Беседы с батюшкой. Зачем человеку Церковь?

На вопросы телезрителей отвечает иерей Константин Морозов, клирик Храма св. пророка Илии на Пороховых. Передача из Санкт-Петербурга.

– Актуален ли вопрос «зачем человеку Церковь?»

– Я думаю, что в современном мире он более чем актуален, потому что любое свое действие человек пропускает через вопрос «зачем мне это?». Мы живем в обществе потребления, и зачастую люди воспринимают Церковь как объект, который можно употребить. Пригодится или не пригодится – это уже второй вопрос, главное, насколько это мне полезно. Поэтому зачастую появляется такое восприятие, что Церковь мне нужна потому, что, в принципе, нигде в другом месте, если я хочу удовлетворить свою религиозную нужду (как говорили в советское время), я этого сделать не смогу. Церковь нужна, по мнению людей, для того, чтобы в жизни было все хорошо. Когда задаешь людям, для чего они крестятся, они обычно отвечают: «Для того чтобы в жизни все было хорошо, чтобы было счастье, здоровье, успехи в личной жизни и на работе». В большей степени у людей именно такое восприятие. На самом деле это ничего общего с Церковью не имеет.

Мы хотим освятить машинку, квартирку, покрестить ребенка – мы что-то хотим от Церкви, но не задаем вопрос, что мы можем дать ей. Вопрос надобности Церкви очень важен в том отношении, что в действительности люди в большей степени хотят не встретиться в храме с Богом, а получить «божие» в неких конкретных проявлениях. В этом самая большая проблема современности, потому что на самом деле Церковь – место встречи Бога с человеком.

Слово «церковь» переводится как «собрание», она изначально появляется в христианстве, которое не представимо без Церкви. «Созижду Церковь Мою и врата адова не одолеют ей», – говорит Христос. Поэтому мы говорим о ней как о чисто христианском явлении. Мы не можем сказать «буддистская церковь», «иудейская церковь», «мусульманская церковь», а называем их храмом, синагогой, мечетью. Церковь – это сообщество, основанное Христом, собранное во имя Его. В ней заключен момент отношений человека с Богом, того, что человек начинает искать Бога, а не «божие» – это ее «краеугольный камень».

Приходя креститься, становясь членами Церкви, люди в большей степени не готовы идти за Христом, а воспринимают это как некую страховку того, что в жизни все будет замечательно. На самом деле вход человека в Церковь сопряжен именно с моментом смерти и воскресения Христа. Некоторые священники, и я в том числе, иногда приводят такой пример, говоря пришедшим крестить ребенка: «Посмотрите на распятие. Неужели вы хотите, чтобы с вашим ребенком произошло то же самое?» Христос сказал: «Возьми крест свой и последуй за Мною». А куда ты последуешь за Христом, если не на Голгофу? Это значит, что в Вашей жизни, безусловно, будут проблемы, неудобства, потому что без этого нельзя пройти жизнь, следовательно, крещение от этого не избавляет. Оно только дает возможность пройти вместе с Господом путь, по которому ты можешь идти и один. И в этом смысле тебе, конечно, будет легче, но это все равно будет путь на Голгофу и определенный момент распятия вместе со Христом. Так мыслят христиане, и крещение вводит человека в Церковь, говоря ему, что как мы со Христом умерли, так со Христом и воскреснем, но прежде чем воскреснуть, мы должны умереть.

Есть русская пословица «Кому Церковь не мать, тому Бог не Отец». Она очень ярко передает отношения Церкви со Христом и человека с Церковью, потому что это единственное, что основал непосредственно Христос. Евангелие написано Его учениками, а непосредственно быть рядом со Христом мы можем, находясь в той общине, которую Он основал.И нахожусь я в ней благодаря Евхаристии. Если христиане регулярно причащаются, то можно сказать, что это действительно люди Церкви.

Мы не просто что-то берем и получаем от Церкви, но должны и отдавать что-то: свое время, силы, совершать молитвенные правила и посты, для того чтобы принести Христу тот дар любви за Его Жертву ради нас, который можем. Церковь в современном мире должна делать акцент на том, что, живя в обществе потребления, человек не должен ожидать, что он может получить от Церкви. Наоборот, благодаря тому, что он что-то Церкви отдает, он и приобретает. Это диаметрально противоположные восприятия.

– Вопрос «зачем мне Церковь» часто звучит от неверующих людей, которые считают, что раз получить от нее что-то особенное они не могут, соответственно, это всего лишь административный аппарат, который паразитирует на обществе, высасывает из него деньги, а пользы от него никакой.

– Мнение, что Церковь – крупная организация, которая играет на политической арене большую роль, и с ней, конечно, должны считаться, безусловно, имеет под собой некоторые основания. Человек думает: я могу молиться где угодно, Бог везде меня видит и слышит, свечки могу поставить дома и могу не подавать записки за близких, а помолиться сам, ведь кто, как ни я, в курсе проблем тех, кто жив, и знает усопших. Причастие – это уже другой момент.

Для чего же мне Церковь? Ответ на этот вопрос кроется в следующем: на самом деле, я могу сказать Богу о своих нуждах, радостях, проблемах, но вопрос в том, что на это мне ответит Бог. На самом деле в Церкви человек получает ответ Бога на свои воззвания и вопросы, поэтому она и нужна. Не случайно Господь, основывая Церковь, говорит, что именно через нее люди будут получать от Него ответы на свои вопросы. В этом и есть ядро Церкви – она дает ответы от лица Божиего. Так было всегда: с первых времен христианства мы видим, что Церковь как собрание учеников во Имя Господа дает ответы от лица Божиего. Апостолы в своих посланиях пишут, что Господь им сказал, как нужно поступать в той или иной ситуации. «К стыду вашему скажу, – пишет апостол Павел, – некоторые из вас не знают Бога». На самом деле большинство из нас сейчас не знают Бога. Мы не ставим вопрос о том, чтобы познать Его. Человек считает: «Я вроде бы молюсь, пощусь, участвую в таинствах и мне этого достаточно: моя жизнь спокойна, светла, хороша, особых потрясений в ней нет, а я благочестив».

– Примерный партийный работник.

– Да, можно провести такую аналогию. Человек идет не к тому, чтобы познать Бога, а чтобы иметь в своей жизни атрибуты «божиего», и на этом останавливается. Поэтому Церковь им воспринимается как некая организация, дающая нравственные наставления и нормы поведения в жизни. Но глубинность Церкви заключается в том, что это отношения Бога и человека, это определенное место, где человек встречает Господа.

Иногда люди говорят: «Я верю в Бога, но Бог у меня в душе». Я всегда на это говорю, что сама постановка фразы «Бог у меня в душе» по своей сути шизофренична, потому что, во-первых, тот, с кем я выстраиваю отношения, должен быть личностью, а во-вторых, эта личность должна находиться вне меня. О том, что для построение отношений с кем-то необходимы два этих фактора, можно прочитать в любой философской книге. Но если еще какая-то личность находится внутри меня, то это шизофрения, которая исследуется психиатрией. Поэтому, когда «Бог в душе», это всегда некоторый момент того, что человек ставит себе кляп на религиозный вопрос. Условно он себе на него уже ответил,решив, что он хороший человек, Бог у него в душе и, в принципе, ему не нужен. Бог и нравственность ставятся на один уровень, но Бог не нравственность. Поэтому Церковь в первую очередь и помогает тому, чтобы мы могли выстраивать с Богом эти отношения и чтобы они были глубокими, в этом сердцевина Церкви.

Более того, даже среди церковных людей бывает так, что Евхаристия уходит на двадцатый-тридцатый план. Даже среди церковной администрации, верхушки приходов бывает, когда, например, старосты не причащаются годами, казначеи не участвуют в богослужении или причащаются раз в год. Я это вижу в некоторых храмах, поэтому встает вопрос о церковности таких людей, об их нахождении в Церкви.

– Вопрос телезрителя Виктора из Санкт-Петербурга: «Я хожу в Церковь 4 года, причащаюсь каждое воскресенье, стараюсь не пропускать. Мои близкие скептически относятся к посещению церкви и к моей вере. Мне надо как-то разговаривать с ними, или же Бог Сам знает, как и когда кого привести?»

– Есть такая поговорка: «Врачу, исцелися сам». Но, конечно, Вы должны и прилагать усилия к тому, чтобы помочь человеку, которого Господь посылает на Вашем жизненном пути. Мы не должны, как сектанты, ходить по квартирам, призывая всех прийти, но Бог Сам посылает нам людей, в первую очередь это наши родные и близкие и те, кого мы встречаем в жизни.

Мы должны говорить о том, что это важно в жизни человека, но не в ультимативной форме, а обосновывая, почему это важно и для чего это нужно, призывать задумываться над этими вопросами. Ведь именно Церковь ставит перед человеком жизненные вопросы: в чем смысл жизни, что такое жизнь по существу и что такое смерть, ради чего человек готов умереть и что вообще есть человек. И только Церковь может дать человеку глубинные ответы на них. И как много теряют люди, не задумывающиеся об этом. Конечно, нужно говорить об этом близким, но умеренно, не стоит каждого тянуть за рукав в храм. Первым делом надо подумать, готов ли человек тебя услышать, и если нет, то, конечно, этого делать не стоит.

– Современная массовая культура старается максимально оградить людей от вопроса смерти. Сейчас, по-моему, в западных странах похоронные процессии должны каким-то образом маскироваться, чтобы никто их не видел. Можно ли сделать такой акцент, что в первую очередь Церковь нужна для того, чтобы напомнить о смерти?

– В первую очередь, момент смерти придает осмысление и яркость жизни. Это единственная реальность будущего, о которой мы знаем так четко. Я ничего не могу знать наверняка о своем будущем, кроме того, что я умру. И к этому надо как-то отнестись. Осмысление смерти дает не тягость жизни: жизнь проходит, а я иду к смерти, но ощущение ее глубины.

Есть такая притча, когда перед человеком поставили три вопроса: кто самый главный человек в его жизни, какой момент его жизни самый важный и какое самое важное дело в его жизни. Человек уходит и никак не может найти ответы на эти вопросы. И если бы мы задали себе эти глубинные вопросы, то каждый бы задумался над этим. И вот человек ходит и выбирает, какие же дать ответы на эти вопросы, а время идет и уже пора отвечать. И вот он от безнадежности задает эти вопросы девочке, пасущей гусей, говоря, что уже спрашивал многих мудрецов, но они так и не смогли ответить. И девочка отвечает: «Самый важный момент в твоей жизни – это нынешний момент, потому что прошлого уже нет, а будущего еще нет, и у тебя есть только этот момент. Самый важный человек в твоей жизни – тот, который стоит перед тобой, потому что другого может и не быть. И самое важное дело в твоей жизни – что-то сделать для этого человека, потому что другого дела у тебя сейчас нет и может не быть».

Если бы мы так глубинно подходили к каждому жизненному моменту, то проживали бы его на некоем восхождении и ни одного не проводили бы впустую. Поэтому самый важный момент – осмысление себя в вопросах жизни и смерти. На этом строится все искусство, все художники, в какой бы области они ни творили, будь то живопись, музыка или литература, всегда отвечают на два важных вопроса: что такое жизнь и что такое смерть.

– Вернемся к вопросу о тех людях, которые только номинально являются членами Церкви. На ум приходят подвижники, преподобные, которые могли всю жизнь провести в отшельничестве, но при этом они были полноценными членами Церкви. Тут же мы видим обратное явление: человек может всю жизни провести в Церкви, но при этом не быть полноценным христианином.

– Вопрос в том, действительно ли человек находится ли в Церкви. Важный, но и внешний атрибут нахождения человека в Церкви – это участие в Евхаристии, но внутренне это гораздо глубже: насколько человек воспринимает себя христианином, мыслит ли он по-христиански, как относится к жизни, насколько сверяет это отношение с Евангелием и учением Церкви. Это более глубокие вопросы, потому что человек может находиться в Церкви и даже причащаться, но при этом испытывать ненависть к окружающим или считать себя выше всех, кто рядом с ним находится. Эти внутренние моменты – насколько по-христиански мы мыслим, насколько отдаемся евангельскому духу – свидетельствуют о том, насколько мы действительно пропитаны Христом, и если это так, то человек, безусловно, находится в Церкви.

– Вопрос телезрительницы из Екатеринбурга: «У меня вопрос по Евангелию от Матфея, где сказано: «И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец». Можно ли сказать, что в связи с распространением СМИ, достаточным количеством литературы (Евангелие можно купить свободно), Евангелие уже проповедано по всей вселенной? Если нет, то почему?»

– О том, что Евангелие проповедано во всей вселенной, мы можем говорить лишь отчасти, потому что есть народы, живущие в мире, например, в Африке, в некоторых частях Австралии, Китае, где до сих пор о Евангелии не слышали и о Христе не знают.

С другой стороны, мы, живя в больших городах, можем свидетельствовать о том, что человек, может быть, и слышал о Христе, но Евангелие никогда не брал в руки или не знает того, о чем Христос учил. Он знает имя «Иисус Христос» и то, что это вроде бы Боги в Него веруют христиане.

– А Троица – это Святитель Николай, Божия Матерь и Иисус Христос.

– Да, и больше в этом ничего нет. Поэтому насколько на самом деле Евангелие проповедано? Помните выражение: «Русь крещена, но не просвещена». А в словах Христа «Идите и научите» есть момент просвещения – «научать». В принципе, в большей степени одна из сторон Церкви – это научение. Церковь не только врачебница, но еще и школа. Священник говорит на исповеди: «Яко да пришедше во врачебницу да не исцелено тыдеши», но помимо этого, Церковь еще и научает, изменяет. И тот, кто исповедуются, причащается, живет церковной жизнью, может сказать, что до прихода в храм был совсем другим человеком, нежели сейчас. Мы чувствуем, что меняемся под действием Духа Святаго. Но внутреннее изменение должно соотноситься с научением в правильной вере, поэтому возникает большой вопрос о том, насколько люди сейчас просвещены.

– Задается ли внутри самой Церкви вопрос «зачем человеку Церковь» в том смысле, что нашей целью является проповедь всему миру? До революции, как мы знаем, была Японская миссия, Американская миссия. Встает ли сейчас этот вопрос?

– Я был на конференции в Духовной академии, где один из греческих епископов рассказывал, как они проповедовали в Африке. Сейчас здесь учатся несколько студентов, один из которых будет нести служение священника в Китае, китайское правительство разрешило ему проповедовать, и сейчас он заканчивает нашу Духовную семинарию.

С другой стороны, мы понимаем, что недалеко ушли от времен отца Иоанна Кронштадтского, который сначала хотел быть миссионером, уехать в даль, а потом увидел, что хотя Российская Империя православная, но люди абсолютно не знают Христа. Поэтому он становится приходским священником, с тем чтобы проповедовать о Христе своей пастве. Мы понимаем, насколько был реализован его подвиг как миссионера в, казалось бы, православном государстве.

Николай Японский, конечно, великий миссионер и принес великую пользу Японии. Когда готовились документы для его канонизации, надо было достать его мощи, омыть и положить для поклонения верующим, для этого у японского правительства запрашивалось разрешение на вскрытие могилы. Ответ правительства, с одной стороны, был для нас негативен, а, с другой стороны, восхитителен. Он заключался в том, что святитель Николай Японский является достоянием не только православной, но всей Японии, он является достоянием всей культуры Японии, и нахождение мощей в православном храме ограничит возможность его почитания всеми японцами,. Поэтому мощи Николая Японского до сих пор находятся на токийском кладбище. С другой стороны, можно задуматься, сколько бы он мог принести пользы, если бы остался в России, может быть, и революции не случилось…

Мы живем в очень непросвещенное с религиозной точки зрения время, я это вижу по тем людям, с которыми общаюсь. Более того, иногда они встречаются и в Церкви. Казалось бы, «врачу, исцелися сам»: и священство, и духовенство должно следить за тем, какой духовной жизнью живут их близкие, но иногда это ограничивается только приходом. Как пастырь я ставлю своей задачей в первую очередь смотреть, насколько мое близкое окружение живет церковной жизнью, каждому нужно начинать с этого.

– Вопрос телезрительницы Татьяны из Санкт-Петербурга: «Раньше я причащалась гораздо чаще, чем сейчас. Сейчас мне мешают мысли о том, что мало говела, мало подготовилась, еще какие-то причины находятся. Я не знаю, как это понимать, может быть, Бог меня отводит от причастия? Как относиться к тому, что не получается вовремя причаститься?»

– Бог от причастия отводить не может. И мы считаем, что ничто не может отлучить нас от любви Божией. Поэтому, если Вы считаете себя не достойной причастия, это самый основной момент показатель того, что Вы готовы к нему. Потому что, с одной стороны, мы всегда не готовы принять Христа, а, с другой –никто из нас не может обойтись без причащения. Основа христианского сознания – ощущение того, что я не могу жить без Причастия. Поэтому когда люди могут годами не причащаться – это свидетельство того, что они не христиане и не живут христианским сознанием.

Если Вы испытываете беспокойство по поводу того, что Вы не причащаетесь, это говорит о том, что Вас потихонечку пронизывает христианизация, Вы постепенно становитесь человеком Церкви, не можете жить без Причастия, без службы. Поэтому, конечно, Вы должны идти несмотря ни на что. А враг всегда нам будет творить определенные козни, особенно перед причастием, поэтому новоначальным мы говорим: «Что бы ни случилось дома: пожар, наводнение или трубу прорвало, все равно нужно идти в храм». Я, конечно, утрирую, но у новоначальных всегда возникает множество искушений, как только они соберутся идти в храм: то голова болит, то не совсем подготовился, то трубу прорвало. Это значит, что наступил момент все забыть, все отринуть и идти в храм.

– Наверное, есть еще сложность в самой парадигме восприятия акта причастия. Это не живое общение со Спасителем, а получение некой «освящающей пилюли». Как изменить такое отношение?

– Я думаю, человек должен сам потихонечку изменять это отношение. Вы правы, что многие воспринимают причастие не как живого Христа, Который к тебе приходит, хочет быть с тобой и с Которым хочешь быть ты, а примерно так: я сегодня не совсем хорошо прибрался для дорогого гостя, поэтому вообще не буду его звать. То есть общение со Христом ставится ниже, чем чистый дом. Хотя гости приходят не в чистый дом, а к человеку. Меня всегда удивляет, когда люди говорят: «У меня здесь не прибрано». Но если это любящие тебя люди, они на это не обратят абсолютно никакого внимания. Да, тебе, может быть, не комфортно, но они в первую очередь обращают внимание на общение с тобой. Точно так же и в общении с Богом. Если человек готов общаться со Христом, то Он, конечно же, готов общаться с человеком.Господь ждет этого общения, а мы ставим подготовку к этой встрече, внешнюю чистоту, причем чистоту мнимую выше самого общения с Богом. Это неправильно.

– «Марфа! Марфа! Ты заботишься и суетишься о многом. Мария же избрала благую часть».

– Потому что Марфа провела все время на кухне и пеклась, чтобы Христу было все хорошо и вкусно, а Мария Его слушала. Поэтому Мария избрала благую часть в том смысле, что она общалась со Христом. А Марфа, хотя Господь здесь, находится где-то вдалеке, печется лишь о Его комфорте. В этом смысле Христос ставит Марию выше Марфы, это евангельский принцип.

– Почему у нас так получается, что женщинам Церковь становится нужнее, чем мужчинам? По крайней мере, статистически.

– Все по-разному приходят в Церковь, путь у каждого свой. Но Вы правы: действительно женщин в храме больше, чем мужчин. Конечно, иногда говорят, что женская душа более отзывчива, восприимчива к Вести Христа. С другой стороны, говорят, что мужчинам труднее, они все держат внутри себя, менее эмоциональны. Мне кажется, что в первую очередь сыграли свою роль 70 лет безбожия. Мужчины, как ответственные за семью, не хотели ее подвести, понимая, что от них зависит больше, чем от женщин. Хотя женщины тоже подвергались определенным преследованиям, если ходили в храм в советскую эпоху, но все же к ним относились более спокойно.А мужчинам приходилось больше скрывать, и вот этот момент до сих пор играет роль.

Думаю, что если будут воцерковляться семьями, когда и муж, и жена ходят в храм (у нас уже есть такие), то постепенно эта диспропорция исчезнет, как это было в дореволюционной России, когда в храм ходили семьями. К сожалению, сейчас мужчины либо инфантильны, либо заняты своими делами, поэтому женщин в храме больше.

– А если рассмотреть такой аспект: женщины более восприимчивы чувственно и соответственно привлекаются красотой богослужения, а мужчины более рассудительны, им нужна информационная подпитка. Может быть, у нас есть нехватка информации в храмах?

– Сейчас достаточно информации, мы живем в информационных полях, например того же интернета.Священники доступны, работают воскресные школы, проходит множество лекториев. В «Буквоеде» и крупнейших книжных магазинах проходят презентации в том числе и православных книг. Сейчас нет проблемы в нехватке информации. Проблема в том, насколько человек хочет получить эту информацию и как ее правильно донести, заинтересовать, потому что он и сам может это прочитать. Сейчас в воскресных школах нашего города, да и, наверное, Церкви в целом снизилось количество учащихся. Это связано с тем, что человек может и дома послушать лекции далеко не худших лекторов и найти ответы на свои вопросы. Сейчас развивается дистанционное обучение, когда можно получать образование, находясь на больших расстояниях друг от друга.

Сейчас самая большая нехватка – это нехватка общения. Мы должны делать акцент на том, чтобы в храмах было много общения, какого человек не найдет нигде, кроме как в Церкви. Церковь, как собрание, конечно, общается, и если в ней этого нет, понятно, что она мертва. Самое важное – это момент встречи людей, общения. Церковь это позволяет сделать. Сейчас приходит довольно много молодежи, в том числе молодых людей, именно ради общения, ради того, чего им так недостает в этом мире.

– Нет ли здесь риска превратить Церковь в место тусовки?

– Думаю, мы должны грамотно разделять и четко понимать основную цель, ради которой мы собрались и ради которой общаемся. Если в центре стоит Христос,тогда общение будет занимать центральное место в жизни всей общины. Евхаристия тоже является тем центром, ради которого мы все собрались. Если же говорить о неких кружках по интересам, то, конечно, Церковь не может превратиться в это, потому что чем бы мы ни занимались, мы все равно говорим о Христе. В этом отношении любой кружок(по живописи или авиамоделированию) при храме все равно имеет своей целью отношение с Церковью, с Богом. Это занятие проводится ради того, чтобы ребенка заинтересовать, чтобы он был рядом с храмом, чтобы Церковь в его жизни играла важную роль. Это задача, которая стоит перед нами и священноначалием, которую мы, дай Бог, решим.

– Если перейти от понятия Церкви как общего дела к практическому восприятию, то часто задают вопрос: «Зачем нам здесь строят церковь?» Периодически появляются скандальные новости о том, что решили строить церковь, например в парке, а люди не понимают зачем.

– С одной стороны, церковь – это всегда определенная культурная точка, где собираются люди. С другой стороны, храмы всегда украшают районы, особенно спальные, где выстроены бесконечные «коробки» советского периода, когда среди них появляется храм, он становится доминантой во всей этой архитектуре, и это красиво. В-третьих, храм – это определенная икона, призывающая человека к вечности. Глядя на храм, человек всегда вспоминает о вечности, о том, что он не конечен и жизнь не заканчивается, что он имеет определенную ответственность за свою жизнь пред Богом. Поэтому сама постройка храма несет в себе большое значение в деле церковной проповеди.

Важно даже не то, что храм построили, а то, что его строили. И то, что люди собираются на строительство храма не менее важно, чем то, что они собираются на молитву в храме. Потому что они начинают ближе узнавать друг друга, и Церковь становится для них не просто местом, куда они пришли поставить свечку, а становится чем-то родным и близким, потому что они приложили усилия, чтобы его возвести. Он становится важен для них и с точки зрения семейных ценностей. Если я приложил усилие к строительству храма, то мои внуки и правнуки будут приходить и говорить: «Когда этот храм строился, мой дедушка в этом принимал участие и ходил в него». Это уже некая семейная и родовая история, и это немаловажно.

Храмы должны строиться, но, конечно, должны строиться разумно: там, где они действительно необходимы, там, где люди изъявили свое желание их построить. Так было всегда: сначала собирались люди, которые хотели возвести храм, а потом он строился. Нельзя строить храмы по разнарядке.

– Хотелось бы Вас попросить сказать несколько слов для тех телезрителей, которые, может быть, еще не до конца уверены, что им нужна Церковь.

– В «Символе веры» мы говорим, о том что веруем в Святую Соборную и Апостольскую Церковь. Конечно же, принцип Церкви – соборность, общинность, как мы сегодня говорили, с другой стороны, Церковь является тем, кто несет учение Христа, поэтому она и называется Апостольской, что передает учение апостолов, учеников Христовых.

Люди, задумывающиеся над вопросом, зачем человеку Церковь, в первую очередь должны поставить перед собой вопрос о том, в чем, если не в этих вечных истинах, заключается ценность моей жизни. Если человек будет честно отвечать себе на вопрос о смысле жизни, то он, безусловно, рано или поздно придет к тому, что смысл его жизни может быть заключен только в Боге, а все остальное является внешней шелухой, которая рано или поздно отпадает. Когда он поймет, что встреча с Богом является для него смыслом жизни, он начнет искать, где находится место этой встречи, и, конечно, найдет его только в Церкви.

 

Ведущий: диакон Михаил Кудрявцев
Расшифровка: Анна Солодникова