Плод веры. Встреча с врачом Алексеем Заровым. Часть 1

Главный врач Центральной клинической больницы святителя Алексия, митрополита Московского, Алексей Заров рассказывает о том, в чем особенности единственной в России церковной больницы, кто может в нее обратиться, и какая помощь может быть оказана.

– Ваша больница уникальна не только для Москвы, но и для всей России: это церковная больница. В чем специфика церковной больницы? И правильно ли некоторые понимают, что в ней могут лечиться только священнослужители?

– На самом деле мы являемся Центральной клинической больницей святителя Алексия, но при этом единственной больницей Русской Православной Церкви. Основная специфика нашей больницы – ее административная принадлежность к Русской Православной Церкви, Московскому Патриархату. Председателем нашего попечительского совета является Святейший Патриарх Московский Кирилл, заместителем – преосвященный епископ Орехово-Зуевский Пантелеимон. Больница управляется владыкой, отсюда очень много того, что мы можем назвать православным: в больнице два храма – Алексия,  митрополита Московского и Тихвинской иконы Божией Матери, часовня Козельщанской иконы Божией Матери, происходят регулярные богослужения, молебны. Конечно, в больнице созданы оптимальные условия для нахождения в ней монахов, монахинь и священнослужителей. Тем не менее она открыта для всех москвичей и жителей регионов.

– То есть к вам можно обращаться из всех регионов?

– Да, мы открыты для всех жителей регионов, не только клириков, но и мирян, вне зависимости от вероисповедания.

– Лечение платное или бесплатное?

– Наша больница полностью находится в программе обязательного медицинского страхования, и все медицинские услуги (как сейчас принято говорить) проводятся в больнице на бесплатной основе, в рамках системы ОМС.

– Каков профиль больницы, с какими заболеваниями к вам обращаются?

– Наша больница многопрофильная. В ней есть консультативно-диагностический центр – это по сути амбулаторное звено. Есть два хирургических, два неврологических, терапевтическое отделения – это основные клинические отделения. Есть отделение восстановительного лечения, где пациенты проходят реабилитацию. Исторически сложилось так, что это в основном пациенты хирургического, терапевтического и неврологического профилей.

Также у нас есть травматология, ортопедия, есть урология, колопроктология. В плане хирургии мы стремимся к многопрофильному хирургическому стационару, чтобы удовлетворить все нужды наших пациентов.

– Насколько я понимаю, диагностический центр, о котором Вы сказали, по сути та же поликлиника, которая есть в каждом районе. В чем для наших зрителей  может быть привлекательность обращения в вашу поликлинику?

– Так как у нас консультативно-диагностический центр, то в нем консультируют сотрудники нашей больницы, представители кафедр, доценты, профессора, ассистенты кафедр. Также очень важно, что в нем пациентов принимают не по территориальному принципу, а всех москвичей и жителей регионов. Единственное, что в настоящее время москвичам для амбулаторного обслуживания надо прикрепиться к нашей больнице. В случае стационарного лечения прикрепления не требуется.

– Сейчас всех коснулась реформа медицины. Как она отразилась на вас, в чем плюсы и минусы, и как вы планируете развивать свою деятельность.

– От того что мы находимся относительно изолированно от системы городского здравоохранения, эта реформа, может быть, отразилась в на нас меньшей степени или, скажем так, с некоторым опозданием. Есть некоторые сложности с введением подушевого финансирования, когда мы, к сожалению, не можем оказывать амбулаторную помощь москвичам, не прикрепившимся к нашему лечебному учреждению. Тем не менее нам приходится это делать, особенно нашему прикрепленному контингенту: это священники, семьи священнослужителей, сотрудники храмов, отделов Московской Патриархии и других ее учреждений. Вне зависимости от того, москвичи они или нет, мы все равно помогаем, обслуживаем, но просим, чтобы прикрепляться к нам, для того чтобы больница имела какое-то финансирование.

– В противном случае вы людей лечите, но никакого финансирования за это не получаете?

– Да. А сейчас все стоит денег: любые исследования, анализы, любые реактивы, к сожалению, часто импортные, поэтому для нас это не бесплатно.

– Вы затронули тему медицинских кадров, тех сотрудников, которые у вас работают, сказали, что это сотрудники кафедр. Насколько я знаю, у вас тесное сотрудничество с медицинскими вузами. В чем это выражается и как практически воплощается?

– Исторически сложилось, что еще с 20-х годов прошлого столетия, больница святителя Алексея, тогда Пятая советская больница, является кафедрой Второго медицинского института, сейчас университета. В настоящий момент на базе нашей больницы располагается кафедра хирургии, кафедра неврологии. Это давняя история сотрудничества, которая, мы верим, продолжится в дальнейшем.

– То есть не только практики, но и теоретики с большим опытом участвуют в осмотрах?

– Да, это обычное взаимоотношение между клинической больницей и вузом. Больница, в которой, кроме лечебного процесса, есть и процесс обучения студентов, научный процесс, то есть когда есть кафедры, и называется клинической.  Не только в нашей, но и во всех клинических больницах, существует сложившийся опыт взаимодействия, когда кафедра занимается руководством лечебным процессом. Профессора кафедр участвуют в обходах, в определении тактики лечения, особенно тяжелых пациентов, в консилиумах. Самое главное – сотрудники кафедры являются дополнительной рабочей силой больницы. Мы благодарны им за это.

– Давайте расскажем немного об истории создания больницы. Кто стоял у истоков, и почему она получила такой профиль?

– Конечно, наша больница берет свои истоки из того прекрасного времени, которое можно назвать золотым веком русской благотворительности – это конец XIX – начало XX века. Мы благодарны семье купцов Медведниковых: Александре и ее мужу Ивану. Они происходили из Иркутска, потом переехали в Москву и были известными московскими благотворителями. Интересно, что в Москве сохранилось три их социальных проекта, как мы теперь говорим: две больницы и одна гимназия.

В Москве они реализовали три таких крупных проекта, и все они сохранились до сих пор. Это гимназия, которая находится на Арбате, и выпускники до сих пор называют ее Медведниковской. Интересно, что ее выпускниками были и известные друзья нашей больницы – отец Александр Салтыков, отец Владимир Воробьев, ректор Свято-Тихвинского университета. Также сохранились две больницы. Одна из них – очень известная больница Алексеева, которая находится близ Канатчиковой дачи, больница для душевнобольных. Она сохранила свой профиль. И наша больница, которая удивительным образом сохраняет свое предназначение и профиль, который закладывали ее создатели купцы Медведниковы.

– Я прочитал, что и само открытие больницы, и освящение храмов было событием для Москвы. На освящении присутствовали великая княгиня Елизавета Федоровна, Сергей Александрович.

– Открытие больницы состоялось 17 декабря 1903 года. На нем были градоначальник Сергей Александрович Романов, его супруга Елизавета Федоровна, будущая святая великомученица. Освящал храмы тогда Козельщанской иконы Божией Матери и Тихвинской иконы Божией Матери тоже будущий святой – митрополит Московский, тогда Богоявленский, Владимир.

– Удивительна архитектура здания больницы. Кто разрабатывал проект, почему был выбран такой стиль?

– Здесь мы тоже благодарны Богу, что архитектурный облик сохранился практически в первозданном виде, за исключением часовни, которая, к сожалению, перестраивалась. А в целом изначальный архитектурный ансамбль сохранился до сих пор. Его автором был Сергей Устинович Соловьев, академик архитектуры, в то время видный и прогрессивный архитектор.

Наша больница выполнена в неорусском стиле, и что интересно, тогда она была построена на самом высоком техническом уровне, вто время это было свойственно всему, что строилось в Москве, уровень был европейский и даже превышающий его. В больнице были все современные системы коммуникаций: и канализации, и водопровода, и вентиляции, они были совершенны.

– Кто были пациентами больницы в первые годы? На кого она была ориентирована?

– Больница предназначалась для неизлечимых и тяжелобольных пациентов христианского вероисповедания, вне зависимости от звания, пола и возраста. И сейчас мы можем прочитать об этом на мемориальной доске при входе в больницу.

Один из корпусов архитектурного ансамбля был богадельней на 60 коек, второй, побольше, – больницей на 150 коек. Кроме того, был квартирный корпус (где мы с Вами сейчас находимся). У него была особенность, которая имела большой смысл: здесь располагались квартиры врачей, которых тогда было  немного. Первым главным врачом был Степан Яковлевич Попов, у него было два помощника ординатора, 25 сиделок, которых сейчас мы бы назвали младшими медсестрами, 6 надзирательниц, аптекарь. На территории больницы сохранился ледник. Мы очень любим нашу больницу, в разное время года и разное время суток любуемся ей.

– Вы сказали о неизлечимо больных. Сейчас, насколько я знаю, паллиативная служба активно развивается в больнице. Получается, что истоки хосписного движения, паллиативной службы, которая сейчас развивается как бы заново, были заложены еще в начале XX века?

– В этом году мы пришли к решению открыть в больнице паллиативную службу. В настоящий момент лицензию на паллиативную помощь получили два наших корпуса. В ближайшее время, с 1 сентября, открывается паллиативное отделение, мы получаем под это федеральное финансирование. Поэтому  основными пациентами, находящимися в этих отделениях, в текущем году будут нуждающиеся в паллиативной помощи пациенты из регионов. В следующем году мы надеемся подключить московскую программу и тогда сможем оказывать помощь и москвичам, и региональным пациентам.

Когда я готовился к передаче, то обратил внимание на такой интересный момент, от которого у меня даже мурашки пошли. Распределение коечного фонда, заложенного создателями, было 150 коек больницы и 60 коек богадельни (30 коек для мужчин и 30 для женщин). Совершенно удивительным образом, видимо, по молитвам купцов Медведников, не оглядываясь на историю, сейчас мы получили точно такую же цифру. Поэтому надеемся, что с Божьей помощью и молитвами создателей нашей больницы, молитвами Елизаветы Федоровны и Сергея Александровича, митрополита Владимира и всех, кто здесь потрудился, у нас получится сделать эту службу достойной.

– Давайте расскажем, в чем особенность паллиативной службы, поскольку она еще не так сильно развита.

– Сам термин появился в России только в 2011 году, когда в 323 федеральном законе паллиативную помощь прописали как отдельный вид медицинской помощи. Сейчас это только развивается, формируется. В Москве есть хосписы, центры паллиативной медицины, с которыми мы сотрудничаем.

Пациентами паллиативной помощи являются люди, вылечить которых медицина уже не может, а может только помочь улучшить качество их жизни. Это не всегда люди, которые находятся совсем при смерти. Но существует ряд заболеваний, при которых медицина не может, к сожалению, улучшить прогноз, но улучшить качество жизни может. В нашей больнице, где есть священник, думаю, будут созданы оптимальные условия для паллиативной медицины. В общем-то, это та же самая богадельня для неизлечимых пациентов, которую в свое время построили купцы Медведниковы.

– То есть, помимо медицинской помощи, будет при необходимости оказываться и  духовная?

– Она оказывается и сейчас, просто, сконцентрировавшись на этой помощи, у нас будет больше таких пациентов, и, наверное, это будет соответствовать миссии нашей больницы.

– Когда я читал историю больницы, меня заинтересовали так называемые именные койки. Что это, в чем их специфика, и можно ли возродить эту традицию сейчас?

– Сейчас это термин, как и многие другие, пришедшие из-за границы,  носит иностранное название – фандрайзинг. Это привлечение благотворительных средств, когда содержание койки брали на себя какие-то люди (они могли быть людьми разных сословий), которые хотели сделать доброе дело и помочь пациентам. Мы тоже знаем эту историю и планируем в какой-то степени реализовать ее в настоящее время для паллиативных пациентов.

– Какова была судьба больницы в советское время?

– В первые 4–5 лет после революции она была перестроена в туберкулезную больницу, а богадельня была закрыта. Тогда была большая проблема с туберкулезом, и больница соответствовала тем потребностям, которые были в то время. В дальнейшем, в 20-х годах, она стала развиваться как клиническая больница и уже тогда стала базой Второго медицинского института. До войны здесь уже была кафедра терапии, которую возглавлял профессор Кончаловский. Во время Великой отечественной войны здесь находился эвакуационный госпиталь, который принял тысячи раненых и больных москвичей. После войны больница продолжила свою историю как клиническая, в то время она называлась «Пятая советская больница». А в 70-е годы ее уже назвали «Пятая городская больница». Тогда тоже были известные профессора: известнейший профессор хирургии Маят, а кафедру пропедевтики внутренних болезней возглавлял тоже очень известный профессор Мурашко.

– И вот наступили 90-е годы. Как принималось решение о передаче больницы Церкви и как оно воспринято медицинским сообществом?

– Мы все знаем, что 90-е годы были для людей тяжелыми с материальной точки зрения, но с другой стороны, это был и духовный подъем: многое из происходившего тогда и сейчас определяет нашу жизнь.

В 1992 году правительство Москвы по согласованию с патриархом Алексием приняло решение о передаче больницы в ведение Московской Патриархии. 26 мая приказ был подписан, и с этого времени больница ведет свою историю как Центральная клиническая больница святителя Алексия, митрополита Московского, Русской Православной Церкви.

– Что изменилось?

– Это были сложные времена, и переход был сложный. Понятно, что к этому не были готовы и в Русской Православной Церкви, потому что не было такого опыта. В 90-х годах у больницы был сложный период: трудности с финансированием, кадрами. И в 2005 году патриарх Алексий благословил тогда еще протоиерея Аркадия Шатова на то, чтобы он занялся больницей. Наверное, с того времени мы и можем говорить о расцвете больницы. Это совпало с улучшением экономической ситуации в стране, что позволило больнице возродиться и быть в том виде, в котором она сейчас есть.

– Как строится духовная жизнь в больнице? Есть ли прикрепленный священник и как он работает с пациентами?

– Как я уже сказал, у нас два храма, которые являются патриаршим подворьем. Настоятелем храмов является отец Александр Докулин, замечательный священник, который полностью посвящает свою жизнь служению нашим больным. Он регулярно служит молебны.

Мы, конечно, почитаем хирурга и святителя Луку Войно-Ясенецкого, у нас есть частица его мощей, и с определенной периодичностью отец Александр служит по всем отделениям молебны святителю Луке. Два-три раза в неделю совершаются литургии, после которых отец Александр причащает пациентов, которые изъявили такое желание, в том числе тяжелобольных.

У нас есть миссионерская служба. Практически еженедельно православные люди проводят концерты. Демонстрируются православные фильмы, есть, конечно, и телеканал «Союз». Существует больничное радио, около койки пациента есть наушники, в эфире постоянно идут передачи религиозного характера. Это значительная миссионерская функция. Если поговорить об этом с отцом Александром, он может рассказать подробнее. Каждый год в больнице крестятся люди, как тяжело больные, так и не очень, нам всем отрадно это наблюдать.

 – Как врачи участвуют в духовной жизни?

– Надо сказать, что большинство наших врачей христиане. Есть более воцерковленные, есть менее. Врачи, проработавшие в больнице много лет, конечно, хорошо знают священников и как надо общаться с ними: что можно спросить и что нельзя. И это важно для священнослужителей.

На богослужениях причащаются до ста человек и среди них достаточная доля медицинских сестер, врачей. Люди, которые приходят к нам в больницу, слава Богу, воцерковляются. Например, сейчас один из врачей находится в огласительном периоде, беседует с нашим батюшкой и планирует креститься, что нас очень радует.

– Спасибо большое и за Вашу беседу, и за Вашу работу.

Ведущий Александр Гатилин
Записала Ксения Сосновская