Плод веры. Беседа с Героем Советского Союза иноком Киприаном (Бурковым). Часть 3

Герой Советского Союза инок Киприан рассказывает об испытаниях на пути к истинной вере, о знаменательных встречах и чудесах, происходивших в его жизни, о той помощи, которую он сейчас оказывает нуждающимся.

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

– В предыдущих программах Вы очень подробно рассказали о своей биографии, но мы практически не коснулись Вашего прихода к вере. Как это произошло? Бо́льшая часть Вашей жизни прошла вне Церкви. Что стало поворотным моментом? Почему Вы связали свою жизнь с Церковью?

– Вы знаете, Господь нас ведет неисповедимыми путями, но Он ведет каждого. Другое дело, как мы на Его призывы откликаемся. Он говорит: «Стою у вашей двери и стучу; и кто услышит голос Мой, откроет, и войду, и вечерять будем». Так вот, у меня такие стуки раздавались, я бы сказал, класса с третьего. Я помню очень хорошо бабушку в деревне, у которой я жил, это мама моего отца. И была соседочка рядом. Я помню, она ходила все время в черной одежде и с толстой книгой – Библией; и все время молилась. И вот с тех пор у меня на протяжении всей моей жизни было желание прочитать Библию. Когда я был курсантом, мне хотелось прочитать Библию. Будучи молодым офицером на Дальнем Востоке, когда я впервые начал анализировать себя – какой я, что во мне хорошего, что плохого, – я опять хотел почитать Библию. Даже в песнях, которые я написал в Афганистане,  звучат слова «Бог», «распятие». То есть все время происходили события, пусть незначительные, которые всегда обращали мой ум в сторону Господа.

С владыкой Питиримом (Нечаевым) мы не просто были знакомы, мы подружились. Когда я был советником и был в Ватикане во главе делегации, где проходила Международная конференция по инвалидам под патронажем папы Римского, владыка был членом нашей делегации по согласованию с Патриархом всея Руси Алексием II. Он показывал мне храмы и католические, и православные, рассказывал, сравнивал. Как-то, когда я уже воцерковлялся, захожу в лавку и смотрю – книга о нем. У меня слезы на глазах выступили, потому что ведь Господь помогает всегда прежде всего через других людей, и такие люди в моей жизни были. А Владимир Кузьмич Николенко так отреагировал: «Чему ты удивляешься? У тебя трижды была клиническая смерть». То есть мой опыт посмертной жизни на него не произвел впечатления, как будто он об этом знал. Он оказался верующим человеком, это я тоже потом узнал. У него всегда в кабинете много икон, это глубоко верующий человек. Наверное, поэтому он и прекрасный хирург. Я уж не говорю о владыке Питириме. И с патриархом Алексием II приходилось общаться. Но я не воспользовался этими случаями.

Дальше Господь ведь как призывает: если не по-хорошему через людей, то тогда скорбями. И вот скорби в моей жизни были: осложнение на почки в десятом классе; потом я молодой офицер, когда только бы в небо, только радость полетов, – а тут туберкулез легких. Когда от этого вроде выправился, – тяжелое ранение (без двух ног), тут уж вроде вообще какая армия? Потом испытание властью, деньгами. Естественно, в  90-е годы кому раздавали госсобственность? Своим. И я вполне мог получить и быть сейчас мультимиллионером. Я походил три дня, подумал, и в голове у меня только одно звучало – глас совести: «Хочу, лежа на смертном одре, быть с чистой совестью». Вот опять про совесть. Когда я уезжал на Дальний Восток служить, бабушка моя (Царствие ей Небесное) написала мне на небольшом тетрадном листочке маленькое наставление, напутствие, и там раз двадцать употреблялось слово «совесть»: «живи по совести», «слушай совесть», «не иди против совести». Отец тоже так мне говорил: «в себя заглядывай почаще», «загляни внутрь себя». А чему учит христианство? Клеть свою закрыть да углубиться, разобраться в себе, что ты есть, увидеть все повреждения, которые в тебе есть, и с ними бороться.  В общем, испытания – это всё были призывы Божии.

Летающие тарелки были дважды в моей жизни. Один раз в Челябинске своими глазами видел. Я летчик, я знаю, что так не летает летательный аппарат. Я сначала тоже подумал, что это может быть шар-зонд. Нет, это было такое движение, когда мгновенно объект перемещается: он в одной точке – и тут же в другую перемещается. Нет ни ускорения, ничего... Понятно, что это не летательный аппарат. Второй раз здесь, в Москве, видел. Я тогда, конечно, думал, что это какие-то инопланетяне, тем более что я до седьмого класса очень увлекался астрономией, перечитал все гипотезы, которые есть о создании  космоса.

Вот были летающие тарелки, был посмертный опыт, были вещие сны. Первая мысль, которая в уме пронеслась, когда я подорвался на мине: «Проклятый сон в руку!» Действительно был сон, где был подрыв. До этого был другой вещий сон: я приезжаю в свой первый отпуск из Владивостока к маме в Челябинск, стучу в дверь, никто не открывает, сзади выходит сосед и говорит: «А Ваша мама в больнице, у нее отнялись ноги». Один в один все произошло. Было и другое, и авария; правда, когда я уже начинал воцерковление. В 2009 году, когда был сон, что произойдет авария, было четко и ясно: немедленно освятить квартиру, дом и машину. Все произошло, как в виде́нии.

Так что такие вещи мистического характера, помощь через людей, призыв «посмотри по сторонам, откликнись на Божий зов» были на протяжении всей жизни. Но когда человек занимается мирскими делами… Отец меня все-таки учил Родине служить, поэтому я стал военным, и в результате у меня была семья заброшена: я все Родине служил. Это тоже неправильно, надо правильно распределять время. Семья – это и есть малая родина, малая церковь. В результате ранения я начал понимать проблемы инвалидов. И после того, как я стал работать во Всероссийском обществе инвалидов, с 1988 года моя жизнь была все время связана с оказанием помощи другим людям, то есть это социальная работа. И в должности советника я этим занимался, и в клубе Героев Московской области, когда монетизация была. Мы даже пикеты проводили, голодовка Героев у нас была. Я голодал двадцать один день, поэтому для меня в пост поголодать недельку – не проблема, я это раньше испытал.

С 2005 года я начал сталкиваться с такими обстоятельствами: ты для людей делаешь абсолютно объективно (то есть это не мое личное суждение) доброе дело, и они же тебя за это начинают бить морально, публично. Меня это тогда удивляло. Слава Богу, злости в ответ не было, но это все-таки для меня было странно: «Ну как, почему? Люди же знают, что это». Это было и в политике, и в общественной деятельности. Били причем наотмашь, с попытками возбуждения уголовных дел. В общем, были разные гадости, которые в миру, в политике, я бы сказал, даже традиционны. Но были и переходы за грань, потому что писали про меня, что я по пьянке подорвался на собственных минах (и это было на всю страну) и что по моей вине погибли солдаты. Ну ладно, когда пишут, что ты по пьянке подорвался, как говорится, Бог простит, но когда пишут, что ты наших же солдат погубил, это даже в политике вне всяких рамок. Меня это удивляло, было непонятно. Огорчало, конечно. Иногда после такого я себя чувствовал, как будто в помойной яме вывалялся. Когда выходишь с заседания Думы, прямо ощущение, что осквернился весь, тебя вываляли в грязи какой-то. У меня первое желание, помню, было: в баню, отмываться! Но баня только внешнее ведь отмывает, а мы же знаем: словом можно убить. Слава Богу, я не ранимый человек, но все равно это не очень приятно.

Зато потом, когда мой прямой путь к Богу начался, когда я встал на тот узкий путь, по которому и иду, я обрадовался: «Господи, теперь я понимаю, я просто не был для Тебя потерян! Поэтому и били!» Ведь в Библии же сказано: «Если бы были от мира сего, мир бы любил вас. А когда ты не от мира, мир и не любит тебя». Оказалось, все правильно, вот объяснение: ты делаешь объективно благое дело, это всем ясно, и тебя просто начинают уничтожать; как говорится, нет человека – нет проблем. Понятно, что это политика, политический заказ, но это как раз и говорит о том, что дело благое.

Когда монетизация была, все законы были приняты, только закон о статусе Героя Советского Союза был выведен из этого закона о монетизации. И это произошло потому, что я сделал предложение, от которого нельзя отказаться. Мне удавалось сделать то, что объективно не должно было произойти. По законам медицинской науки жить не должен – но живой, объективно невозможно вывести один закон из огромного пакета законов – и удается, как говорится, в последний день. Невозможно победить на выборах в Курганскую областную Думу, потому что всё против тебя: тебя сняли с выборов, как говорится, с ног до головы вымазали черной краской, а потом газеты пишут: «Политбомонд в шоке: Бурков победил на выборах!» То есть происходили такие вещи, которые объективно не должны были произойти.

Бросил в один момент употреблять спиртное и курить. Пытался, долго не получалось – все-таки компания, традиции офицерские. И вот решил: с завтрашнего дня не курю, не употребляю. Кстати, в этот день почему-то показывали фильм об апостоле Павле. Когда я закончил смотреть этот фильм, подумал: «Ну, пойду на посошок покурю». И мой взгляд падает на часы, а на часах двадцать минут первого ночи. У меня в уме звучит мысль (боюсь, что психиатр подумает: «Ага, шизофрения», – когда человек голоса слышит): «А завтра уже наступило, ты дал слово». Другая мысль: «Да нет, завтра – это с утра». И что во мне началось! Я не знал тогда, что такое просто может быть с человеком. Это нечто! Внутри тебя один, второй, один, второй… Один зовет: «Покури!»  Второй говорит: «Нет, ты дал слово». Знаете, чем закончилось? Я так: «Стоп, стоп, хватит, тихо! Я пошел спать». Кому я это сказал? Лег на постель, меня как будто из постели выталкивают, я это реально ощущал. Я уже аутотренинг включил, заснуть не получается. Потом каким-то образом, не знаю как, заснул под утро. Вечером после всех процедур (я лежал в то время в ЦКБ на плановом обследовании) поужинал, сел – вроде чем заняться? – и вдруг мой взгляд падает на сигареты. И я вспоминаю, что я вроде курил, но смотрю на них: это что-то чужое, не из моей жизни. То есть у меня за весь день даже мысли не возникло покурить. А ведь как было до этого? Утром просыпаешься, «соску» в зубы, покурил, дальше все остальное.

– Долго Вы курили?

–  С девятого класса. Мне тогда было четырнадцать-пятнадцать; вот до 1999 года, то есть много лет. И самое интересное, с тех пор я так и не брал сигареты в руки. Спиртное я попробовал несколько раз для интереса, были обстоятельства. Один раз с монахом, который ко мне в гости приезжал, пил евхаристическое вино освященное. Будто не из моей жизни: не хмелею, мне ни плохо, ни хорошо, просто неприятно. Знаете, когда первый раз человек выпивает рюмку водки, ему ужасно противно. Когда человек первый раз делает укол героина, его рвет в течение нескольких дней, то есть организм противится этому, потому что это чужеродное все, вредоносное для организма. Вот у меня так же было – не из моей жизни. Известно, что если это алкозависимый человек, он покатится сразу в запой, а если человек просто употреблял, то все равно может дальше начать употреблять, потому что это хорошие воспоминания и так далее. Я тогда говорил: «Ну вот, бесы теперь знают, что если Бурков решил, то всё!» Я же волевым себя считал, думал, что мне все по силам. Это сейчас я понимаю, что все благодаря Богу, потому что так не бывает. Зато я знаю теперь, как работать с алкозависимыми людьми, и я с ними работаю.

Господь такими путями – через помощь другим, через помощь мне от других людей, которые меня призывали взор свой обратить к Нему, – меня вел. Я раздумывал, почему меня Господь таким образом призвал? А на самом деле все очень просто. Я в Афганистан зачем поехал? Хотел помочь братскому афганскому народу, это же было искренне, от души, от сердца. Я инвалидам помогал так же, потому что сам через это прошел, понимал, что это такое. Хорошо, что мне Бог и родители дали крепкий организм, что я не умер после ранения, что выдерживаю нагрузки любые абсолютно; здоровые не выдерживают таких физических нагрузок, которые я выдерживаю. Я же тринадцать лет служил, ездил и на учения, и строевым шагом ходил. Ребята в Академии, когда я поступал, узнали, что я на протезах, случайно в перерыве. Мы весь день провели вместе, а когда я присел на подоконник, один дотронулся и говорит: «А что это у тебя такое?» – «Да протез». – «Какой протез?» Вот только так и узнали. Моя будущая жена не знала, что я на протезах. Я танцевал, плясал, как мои друзья-товарищи. То есть достался организм крепкий.

Так вот, много Бог дал мне, но я это все пытался использовать в светской своей жизни, на результат. Я полностью пришел в тупик в своей социальной работе, особенно показала мне это депутатская работа. Потому что одно дело быть советником президента, ты все-таки работаешь в основном с государственными органами, с чиновниками, политиками, обычными гражданами больше по письмам. А депутатом – ты с ними лицом к лицу. В то время, имея деньги (я и бизнесом занимался), связи, я мог решить любую проблему любого человека. Но что я потом видел? Он опять к тебе приходит, у него вместо одной проблемы другая возникает, и так бесконечно. Потом, когда были выборы 2009 года в городской Совет в Кургане, у нас была своя команда (ребят-«афганцев» я тогда подобрал, финансировал это все). И люди проводили опрос: наши кандидаты (там семь человек было) побеждали, потому что с ними встречались лицом к лицу, видели, что ребята честные, порядочные. В ночь после голосования мы узнаем: все проиграли. Я не поверил. Думаю, не может быть; наверное, подтасованные результаты. Мы начали обзванивать тех людей, которые говорили, что будут голосовать за наших кандидатов. Они сказали: «Да, мы переменили свою точку зрения». Я был в шоке. Вопрос:

– Почему?

– Мы узнали: оказывается, они не такие, как мы думали.

– А что вы узнали?

– А вот нам листовки поступили: они, оказывается, нехорошие люди.

Тогда я понял: бесполезно даже лицом к лицу с людьми работать, потому что они смотрят на тебя, поверили, а завтра получили бумажку с какой-нибудь чернухой на тебя, где вранье сплошное. «Так, оказывается, он негодяй!» И всё. Ну как можно что-либо тогда изменить? Невозможно, это бесполезное занятие. Если сам человек не меняется, ты вокруг этого человека хоть что меняй, он все равно в этом плохом состоянии останется, он не станет счастливым. И вот когда я это осознал, зашел в тупик, не знал, что делать, ради чего жить, ради кого стараться, – Господь меня и призвал. Он, образно говоря, сказал: «Бурков, вот ты все воевал-воевал за други своя, хватит там на светском фронте, на социалке этой. Давай, теперь духовная брань. Вперед, помогай приводить души ко спасению».

– В завершение нашей программы, обращаясь к нашим телезрителям, скажите, какой урок из своей жизни Вы вынесли и что Вы могли бы посоветовать нашим телезрителям исходя из этого урока?

– Во-первых, никакая светская жизнь, какой бы она успешной ни была (вот у меня она очень успешной была во всех направлениях), не принесет счастья. Будет все равно разочарование, и ничем светским душа никогда не насытится. Она все равно будет искать Бога, потому что она для того и сотворена, чтобы быть с Господом. Поэтому я могу одно посоветовать тем, кто еще не пришел к вере: постарайтесь прийти. «Вкусите и видите, яко благ Господь!» Господь только этого и ждет, и только с Господом можно обрести истинное счастье. Я в 2009 году был пустой и одинокий, в тупике, не знал, что дальше делать, а сейчас у меня полнота жизни, радость жизни, и наконец-то во мне появилась любовь. В 2009 году я говорил: «Бог мне не дал любви». Свои чувства к девушкам, пока был холостым, всегда подавлял, не хотел идти на поводу у чувств, поэтому я считал в 2009 году, что зря я это делал и Бог не дал мне любви. Я опять клеветал на Господа. Слава Богу, что я подавлял чувства, потому что чувства непостоянны, это область действия дьявола. Вот говорят некоторые: «Тянет к нему». А чего тянет? И кто тянет? Но через любовь Бог и призывает, Он Сам есть Любовь. Поэтому первое – надо искать Господа, искать, где истина. Религий много, но истина одна. Только одна религия от Бога.

Второе, что я бы посоветовал людям: Богу не нужны наши богословские знания, не нужны хождения и машинальное исполнение всех церковных советов, правил, рекомендаций. «Сердце даждь Ми, сыне». Поэтому надо просто захотеть познать Бога. Наша религия, вера отличается тем, что Бог только и ждет, когда мы Его позовем. И Он сразу же откликнется. Это каждый верующий человек знает. В других религиях это невозможно, там слепая вера и встреча с Богом быть не может. У мусульман именно так, а в некоторых других просто открытая встреча с дьяволом. И все это настолько очевидно, просто надо захотеть увидеть истину. Истина всегда стремится к открытости, она хочет себя показать, а дьявол всегда прячет ее под разными предлогами.

И, конечно же, надо бороться со своими недостатками. Вера ведь тоже – дар Божий. Все благое – это дар Божий! Я был «полувером», человеком, который просто Бога признавал, но теперь мне не надо верить – я знаю! Я знаю, что есть ад,  есть рай, что есть демоны, враги наши. Есть абсолютно реальная настоящая духовная брань с ними, и она тяжелая. Тяжелее даже, чем на войне. Вот что я бы посоветовал людям: надо работать над собой, верить Господу и верить в силы наши человеческие, потому что с Богом возможно все, а главное – счастье.

– Спасибо огромное, отец Киприан.

Ведущий Александр Гатилин

Записала Екатерина Самсонова