Плод веры. Беседа с народным художником России Василием Нестеренко. Часть 3

Народный художник России, действительный член Российской академии художеств Василий Нестеренко рассказывает о росписи древнейшей русской обители на Афоне - скита Старый Русик, о своих впечатлениях от жизни на Афоне.

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

– Вы расписывали один из древнейших монастырей, русскую обитель на Афоне – Старый Русик. В мае этого года Святейший Патриарх Кирилл освятил этот монастырь и, насколько я знаю, очень высоко оценил Ваши росписи. Если можно, сначала расскажите об этом визите Святейшего Патриарха, как происходил визит и что, может быть, он Вам сказал по поводу Вашей работы?

– Освятил храм, не монастырь. Был чин малого освящения, большое освящение было в 1920 году Антонием (Храповицким), предстоятелем Русской Зарубежной Церкви. Этот храм – самый большой русский храм на Афоне, он простоял почти сто лет нерасписанным. И вот тысячелетие русского монашества на Афоне отмечается в 2016 году, но на самом деле это и тысячелетие всего русского монашества, поскольку, как известно, постриженник русского монастыря Ксилургу, предшественника Русика, Антоний Печерский насадил монашество в Киеве. Он является основателем, хотя Киево-Печерский монастырь и существовал в каком-то виде, но тот духовный уровень, на который он сразу поднялся при Антонии и Феодосии Печерских, дает право говорить, что именно они, именно Антоний является основателем всего русского монашества. Такая дата, тысяча лет.

И на Афоне все было сделано в XIX веке нашими боголюбивыми и богобоязненными предками. Даже земля на Старый Русик привозилась баржами из России, плодородная. Там было столько построено, столько сделано, столько подвигов совершено, молитвенных и духовных, и физических, и различных, что сказать уже сложно что-то новое. А вот этот храм был не расписан. И такая честь выпала мне и моим коллегам, ребятам, с кем мы работали, сделать этот храм за год.

Храм огромный, 3500 метров, его бы расписывать лет пять, но к нам дважды приезжал (трижды даже) отец Илий, любимый всей Россией наш старец. Говорят, когда отец Илий приехал в Америку, то именно тогда Зарубежная Церковь приняла окончательное решение объединяться с Московским Патриархатом. Вот он приходил к нам и говорил: «Вы не спешите, потому что в спешке ничего хорошего не бывает. Не спешите; как Бог даст. А то упасть можете, еще что-то – не надо спешить». И мы были просветленные после общения с ним; я собирал своих друзей и спрашивал: «Слышали, что батюшка Илий говорил?» Они: «Да, да, слышали». – «Теперь – за работу». И вот мы за год совершили огромный труд.

Патриарх Кирилл был с самого начала, вникал в процесс росписи – он благословил эскизы, внимательно изучал их и принимал нашу работу. Конечно, знаем его отношение к искусству; он очень внимательно, вдумчиво, а иногда придирчиво относится к иконописцам, художникам, музыкантам – его не обманешь чем-то. Мы, конечно, боялись его реакции: кто знает, как он отреагирует. Но на торжественной службе в храме в честь великомученика и целителя Пантелеимона, где было очень много архиереев, Патриарх сказал очень добрые слова по поводу художников, строителей, восстанавливавших храм, и самое главное, пожелал русскому монастырю (поскольку этот храм находится в скиту, является частью монастыря), чтобы там была полноценная монашеская община – такое словосочетание сказал Патриарх: «полноценная монашеская община».

Сейчас это будет уже второй шаг монастыря, поскольку было время запустения, было время восстановления, воссоздания, созидания, а теперь должно наступить время монашеского делания, собственно, для чего это все и предназначено.

Если говорить о росписи храма, во-первых, он сделан в академической традиции. Мы хотели продолжить афонское письмо, которое сформировалось где-то в конце XIX века и настоящее развитие получило в начале XX века. И мы видим, что сейчас практически в каждом российском храме есть одна или две иконы, написанные на Афоне: это или образ Пантелеимона, или «Скоропослушницы», или еще что-нибудь, но в каждом храме есть. Сколько же надо было написать, чтобы вся Россия была, – и эти образы очень духовные. И подняться до этих высот очень трудно – такая у нас была сверхзадача. Дело в том, что там был сделан иконостас на рубеже веков, с потрясающими иконами. И всё. А стены белые. Надо было сделать так, чтобы все было в одном комплексе.

Сейчас ведь идет постоянный спор о том, какое церковное искусство правильное: либо академическое, реалистическое, либо византийское, древнерусское – это или это. Видимо, то и то. Я знаю батюшку, отца Андрея; у него храм Андрея Рублева, строится сейчас на юго-западе Москвы. Конечно, этот храм я бы рекомендовал расписать, вспоминая стиль Андрея Рублева.

Я работаю в другом стиле – он больше подходит к афонскому. Поэтому то, что я был призван (а ничего случайного в мире не бывает), именно я, а не иконописец, работающий в другом направлении, говорит о том, что такой путь был изначально предначертан. Я попал на Афон 20 лет назад, и практически сразу на этот Старый Русик. Ну как я мог подумать 20 лет назад, что именно я буду делать этот храм? Оказалось, что это была предшествующая цепь неких событий, которые привели к тому, что надо было за год выложиться полностью. И мало того, что я там работал сам как художник, я еще контролировал работу всей нашей группы – это достаточно сложная задача. У нас не было времени на ошибку, на повтор – надо было попадать сразу, это трудно.

Мы насчитали где-то 85 или 86 сюжетов, включая многофигурные, такие как, например, Вознесение – там много фигур, это все один сюжет. Практически все сюжеты придуманы заново, то есть не то что мы где-то брали и перерисовывали, нет.

Хочу сказать о том, что это невозможно было сделать, допустим, во времена расцвета афонского стиля в начале XX века или во времена Антония (Храповицкого), поскольку тогда не обсуждались такие вещи. Сейчас существует некий взгляд на историю, который мы отобразили в живописи на стенах. В западной части храма есть три росписи, которые повествуют об Афоне, о России: длинная роспись, длиной одиннадцать или двенадцать метров, в середине стоит Антоний Печерский.

– Давайте покажем нашим телезрителям.

– Да. Вот это – фрагмент центральной части росписи, она продолжается вправо и влево, в середине находится Антоний Печерский. С левой стороны – собор афонских старцев, самые важные афонские святые. Первым стоит протоигумен первого русского монастыря Ксилургу Герасим. Павел Ксиропотамский, Афанасий Афонский, строитель лавры, Максим Кавсокаливит, Косма Зографский, Петр Афонский – собор афонских старцев, благословляющих Антония. Изображена Гора Афон, скит Ксилургу и Успенский собор – первый русский Успенский собор, тысячелетней давности.

А с правой стороны как бы получается, что Эгейское море переходит в Днепр; и уже лавра – Киево-Печерская, Успенский собор – в Киеве; и встречает Антония собор киевских святых: Феодосий Печерский, Нестор Летописец, Алипий, иконописец, Илия Муромец, игумен Никон Печерский, Иоанн Многострадальный, Николай Святоша и целый сонм...

Внизу (это на потолке роспись) – собор владимиро-суздальских святых и Успенский собор во Владимире (потому что во времена монгольского нашествия столица Руси была во Владимире, там была митрополичья кафедра); святые: Александр Невский, Андрей Боголюбский, строитель Успенского собора, святые, умученные монголами в 1238 году.

И, наконец, с правой стороны под этой росписью – Успенский собор в Москве и собор московских святых: Сергий Радонежский, Даниил Московский и так далее.

И получается: от первого маленького Успенского собора Ксилургу – через Киев и Владимир – к Москве. Вся история русского православия в этом заключена, а в середине – Антоний как основатель, как человек, получивший благословение и передавший духовную эстафету на Русь. Все это поддержано. Невозможен был такой сюжет в XIX веке, об этом не говорили, хотя было все известно. Это то, что нового было привнесено.

Еще интересный момент: одна из росписей изображает Игуменью Афона – Богородицу. Это уже потолок, большого размера роспись, это довольно традиционный сюжет в русском варианте, но аналоги есть. А вот Светописанная  икона – это то новое, что сейчас было открыто на Афоне. Это было явление Богородицы в 1903 году на Афоне перед портой – вратами русского монастыря. И по благословению отца Макария, духовника нашего русского Афона, мы сделали (я сделал) эту роспись на потолке. Явление Богородицы было перед вратами, когда раздавали хлеб, и Она тоже смиренно приняла этот хлеб, как бы освятив присутствием Своим русский монастырь.

Тоже интересные две росписи встречают человека, входящего в храм, в притворе: покров Богородицы над русским Афоном, над русским монастырем с одной стороны; с другой стороны – образ Пантелеимона над двумя храмами  (один храм мы расписывали в Старом Русике, а второй храм Пантелеимона – в Прибрежном Русике, в самом монастыре).

То есть действительно много новых открытий было заложено в этот храм. Хочу сказать, что четверик  посвящен евангельским событиям. Венчает огромный купол, пятнадцатиметровый, изображение Пантократора – гигантское, оно как бы покрывает собой весь храм. Алтарь посвящен учителям Церкви, Страстям Христовым.

А так называемая двухэтажная трапезная посвящена России. Там сюжеты, связанные с Антонием, с Успенскими соборами,  два образа Богородицы – Игуменьи Афона и Светописанная; и все монастыри. Амвросий Оптинский на фоне Оптиной пустыни, Корнилий Псково-Печерский, Иов Почаевский. И мы старались сделать поземы не просто формально, а чтобы это было частью образа России. Например, Зосима и Савватий Соловецкие стоят на этих соловецких камнях, и они там прямо живые, чтобы человек чувствовал, находясь на Русике, в Греции, дух России. Нил Сорский на фоне заснеженной Волги. Моление Серафима Саровского в лесу на камне, там даже бабочки нарисованы, то есть вот образ Родины. Листья, травинки  – все это с любовью сделано, для того чтобы было ощущение, что ты в России находишься.

Есть и специфические афонские сюжеты, есть и общецерковные. Но и не сделана еще  часть храма, небольшая, она будет посвящена истории самого Русика.

Дело в том, что Русик является не только святыней для русского народа, но и для сербского. В Старом Русике принял монашеский постриг царевич Растко, ставший Саввой Сербским.  Это величайший святой Сербии. И известно чудесное явление Саввы Сербского в Русике. Один из сюжетов будет посвящен как раз постригу Саввы Сербского. Будут изображены (планируется) ктиторы русского монастыря. Стефан Душан, передающий главу Пантелеимона русскому игумену. Допустим, Ангелина Сербская, деспотисса, передает, возвращает права на Русик Василию III – такие очень необычные исторические сюжеты. Это еще  обогатит, казалось бы, уже сделанный огромный храм.

Так что, несмотря на то что на Афоне все сделано, казалось бы, нашими предшественниками, не угасает не только молитвенная жизнь, но и художественная. То, что нам удалось что-то сделать в таком месте, воспринимается всем нашим братством художников как счастье.

– Несколько слов о технических особенностях работы: как работали зимой, например? Храм же наверняка не отапливается? Где вы жили, с кем общались, какие чувства?

– Начну с того, что перечислю, с кем я работал: помогали мне два художника, кто делал росписи, как и я. Это Михаил Полетаев, заслуженный художник России, и Виктор Гончаров – он сделал образы святых, практически по всему храму, отдельно стоящих. Все орнаменты поручено было делать Владимиру Павлову, заслуженному художнику России. Этот человек расписал 64 храма, умудренный опытом человек, вся орнаментальная работа была на нем. А я уже всех курировал, объединял. В подчинении у Владимира было множество орнаменталистов, позолотчиков, то есть в целом коллектив большой, но тех, кто реально росписи делал, было немного.

Я часто вспоминаю Владимирский собор в Киеве, который расписывал Васнецов с товарищами. Там их тоже было трое: Васнецов, Сведомский, Котарбинский; ну, какую-то небольшую часть сделал Нестеров, но  в основном они работали втроем. Жизнь подсказывает, что это как раз тот вариант, когда можно добиться полного единства всего пространства.

Какие были сложности? Во-первых, леса сложные были, фактически какие-то палочки железные стояли. Холодина жуткая, когда в храме было четыре градуса – это очень холодно, как в холодильнике. В холодильнике должна быть температура четыре градуса, тогда все там сохраняется. Когда температура упала до трех, двух, а потом до одного градуса – мы поняли, что четыре градуса – это очень хорошо, это очень даже здорово. Один – это берешься рукой за железку и отпускаешь тут же, потому что холодно. И когда я делал купол, это был самый разгар зимы, снег лежал – как в России; очень интересно было. И очень холодно. Работали в ватных штанах, в телогрейке, валенках. В этих валенках пока заберешься по лесенкам наверх, пока спустишься…

Сначала мы работали восемь часов, потом десять часов в день, потом двенадцать, а потом шестнадцать-семнадцать часов в день – это работа на износ была, я вам скажу. Но мы сейчас вспоминаем – как будто и работы не было, как будто само все сделалось. Патриарх приехал, такие все радостные, весна: что зима была – уже и забыли. И даже, наоборот, хорошо – жары не было.

Вспоминается, как мы, например, ходили на воскресную службу в монастырь, вставали в пять или в половине пятого, собирались и шли пешком в монастырь. Луна, звезды, видно как днем – удивительно вообще. Все благоухает вокруг, даже зимой запах не уходит. И приходишь в монастырь, там служба долгая идет. В 9 часов утра – обед, следующий обед – завтра. Вот такая интересная жизнь, когда просыпается природа. Эгейское море, конечно. Эти дни мы запоминали невероятно. Мы возвращались на свою работу. И несколько раз мы выезжали, путешествовали по Афону, смотрели, что там происходит, прикладывались к святыням – в Ватопеде, в разных монастырях.

Конечно, есть очень интересные живописцы на Афоне, греки. Там работает в монастыре Ксенофонт – это соседний с нами монастырь – Лука, живописец, иконописец, он автор Иверской иконы, которая у нас в Москве находится в Иверских воротах, между Историческим музеем и музеем Ленина, бывшим. Это удивительный художник.

И самое главное, эта духовная связь с Афоном, конечно, останется у каждого. Посмотрим, что будет дальше в жизни, но то, что мы увидели, проведя там год, почувствовали… Силуан тоже провел там год, прямо рядышком  келья его стоит, в двух шагах от нашего корпуса. Это место очень необычное. И мы хотим издать большой альбом, который рассказывал бы обо всех росписях, этапах работы, об истории Русика. В нем будут содержаться объяснения сюжетов. Альбом даст возможность изучить все, что было сделано.

Ведущий Александр Гатилин
Записала Ксения Смирнова