Путь к храму (Севастополь). Слово протоиерея Артемия Владимирова

Почему мы так стремимся быть поближе к морю? Оно нас влечет, манит к себе, как и другие стихии: огонь, на который можно взирать бесконечно, или небесные просторы, открывающиеся во всей их необъятной шири где-то высоко в горах. Море дышит свежестью, оно возвращает нам потерянное здоровье, оно нас питает и кормит, ничего не требуя взамен, кроме готовности человека сохранять в чистоте окружающую среду, а не гадить, пачкать, истреблять, заражать отходами своей городской жизнедеятельности эту Богом данную стихию. Но не только польза, которую мы черпаем из морской пучины, заставляет нас убыстрять шаг, когда перед нами открывается из горного ущелья морская перспектива и выход к побережью.

Море – это символ нашей жизни, бесконечно меняющейся, всегда находящейся в движении. Священное Писание называет морем народы земли, находящиеся в сложном взаимоотношении друг с другом. Из этой среды вдруг появляются на поверхность белые барашки, какие-то выдающиеся личности, привлекающие к себе всеобщее внимание, потом исчезают в недрах соленой воды так же внезапно, как и появились на ней. Море – это и сокровенная жизнь человеческого сердца, о котором говорит царь Давид в одном из своих псалмов: «Сие море, – указывает он перстом на собственную душу, – великое и пространное. Преступит человек из сердца глубоко». И нет среди нас, людей, ни единого, идентичного с окружающими: каждый из нас по-своему неповторим и уникален, как, каждый раз приходя к морю, мы видим его иным, нежели вчера и третьего дня. Бесконечно разнообразны человеческие характеры, судьбы. Один из великих писателей русской земли сказал: «Люди как реки». А мы бы добавили: «Люди как моря: Белое, Черное, Желтое, Красное, Средиземное». Взирая на морскую пучину, мы задним умом разумеем, что в ее недрах всегда царствует какой-то почти неподвижный покой. Там, на глубине, где заросли́ водорослями подводные скалы, видны остатки потопленных кораблей, лениво проплывают реликтовые особи рыб, где царствует таинственный полусумрак; там никогда не бывает штормов, но тишина объемлет этот подводный мир, намекая нам на очень важную черту человеческого характера, просвещенного Божией благодатью. Как бы ни был турбулентен этот мир, какие бы социальные превращения, катастрофы ни случались в обществе, мы, основывая нашу жизнь на вере в Промысл Творца Всеблагого, Всемогущего, Вездесущего, должны уметь сохранять внутренний покой, по крайней мере, в лоне собственной семьи. К сожалению, сейчас таких людей, настроенных на мирную волну, почти и не сыщешь. Народ нервичен, невротичен, так быстро мы выходим из себя и часто в наших спорах, в нашей полемике (иногда совершенно отвлеченного характера), встретив идейного оппонента, даже забываем тему, послужившую причиной самого собрания. Машем руками, дрожат наши губы, едва ли не брызгаем слюной. Шквал, шторм, пены, брызги. Не этому учит нас Священное Писание – напротив, оно говорит, что муж разумный должен быть «скор на слышание, медлен на гнев». Гнев не творит правды Божией. Человек гиперэмоциональный, человек, привыкший спускать полкана на ближних и дальних, не утвержден в своих путях. Но тот, кто хочет быть полезным обществу и приятным в общении для окружающих его людей, призван всегда сохранять спокойствие, равновесие, мирное устроение, так же, как и море, которое на поверхности шумит, волною накатывает на берег, а там, в глубине, малоподвижно и мирно. Вместе с тем оно всегда меняется, как вы слышали, да и сами знаете по опыту. На рассвете – пепельно-серое, почти белесое, затем начинает голубеть, наливаться синевой. Днем поражает нас своим насыщенным изумрудным цветом, яркостью, блестит золотыми всполохами, а ближе к вечеру вновь начинает темнеть, то малиновое в закатных лучах, то фиолетовое в сумерках. Наконец, превращается в непроницаемую черную пучину тогда, когда скрывается луна, не блещут звезды, и только доносящийся от моря шум свидетельствует о том, что оно не прекращает свою жизнедеятельность и в предрассветные часы.

Зачем я все это говорю? Конечно, и для того, чтобы вас, дорогие друзья, успокоить и привести сердца в состояние равновесия, но и для того, чтобы поразмышлять об искусстве общения с людьми. Есть древнее слово, не слишком понятное современнику, – умение применяться, применение к обстоятельствам. Одни мы в общении с детьми, другие – с молодежью, третьи – с пожилыми людьми. Нельзя быть застегнутыми на все пуговицы; человек в футляре и в мундире не преуспевает в своих делах, когда он расчесывает всех под одну гребенку, не умеет применяться к различным психологическим типам людей. Ведь всякому известно, что есть люди одаренные сангвиническим, живым, иногда взрывным характером, а есть меланхолики, как финны неторопливые, чуть-чуть расслабленные, задумчивые. Так и педагоги говорят о возрастной психологии, ибо с маленькими детьми на уроках нужно играть и потихонечку их развлекать, незаметно преподавая им полезные сведения. А юношам подавай романтические истории, вводи в их сознание тему подвига и героизма. Пожилым подавай ухо, их нужно слушать, ведь большей частью они не умеют посмотреть на себя со стороны, заполняя своими речами все пространство. Каждому свое. И море, никогда не одинаковое, но всегда разнообразное, учит каждого человека, если он желает прожить жизнь насыщенную, а главное, полную любви, мира и созидания – не надевать на себя жесткий каркас. Но любовь, как солнечный свет, пусть преломляется в пучине нашего сердца. И кротость, и строгость, и назидательная шутка, и праведный гнев, и смирение, которое иногда выражается в умении взять инициативу на себя, и умение стушеваться – все это разнообразные качества единого человеческого сердца. Так что чаще, дорогие друзья, будем созерцать, как Александр Сергеевич Пушкин, морскую стихию, а уходя и возвращаясь домой, будем размышлять, как Айвазовский, что открылось нашему уму, нашему взору, нашему сердцу с тем, чтобы мы учились у стихий урокам добра, урокам человеческого общения.

Расшифровка: Людмила Моисеева