так души, за которых молились, омываются и очищаются от греха.

Действительно, это милость Божия, дар Божий нам, выше этого поминовения ничего не может быть. Мы с вами еще живые, мы можем  покаяться, можем попросить прощения у Бога. Раскаяние у усопших, как говорят святые отцы, запоздалое, оно уже не меняет их загробной участи, но наши молитвы и молитвы Церкви эту участь могут переменить. То есть души омываются, очищаются от греха, и молитва Церкви, наша молитва, милостыня, добрые дела, которые мы делаем в память о родных, дают надежду на то, что мы у Бога встретимся.

– Прежде чем Господь вывел праведников из ада, первым с Ним оказался разбойник. Дает ли это какую-то надежду всем нам на обретение Царствия Небесного?

– Конечно, без всякого сомнения. Я видел много икон этого благоразумного разбойника, и на некоторых видно удивление на лице этого человека. Удивление, наверное, еще потому, что он первым оказался в раю.

– Удивительно, что он там вперед праведников даже оказался.

– И вот интересно, духовно опытные люди говорят: когда мы окажемся в раю,  тоже будем удивлены. Мы удивимся трем вещам: тому, что сами оказались в раю; тому, что увидим там многих, кого мы даже не ожидали увидеть; а кого ожидали (наверняка думали, что они в раю), не увидим, потому что один суд человеческий, а другой – Божий. Но это совсем не значит, что можно жить как попало и в последний, предсмертный миг воскликнуть: «Господи, спаси меня!» – и Господь спасет. «Господь спасает нас не без нас» – это замечательные слова святого Афанасия Александрийского. И эти слова означают, что человек все-таки душой должен быть готов к спасению. Мы с вами и до поста, и во время поста обсуждали моменты не только наших грехов, наших ошибок, но и моменты наших греховных привязанностей, то есть греховных привычек, которые иногда могут обращаться и в порок, и в страсть. А что это значит? Сам Спаситель говорит, что пьяницы, прелюбодейцы, воры Царствия Небесного не наследуют. Но не потому, что Господу жалко Царства Небесного для них, Он и их грехи искупил на Кресте. Но представим, что пьяница напился, пустил слезу перед сном («Господи, прости!»), помер – и душа понеслась в Царство Небесное. А там что ему нужно?

– То же самое, что было на земле.

– Да, опытные люди говорят, что ему там нужно похмелиться, а в Царствии Небесном этого уже нет. Представьте себе состояние наркомана: наркоманы умирают от передозировки; значит, пройдет какое-то время, и опять начнется ломка, а это ужасное состояние. Человек готов не то что предать, обмануть, он готов убить, истребить весь мир, чтобы снять это состояние. И представьте, что это состояние длится вечно. Это и есть ад, это и есть мука. В аду наверняка нет ни кастрюль, ни сковородок для поджаривания грешников. Но каждый человек горит в огне того греха, к которому привык, которого жаждет, к которому стремится, но не имеет возможности этим грехом насытиться.

Беда в том, что сами себя мы не знаем, сами не знаем, что нам нужно. Великий пост был для того, чтобы нам в этом разобраться и поставить точки над «i». Что нам нужно: грех или добродетель, добро или зло, свет или тьма (для того, чтобы скрыться в ней). Потому что цену одного поступка мы не можем и назначить; на каких весах это можно взвесить? Вот Иуда ходил за Христом три года, чудотворил, воскрешал, наверное, мертвых, изгонял бесов, исцелял больных... И предал Христа. Причем все ученики бежали (и Петр отрекся, и другие), но Иуда предал Христа, и это его сгубило, один поступок его сгубил.

Разбойник, наоборот, всю жизнь провел в шайке. Это была и нравственная, и физическая помойка… И вот разбойник всю жизнь находился среди нечистоты физической и нравственной, но душой к этому не прилепился, хотел чего-то другого, надеялся (может быть, мечтал), что есть какая-то другая жизнь, в которой не нужно обманывать, питаться человечиной, убивать, грабить… И когда он увидел Христа, Который воплощал в Себе все другое, он сказал: «Господи, помяни меня во Царствии Твоем». Но не просто один поступок перевесил все остальное. Все стремление его жизни вырваться из этой нечистоты, грязи, обрести что-то другое – осуществилось.

– Второй разбойник не обратился ко Господу, он, наоборот, продолжал ругаться...

– Да. И вот что нами движет? К чему мы стремимся даже тогда, когда видим свет? Идем на свет или прячемся во тьме? Для нас это очень сложный вопрос, потому что у каждого есть не просто недостатки, а есть какие-то грехи, ошибки. Надо выйти со своими ошибками на свет Божий, признаться в том, что это ошибки, и сказать: «Я не хочу быть таким, мне нужно что-то другое». Даже короста не отпадает сама: это боль; необходимо значительное усилие, чтобы с этим проститься.

Господь сделал спасение возможным для всех. Но тот, кто этого хочет, подтверждает свое стремление, это спасение и наследует.

– Это, наверное, и есть главные уроки Великого поста; то, что должен вынести человек в результате его прохождения.

– Конечно. Образы Страшного Суда, наших ошибок, добродетелей предлагались нам еще до и во время поста. На Страстной седмице Господь постоянно об этом говорит. Перед нами стоит выбор.

Моменты Суда для нас и благоприятны, и в то же время страшны. Они благоприятны потому, что если главное желание нашей жизни – спасение, оно осуществится. Если главное желание другое, это страшно, это гибель.

Справедливость Божьего Суда заключается в том, что никто не сможет возразить Богу и сказать: «Господи! Ты неправильно меня судил. Я всю жизнь хотел другого».

– Мы часто слышим выражение «жить со Христом». Что это значит?

– Это значит всегда смотреть на себя, свои поступки, окружающую обстановку Христовым взглядом. Я бы сказал, не только жить со Христом, но и умирать с Ним. Даже если мы падаем, ошибаемся, нужно падать в сторону Спасителя. Апостол Петр упал в сторону Христа – и Господь его помиловал.

Когда упал Иуда, он пошел не ко Христу, а к первосвященникам, старейшинам. Его сгубило их равнодушие, безразличие: «Что нам до того? Мы тебя уже использовали. Ты свое дело сделал. Нас не волнует, что происходит». От этого человеческого безразличия Иуда впал в отчаяние и совершил самоубийство. Если бы он пришел ко Христу, то почувствовал бы, что Господь любит и его.

– А Господь простил Иуду?

– Конечно! Без всякого сомнения! Иуда пришел со стражей в Гефсиманский сад и не просто сказал: «Вот Человек, Которого нужно арестовать», – а поцеловал Христа, то есть поприветствовал. Это было знаком: «Кого я буду приветствовать, обниму, поцелую – того надо арестовать». В этот момент, когда Иуда подошел ко Христу, Господь спросил его: Иуда! целованием ли предаешь Сына Человеческого? То есть: «Зачем ты здесь? Что ты делаешь? И без тебя Меня арестуют, распнут. Ты-то зачем здесь и губишь свою душу?» Этот вопрос Христов говорит о том, что Господь любит всех, даже тех, кто Его казнил.

Для нас один из удивительных моментов – спасение Лонгина (сотника, который руководил казнью Христовой, отдавал приказы, чтобы забили гвозди, подняли кресты, чтобы в губке вместо воды был уксус). Этот человек, видя все происходящее, кончину Христову, участвуя в этом, уверовал во Христа и сказал: Воистину Он был Сын Божий.

Мы знаем, что Лонгин Сотник причислен к лику святых. Его жизнь сложилась очень непросто: он мученически ее окончил. Но он наследовал Царствие Небесное.

– Несмотря на то, что сегодня самый строгий день поста, богослужения уже изменяются, меняется облачение священнослужителей, появляются более радостные мотивы, напевы, по окончании литургии происходит освящение пищи. С чем связана эта традиция, этот обычай?

– С тем, что закончился Великий пост. Мы отказывались от некоторой пищи не потому, что она плохая, ядовитая или вредная. (Всяко даяние благо и всяк дар совершен свыше.) Мы отказывались от нее для самоиспытания, чтобы ответить себе на вопросы: живем мы для того, чтобы есть, или едим для того, чтобы жить? что для нас главное?

Мы себя испытали, поэтому можем спокойно вернуться к вкушению любой пищи. Но привычки, приобретенные постом, нужно сохранять. Мы привыкли есть меньше, качество пищи поменяли, но это не значит, что нужно объедаться.

У меня есть опыт посещения тюрем. Люди, находясь в тюрьме, считают, что они каждый день чего-то лишены (еды, питья, одежды, всех радостей жизни). С каждым днем эти «лишения» накапливаются. Представьте себе, сколько накапливается  за много лет. Когда человек выходит из тюрьмы с чувством, что был лишен чего-то, и старается как можно быстрее компенсировать все эти недостатки, через полчаса опять оказывается в тюрьме.

Нам не нужно так поступать: не нужно думать, что мы были чего-то лишены. Мы приобрели привычку нормального отношения к пище: чтобы не было избытка, переедания. Качество пищи меняется, а отношение к ней должно оставаться прежним. И если во время поста мы привыкли чаще ходить в храм или читать Священное Писание, значит, эти привычки нужно сохранять и после.

Мне кажется, Ваш вопрос открывает суть нашей жизни, спасения. Как измерять свою жизнь Христом? Когда мы христиане? Только ли тогда, когда приходим в храм на богослужение? И тут мы друг другу уступаем, улыбаемся. Хотя тоже бывает шквал эмоций. Например, когда священник освящает воду на Крещение: многие люди считают, что чем скорее они получат воду, тем больше им будет благодати (хотя в некоторых храмах порядок сохраняется).

Быть христианином – это значит не только находиться в церковной ограде. В церковной ограде мы получаем силы и помощь Божию для того, чтобы, когда выйдем из церковной ограды, оставаться христианами. Есть замечательное выражение: «Церковь не в бревнах, а в ребрах». То есть там, где христиане, должен быть свет, доброе, ласковое, нежное отношение друг к другу.

Мы видим, что это подчеркнуто в быту. Безбожники говорят: «Понедельник – день тяжелый». Почему? Потому, что субботу и воскресенье они истребили на себя: на свои удовольствия, желания. Кто-то переел, кто-то перепил – и с тяжелой головой, с тяжелым сердцем, с отягощенной грехами душой они начинают рабочую неделю.

А у христиан-то неделя начинается в воскресенье. И начинается с того, что мы встаем пораньше, умываемся, идем в храм, просим благословения Божьего – и с ним живем в оставшиеся дни недели. И наше отношение к окружающему миру очень сильно зависит от нашего внутреннего устроения.

– Буквально несколько часов отделяет нас от главного христианского праздника Пасхи Христовой. Ровно в полночь на телеканале ОТС начнется трансляция пасхального богослужения из Вознесенского кафедрального собора, которое возглавит митрополит Новосибирский и Бердский Никодим, и всем жителям Новосибирска можно принять заочное участие в богослужении.

– Я не сказал бы, что это заочное участие в богослужении. Это наше прямое, непосредственное участие. Я скажу, что эта ситуация беспрецедентна. Каких-то 30 лет назад, когда я был молодым священником, на всю нашу Новосибирскую епархию, которая тогда занимала большую территорию, чем Европа (в состав епархии входили и Красноярский край, и Томск с его необъятным севером, и Кузбасс, и Горный Алтай, Тува, Хакасия), было всего 30 храмов. Вот это была пустыня! Куда было податься людям? Но даже в эти тяжелые годы люди здоровались не иначе как: «Христос воскресе!» – «Воистину воскресе!»

То есть радость от наступления Пасхи была неимоверная: вся страна преображалась. И в школах, и в вузах, и на производстве, и в троллейбусах, и на улицах, и дома – везде слышалось: «Христос воскресе!»

А сейчас, когда у нас есть такие удивительные возможности, что и богослужения совершаются во многих храмах, и трансляция идет для тех, кто не может по каким-то причинам посетить храм, тут уж радости у нас никто не отнимет! Самое главное, не быть эгоистом и не считать, что эта радость – только для меня: как я задумал, как хочу – так и должно все происходить.

Все будет происходить не так, как мы задумали. Все будет происходить по-Божьему. Если мы примем волю Божию о себе, то разделим радость всего мира, что Христос воскрес. А если не примем волю Божию, будем стремиться только свою волю осуществить, то в душе останется червячок неудовлетворенности, неосуществленности, потому что все равно по-нашему не будет.

Поэтому сейчас, как всегда, мы выбираем: наше или Божие? Давайте выберем Божие, и тогда радость Светлого Христова Воскресения никто у нас не отнимет.

Замечательный святой Серафим Саровский не только на Пасху, а в любой день всех, кто к нему приходил, встречал словами: «Христос воскресе, радость моя!»

Поэтому и мы закончим передачу этим радостным приветствием: «Христос воскресе!»

– Воистину воскресе!

Ведущая Инесса Титова

Записала Светлана Волкова