Читаем Добротолюбие. Выпуск от 18 ноября

Курс ведет священник Константин Корепанов.

Мы продолжаем читать «Наставления о подвижничестве» аввы Евагрия. Напомню: речь у нас идет о 61-м абзаце.

Душа тречастна, по словам нашего мудрого учителя (разумеет Григория Нисского). Когда добродетель бывает в мыслительной части, тогда называется осмотрительностью, сметливостью  и мудростью, когда бывает она в пожелательной части, тогда называется целомудрием, любовью и воздержанием, когда бывает в раздражительной части, тогда называется мужеством и терпением, когда во всей душе – то праведностью…

Душа человеческая тречастна. И мы говорили, что, используя более знакомую нам терминологию (скажем, ту, которую использует святитель Феофан Затворник), нам проще говорить об уме, сердце и воле как трех проявлениях, трех частях, трех векторах нашей души.

Что дает нам это знание? Это знание дает представление о том, что развитие человеческой души (в сущности, развитие человека) предполагает, что нужно развивать его ум, его сердце, чувства и его волю.

Ум у нас практически не развивается. В лучшем случае у нас расширяется источник информации, некоторые элементы рассудочной деятельности. Собственно, развитие ума у нас есть, конечно, но происходит это крайне редко, особенно что касается детей. В высшей школе хорошие преподаватели, профессора как раз этим и занимаются; по крайней мере, в лучших учебных заведениях; причем совершенно неважно, какой предмет они изучают, но стараются этим заниматься. В отношении детей очень редко так бывает.  

Воспитанием чувств у нас практически не занимается никто. Вообще-то, конечно, этим должна заниматься по преимуществу семья, но она у нас практически этим тоже не занимается.

Воспитание воли у нас, конечно же, есть; по крайней мере, у тех детей, тех взрослых, которые занимаются спортом, потому что главный элемент, главное условие для развития воли – это терпение. Вот там, где есть элемент терпения, преодоления трудностей, терпение неудач, и есть развитие воли. В обычной современной школьной системе развития воли практически нет, так как у ребенка все меньше и меньше ситуаций, когда ему нужно просто потерпеть. Сейчас это даже не предполагается, и сама постановка вопроса считается на современном этапе непедагогичной, потому что как это ребенку терпеть? Как раз терпеть-то он не должен.

Но нам важна сейчас не система образования, а то, что развитие человека происходит тогда, когда воспитательные усилия направлены на развитие ума, на развитие чувств, на развитие воли. Именно тогда, когда у человека и ум развит, и чувства развиты, и воля развита, он и является, собственно, человеком развитым. Если же у него все не так, то он является не просто неправедным человеком, как здесь пишет авва Евагрий, он является неразвитым, можно сказать – недоразвитым человеком, но не в том современном уничижительно-биологическом смысле этого слова, когда недоразвитым считается человек, лишенный богатого интеллекта. Это, кстати, вовсе ничего не значит. С образовательной точки зрения отсутствие интеллекта вовсе не свидетельствует о том, что у человека неразвитый ум. Ум может быть развит очень хорошо, гораздо больше, чем у очень многих интеллектуальных людей, потому что ум и интеллект – не всегда совпадающие явления. С точки зрения святых отцов, ум и интеллект – это совершенно разные уровни душевной организации этой самой мыслительной силы. Мыслительная сила есть, но ум, собственно говоря, есть то, что внимает неким скрытым, сокровенным вещам через внимание к себе, через наблюдение себя, через размышление о себе в бытии. А разум изучает вещи внешние, он просто изучает вещи такими, как они есть, и умеет с этими знаниями работать, умеет ими оперировать – вот это и показатель развитого интеллекта. На самом деле ум, да и философия, собственно говоря, тоже несколько иные вещи. И опять-таки это не суть важно.

Важно, что у человека неразвитого основные проявления его духовной жизни не развивал никто, поэтому они не развиты. Разумеется, их можно начать развивать не в пять лет и даже не в пятнадцать, а в тридцать и пятьдесят. Это будет трудно, но, как говорит Господь, не невозможно, можно и тогда чего-то добиться.

Когда мы такого многослойного, многогранного человека не видим и, в сущности, все развитие сводим к тому, чтобы человек имел некоторые знания о чем-нибудь, тогда мы получаем, что человек много знает, но совершенно бесчувственный. Он не только бесчувственный, он и со слабой волей; у него воли нет, чувства не развиты, а знает он очень много. И такой неразвитый человек, даже если  захочет сделать добро,  не сможет, потому что у него нет на это воли. Если он захочет развить свой ум, то не сможет, у него нет на это воли. Если бы он захотел укрепить свою волю, он бы знал, как это делать, и заставил бы себя это сделать, но у него неразвитый ум.

Это концептуальный взгляд на человека святых отцов. В данном случае авва Евагрий конкретно говорит, что это не его изобретение, и в целом это даже не изобретение Григория Нисского, это некий общий взгляд на человека в ту эпоху, в данном случае общий и для философских систем античности. Эта трехчастность человека очевидна и была святыми отцами усвоена и переработана.

Тогда второе, что мы видим, – это понимание того, почему так происходит, что человек умный, но злой и безвольный? Или добрый, но глупый или слабовольный? То есть вроде бы он хочет делать добро, да не может, вроде он умный, но от этого ни для кого толку нет, вроде он  волевой, но ума и сердца этой воли не хватает. Потому что человек должен быть развит целостно, а не только в какой-то своей части душевной организации.

И третье, что вытекает из этого трехчастного представления о душе человеческой. Когда человек грешит, он оскверняет свою душу. Это естественно. Можно говорить о душе вообще. Но в этой трехчастной схеме грехом оскверняется какая-то часть души: либо чувства, либо ум, либо воля. То есть грех разрушает какой-то один из элементов. Может все сразу, но бывает так, что только один, ибо грех направлен против этой части души.

Человек, который читает много книг и начинает этим гордиться, отравляет этим свой ум. Грешит его ум. Но при этом воля его может быть здоровой и неоскверненной; и сердце может быть здоровым и неоскверненным. Или, например, человек разрушает свое сердце тем, что смотрит фильмы, в которых очень много насилия, много жестокости, на которые он никак не реагирует. Первый раз, когда он просмотрел фильм ужасов, он был  в депрессии, он хотел убежать, но он своей сильной волей заставил себя это смотреть – и убил свое сердце. Потом он смотрел еще и уже никуда не хотел убежать. И сердце привыкло, для него не страшно видеть окровавленный расчлененный труп, потоки крови... Это не значит, что он будет непременно убийцей. Чтобы стать убийцей, нужна все-таки воля, а она у него стала слабой, он же сидит и смотрит, он же ничего не делает, а воля развивается через поступок, через действие, через то, что ты отрываешь себя от того, что тебе приятно, и делаешь то, что нужно делать. Поэтому воля у него разрушилась вместе с сердцем. И это, может быть, и благо, потому что при таком бесчувственном сердце упаси его Бог иметь сильную волю. Сколько зла он тогда сделает? Но человек сам это сделал и даже этого не заметил. Хотя ум у него может быть просто спящим, он не грешит им, он просто отравляет, убивает свое сердце и парализует свою волю. И через ум может прийти спасение этому человеку: Бог пошлет ему книгу, умный совет или четкое представление о том, чем он сейчас тут занимается, и это поможет ему выйти из того состояния, взять себя в руки, перестать смотреть эти фильмы и постепенно выкарабкаться, вернуть себе былые переживания, былую живость и отзывчивость сердца.

Но в данном случае важно представлять, что именно так: грех может поразить одну силу души, может две. Бывает настолько страшный смертный грех, что поражает все три силы души. Но и исцеление начинается именно через ту часть души, которая максимально здорова.

Этого часто люди не понимают в себе; в принципе, вообще никто не понимает в себе поначалу, потом только приходит понимание, когда исцеляется ум. И духовников опытных, которые могли бы помочь человеку разобраться с тем, что с ним происходит, тоже ведь не очень много. Поэтому человек, со всех сторон пораженный грехом, тонет в бесчувственности, его ум тонет либо в высокомерии, либо во лжи, и воля его расслабляется все больше и больше.

И тем не менее Бог знает ту часть души, которая максимально здорова, и через эту часть души пытается вытащить человека из той ямы, из того капкана, в который он попал. Поэтому способы исцеления тоже ведь разные. Одному человеку для того, чтобы выйти к свету, надо пойти в приют для животных или в детский дом, где есть возможность пережить сострадание и жалость к людям, к детям, к животным (совершенно неважно к кому), важно, что это зажигает, исцеляет, реанимирует сердце человека, заставляет его чувствовать. И постепенно через это происходит исцеление других сил души. Сначала воли (потому что надо ходить, ходить, ходить туда, принуждать себя, терпеть все это), а со временем и ума. Это действует на людей, у которых живое сердце. Оно больное, измученное, но все-таки оно не столь поражено, как остальные силы души.

А у кого-то наиболее здорова воля, а все остальное давно скукожилось и болеет. Такому человеку нужны поступки, причем поступки, связанные с максимальным терпением трудностей, но совершаемые по послушанию или по заботе о другом человеке. И это постепенно выводит его к Богу, постепенно через послушание выстраивается организация ума, а потом восстанавливается и сердце.

На самом деле опытный врач (а духовник – это врач), с одной стороны, видя пораженность человека,  с другой – видит, какая сила души в нем наиболее цела. Он болен весь, но он не весь одинаково болен. И, находя наиболее здоровую часть его души, он назначает ему то лекарство, которое поможет исцелить его душу. Собственно, это раньше и называлось епитимией, то есть человеку давали такое дело, которое оживляло бы самую здоровую, самую неповрежденную грехом часть его души. И через это становилось возможным постепенно исцелить всю душу человека.

Дальше мы видим, что авва Евагрий перечисляет нам добродетели. Добродетели ума – это осмотрительность, сметливость, мудрость, добродетели сердца – это целомудрие, любовь, воздержание, добродетели воли – это мужество и терпение. Когда у человека все это есть, он может считаться праведным. Конечно, схема эта совершенно произвольная. Как и всякая схема, она упрощена. Авва Евагрий что-то объясняет с помощью этой схемы, некое свое видение, свое мировоззрение, но оно произвольное. Так он видит, но оно не является в данном случае некой закономерностью, неким типажом, неким открытым им законом. Но все-таки и это представление кое-что нам дает.

Добродетель есть восстановление целостности сил человеческой души в Боге через благодать Святого Духа. То есть добродетель есть исцеленное качество души, исцеленное в Боге и с помощью Бога. Про это мы читали и у аввы Евагрия; и апостол Павел об этом пишет: что подлинная праведность одна во Христе, и человек должен явиться с той праведностью, которая во Христе, а не с той праведностью, которая от него самого исходит. Праведность во Христе  и есть исцеление человеческих сил, исцеление сил души.

Получается, когда человек эту праведность во Христе обретает, он обретает и широту, и глубину, и красоту ума. И эти качества ума (широта, глубина, красота) – плод действия, деятельности благодати. То есть исцеленный ум есть ум широкий, глубокий и обязательно твердый, точный. Когда ум таков, это плод действия благодати в этом человеке. Если человек имеет целомудрие, воздержание, имеет любовь, то это все показатель того, что его сердце исцелилось, его сердце в Боге, то есть оно объято Богом, оно обрело целостность, исцелилось по благодати Божьей. Когда человек обладает мужеством и терпением, этот человек тоже исцелился благодатью Пресвятого Духа, его воля исцелилась, он стал мужественным, терпеливым. Получается, что целостный, праведный, исцеленный человек – это человек, который имеет твердый, глубокий, широкий ум, имеет любовь как состояние своей души, имеет целомудрие, воздержание и мужествен и терпелив.

Если человек мужествен, но ум у него не глубокий, конечно, он хороший человек. И про него гораздо больше скажут, что он хороший человек, чем про трусливого мудреца. Это понятно: мужественный человек производит большую симпатию, чем трусливый мудрец. Но больны они в равной степени и в равной степени безблагодатны. Просто нам больше нравится мужество, чем мудрость. Человек, который целомудрен, но труслив, тоже не вызывает симпатий в отличие от человека мужественного и имеющего глубокий и точный ум, но нецеломудренного. Подумаешь, немощи какие... Но все это показатель того, что душа человека полностью Богом не объята, он еще не всецело в Боге, он еще не целиком исцелился в Нем, у него еще есть страсти, ибо целостности как раз противоположна страсть. Он страстен, поэтому нецеломудренный; он страстен, поэтому трусливый; он страстен, поэтому невоздержан; он страстен, поэтому глуп. Это всё проявления страсти. Поэтому человеку от того, что он мужественный, но Священное Писание не понимает и понимать не собирается и сколько бы ни читал, ничего в него не входит, нечем гордиться перед человеком, который понимает Писание, любит Писание, видит Писание, но труслив. А тому, кто видит Писание, понимает его и любит, но труслив, нечем гордиться перед человеком, который мужествен, но ничего не понимает. И это создает условие и для того, чтобы понимать причину, характер своей болезни, видеть эту болезнь и не превозноситься перед другим. А именно это часто нас провоцирует: «Я храбрый, мужественный, я ничего не боюсь, а вы все трусы». Ну и что? У тебя свои недостатки. Ты грубый, наглый… У тебя свои проблемы, а у меня свои проблемы. Я много знаю, но, например, трусливый или жестокий. А кто-то очень любит людей, но на самом деле не понимает вообще ничего. Для него что ислам, что христианство, что буддизм – одно и то же. Он просто любит всех людей. Это хорошо, его душа целостна в этой части своей, а во всех других больна.

Получается, что это представление помогает нам понять, что мы все больны, душа у нас больна. Если у нас не исцелились все три части души, то мы больны. Ведь человек, имеющий гангрену ноги, не хвалится перед человеком, у которого гангрена руки. Нечего им делить, они оба больны. Хотя, конечно, один может помочь другому. И когда сойдутся вместе мужественный человек, мудрый и любящий и будут терпеть немощи друг друга и  поддерживать друг друга, они могут сделать очень много.

Именно к этому призывает нас апостол Павел, говоря, что немощи есть у каждого, и немногим людям удавалось достичь совершенной целостности всей своей души. Но, соединяясь в Церкви, мы покрываем немощи друг друга. И тот, кто мужествен, защищает того, кто труслив, а тот, кто мудр, ведет за собой того, кто мужествен, и согревает их на пути тот, кто умеет любить. И таким образом, вот так конституируется бытие Церкви. И все мы, сопряженные друг с другом, имея что-то в себе здоровое, помогаем тем, кто имеет что-то в себе нездоровое, и никто ни перед кем не превозносится.

Записала Инна Корепанова