Беседы с батюшкой. Эфир от 2 января

В екатеринбургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает клирик Свято-Троицкого кафедрального собора города Екатеринбурга, духовник и проректор по учебной работе Екатеринбургской духовной семинарии, старший преподаватель екатеринбургского Миссионерского института и ведущий программ "Читаем Добротолюбие" и "Читаем Ветхий Завет" на канале "Союз" священник Константин Корепанов.

– Отец Константин, наша программа выходит в эфир после Нового года. Тем не менее продолжается Рождественский пост. И у всей   страны продолжаются рождественские и новогодние каникулы. Это такое время, когда (поскольку все отдыхают) есть возможность посетить родственников, поздравить друг друга, увидеть тех, кого давно не видел. В это время возникает сразу несколько, казалось бы, очевидных вопросов, тем, которые хотелось бы обсудить. На мой взгляд, они являются важными в связи со следующим. Если говорить о таком понятии, как культура отдыха, то человек не просто сидит перед телевизором, не бессвязно и бессмысленно проводит свое время, а использует его для того, чтобы перевести дух, как говорят. Чтобы немножко подышать свежим воздухом – выбраться в лес, на прогулку, на пробежку и так далее. То есть это что-то полезное и для души, и для тела, а не праздное времяпрепровождение.

И еще одна из важных тем связана с тем, что в наше время все стало диджитализировано, многие из нас перешли в цифровые социальные сети. И здесь возникает тема общения, умения выстраивать диалог, говорить по-настоящему с теми людьми, которые для нас очень важны. Поэтому сегодня предлагаю поговорить на такую, казалось бы, простую, но на самом деле достаточно сложную тему – общение. Опасно ли такое виртуальное общение? Как не утерять навык настоящего общения человека с человеком с глазу на глаз?

– Понимаете, эта ситуация, как сейчас принято говорить, является вызовом – и всему современному человеческому обществу, и особенно церковному христианскому сообществу. То есть это вызов нашей человечности, это попытка покушения на фундаментальные основы человеческого общежития. И грустно сознавать, что значительная часть людей сам факт вызова отрицает. Превозносить разные интернет-устройства как способ доступа к информации, как способ обмена информацией, конечно, можно, но разумный человек при этом должен видеть недостатки этого способа. А вот этой трезвости не хватает. И потому возможность сопротивляться этому вызову становится у человечества вообще очень слабой. Ведь когда люди консолидируются, понимая, что некая техническая новинка разрушает их как человеческое сообщество, они могут объединить усилия – и вместе у них обычно получается как-то сгладить негативные последствия этого вызова. Но когда общество неоднородно, когда то один, то другой значимый его член говорит: «В принципе, ничего плохого, все нормально», – это не позволяет людям объединиться, отлаженной политики сопротивления вызову нет, и разрушительные последствия проявляются очень масштабно.

Грусть увеличивается потому, что даже в самом церковном сообществе, которое, казалось бы, должно в отношении подобных вещей быть достаточно единомысленным, тоже единомыслия нет. Потому что некоторые плюсы информационных технологий, интернет-общения  есть. Пусть маленькие, крошечные, но есть. И люди, видя эти плюсы, игнорируют минусы, забывают о разрушительных последствиях, не думают стратегически, не мыслят вдаль, а хотят быть в тренде. В этом смысле Церковь в тренде никогда не была и по определению быть не может. Церковь всегда на стороне истины, правды и человека, а не на стороне моды, чем бы эта мода ни была вызвана. Поэтому внутри церковного сообщества отношение к тому, что представляет собой интернет-общение, должно быть трезвым.

Как это регулировать, как к этому относиться, как этим заниматься – об этом сейчас говорят в Церкви, говорят очень много, говорят люди медийные, говорят специалисты, в том числе специалисты по интернет-технологиям. И, слушая все это, обращая на это внимание, каждая конкретная семья, каждый конкретный человек должны выстроить для себя, как сейчас тоже модно говорить, дорожную карту отношения к тому, что представляет собой интернет-общение в разных его видах и формах. Если человек будет просто разумно к этому относиться, понимать, что это такое, то можно будет, по крайней мере, в рамках отдельной личности, или отдельной семьи, или отдельного прихода сгладить негативные последствия этого вызова.

Что имеется в виду – если от общих фраз перейти к делу? Надо увидеть, что интернет-общение имеет некоторые плюсы. Надо осознавать, какие минусы оно имеет. Надо отнестись трезво к тому, что представляет собой интернет-общение, и понимать при этом, что интернет-общение пытается вытеснить личное общение; в этом его негативное влияние. Личное общение ничто не может заменить хотя бы потому, что для верующего человека очевидно: в том мире, куда мы все стремимся, будет личное общение, а интернет-общения, безличного общения там не будет. Поэтому если мы разучимся лично общаться, шансы попасть в мир, где есть только личное общение, для нас уменьшаются; мы можем услышать слова, которые Господь Иисус Христос сказал Марфе: «Марфа! Марфа! Ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нее».

А у нас отнимется. Если мы занимаемся только этим, мы проиграем, потому что в мире, в который мы идем, делать нам будет нечего. И вот это трезвое отношение, видение этих вещей помогает найти в Священном Писании модели отношений, которые помогают нам вписать проблему интернет-коммуникаций в нечто, упомянутое в Священном Писании. Например, есть слова апостола Павла: «Все мне позволительно, но не все полезно». То есть нельзя это запретить, но можно назвать что-то неполезным. Или еще он говорит: Пища для чрева, и чрево для пищи; но Бог уничтожит и то и другое. То есть  этим можно пользоваться, но нельзя отдавать этому свою душу, потому что это все временно.

Апостол Павел говорит: …пользующиеся миром сим как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего. То есть если ты пользуешься Интернетом, ты должен постоянно контролировать, насколько ты в отношении к нему свободен. Если чувствуешь, что у тебя развивается страсть (я про христиан сейчас говорю), что он завладевает твоим вниманием, чувствуешь, что когда сидишь в социальной сети и подходит твой ребенок («Выслушай мой пересказ!»; или: «Выслушай, как я выучил стихотворение!»; «Мне сегодня Димка по голове дал. Что мне делать?»), а тебя это раздражает, тогда – гаджет убрал, спрятал. Потому что это уже страсть.

Первый признак страсти – изменение отношения к близким людям. Если оно меняется, значит, интернет-общение нужно отодвинуть в сторону. Если страдает личное общение с близкими, дорогими мне людьми. Интернет уже мешает. Он должен быть ровно в тех рамках, которые не мешают личному общению как минимум с членами моей семьи – это дети, жена, родители. Если я чувствую, что меня они не раздражают, и я нахожу ту лакуну времени, когда можно пообщаться по Интернету с людьми, которые далеко, с теми, кому я нужен или кто мне нужен, то в этом ничего плохого нет. Главное – быть трезвым, понимать, что ничему нельзя отдавать свою душу. А первым показателем того, что что-то завладевает нашей душой, является раздражительность.

– Да, мы не говорим о том, что общение в Интернете как таковое вредно, неполезно и так далее, что нужно что-то запретить или ограничить, но факт, что нужно обращаться с этим умело. И вот страшная иллюстрация ко всему этому разговору, когда видишь фотографию (может быть, постановочную, может быть, кто-то видит такое каждый день у себя дома), когда вся семья полным составом сидит за обеденным столом – и у каждого свое устройство, у каждого свой контент, у каждого создается свой мир. Казалось бы, это время для совместной трапезы, для каких-то совместных разговоров, но нет… Что-то устрашает такая картина, а выглядит она вполне реалистично.

– Конечно, реалистично. Я видел подобные сюжеты в реальной жизни. И человеческому обществу с этим надо что-то делать. Наверняка каждый пользователь Интернета видел ролик, достаточно давнишний, два-три года назад снятый, про то, как женщина ходит и видит, что везде сидят с гаджетами; она приходит домой, и девушка, которая с ней живет, тоже сидит в телефоне, а на нее не обращает внимания. Она бросает вещи, начинает вытаскивать в коридор стол, ставит на него еду, начинает есть, и постепенно к этому столу присоединяются другие люди. Получается живое общение.

Такой социальный ролик кем-то был снят. Он популярен в Интернете, у него очень много просмотров. То есть общество как-то сигнализирует, что надо возвращаться к утерянному общению. Это проблемы общества. Думаю, как-то они решаются. Другое дело, что интернет-среда, появление гаджетов и проникновение их в нашу жизнь носит агрессивный характер. То есть они не просто вползают в нашу жизнь – они врываются в нее, настойчиво требуют к себе внимания. Общество всегда немножко запаздывает с реакцией.

С другой стороны, заметно, что общество пресытилось, устало от этого общения и пытается что-то найти, к чему-то вернуться. Поколение, которое общалось без Интернета, еще живо и вполне в силах. То есть это еще не целое поколение, с младенчества выросшее только на Интернете. Когда это случится, для общества будет катастрофа. Пока еще есть значительная часть общества, которая помнит общение без Интернета…

В любом случае церковному человеку реагировать на это значительно проще, потому что он знает, что в мире есть множество вещей, которые возбуждают человеческие страсти. Он знает, что есть некий критерий, который показывает нам, что есть истина, что ложь. У него есть Священное Писание, которое помогает ему выработать правильное отношение к тем вещам, которые есть в мире, найти их осмысление и понять, что с этим нужно делать, как к этому относиться. И вот церковному человеку важно понимать, что на первом месте стоит личное общение людей, личные отношения в семье, потому что семья – это малая церковь.

Но эти отношения нужно строить. А человек часто идет по линии наименьшего сопротивления. Церковный человек не имеет права себе это позволять. Вся его жизнь – борьба. Другое дело, что по-прежнему, например, с амвонов или в индивидуальных беседах об этом почти не говорят. Вот Вы задали такой вопрос, Вам это почему-то показалось интересным. Но обсуждается ли это на многочисленных православных христианских форумах? Не обсуждается. Является ли это предметом исповедальных бесед или проповеди: что нужно менять свое отношение к гаджету, интернет-общению, возвращаться в семью, поворачиваться лицом к человеку, с которым живешь, выстраивать с ним отношения?

Это очень важно, это как-то тебя созидает, но об этом не говорят. Это как-то проходит вскользь, не является магистральной линией, о которой говорили бы церковные проповедники. Практически говорится о чем угодно, но не об этом. И это аспект, который позволяет проблеме вытеснения гаджетами личного общения разрастаться все больше и больше. Об этом нужно говорить, и говорить публично, показывать, что на самом деле для христианина гаджеты – точно такое же искушение, как мясо, вино, водка или женщины. Гаджеты не надо отвергать, запрещать, ими просто надо уметь пользоваться перед лицом Христа.

«Ничто не должно мною обладать», говорит апостол Павел. Ничто, вообще ничто. Я куплен ценой крови Иисуса Христа – я не должен быть ничьим рабом, кроме Него. Это одинаково относится к гаджету и алкоголю, к наркотикам и телевизору, к жене, если уж на то пошло, к сыну. Потому что даже сына или жену любить больше, чем Христа, непозволительно. Что уж говорить о каком-то гаджете… Для христианина есть достаточно слов, импульсов, мотивов, чтобы суметь изменить свое отношение к Интернету, гаджетам, к разным цифровым устройствам и найти силы эти отношения на трезвых основаниях утвердить. Христос от нас не отвернулся. Надо просить у Него помощи, если мы не можем справиться с интернет-зависимостью.

– Действительно, тема актуальная, как мне кажется. Но почему-то такие иллюстрации, как семья за столом (или когда у человека смартфон, как паук, присосался к уху), вроде бы у всех вызывают умиление, понимание, но при этом никакой опаски.

Однажды я смотрел передачу, рассказывающую про американский центр, который помогает детям с ожирением бороться с лишним весом. Суть этого лагеря не в том, что детей кормят какой-то специальной диетической пищей, что учат заниматься спортом и говорят о важности здорового образа жизни (уметь считать калории – это тоже там есть), но интересно, что по этой программе везут детей из центра в кафе фастфуда. Как предполагается, он и вызывает ожирение. Показывают детям, что даже в каком-то, например, «Макдональдсе» или Burger King  можно купить то, что в рамках количества калорий не приведет к ожирению. «Вот если возьмешь это, то вот от этого откажись. Смотри, где что – какая пища калорийная, какая – нет». То есть они вводят в реальную жизнь детей, у которых есть определенная проблема. А это уже не американская проблема, она и к нам перебралась. И хорошо, что такие центры есть.

Понятно, что от таких пунктов питания уже никто не откажется, что они так или иначе в нашей жизни есть, мы посещаем их систематически или время от времени. Но люди учатся с этим жить. Мне кажется, эта тема перекликается с тем, о чем мы сегодня говорим, что технологии – это то, что у нас сейчас есть, от этого уже никто не откажется. И очевидно, что уметь с этим обращаться как должно – наша задача.

– Можно от этого и отказаться; например, уйти в пустыню. Или в монастыре человеку, не связанному с монастырским сайтом, а просто живущему там, никто не мешает выбросить телефон и вообще никогда этим не пользоваться. Вряд ли кто его за это осудит, назовет ретроградом или еще как-то. Но человек социальный, человек, живущий в этом мире, имеющий жену, детей, а стало быть, зону своей социальной ответственности, должен не отвергнуть нечто, а научиться этим пользоваться.

Это, кстати, тоже иногда неправильно понимается. Объективно: ребенка надо научить жить в этом мире. Задача семьи: научить ребенка пользоваться этим миром так, чтобы не повредилась его душа. Но это же не основание для того, что если ему во взрослом возрасте придется пользоваться телефоном, значит, уже в три года надо купить телефон. «Все равно ведь он будет этим пользоваться? Значит, пусть раньше этому научится». Вовсе нет. Надо понимать, что ребенок – это ребенок, а детская психика – это совершенно иной мир, чем психика взрослого.

Ребенок должен состояться как человек, он должен ощутить развитие своей личности, а значит, и своей ответственности и свободы (что, кстати, является темой Рождественских чтений в этом году). И когда он сформируется как личность, он сможет пользоваться в этом мире чем угодно. Но если мы раньше сломаем этот механизм, когда личностью он еще не стал, а привычками обрастает очень быстро, то он не сможет сформироваться как личность.

Телефоном-то он и так научится пользоваться – не ахти какая вещь. А вот состояться как личность, научиться пользоваться тем багажом накопленных человечеством культурных ценностей, нравственных ценностей, вообще любых ценностей он уже не сможет, потому что в нем механизм этот сломан. Получается, ради того, чтобы он научился пользоваться телефоном, мы отучаем его от возможности пользоваться всем тем, что есть кроме телефона. И вот это – определенная родительская безответственность. Потому что каждый понимает, что ребенок с телефоном – это не очень хорошо, но это гораздо спокойнее, чем ребенок без телефона.

«Я ему дал игрушку, и он играет. Смотрит там какие-то картинки, ролики – хорошо, он мне не мешает, я могу в это время позаниматься чем-то важным (например, почитать книгу). Я могу почитать книгу, а он сидит с телефоном». Он так и будет сидеть с телефоном, но ведь ответственность родителя – чтобы он нашел радость в общении с книгой; если не с книгой, то хотя бы со знанием, с природой, собакой, кошкой, со сверстником, дедушкой, бабушкой.

Это моя ответственность. Поэтому я знаю, что должен научить ребенка пользоваться компьютером, гаджетом, Интернетом, в целом этим миром, наполненным соблазнами и, в сущности, лежащим во зле. Машиной, парковкой, рестораном, кафе, самолетом, поездом, маршруткой, такси – всем этим я должен научить ребенка пользоваться, но только тогда, когда это ему действительно будет нужно и он сможет выработать к этому правильное отношение. Это степень моей собственной взрослости, зрелости.

И родители должны об этом помнить. Но пример, который Вы привели, поскольку все-таки новогодние дни, меня неожиданно заставил вспомнить то, что для многих православных христиан является проблемой: отношение к новогоднему празднику, поскольку идет пост. И что такое вообще новогодний праздник? Это же ни о чем, бессодержательно, действительно бессодержательно. Собственно, то, что мы помним из нашего детства: Новый год – это украденная в советское время у праздника Рождества атрибутика, нагрузившая новогодний праздник.

Вся атрибутика Нового года – рождественская и помещенная в новогодний праздник –  становится бессмысленной и бесплодной, потому что она для другого праздника создавалась. Только в празднике Рождества все это обретает смысл – елка, подарки, ночь, проведенная в бдении, чудеса, которых мы ждем. А Новый год как бы украл все это. И на этом основании многие хотят взять и запретить это, убрать из жизни, чтобы ребенок этого не видел, в этом не пребывал. Это напрасно, потому что, пережив новогодний праздник, человек больше чувствует и Рождество – если отнестись к этому с умом.

Важно не отпустить ребенка в «свободное плавание» по новогодним развлечениям, а показать ему: «Ты празднуй, это все хорошо – маскарады, хлопушки, бенгальские огни, это все здорово, но знаешь – чудо совершается не в новогоднюю ночь, а в рождественскую. Потому что Небо сошло на землю, потому что с нами теперь живет Бог, потому что Он везде – и в твоем сердце, и в моем. И каждую ночь Он обновляет Свое присутствие в мире, вновь и вновь преклоняет во тьму нашей жизни Свой свет, Свою любовь, Свое благоволение в человецех. Потому это особый праздник».

И подготовить ребенка к этому во время Рождественского поста чтением святочных историй, которые есть и у западных писателей, и у наших, – так, чтобы человек настроился на чудо. И подарки дарить не в Новый год, а в Рождество, когда им самое место. Каждый подарок, кому бы мы его ни подарили, есть подарок, подаренный Христу. Рождественский подарок тем и ценен, что это подарок, который мы приносим Христу. Об этом нужно вспомнить. И всем нам, христианам, нужно вспомнить, что такое рождественский подарок и почему его все должны дарить (и всем должны дарить).

– Тема новогодних и рождественских подарков, конечно, актуальна, потому что Новый год в нашей стране по привычке отмечается более торжественно, более ярко и громко. Соответственно, и дети, и взрослые ждут подарков на Новый год, а на Рождество вроде как тоже, но уже по остаточному принципу, к сожалению. Как это изменить?

– Не знаю, как это изменить тем, у кого это иначе… Просто волевым решением –например, около 4 декабря, когда начинают петь ирмос «Христос рождается, славите», а дети начинают писать письма Деду Морозу, сказать ребенку: «Знаешь, радость моя, знаешь, солнце мое…» И рассказать историю про Рождество. Мы же про верующих людей говорим, про церковных. Рассказать историю, показать икону (хоть какую, но которая будет понятна ребенку), какую-то картину, посвященную празднованию Рождества, где есть подарки, и объяснить: «Понимаешь, вообще-то подарки в это время – это подарки, преподнесенные Христу. Поскольку Христос живет в каждом христианине с момента крещения, то подарок каждому христианину – это подарок, преподнесенный Христу».

Мы приносим дары волхвов. Именно этим продиктовано название известного рассказа О” Генри «Дары волхвов»: мы, даря лучшее, что у нас есть, близким людям, дарим это Христу, сами становясь волхвами, пришедшими к Нему, к Его вертепику, к Его колыбельке. И ребенок поймет: он, ребенок, может принести подарок Христу, если он его подарит маме; он, ребенок, может принести подарок Христу, если он подарит что-то сестре. Вот так привычку перевоспитанием можно сломать, волевым усилием мы дарим подарки на Рождество.

У нас в семье так заведено, и дети знают: они на Новый год и не ждут подарков – достаточно сладостей, которые им то в школе, то в садике, то где-то еще дают. Но подарки они ждут на Рождество. И каждый в состоянии отпраздновать Рождество – ведь это по преимуществу семейный праздник, потому что на иконе этого праздника изображена семья, с гостями – пастухами или волхвами, с защитником – Иосифом, с Мамой, склонившейся над Ребенком, с ангелами, объемлющими весь этот мир. Есть замечательный мультфильм Алдашина. Мне очень нравится этот скупой в красках, но очень содержательный мультфильм про Рождество. И вот создать семейный праздник на Рождество...

В Новый год – послушать речь президента; если хотите, выпить шампанского. Хотя я знаю много православных семей, которые приходят на ночную литургию. Это как у кого заведено.  Хотите попускать салютики, хлопушки повзрывать – пожалуйста, можно выйти. А через полчаса лечь спать. Детям больше и не надо ничего. Если они не привыкнут тратить время в посиделках с просмотром наших новогодних передач, то, в принципе, они готовы заснуть, и мы вместе с ними заснем. Праздник был, они к нему шли долго – накануне можно им сказки показать, хорошие советские новогодние сказки, которые, в сущности, учат добру, даже если ничего не говорят о Христе.

А все вот это торжество, чудо, подарки, семья, собранная за столом, гости, приглашенные на это торжество, веселье, радость… надо просто вспомнить, как это делалось. До революции в нашей стране это делалось, и очень хорошо, вот эти рождественские собрания... На Западе, например (особенно вот то, что Диккенс до нас донес, эти рождественские встречи) это тоже умели делать – собиралась семьи с гостями за рождественским столом. Надо просто принять волевое решение и делать это, а не кричать: «При чем тут Новый год? Он нам мешает!»

К Новому году надо уметь относиться, надо понять, как его вписать в свою христианскую картину, в жизнь нашей семьи в этом мире. Не бегать от чего-то, а выработать трезвое, разумное, правильное к этому отношение – как Церковь это всегда делала. Любой праздник, который очень почитался народом, Церковь воцерковляла. Порой меняла его календарное местоположение, порой насыщала его иным содержанием, давала ему иные формы, как-то его переосмысливала. Так что изначальные языческие корни этого праздника просто исчезали, про них никто не вспоминал. А люди продолжали жить, праздновать привычный праздник, но с совершенно другим содержанием.

Это все можно сделать, если мы примем эту апостольскую традицию. Священное Писание нам помогает это сделать. Мы должны трезво относиться ко всему и из всего, в чем можно найти пользу, эту пользу извлечь.

– Сколько бы ни говорили по телевизору о бездуховности Запада и так далее, все-таки празднование Нового года за семейным столом как традиция – это есть. Скажите, почему так получилось, что во многих странах Рождество Христово празднуют перед Новым годом, 25 декабря, а у нас уже позже?

– Это календарный вопрос, вопрос разницы григорианского и юлианского календарей, нового стиля и старого стиля. Когда-то Европа перешла на иной стиль, сместила эти календарные даты. Мы ведь тоже празднуем 25 декабря, только по старому стилю, и это попадает по новому стилю на 7 января. Одни отличают один день от другого, другие считают все дни одинаковыми, не надо осуждать ни тех, ни других – об этом писал и апостол Павел. Церковь в Духе Святом празднует Рождество 25 декабря по старому стилю, которое попадает на 7 января, мы вместе с Церковью в Духе Святом празднуем этот праздник. Мне не мешает это поздравить тех моих друзей, которые празднуют Рождество по григорианскому календарю, я их вполне искренне поздравляю и радуюсь с ними, потому что они уже встречают родившегося Христа.

По сути-то Он уже родился, Он уже пришел. И вчера, и третьего дня Он с нами до скончания века. Праздник – это только приспособление к сиюминутности, к какой-то дебелости человеческого существа, которому очень нужно переживание ритма: работа – праздник, труд – отдых, пост – трапеза. То есть человеку, чтобы прожить достаточно унылое земное бытие до того момента, когда он войдет в отверстые врата Царства Божьего, нужна ритмичность. Это нужно простым людям. Совершенным – не так. Например, Антонию Великому не нужно было ничего – у него все дни была жизнь со Христом.

В патерике сказано про то, как послушник говорит своему авве: «Ты забыл, что сегодня Пасха». Послушник думал, что вот сейчас они купят мяса и так далее, а тот отвечает: «Правда забыл!» Встал, руки воздел, три дня так простоял и говорит: «Слава Богу! Я поблагодарил Бога за ту радость, которую Он нам дал». Совершенным людям весь ритм этой жизни не нужен – они уже в Боге. Для нас это чередование необходимо. Можно наблюдать дни, можно не наблюдать – мы просто живем так, как велит Церковь, празднуем вместе с Церковью, веселясь в Духе Святом с братьями нашими во Христе.

– Батюшка, раз уж мы перешли к рождественской теме, то давайте оставшиеся пять минут до окончания программы посвятим теме смысла празднования Рождества Христова. И поскольку остается еще несколько дней до этого одного из важнейших церковных праздников, то, мне кажется, стоило бы и об этом поговорить, потому что наверняка нас смотрят не только люди церковные, но и те, которые хотя бы на Рождество и Пасху в храме бывают.

– В двух словах о Рождестве, пожалуй, не скажешь. Смысл достаточно простой: человек был одиноким, сидел в большой-большой яме, в которой было очень темно, очень страшно. И страх напрямую зависел от темноты, в которой человек жил. Он боялся что-либо сделать и знал, что после этой тьмы наступит тьма, в которой будет еще страшнее и темнее. Но, по крайней мере, в лучших своих побуждениях, в лучших своих людях человечество знало, что так не может быть вечно, это же бессмысленно – создавать человека, чтобы он сидел в темноте и вечно боялся.

«Бог должен обо мне вспомнить, когда-то Он вспомнит обо мне, Он придет, Он вытащит меня из этого кошмара, я верю – Он придет». И в этой темноте вдруг вспыхивает Свет. И образ Христа, обвитого белыми пеленками, лежащего во тьме пещеры, иконографически это отображает: Свет светит во тьме. Это означает: «Мы дождались, слава Богу – Он пришел! Мы так долго ждали, Он пришел – и тьмы больше нет». И Он больше никогда не уйдет, и Свет будет светить во тьме всегда, и тьма от этого будет меньше, потому что Он светит все полнее и полнее.

Да, тьма снова может вернуться на какое-то время только потому, что люди забудут о Свете, перестанут жить светом Рождества, попытаются загасить свет Рождества – то, что мы видим на Западе, где пытаются отменить Рождество, отречься от Рождества, запретить Рождество. Тогда света становится меньше, мир возвращается к той же самой тьме, от которой он когда-то ушел. Но все равно свет до конца не погаснет уже никогда, Бог от нас не уйдет и нас от Себя больше не отпустит. Он всегда с нами, до скончания века. Как пели ангелы в тот день: «Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение».

Отныне и навсегда Бог благоволит человеку и внимает малейшему шепоту его сердца, готов насытить его светом и отогнать всю тьму, которая его пугает. Только бы человек попросил, захотел, повернулся к этому свету. Это светоносный праздник, это, как называли его в древности, праздник Просвещения. То есть Свет явился в мир. Как поется в известном светильне Рождества Христова: кругом изливается море света. Это радость – темноты нет, она ушла. И чудо, о котором мы тоже говорили: начинают свершаться чудеса. Ведь Источник чуда – Бог. Если Он с нами, значит, становится возможным любое чудо.

– Спасибо Вам, батюшка! Благодарю за то, что сегодня пришли в нашу студию и поговорили с нами на такие важные темы, как умение общаться, выстраивать диалог, как соотносить это с современным обществом социальных сетей в Интернете и как правильно относиться к Рождеству Христову и новогодним торжествам.

Ведущий  Дмитрий Бродовиков

Записал Игорь Лунёв