Канон. Композитор и дирижер Сергей Желудков. Ч. 1

В новом выпуске программы «Канон» Александр Крузе встретится с молодым композитором и дирижером Сергеем Желудковым. Сергей расскажет о своем творческом пути, о своей миссии в качестве музыканта и композитора. Зрители увидят и услышат классические произведения в исполнении «Первого симфонического оркестра», художественным руководителем и дирижером которого является Сергей Желудков.

– Сегодня мы пообщаемся с молодым одаренным музыкантом, композитором, дирижером и художественным руководителем  «Первого симфонического оркестра» Сергеем Желудковым.

Сергей Желудков – дирижер, композитор, художественный руководитель «Первого симфонического оркестра». Родился в 1989 году в Донецке. Окончил музыкальный колледж при институте имени М. М. Ипполитова-Иванова по классу хорового дирижирования и композиции у Станислава Гусева, Александра Флярковского и Ефрема Подгайца. По окончании колледжа продолжил обучение в Московской государственной консерватории имени П. И. Чайковского по классу оперно-симфонического дирижирования у Геннадия Рождественского и по классу композиции у Романа Леденёва. В 2007 году в рамках проекта «Национальный молодежный хор российских консерваторий» прошел мастер-класс хорового дирижирования. В этом году стал лауреатом 2-й премии IV Всероссийского конкурса музыкально-просветительских программ. В 2005-м – победителем V Всероссийского конкурса музыкально-просветительских программ.

В качестве дирижера сотрудничает с такими коллективами, как: хор московской консерватории, хор Храма Христа Спасителя, оркестр Московской консерватории, оркестр института имени М. М. Ипполитова-Иванова, «Первый симфонический оркестр», оркестр Оперного театра Московской консерватории и концертный мужской хор Давидовой пустыни. Помимо дирижерской работы, Сергей Желудков ведет плодотворную композиторскую деятельность, пишет симфоническую, камерную, вокальную и инструментальную музыку, музыку для детей и хоровые произведения, музыку к кинофильмам и театральным постановкам. Произведения автора входят в репертуар всемирно известных коллективов, исполняются на фестивалях и включены в учебные планы ведущих высших музыкальных учебных заведений России, звучат в православных и католических храмах России и Европы. Сочинения Сергея Желудкова публикуются издательствами «Карус» (Германия), «Музыка нео» (Швейцария), «Современная музыка» (Россия).

– Вы молоды, совсем скоро Вам исполнится 27 лет, но к этому возрасту Вы уже участвовали в многочисленных конкурсах, стали лауреатом, сотрудничали с самыми титулованными коллективами нашей страны, являетесь композитором, дирижером и художественным руководителем собственного симфонического оркестра. Рецензии, которые я прочитал о Вас в Интернете, написаны Зурабом Соткилавой, Флярковским, Крылатовым, Подгайцем, много других людей с громкими фамилиями с восторгом отзываются о Вас. Поделитесь секретом, как Вы в таком возрасте столько добились? Расскажите о своем музыкальном становлении.

– Мой возраст не такой уж молодой. К этому возрасту Моцарт и Пушкин написали уже очень много, поэтому по сравнению с ними я еще не сильно преуспел.

– Это Вы скромничаете.

– Нет. Музыкой я стал заниматься с самого раннего детства. В три года полностью владел репертуаром моей мамы, которая пела народные песни, с удовольствием ей подпевал, в том числе на ее концертах. Потом был сложный путь освоения музыкального инструмента – аккордеона в первой музыкальной школе. Вторая музыкальная школа у меня была по классу фортепиано. Мне пришлось осваивать его в срочном порядке, чтобы поступить на дирижерско-хоровое отделение института имени М. М. Ипполитова-Иванова, потому что без фортепиано на дирижирование не брали, на аккордеоне нельзя было сыграть всей партитуры.

До этого я не собирался становиться музыкантом, потому что очень любил играть в футбол, играл на воротах в «Локомотиве», а до этого в «Динамо». Мне очень нравилась моя будущая, как мне казалось, профессия вратаря.

– Вратарь и дирижер – одинаково ответственные профессии, потому что в обоих случаях Вы отвечаете за игру.

– Да, приходится руководить. Но тогда я не задумывался, что буду дирижером – собирать всех вместе и исполнять музыку. Тогда я думал, как не пропустить гол и вывести свою команду вперед. Футбол чуть не отнял у меня будущую профессию, но случилось чудо – и я решил поступать в колледж на дирижерско-хоровое отделение. Я пришел, сыграл пару песен, меня спросили, зачем я пришел. Я сказал, что хочу петь, потому что у меня как раз появился голос и я стал брать низкие ноты. Мне ответили, что надо готовиться, поступить с первого раза, естественно, не получилось и пришлось поступать во второй.

За год я полностью освоил фортепиано и был принят в колледж при институте имени М.М. Ипполитова-Иванова на дирижерско-хоровое отделение. С этого момента закончилась моя футбольная карьера и началась новая музыкальная эра. Первые впечатления были громадные: когда нас в первый раз привели в консерваторию на выступление капеллы имени Александра Юрлова, исполнявшей «Поэму памяти Сергея Есенина» Георгия Свиридова. Тогда я впервые услышал эту музыку и был настолько поражен, что около недели ходил как в тумане. Для меня это было большое открытие.

– А музыку к тому времени Вы уже пробовали писать?

– Да, я уже тогда писал фортепианные и хоровые пьесы, но все это было в школьном виде, иногда с неправильной тесситурой.

– Зародыши творчества?

– Да. В первый раз я принес свое сочинение Роману Семеновичу Леденёву в консерваторию, это был длинный романс, минут на десять и в одинаковой фактуре. Роман Семенович все это стоически выдержал и сказал, что надо заниматься и ходить к нему. Я начал к нему ходить и, когда поступал в консерваторию, конечно, к нему в класс.

В колледже меня взял к себе Александр Георгиевич Флярковский, наш прославленный композитор. Это получилось случайно. Я пришел в класс, а там все в дыму, ничего не видно, потому что Александр Георгиевич очень много курил. Я принес ему свои опусы, поиграл, и он сказал: «Да, овчинка стоит выделки», он всегда так любил говорить. Александр Георгиевич взял меня в свой класс, а параллельно я стал заниматься композицией.

Когда пришло время оканчивать училище, я увлекся рок-музыкой. В это время произошло новое потрясение: играя блюз в рок-группе, я увлекался джазовым пением и тут на меня «нахлынула волна». Однажды мы записывались на студии, и звукорежиссер спросил: «Ты не хочешь попеть блюз и тяжелый рок?» Я говорю: «Почему бы и нет». Запел, звукорежиссеру понравилось – и покатилось. Наш бас-гитарист сказал, что мне надо послушать кое-что, привел меня себе в комнату, которая была обставлена мониторами, колонками и с огромным телевизором. Он включил мне концерт «Пульс» группы «Pink Floyd» – и тут меня накрыло.

– Ваш пульс участился…

– Пульс участился, давление повысилось, и я понял, что бросаю классическую музыку и дирижирование… Но я был на четвертом курсе, и надо было доучиться, хотя мне хотелось бросить. Я увидел «Pink Floyd», как они играли на большой сцене, с потрясающим звуком, и понял: вот оно, началось! (как в фильме у Бондарчука). Но четвертый курс близился к концу, и пришлось экстренно, за месяц, готовиться к поступлению в консерваторию, потому что оперно-симфоническое дирижирование подразумевало большее, чем владение бас-гитарой и фортепиано.

– Вы сейчас являетесь композитором нового поколения, исполняющим классику. Почему Вы выбрали для себя этот достаточно сложный и не слишком популярный жанр? В чем Вы видите свою миссию как художник?

– Вы сейчас правильно сказали: это именно миссия. Классическая музыка стоит особняком от всего искусства – от живописи, поэзии.

– На самом деле, лично меня радует, что классическая музыка жива, существует преемственность поколений и на Шостаковиче все не остановилось.

– Этот живой звук, это сочетание музыкальных сердец, когда вы доносите произведение людям в зале, которые понимают музыку и разбираются в ней, они слушали до вас Шостаковича и Баха, и вы им даете что-то новое. В конце они Вам аплодируют, иногда даже неистово, не хуже, чем «Pink Floyd». Конечно, ради этого стоит жить, творить и писать. Здесь миссия в том, что ты заряжаешь людей, делаешь их лучше, даешь им стимул к жизни. Очень много людей постоянно благодарят за мое творчество, потому что оно дает им силы жить. Мне кажется, это то, ради чего стоит заниматься классической музыкой, пусть и не популярной. Александр Георгиевич Флярковский всегда говорил, что верит: музыка вернется к своим истокам, пройдя нелегкий путь через все, что у нас сейчас творится. Она вернется к чистому ручью.

(Звучит Симфония №5 (in e - minor) П. И. Чайковского)

– Сейчас, в век, когда все художники борются за свою интеллектуальную собственность, меня удивило, что на Вашем сайте в открытом доступе представлены Ваши партитуры, их может скачать любой желающий. Что это для Вас: реклама или надежда дать музыке долгую жизнь и большую дорогу?

– Так повелось: я учился у людей, которые бесплатно отдавали самих себя композиции и дирижированию. Однажды я спросил Александра Георгиевича: «Вы пишите оперы, писали музыку к первому полету в космос, а мы с Вами сейчас поедем на троллейбусе слушать оперу». Он ответил, что никогда не задумывался об этом. У него не было градации – писать музыку за деньги или бесплатно. Что значит писать за деньги? Это значит, что ты должен придумать такое, что понравилось бы тому, для кого ты пишешь.

– Получается, что это уже ремесло? Художник и ремесленник – это разные профессии.

– Я не могу этим заниматься, мне тяжело, поэтому я не всегда беру заказы, которые мне присылают. Я не могу писать на время, например, за полгода или за месяц, потому что не понимаю, как можно так писать.

– Это не спорт.

– Понимаете, вдохновение сходит к композитору не из этого мира, поэтому нужно его дожидаться, к этому нужно подойти.

– А как у Вас происходит момент рождения музыки?

– Тяжело, он очень долго вынашивается. Сочинения – это такие дети, которые не даются легко. Единственный раз у меня получилось написать музыку, которую я когда-то хотел сочинить, а меня еще и попросили, так совпало, и она родилась у меня за неделю. Но это скорее исключение, чем правило, потому что все остальное я не могу писать для какого-то авторского права или денежного эквивалента. Поэтому я не стараюсь заключать свои партитуры в рамки финансирования, чтобы люди скачивали их за деньги. Те, кто живут в нашей глубинке и у кого есть коллективы, исполняющие мои сочинения, не всегда могут платить за партитуры. Даже не все великие люди получали за свои произведения деньги, а кто есть я, чтобы получать за свое творчество деньги? Может быть, когда-нибудь мои правнуки или потомки будут этим заниматься, но не хотелось бы.

(Звучит «Каприоль сюита» Part № 3. П. Уорлок).

(Продолжение следует).

 

Автор и ведущий Александр Крузе
Записала Людмила Моисеева