Хранители памяти. Музей новомучеников Скорбященского храма на Шпалерной улице (Санкт-Петербург). Часть 3

В новом выпуске передачи из музея новомучеников при петербургском Скорбященском храме мы обратимся к судьбам ленинградского духовенства. Известные и забытые, невинно убиенные и выжившие, но лишившиеся всего... О них - рассказ организатора музея протоиерея Вячеслава Харинова.

 

Создатель музея новомучеников при Скорбященском храме на Шпалерной улице протоиерей Вячеслав Харинов: «Говоря о каких-то мистических моментах, можно обратиться к одному из экспонатов, хранящемуся в нашем музее. Это фотография, на которой изображен сын нашего первомученика Русской Православной Церкви отца Иоанна Кочурова, пресвитера Царскосельского».

Будущий священномученик протоиерей Иоанн Кочуров еще совсем молодым священником показал себя как незаурядный проповедник. Сначала он был отправлен для пастырского служения в Северную Америку, где много потрудился для утверждения и распространения Православия и где некоторое время служил вместе с будущим патриархом Тихоном. После возвращения на Родину служил сначала на территории нынешней Эстонии, а затем – в Екатерининском соборе Царского Села. 31 октября 1917 года он был расстрелян разъяренной толпой. Это событие положило начало эпохе новомучеников в Русской Православной Церкви.

Создатель музея новомучеников при Скорбященском храме на Шпалерной улице протоиерей Вячеслав Харинов:  «Его сын как сын врага народа вернулся из ссылки. За него ходатайствовала мать, вдова отца Иоанна (у нас есть её фотография, сделанная в причетовом доме). Она была сестрой Василия Васильевича Чернышова, который служил протодиаканом в нашей церкви. Александра Васильевна приходила в храм к своему брату и, самое главное, ждала здесь свиданий с сыном, который был арестован и помещен на Шпалерную 25, в следственный изолятор.

Сын вернулся из ссылки. Он сидит за столом. Эта фотография попала к нам размером со спичечный коробок, ее где-то прятали, она была вся измята, в трещинах, желтая и трудно читалась. И, самое главное, на фотографии была какая-то белая точка, которая напоминала мне дефект на фотографической пленке или пластине. Готовя эту фотографию, выводя в формат, я попросил своих друзей-специалистов обработать ее на компьютере, посмотреть, что это такое, почему какая-то белая точка, какой-то дефект на маленькой фотографии размером со спичечный коробок.

И когда они ее обработали и принесли мне, я с изумлением увидел, что этой белой точкой оказалась фигура агнца! Как какой-то мистический намек, как некое зашифрованное послание из того времени о судьбе всех причастных к новомученикам, к этим удивительным людям культуры, образования, искусства, религии. Ко всем тем, кто составляли цвет и жизнь России. Статуэтка агнца как символ жертвы, которую всем им пришлось принести на алтарь отечественной истории.

Хотелось бы рассказать и о брате Александры Васильевны Чернышовой, вдовы первомученика отца Иоанна Кочурова. Василий Васильевич пришел служить к нам в храм в достаточно молодом возрасте и прослужил дьяконом довольно долго. Он служил вместе со священномучеником Григорием Сербариновым. Именно ему удавалось сохранять Скорбященскую икону. Он каждый вечер под полой рясы проносил ее через двор к себе в квартиру, которая была в самом углу нашего двора. Он боялся, что ночью залезут НКВДшники, солдаты и матросы и украдут эту общероссийскую святыню.

Это не байка, так было. У меня есть свидетельство, как НКВДшники разграбили храм святителя Иоанна Милостивого в Отрадном, стариннейший храм. Когда-то придворная церковь Екатерины (у нее был дворец в Отрадном, в Пелле). Храм, где хранились вещи XVIII века, была богатая ризница. Ночью остановился черный воронок, взрезали решетки и НКВДшники вынесли все ценное из алтаря церкви. И впоследствии отца Александра Флерова, последнего настоятеля этой церкви, чудесного, удивительного человека, совершенно евангельской кротости, евангельского незлобия и простоты, тоже арестовали и расстреляли.

Это отдельная история, но это тоже храм, где я служил, и личность, которая меня коснулась. Это образ, который в известном смысле сформировал мой священнический идеал. И это то, что важно всем нам знать.

Уже будучи отверженным, будучи выгнанным из дома, снимавшим какую-то маленькую веранду вместе со своей матушкой в Отрадном, он вынужден был ходить за водой на Неву. Это полкилометра с коромыслом, двумя ведрами. И он шел эти полкилометра, носил воду. Оставленный своей падчерицей, которую он взял сиротой: выращенная им девочка из пролетарской семьи обокрала приемных родителей и уехала в Ленинград.

Вот, оставшись один, он таскал эту воду, а местные мальчишки бежали и кидали в него камнями. Не кидала только одна девочка, которая, будучи уже старушкой, стала моей прихожанкой. Я спросил: "А почему вы не кидали?" – на что она ответила: "Я никогда не могла поднять на него руку, ведь он всех нас держал младенцами на своих руках. Он всех нас крестил".

Отец Александр Флеров тоже был арестован и расстрелян. Скорее всего, со всем духовенством Кировского района нынешней Ленинградской области 14 декабря 1937 года.

Василий Васильевич служил у нас, спасал икону. Ему удалось выжить в репрессиях, потому что он скрывался: уехал в Лахту и поселился в каком-то сарае, где практически бомжевал. Он скрылся от родных, не выходил на связь, вел бродяжническую жизнь, пока не минули тяжелые годы. В сороковых он снова появляется в семье и уже может жить без опасений, что его арестуют и расстреляют.

Он рассказал своему внуку Дмитрию Ананьевичу историю о том, как они ходили к одному из батюшек, служившему здесь, в Скорбященском храме. Кто это был, я до сих пор не могу понять, ищу, но кто-то из священников, кто служил здесь, заканчивал тоже лицом без определенного места жительства на улице Шпалерной. Видимо, это был 52-й дом, парадная.

Василий Васильевич взял как-то за руку Дмитрия Ананьевича, своего внука, и говорит: "Пойдем, навестим батюшку, он живет здесь неподалеку". И они пошли, прошли недалеко от этого дома до 52-го дома и зашли в парадную. И внук, Дмитрий Ананьевич (он уже умер, рассказывал мне эту историю, уже будучи пожилым человеком), спросил Василия Васильевича: "А где же батюшка?" – "А вот, сейчас увидишь, он здесь живет", - ответил тот, и под первым пролетом лестницы, отгороженном тряпкой, они обнаружили седого старичка, который сидел на топчане, на матрасе, брошенном на каменный пол, рядом у него была маленькая керосиновая плиточка. И таким образом он жил под лестницей, лишенный всех прав, квартиры, возможности жить в нормальных условиях с семьей. Они принесли ему еду, поговорили…

Я нашел женщину, которая помнит этого священника. Ее мама носила ему еду, подкармливала его. Мне нужно только связаться с человеком и узнать еще больше подробностей.

Это история одного из клириков, Василия Васильевича, которая нам очень дорога. В нашем музее истории многих связанных (и не связанных) с нашим храмом священнослужителей бережно сохраняются. Мы стараемся сохранить каждую маленькую деталь».