Читаем Добротолюбие. Выпуск от 2 июля

Курс ведет священник Константин Корепанов.

Мы продолжаем читать «Наставления» преподобного Марка Подвижника из первого тома «Добротолюбия». И продолжим читать его размышления о таинстве Крещения, о том, с чего начинается жизнь человека в Церкви, с чего начинается христианская жизнь человека. Обратимся к седьмому абзацу «Наставлений святого Марка, извлеченных из других его слов»:

Ты облекся во Христа крещением (Гал. 3, 27) и имеешь силу и оружие низлагать помышления (2 Кор. 10, 4). Если же, имея на них силу, не низлагаешь их от первого приражения, то очевидно, что сластолюбствуешь по неверию, соглашаешься и сдружаешься с ними. В таком действии сам ты виноват.

Эти слова с особой силой звучат для человека, который только что крестился. Ему говорится: «Ты свободен! Ты освобожден от своих хозяев, от своих пленителей, от своих врагов! Ты свободен! Не возвращайся же к тому состоянию, из которого ты ныне освобожден. Поэтому как чувствуешь, что прежнее приближается, беги или отбрасывай все злые помыслы в сторону. Не подчиняйся снова бесплодным делам тьмы. Беги от них, отгоняй их, и они не имеют над тобой никакой власти, потому что ты с Богом, ты в Духе Святом, ты имеешь возможность их отогнать и все преодолеть. Но если ты сам с ними беседуешь, если ты сам подчиняешься им, если ты не отбрасываешь все то, что пытается тебя пленить, значит, ты любишь их; значит, они тебе приятны; значит, плен тебя еще не утомил; значит, рабство тебе еще не надоело; значит, ты любишь их, а не Бога. Тогда вопрос: «Зачем ты шел к Богу? Зачем ты шел креститься? Зачем ты говорил: верую Ему как Царю и Богу?»

Это особенно актуально для тех, кто только крестится или недавно крестился, чтобы человек дорожил подаренной ему свободой. Но также это слово можно отнести и ко всякому человеку, потому что все мы после крещения снова стали рабами греха, снова попали в плен, снова стали служителями тьмы, хотя в день крещения каждый из нас отрекался от сатаны, от всех дел его, всех ангелов его, всего служения его, всей гордыни его. Но вот мы снова свободно выбрали служение греху. Сами свободно выбрали. Как здесь категорически говорит преподобный Марк Подвижник: в таком действии сам ты виноват. Ты сейчас подвержен страсти, потому что ты ее любишь, и никакого другого основания у этого нет. И именно потому, что тебе нравится эта страсть, тебе нравится это состояние, ты и мучим бываешь. Конечно, после крещения человек может дойти до такого состояния, что оно будет ему противно, он будет его ненавидеть, он будет с ним бороться. Да, это действительно может быть. И сложно, очень сложно потом вернуть себе свободу, потому что таинство Крещения не повторить. Но попал он в это состояние после крещения по собственной воле, потому что приятно ему было то, что предлагали ему помыслы, хотя знал он, что помыслы предлагали ему ложь.

Конечно, иногда человеку кажется, что все это неважно. Особенно когда человеку предлагается пройти огласительные беседы накануне таинства Крещения. Да и потом, когда человек, уже много-много лет назад крещенный, приходит в недоумении, почему в его жизни все не так, почему она не такая, как он надеялся, и ты пытаешься говорить с ним о помыслах, о соблазнах, о том, что на самом деле человек любит, все равно он сопротивляется и говорит: «Да, нет! Все это ерунда! Все это не о том, потому что как я могу им сопротивляться? Ну как я могу сопротивляться злым, могущественным помыслам? Нет! Я простой человек! Я ничего не могу. Нет! Нет! Не говорите мне. Я беспомощный, просто я прошу, чтобы Бог меня освободил от всех этих мерзостей. Вот пусть Он придет, проведет рукой Своей, и я стану свободен. А больше мне ничего не надо. Ничего! Вот только чтобы не пить»… Или не курить, или не изменять, или не воровать, или не гневаться, или не раздражаться… «Господи, ну почему Ты мне не помогаешь? Почему Ты меня не жалеешь? Ну приди, сделай что-нибудь, чтобы я больше не грешил, не гневался, не раздражался, не сластолюбствовал, не прелюбодействовал, ничем не осквернялся, не празднословил, чтобы меня не привлекала вкусная еда и красивые женщины и так далее… Я просто не хочу! Освободи меня от этого!»

Это говорит не каждый человек, но многие люди так говорят, как бы забывая, что такой день был в их жизни, и как бы забывая, что такой день по-прежнему, так или иначе, происходит в этой жизни, ведь каждое причащение Телу и Крови Иисуса Христа – это день нашего освобождения, день нашего воскресения, то самое движение Божественной руки, которое дает нам возможность больше не грешить. Почему же мы грешим? Потому что нравится. Только потому, что нравится. Мы и приходя на покаяние, меньше всего настроены слушать священника, который пытается нам что-нибудь сказать. Мы пришли к нему только для того, чтобы он сделал что-нибудь, чтобы жизнь наша стала счастливой. А он нам начинает говорить, что надо то сделать, тут помолиться, тут прочитать, тут покаяться, тут примириться…

«Зачем все это? К чему все это он говорит? Неужели он не понимает, что все это не имеет ко мне никакого отношения? Ты мне дай свободу, а потом и говори!» – думает человек. Но тебе дастся свобода тогда, когда ты причастишься. И каждый раз ты падаешь, потому что ты хочешь падать. Каждый раз ты соблазняешься соблазном, неважно, кто тебе его показывает, мир или бесы, ты падаешь по собственной воле. Но человек почти никогда, за редчайшим исключением, не может с этим согласиться. Он по-прежнему утверждает: «Да нет! Я не хочу грешить! Просто враг очень сильный. Нет! Я не хочу грешить! Просто соблазнов очень много». И поэтому люди пребывают неисцельными. Не может Бог их исцелить, потому что они обвиняют во всем кого угодно, только не себя. А раз ты не виноват, то как начнется покаяние? Ведь покаяние есть обвинение самого себя, покаяние в том, что человек начинает менять, изменять самого себя, возвращаясь к тому, каким он должен быть. А это есть суд над самим собой.

Но человек не хочет судить самого себя. Он судит мир, он судит злых людей в этом мире, он судит тех, через кого он падает, он судит Бога, создавшего мир таким сложным, он судит Бога, Который не дал ему сил, или терпения, или смирения… А Бог все дал. Дал! Потому что этот Бог не снаружи тебя, а Бог в тебе, Он вошел в тебя, Он сочетался с тобой в день твоего крещения. Ты не чувствуешь Его. Насколько же твое сердце наполнено тьмой? Насколько же ты любишь тьму, что Бога, живущего в тебе, ты не только не чувствуешь, но даже забыл о том, что Он в тебе живет. Ты забыл это настолько, что, по сути дела, уже не считаешься христианином, потому что христианин тот, кто знает, что он во Христе. А ты не знаешь, что ты во Христе. Поэтому считаешь, что Христос бесконечно далеко от тебя, как будто Он не рядышком, чтобы защищать тебя и живить тебя. Твое увлечение грехом, твое погружение во тьму привело тебя на такую стезю, в такое состояние, что ты забыл, что было с тобой в крещении, забыл, что сделалось с тобой в крещении, забываешь, что происходит с тобой каждый раз при причащении. А это бывает только по одной-единственной причине: человек любит зло.

Вот об этом пишет в восьмом абзаце преподобный Марк Подвижник:

Иногда без согласия нашего какой-нибудь помысел скверный и ненавидимый нами, как разбойник, неожиданно напав на нас, насильно содержит у себя ум наш. Однако же знай наверное, что и сей помысел произошел от нас самих, ибо или по крещении мы предавали себя такому худому помыслу, хотя не исполняли его делом, или по собственной воле держим в себе некоторые семена зла, почему и утверждается в нас лукавый; и он, лукавыми семенами удержав нас, не отойдет, пока не отбросим их; скверный же помысел, пребывающий в нас чрез делание зла, тогда изгонится, когда принесем Богу труды, достойные покаяния. Итак, в невольном, беспокоющем помысле виновен ты сам, потому что, имея власть отогнать его и очистить от него ум в начале первого приражения, ты не сделал этого, но беседовал с ним самоохотно, хотя не исполнил делом. (Он приходит на согретое место, к старому знакомому, приятелю.)

Преподобный Марк Подвижник пишет: ты… беседовал с ним (то есть с помыслом) самоохотно. А почему ты беседовал? Потому что тебе нравилось беседовать. Ведь мы беседуем именно тогда, когда нам это нравится, когда мы чувствуем в этой беседе для себя что-то приятное или что-то полезное. Конечно, не все так может показаться наивно простым, но суть именно в этом.

Вот, например, девушку соблазняет парень. Неважно, он соблазняет ее на близость, или на наркотики, или на то и другое вместе. Он уговаривает ее, соблазняет. Конечно, она совершенно боится второго и не очень хочет первого. Но ей нравится, что парень, который ей приятен, ее уговаривает: она кому-то нужна, она кому-то дорога. И она думает: «Неужели сложно что-то и сделать, чтобы сохранить эту близость, это ощущение, что меня ждут, мне рады, когда меня так уговаривают? Ради такого состояния ведь можно же пойти на жертву? Ну, соглашусь, сделаю. Зато какой будет прибыток, зато я всегда буду любима, зато всегда меня так будут уговаривать добрыми, нежными словами, всегда со мной будут говорить. Разве не стоит хоть какую-то жертву принести, чтобы это никогда не кончилось? Разве будет в моей жизни когда-нибудь еще такой человек, который так ласково, нежно, внимательно будет меня уговаривать что-то делать, говорить мне такие ласковые, добрые слова?» Ей неприятны и секс, и наркотики, но это состояние, что тебя любят, ты нужна, тобой дорожат, действительно обволакивает. И состояние  сознания своей значимости для другого человека приводит к тому, что девушка может согласиться, если забудет о других важных вещах и о том, кому она еще нужна и что делают люди, которые действительно ее любят.

Или, например, парень, которого приятели, друзья приневоливают выпить. Ему неприятно то, что ему предлагают, ему неприятно это состояние. Или же предлагают совершить какое-нибудь преступное действие. Но стать своим для этих храбрых, решительных, всеми уважаемых парней, влиться в их компанию, стать одним из них, не ходить изгоем общественным, не быть белой вороной, влиться в эту среду, ощутить плечо товарища, друга – разве это не важно? «Разве это не стоит каких-то там жертв? Да пустяки какие-то! Зато я стану достойным уважения других».

Сама водка или преступление человека не прельщают. Его прельщает тщеславие: стать одним из круга избранных, одним из значимых людей, перестать быть изгоем некоего общества, перестать чувствовать себя не таким, как все, потому что это требует огромного напряжения воли, чувств, это неприятно, некомфортно. А тут сладость, эйфория от того, что ты ощутил некое вожделенное для тебя единство. То есть соблазняется человек. Но соблазняется не тем, чем его соблазняют, а соблазняется другим.

Так и Ева соблазнилась. Ведь не собственно плодом как таковым, а тем состоянием, которое оно давало (по крайней мере, со слов змия), той идеей, которая возникла в ее сознании, той мечтой, которая вспыхнула в ее воображении, за которой она устремилась, потеряв при этом все. Вот это то, что ловит людей на самом деле гораздо чаще. Какие-нибудь, скажем, плохие вещи, грехи. Они плохие, да. Человек разбойник, пьяница или развратник – это гнусно. И, конечно, такое падение очень неприятно, очень тяжело. Но падение, сделанное из тщеславия, опаснее, потому что сразу своей греховности, своего желания собеседования с помыслами человек не чувствует.

Человек захотел изменить жене – и изменил. Он сразу перешел Рубикон – и сразу стал негодяем, сразу стал предателем, сразу стал изменником, сразу стал по ту сторону добра. Он знает это и сознательно на это пошел. А человек, который не изменяет жене, а просто листает журнальчики, смотрит картинки, разглядывает красивые, стройные тела или красивые лица? Он якобы просто наблюдает, он просто получает удовольствие от самого факта наблюдения за другими девушками, за другими женщинами, ему приятно смотреть определенные сюжеты в фильмах, ему это определенно нравится, он получает от этого, как он сам себе это объясняет, эстетическое удовольствие. И ничего не происходит? Он же хранит верность своей жене, он ей не изменяет и достоин уважения. И, вне всякого сомнения, он достоин, собственно, уважения, и он себя уважает. Он не считает себя грешником наподобие тех грешников, которые изменяют своим женам. Нет, он не такой. У него просто тонкий эстетический вкус, который почему-то неотвязно требует наблюдать за красивыми фигурами и за красивыми лицами, он получает от этого приятные ощущения. И ему кажется, что ничего не происходит. Но он беседует с теми же самыми врагами, которые других толкнули на измену, прелюбодейство, разврат и даже на противоестественные пороки. Он беседует с теми же самыми духами, с теми же самыми врагами. Он делает, по существу, то же самое, просто он не доходит до греха делом.

Если случится, что так и будет продолжаться долго и ничего не будет происходить, человек не будет меняться, то Бог может отнять у него Свою помощь, Свой покров. И тогда человек неожиданно падает в грех. Человек может даже не понять – как, просто неожиданно, само собой получилось, вдруг. Он и не хотел, да он никогда в здравом уме не собирался изменять своей жене. А просто само получилось. Неожиданно сложилась ситуация, при которой он не смог отказать себе в удовольствии, сделал нечто большее и согрешил делом. Он так был увлечен красотой девушки, беседующей с ним, что не смог остановиться, когда уже понимал, что дело заходит далеко, потому что он привык собеседовать с помыслами и не заметил, когда потерял свою свободу. Бог его защищал и хранил, но хранил для того, чтобы человек одумался, опомнился и перестал беседовать с теми, кто ищет его смерти и погибели, чтобы человек перестал вести себя нерадиво, чтобы он одумался и покаялся, потому что и в Священном Писании, и у святых отцов, и в проповедях местного священника достаточно было материала, чтобы осознать: «Я делаю не то! Надо остановиться, это грех, это нельзя. Если я дорожу своей свободой, если я дорожу тем, что дал мне Бог, я должен остановиться!» И человек мог бы это сделать, но его нерадение, его легкомыслие в отношении собеседования со злом привело к тому, что Бог отнимает Свой покров – и человек грешит. Но это промыслительное Божье действие.

Это Промысл Божий. Человек, осознав всю мерзость и себя самого, и своего греха, осознав весь ужас сложившегося положения, может испугаться и больше никогда в жизни не сделать этого греха. Через катастрофу, через боль, через страдание свое и других он приобретает действительно страх Божий и больше никогда и не посмотрит на чужое лицо или на красивую картинку. Просто все его существо возмутится: «Не буду этого делать! Не буду!» И таким образом человек приобретает иммунитет против врага.

Конечно, Бог не всегда и не часто прибегает к таким очень суровым способам исцеления человека. Он стучит и раз, и два, и десять, и пятнадцать раз в сердце человека: «Одумайся! Не делай больше так!» И часто люди прислушиваются и внимают гласу Божьему и действительно каются, исповедуются: «Опять засмотрелся… Опять получил удовольствие… Господи, я грешный, я испорченный, я развратный человек, я не достоин  называться сыном Твоим, я неверный, я изменчивый, по сердцу своему я прелюбодей. Исцели мое сердце». И такой человек постепенно получает свободу и без падения в грех телом.

Но как бы там ни было, помыслом ли, делом ли, но то, что происходит с человеком (напомню восьмой абзац), происходит по воле самого человека, потому что он вожделеет что-то в этом мире, что-то вне Бога находящееся. Не Бога он любит, рассматривая картинки, и не к Богу стремится душа его, когда он мечтает о каких-то дорогих машинах и фешенебельных коттеджах. Он в этот момент отрывается сердцем от Бога. И Господь предупреждает: где будет сокровище ваше, там будет и сердце ваше. Когда он мечтает о роскоши или о богатстве, о красоте или еще о чем-нибудь, его сердце перемещается туда. Не в Боге оно, а вне Бога, потому что человек не любит Бога. А если он не любит Бога, то у него теряются шансы на спасение, потому что спасение, как мы уже говорили, – это любовь к Богу.

Если человек привязывается к чему-то, вне Бога находящемуся, он рискует погибнуть. Поэтому так важно наблюдать за тем, к чему склоняется наше сердце, от чего мы получаем удовольствие, что действительно нам начинает нравиться, с какими помыслами мы сейчас беседуем, от какого общения, от какого собеседования мы получаем радость, сладость и удовольствие. И материалов Священного Писания, литургических текстов и текстов святых отцов достаточно для того, чтобы образумиться, остановиться и обратиться всем сердцем к Богу своему.

Записала Инна Корепанова