Беседы с батюшкой. Духовная жизнь в условиях современного города

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает протоиерей Игорь Петров, клирик Вознесенско-Георгиевского прихода города Рыбинска.

(В расшифровке сохранены некоторые особенности устной речи)

– Сегодня тема нашей передачи – «Духовная жизнь человека в условиях современного города». Я знаю, что сегодняшнюю беседу Вы хотели начать с эпиграфа.

– Да, основная задача каждого из нас – научиться владеть собой. Господь говорит: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем своим, всею душою своею, всею крепостью своею и всем разумением своим». То есть Господь призывает нас к активной деятельности – а значит, к управлению собой. Хотелось бы привести эпиграф из «Евгения Онегина» Александра Сергеевича Пушкина. Там есть прекрасная фраза: «Учитесь властвовать собой». Эти слова относятся к каждому из нас. Мы к этому предназначены, это условие духовной жизни. Господь нас к этому призывает, мы за это ответственны. Можно пересказать и очень интересный отрывок из Каллиста, патриарха Константинопольского (пятый том «Добротолюбия»).  

Музыкант-гусляр, склонившись над гуслями, уходя от всех шумов в свою внутреннюю тишину, глубину, настраивает музыкальный инструмент и извлекает из него прекрасные, гармонические звуки. Владыка святитель Каллист проводит здесь параллель с молитвой. Он обращается к нам: «Ясен ли тебе пример?» Гусляр – это ум, струны – чувства, гусли – сердце, а бряцало – память Божия (или размышление о тех или иных духовных вещах). Каждый из нас на молитве призван быть таким музыкантом, учась законно подвизаться в молитве, как говорит возлюбленный апостол Павел. Это относится к любому состоянию нашего сознания в нашей повседневной жизни, не говоря уже о том, что мы вообще призваны непрестанно молиться. Господь Бог непрестанно ближе к нам, чем мы сами к себе. Господь ближе к нам, чем воздух, чем одежда к телу.

Мне хотелось бы привести еще один пример из столь любимого в нашей стране наследия священномученика Дионисия Ареопагита. Часто у нас во время молитвы бывает такой штамп: мы считаем,  что Бога призываем к себе. У Дионисия Ареопагита есть очень интересный пример. Он описывает человека, который находится, например, в лодке. Ему бросают канат, чтобы пришвартоваться, а другой конец каната привязан к камню или специальному устройству. Человек, подтягивая канат, не скалу притягивает к себе, не берег, а себя к берегу. Или наоборот: если человек оттолкнется от камня, он не камень оттолкнет от себя, а оттолкнется от берега.

Так же и молитва: призывая Господа, мы понимаем, что Пресвятая Троица присутствует везде. Святая Троица, Бог ближе к нам, чем мы сами к себе. Поэтому, молясь Господу нерассеянным умом, в страхе и трепете, в любви к Нему, имея надежное соединение, мы не Его призываем к себе, а сами приближаемся к Нему. Когда мы проявляем свою сыновнюю свободу, любовь к Богу, когда имеем намерение и дерзновение соединиться с Ним, мы не Его призываем к себе, а сами обращаемся к Нему. Таким образом, Господь являет Себя нам. Или, как пишет Дионисий Ареопагит, человек, держащий в руках канат, который спускается с небес, не небо притягивает к себе, а сам по этому светящемуся канату поднимается к небу. Это образ молитвы.

Здесь можно вспомнить прекраснейшую молитву: «Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, приди и вселися в ны…» Если Господь везде присутствует, зачем же мы говорим Ему: «приди и вселися в ны»? Имеется в виду именно личностное участие, личностные отношения с Богом, что человек призван проявлять в молитве, имея такое дерзновение. Мы по своей свободной воле с кротостью и смирением, с осознанием своего полнейшего недостоинства имеем шанс обрести себя в Господе.

– Вопрос телезрителя: «Вопрос по Евангелию. „И просил не посылать их в бездну, а послать их в свиней“. Свиньи бросились с обрыва и потонули в глубине морской. А бесы же не потонули вместе со свиньями, они потом возвратились на поверхность? Или остались там, в глубине?»

– Вообще в Евангелии не написано, что они вернулись обратно, поэтому мы не можем так утверждать. Думаю, Господь лучше нас знает, куда Он их отправил. Свинья – образ нечистого животного в контексте Нового Завета.

И когда мы толкуем евангельский отрывок, прежде всего смотрим ближайший контекст (Евангелия), более широкий контекст (Нового Завета) и еще более широкий – всего Священного Писания и Священного Предания. В этом контексте мы должны понимать: когда Господь куда-то отправляет наших оппонентов, Он это делает осознанно и (наверное, мы не имеем права в этом сомневаться) отправляет туда, куда нужно.

Мы о молитве сейчас беседуем, о возвышенных вещах, поэтому хотелось бы, чтобы были  вопросы, связанные с контекстом. Всегда очень важен контекст.

– Телезритель: «Второй вопрос. Когда искали лжесвидетелей, вдруг нашлись два лжесвидетеля, которые сообщили: Он сказал, что разрушит храм и восстановит за три дня. В абсолютном смысле это, конечно, лжесвидетели, но ведь они только передали то, что слышали. Это и любой человек  передал бы. Господь же не объяснил, что это Он говорил о храме Тела Своего. То есть лжесвидетели, в общем-то, передали то, что слышали, они не придумали это».

– Я думаю, это Ваша версия. В Евангелии не написано, что Он не передавал. Господь не налагает ни на кого искушений превыше сил. Эти люди явно были лжецами. Все слова Господа имели всегда очень серьезную аргументацию. Мы, читая Священное Евангелие, это знаем и можем повторить за слугами первосвященника, что никто так не говорил, как этот Человек. Поэтому мы не вправе думать, что Господь требует что-то от людей и возлагает на них бремена неудобоносимые. Я думаю, это Ваша трактовка. Они всё знали. Понятно, что один человек не может восстановить храм, который ветхозаветный народ сооружал так долго, с такой любовью… Мне кажется, эти вопросы несколько надуманные.

Нам очень важно стараться помнить о том, что Господь всегда обращается не только к конкретным людям, но прежде всего лично к нам с вами. Когда мы так читаем Евангелие, нам очень многое становится ясно; становится понятно, что важно, а что – детали в контексте этого важного. Очень хорошим толкованием на Евангелие является замечательнейший древний Акафист Иисусу Сладчайшему. Допустим, там говорится о наинской вдове, о воскрешении мальчика Господом. Мы должны себя видеть в этом умершем. Господь изгоняет бесов, излечивает слепого. Мы должны видеть свою внутреннюю слепоту, свою падшесть, гордыню, несмирение. Это аллегорическая традиция толкования Священного Писания – видеть во многих этих ситуациях самих себя. Это очень важно, и я от всего сердца желаю себе и всем нам именно так научиться читать Евангелие. Тогда каждый раз при чтении Евангелия нам будут открываться очень важные вещи. А такие детали, которые нас смущают, – наверное, это тоже хорошо… Исследуйте Писания, говорит Господь…

– Когда Вы приводили пример с музыкантом, Вы говорили, что музыкант уединяется, отвлекается от всех внешних впечатлений и только в тишине может издавать прекрасные звуки, извлекая их из своего инструмента. Почему для молитвы нужна тишина?

– Я сегодня шел по подземному переходу. Там играл музыкант, очень хорошо играл. Мимо шли люди со своими проблемами, было достаточно шумно. Наверное, таким музыкантом является каждый из нас. Зачем нужна тишина? Обратимся к Евангелию. Господь очень часто после важных событий или перед ними уединялся. Или уходил на гору помолиться, или ученикам Своим говорил: вы устали, уйдите в безлюдное место. Вспомним нашего батюшку, возлюбленного отца Иоанна (Кронштадтского): он любил гулять в садике. Конечно, он очень уставал, постоянно живя среди людей… Нам в контексте наших сегодняшних проблем очень важно научиться хранить внутреннюю тишину среди городской суеты. Эта тишина, несомненно, очень нужна. Это основа духовной жизни. «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят». Нам нужно бороться с шумом. А поскольку мы живем в шумном городе, конечно, нам нужно прежде всего научиться не пускать этот внутренний шум в свое сердце. Нужно научиться управлять своим вниманием, своим сознанием – как внешним, так и внутренним. Нужно остановить этот шум, который находится внутри нас самих.

Это сложно, мы больны страстями, мы падшие существа. У нас больной ум, мы больны первородным грехом, страстями. Это создает в нас разные звуки, запахи, ассоциации. Мы должны упорядочивать этот постоянный хаос внутри нас, останавливать в себе эту «говорилку». Если мы призваны любить Бога всем сердцем, всею душою, всей крепостью, значит, по крайней мере, должны стараться убрать из своего сознания все то, что нам мешает. Мы должны стараться чаще в течение дня полностью останавливать поток сознания внутри себя и обращать его к Богу. Это, наверное, то, о чем говорил владыка Феофан Затворник – быть в чувстве к Богу непрестанно, в чувстве благодарения к Нему, в чувстве своей греховности, своего недостоинства перед Ним.

Святые отцы говорят: если мы сами себя не слышим, почему нас должен слышать Бог? Помним: когда священник произносит известные слова, призывая Духа Святого, и происходит претворение вина и хлеба в Тело и Кровь Господни в Евхаристическом каноне, то первое, что просит за всех нас священник у Бога Отца после преложения Святых Даров, –трезвения души. Антоний Великий говорит: опьянели неведением Бога. Трезвение души – это то, о чем мы сейчас говорим. Убрать шум, убрать помыслы, убрать все то, что мешает нам слушать Отца Небесного, слушать себя, готовиться к общению с Ним.

Есть замечательная известная книга «Лествица» Иоанна Лествичника. Отец наш возлюбленный преподобный Иоанн Лествичник говорил, что безмолвие – это такой мужественный помысел, который стоит у дверей сердца. Мы должны пользоваться им со знанием. Должны острым взором ума блюсти свое сердце, не доводить его до скверных эмоциональных состояний. Возможно, это как раз то, о чем говорит апостол Павел, призывая нас жить по духу. В Евангелии мы читаем: когда ученики предложили Господу низвести громы и молнии на неких упрямых жителей одного города, Господь сказал: не знаете, какого вы духа. Апостол Павел нам часто об этом говорит, особенно в Послании к Римлянам, в Послании к Галатам: поступайте по духу, и вы не будете исполнять пожелания плоти. С одной стороны, в нас есть «плотской человек, истлевающий в обольстительных похотях» – это комплекс зла, первородного греха, его проявлений; с другой стороны – внутренний человек. Тишина – это такая надежда…

– Вопрос телезрителя: «Бог сказал Адаму: когда вкусишь от древа познания добра и зла, в тот день умрешь смертью. Почему Адам в тот день не умер, а прожил еще почти 930 лет? Почему Бог Свой приговор не привел в исполнение? Сатана, получается, знал, что Он этого не сделает, и воспользовался этим? А если бы это произошло, может быть, сейчас меньше было зла. За Адамом пошел Каин; и дальше – вранье, лицемерие, и творится сейчас такое, что невозможно передать. А если бы это было пресечено, может, все по-другому пошло бы».

– Думаю, это скорее утверждение, а не вопрос. Опять-таки мы решили поправить Господа. Откровенно говоря, я не помню, чтобы Господь сказал: сразу умрешь. Сказано: смертью умрешь. Господь совершенно правильно поступил. Вообще если бы Господь за каждый наш проступок нас карал, наверное, это было бы хуже, чем электронный концлагерь. Он давно уже мог бы нас превратить не знаю в кого. Господь смотрит на нас не так, за что бы нас покарать, а за что бы помиловать. Есть прекрасный образ, известная замечательнейшая притча про блудного сына. Он практически предал отца, сказав: отче, будем считать, что ты уже умер. В патриархальном обществе это было двойным предательством. Пока был жив отец, сын, даже занимая очень высокий административный пост, все равно находился в полном послушании отцу. Это было как в Израиле, так, допустим, и в Италии. Сын – сенатор, член верхней палаты; если у него был жив отец, он все равно находился в полном послушании отцу.

А блудный сын предал отца. Отец дал ему имение, сын уходит в страну далече, терпит там бедствия, и материальные трудности вынуждают его вернуться обратно. В своем сознании он уже заготавливает монолог. Очень хорошо об этом сказано у митрополита Антония Сурожского: «Отче, я согрешил на небо и пред тобою и не достоин называться сыном твоим. Возьми меня в дом хотя бы наемником». Что ему отвечает отец? Во-первых, он его ждет. Он простил своего сына. Возможно, отец многие годы выходил на окраину селения и ждал, смотрел с горы на дорогу, не идет ли его несчастный сын. И вот он дождался. Интересно, удивительно; это великая надежда для нас: отец – это образ Бога, несомненно. Этот замечательный отец идет навстречу сыну, первым обнимает его, бросается ему на шею. Казалось бы, он мог какой-то жесткий приговор привести в исполнение, как Вы сказали. Но не приводит. Я думаю, по понятным причинам: Бог Благ и Человеколюбец. «Бог больше любит нас, чем родная мать, и жалеет больше, чем родной отец» – так читаем мы у Феофана Затворника.

У пророка Божьего Исаии читаем: «Забудет ли женщина грудное дитя свое, чтобы не пожалеть сына чрева своего? Но если бы и она забыла, Я не забуду тебя». То есть любовь Бога к каждому из нас совершенно невыразима человеческими словами. Отец дает сыну произнести начальную часть фразы («я согрешил пред небом и пред тобою и не достоин называться сыном твоим»), а дальше, как подчеркивает митрополит Антоний, не дает ему эту фразу закончить («возьми меня хотя бы наемником»). То есть какими бы скверными, греховными, падшими существами мы ни были, Господь никогда к нам не будет относиться как к людям второго сорта, как к наемникам. В каждом из нас образ и подобие Божие.

Что Господь Адаму говорит после грехопадения? «Адам, где ты?» Еще один шанс был ему дан. А что Адам отвечает? «Жена, которую Ты мне дал, дала мне плод, и я ел». Нам нужно об этом помнить и не вырывать фразы Священного Писания из контекста. Их надо рассматривать в контексте прямом, ближайшем и общем. И я не помню, чтобы в Книге Бытия было написано: «сразу умрешь». Написано: «смертью умрешь». И Господь совершенно правильно сказал. У Адама всегда был шанс. Бог всегда нам оставляет шанс. Мы должны этим шансом воспользоваться.

– Что значит мечтательность в духовном смысле и как она мешает человеку?

– Например, употребление алкоголя. Апостол нам говорит: все вам дозволено, но не все полезно. Часто мы видим, как наши соотечественники употребляют алкоголь или имеют какие-то фантазмы, иллюзии и живут в них. Человеку порой гораздо проще себя одурманить, вызвать в себе какую-то фантазию. Ведь опьянеть можно не только от алкоголя, правильно? От эмоций человек пьянеет, от мыслей, чувств. Вспомним Антония Великого: «Опьянели неведением Бога». Трезвение – это состояние, обратное опьянению, о чем мы просим на литургии прежде всего, во время Евхаристии, после преложения вина и хлеба в Тело и Кровь Господни. Поэтому мечтательность – это, по сути, парение ума. Это основа нетрезвой жизни. Мы очень склонны парить умом, мечтать, фантазировать. А в какой-то культурной среде это, наоборот, поощряется.

Хочется с сожалением сказать, что мы не умеем жить настоящим. Мы не умеем жить здесь и сейчас. Это создает для нас огромные проблемы. Мы не умеем жить в реальности. Мы живем или в прошлых событиях, вспоминаем прошлое, эмоционально переживаем эти события, или наша мечтательность, наши иллюзии уносят нас в будущее. Господь в Евангелии говорит: не заботься о дне завтрашнем, ибо день завтрашний сам позаботится о себе. Господь не запрещает нам покупать проездной билет, планировать свой день. Святые отцы говорят: спланируй, какие события предстоят тебе, с каким человеком ты встретишься, что тебе могут сказать, как не искуситься. И Господь говорит нам о чем? Прежде чем идти на войну, мы должны рассчитать свои силы. Прежде чем строить башню, мы должны рассчитать наличие стройматериалов. Мы должны планировать. Но не должно быть фобии, страха перед будущим, невротических состояний, которыми болен современный человек. Поэтому очень часто трудно сосредоточиться на настоящем.

А вот вечность… Святые отцы говорят: живи так, как будто живешь последний день; и в то же время так, будто живешь вечно. Вечность живет в настоящем. Вечность – это бесконечно длящееся настоящее. Мы всегда живем в настоящем. Прошлое уже ушло. В принципе, в христианстве, даже живя в настоящем, можно на исповеди менять свое прошлое и свое будущее. Но важно именно настоящее, научиться жить здесь и сейчас, сконцентрироваться на этом. Потому что во всякое мгновение Господь ближе ко мне, чем я сам к себе. Именно в это мгновение Он смотрит на меня Своими очами. В любом состоянии мы должны хранить память Божию. Основой духовной жизни является память Божия. Об этом говорит первая, самая главная заповедь. Святые отцы говорят. Допустим, приснопоминаемый Нил Синайский говорит: даже когда ты делаешь обычные для тебя дела, не небрежничай, а вспомни, что на тебя смотрит Бог. Ходить в присутствии Божьем мы можем, только находясь в настоящем. Когда нас уносит в прошлое или в будущее, когда мы живем в фантазмах, мы виновны в этом состоянии. Мы не хотим быть с Богом. Оказывается, нам гораздо дороже нахождения пред лицем Божьим эти мечты, иллюзии, опьянение, в котором мы хотим находиться.

– Вопрос телезрителя: «Святой Дух спасает человека в живых или не спасает?»

– Не совсем понял вопрос. Ну хорошо. Мы знаем, что у Бога все живы. В Евангелии говорится, как саддукеи пытались уловить Христа. Они не верили, это были такие сектанты, ветхозаветные псевдорационалисты. Они не верили в вечность души. Они полемизировали об этом с Господом. Господь приводит им прямую цитату из Писания: «Господь наш есть Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова». Бог живых, а не Бог мертвецов. Христос этим самым говорит, что Авраам, Исаак и Иаков живы, их души живы. После смерти душа человеческая сохраняет не просто вечную жизнь, но и сохраняет самосознание. Человеческая личность не разрушается, поэтому Дух Святой нас спасает здесь и сейчас. Апостол Павел нам говорит: разве вы не знаете, что вы храм Духа Святого и Дух Божий живет в вас?

У каждого из нас есть опыт благодати Божией. Поэтому Дух Святой спасет как живых, так, несомненно, когда мы покидаем свое бренное тело и временное земное пристанище, у нас есть полная надежда на то, что Господь спасет нас и там. Я думаю, мы не можем выразить словами ту благость и любовь, что Отец наш Небесный имеет к каждому из нас; Он терпит нас до сих пор, не «приводит в исполнение приговор». Апостол Павел говорит: непрестанно радуйтесь, за все благодарите. Давайте будем радоваться и Бога благодарить за Его милость; несмотря на наше ничтожество, нашу неверность, греховность, гордыню, тщеславие, Господь нас терпит. И мы до сих пор способны чувствовать Его любовь, читать Священное Писание, что очень хорошо.

– Если я правильно понял, хождение в памяти Божией есть нахождение в реальности, жизнь в реальности.

– Да, exist, как говорят англосаксы, – «существование». Бог Себя называет Сущим. В славянском тексте Евангелия Господь прямо говорит: Я есть Сущий. В русском тексте этого не видно (в русском синодальном переводе), а в церковнославянском видно: Я Сущий, Я есть Тот, Кто есть, Я есть само Бытие. То есть существует по большому счету только Бог, все остальное существует относительно, не абсолютно, существует в меру своей укорененности в Нем. Помните, в Книге Деяний апостолов, в 17-й главе: мы Им живем, и движемся, и существуем? Удивительные слова.

– Как многословие мешает человеку углубляться в себя?

– Господь прямо об этом говорит в Евангелии. Вы имеете в виду многословие внешнее и внутреннее?

– Да.

– Во-первых, многословие – всегда признак гордыни и тщеславия. Все наши помыслы и многословие вызваны страстями. Мы страстные, падшие существа. Как говорит владыка Игнатий (Брянчанинов), все мы находимся в прелести. Величайшая прелесть – считать, что мы в ней не находимся. Шесть предыдущих страстей мы видим в себе. Невозможно не видеть в себе чревоугодия. Невозможно не увидеть в себе следующую страсть – сластолюбие. Третья страсть – сребролюбие, это невозможно не увидеть. Четвертая – гнев (думаю, каждый из нас это делает регулярно; к сожалению, мы это замечаем порой поздно). Пятая и шестая страсти – печаль и уныние. Седьмая и восьмая – тщеславие и гордыня. Многословие мешает тишине. Часто мы вообще не умеем ни слышать людей, ни слушать их, а слушаем их, только чтобы что-то им ответить, выразить свое единственно правильное мнение. Это страшная вещь – многословие. Господь прямо говорит, что мы не должны быть многословными на молитве – как язычники, думающие, что в многословии они что-то скажут Господу.

Хочется сразу здесь сказать о внутреннем многословии, что нам тоже очень сильно мешает. Нам нужно учиться сосредоточиваться. Нужно полюбить тишину, безмолвие. Монашеская традиция: если не спрашивают, то не говори, не лезь, не поучай никого. Спросили – ответь кратко, просто и по-доброму. А не так, как делают некоторые ведущие некоторых известных FМ-радиостанций.

– То есть не только монахи, но и миряне должны стремиться к немногословию?

– Да, конечно.

– Получается, немногословие позволяет человеку жить в реальности. Человек, который страдает многословием, живет в иллюзии?

– Да, происходит опьянение неведением Бога, человек увлекается. Мы всегда должны управлять своим сознанием, особенно, кстати, когда разговариваем с другими людьми. Об этом пишут многие святые отцы. Священное Писание много говорит о многословии. Мы об этом читаем и в притчах, и у отцов Церкви. В общем-то, вся традиция построена на этом.

Мы должны научиться тишине. Мы должны слушать себя, научиться жить в своей глубине. Многословие часто мешает нам решать проблемы, контролировать себя. Мы должны говорить ровно столько, сколько необходимо. Многословие – всегда признак гордыни и тщеславия, то есть неадекватности, опьянения страстью. Как говорит нам приснопоминаемый апостол Павел: ничего не делать по любопрению и тщеславию. Как правило, любопрение и тщеславие многословно. Это всегда очень высокое мнение о себе: я могу долго говорить, я самый умный и красивый. Все это из той серии.

– Вопрос телезрительницы: «Под старость хочется научиться очень внимательно молиться, без рассеянности и полюбить всех-всех! Ум мой хочет этого, сердце желает. Наверное, я с дерзновением говорю: „Господи, что же Ты мне этого не даешь? Я этого так хочу!“ Или довольствоваться тем, что имею? Как мне быть?»

– Наверное, вопрос можно разделить на две части. Первая часть – как научиться тепло и внимательно молиться, а вторая – как научиться всех любить. Я дерзну сказать вот что (простите, что я вообще произношу «я»). Хочется вспомнить прежде всего, что мы православные христиане. Любым ответом на любой вопрос для нас является Священное Писание и Священное Предание. Этим мы должны руководствоваться. Это то, что выражает нам волю Божью.

Возьмем книги преподобного отца нашего Нила Сорского – величайшего подвижника. При жизни многие считали его святым, к нему приезжали советоваться великие князья, он был одним из образованнейших людей своего времени, жил на Афоне. Думаю, это имя Вам знакомо. Он говорил, что никогда не отвечал на вопрос (хотя был прозорливцем и умнейшим, мудрейшим человеком, просветленным Духом Святым, никто в этом не сомневался, он был великим сосудом Духа Святого), пока не находил тому подтверждение в Священном Писании и Священном Предании.

Что касается теплой молитвы, важнейшее тут заключается в том, что (если мы обратимся к святым отцам, к Священному Писанию) это хождение в присутствии Божием. Нужно всегда себя ставить в присутствие Божие. Что такое парение ума, кстати говоря? Например, святитель Василий Великий совершенно конкретную фразу говорил: когда человек не хочет ходить в присутствии Божьем, когда он хочет находиться в иллюзиях, в парении ума. Господь сейчас смотрит на меня, а я не хочу на Него смотреть. Можете такое себе представить? Такое же бывает на молитве. Часто мы молимся, но при этом совершаем механические движения (неосознанно). Мы не ставим себя в присутствие Божие, а просто читаем языком некие затверженные тексты, при этом постоянно увлекаемся умом, вспоминаем прошедшие события, которые нас эмоционально затронули в течение дня; невольно простираемся в будущее.

Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что молитва есть со-бытие с Богом. Страшные слова! И призывает нас держать ум в словах молитвы. Мы держим ум в словах молитвы, стоим перед лицом Божиим (если вспомним святителя Феофана Затворника, он говорит: стань умом пред лицем Божиим и молись). Вот: ум, сердце и лицо Божье. Когда мы обретаем внутреннюю целостность, безмолвие, внутрьпребывание, находим свою глубину. О нерассеянной молитве говорит святитель Иоанн Златоуст: ветер колышет кроны деревьев, а корни их глубоко под землей, пронизывают землю. Мы должны быть как деревья, которые глубоко укоренены в чувстве сердца, в памяти Божией, должны быть собранными, настроить себя так, как тот самый дивный музыкант Каллиста. Тогда нам удается, не рассеиваясь на молитве, установив в себе внутреннюю тишину, перестать парить умом, собравшись умом в сердце.

Отцы нам говорят: ум наш как легкое перышко, которое с легкостью отвлекается и улетает куда-то; а Нил Синайский говорит: наш ум подобен некоему ребенку, перед которым злокозненный фокусник показывает шутки и увлекает его этими вещами. Мы научаемся управлять собой, своим вниманием, настраивать свое внимание, сознание как музыкальный инструмент, как музыкант, гусляр. Научайтесь из сердца извлекать гармоничные звуки памяти Божией. Тогда нам удается тепло молиться.

Как научиться любви ко всем? Я не дерзну говорить от себя. Хочу напомнить труды святителя Игнатия (Брянчанинова). У него есть прекраснейший цикл, который называется «Аскетическая проповедь». Интереснейший цикл. Там есть великолепнейшая проповедь о любви к ближнему. Весь акцент этой проповеди построен на том, что святитель Игнатий цитирует: возлюби ближнего своего, как самого себя. Владыка подчеркивает, что мы не умеем любить ближнего, как самого себя, потому что не умеем любить себя. Мы любим свои хотелки. «Господи, дай мне, я же хочу, почему Ты мне не даешь? Что Тебе стоит? Дай мне, пожалуйста». То есть мы не волю Божию слушаем, а себя драгоценных; хотим, чтобы Господь нас слушал. Владыка Игнатий говорит, что мы любим в себе плотского человека, истлевающего в обольстительных похотях, и не любим внутреннего человека. Любим свои страсти. Владыка пишет, что никто нам никогда не делал, не делает и не будет делать столько зла, сколько мы делаем сами себе. Самый страшный враг – в нас самих.

Поэтому, не умея любить себя, мы и ближнего не умеем любить, мы страстные, мы не умеем жить по духу. Многие вещи мы делаем по любопрению и тщеславию, по страсти. А традиция учит нас жить по духу. Когда я вижу, что нахожусь в несобранном состоянии, что я раздражен, еле сдерживаюсь (а я, допустим, руководитель), то понимаю, что никогда в состоянии гнева я не должен принимать никаких решений, пока этот дух владеет моим сердцем. Гнев правды Божией не творит. В этом состоянии мы должны постараться максимально уйти от ситуации, никого не отчитывать, не увольнять, не принимать на работу, не применять никаких дисциплинарных взысканий к своим подчиненным. Успокоиться, прийти в тишину внутреннюю, войти в себя, чтобы дух гнева ушел. Потом уже вызывать своего подчиненного и в спокойном состоянии по полной программе человеку объяснить его неправоту. Опять-таки не потакая своей страсти, а просто и понятно. Если брат согрешил, пойди и обличи его меж тобой и им одним, говорит Господь. Но знай, какого ты духа. То есть не метать на него громы и молнии, потакая своей страсти. Как говорили святые отцы: «Много раз жалел, когда говорил, ни разу – когда промолчал». Когда промолчал, страсть улеглась, я увидел ситуацию совершенно иной.

Надо учиться жить по духу, и тогда, по крайней мере, как сказано в Святом Евангелии, добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе, а злой человек – злое. От избытка сердца говорят уста. Поэтому я вижу, что избыток моего сердца – отнюдь не любовь к ближнему, а что я раздражен, меня раздражает поведение человека. Пусть я тысячу раз прав, но в состоянии гнева я должен максимально постараться отделять грех от грешника, как нам традиция говорит. Важна практика хождения по духу, хождения пред Богом. Все то же самое: как внимательная молитва, так и любовь к ближнему.

В конце концов, Писание нам говорит: делай другому то, чего бы ты хотел, чтобы делали тебе. Или не делай другому того, чего бы ты не хотел, чтобы делали тебе. Поэтому давайте прежде всего научимся этому. То есть не платить злом за зло, не говорить гадости, не унижать, не уязвлять друг друга ни словом, ни делом. Любви к ближнему и ко всем людям – это мы, наверное, слишком много захотели сразу. Мы еще не ангелы и не можем всех людей любить одинаково, ангельской любовью. Но мы христиане. Любовь агапе подразумевает то, что сказал апостол Павел: дело веры – труд любви. Не увенчивается тот, кто незаконно подвизается.

Мы знаем, что любая этическая проблема требует аскетического подхода к себе. Этика, аскетика, мистика в христианстве всегда. Будем, решая этические проблемы, понимать, что мы ничего не можем сделать без Христа, что мы падшие существа. Христос прямо об этом говорит: у нас бревно в глазу. «Что ты, лицемер, смотришь на сучок в глазе брата своего?» Я такой, Господи, только Ты меня можешь спасти, мне помочь, но я тоже стараюсь, я читаю отцов, стараюсь читать молитвы, быть внимательным, ходить в присутствии Божием. Как Давид в 50-м псалме говорит: грех мой всегда предо мной. Когда мы помним о своих грехах и откуда нас Господь извлек, нам тогда гораздо легче снисходительнее, милостивее относиться к другим людям. Антоний Великий говорит: положи грехи свои перед собою и через них молись Богу. Человек понимает, что он тяжкий грешник, что Бог его терпит и не приводит приговор в исполнение. А может привести в любой момент…

– Подведем итог нашей теме.

– Я хочу вспомнить замечательные слова возлюбленного отца нашего преподобного аввы Дорофея и его учителей – Варсонофия Великого и Иоанна Пророка: привяжи утлую ладью своей жизни к кораблю отцов, и они управят тебя ко Христу. Наше время – это время размывания нравственных и моральных норм. Как говорят философы, мы живем во время модерна и постмодерна, нам очень важно быть традиционными людьми и привязывать утлую ладью своей жизни к святоотеческому преданию и Священному Писанию, к духу Матери Церкви, ко Господу нашему Иисусу Христу. А Церковь есть Тело Христово. Таким образом, живя в Церкви, служа Церкви, мы обретем благодатную помощь, без которой жить не можем.

Ведущий Денис Береснев

Записала Маргарита Попова