Родное слово. Иван Индинок - губернатор Новосибирской области с 1993 по 1995 год

– Очень рада видеть Вас, Иван Иванович, у нас в студии в добром здравии.

– Спасибо.

– Вы приехали к нам на автомобиле. А часто ли Вы, будучи градоначальником, ходили на работу пешком?

– Я ходил пешком очень часто, потому что жил в 150 метрах от места работы. Я везучий человек! Когда работал в городе и области, всегда жил рядом с работой.

– Очень часто 90-е годы называют лихими. А как бы Вы охарактеризовали то время?

– То время я охарактеризовал бы так: какое-то психологическое помутнение у народа. В целом это была толпа, которая стала решать многие вопросы. Впервые сейчас подумал, что «лихие» отсюда и пошло: «А мы вот с шашками вышли, все поменяем! У нас на березах будут калачи расти! Будем брать – и есть! Все будет хорошо».

Было очень большое заблуждение наряду с большими надеждами. Люди всегда хотят надеяться на лучшее. Сейчас, во время хаоса, разгула этого несчастья – коронавируса каждый верит и надеется. Почему без масок-то ходят? – «А меня не возьмет!» Вообще это особенно присуще русским, они все такие:у каждого есть свое мнение по любому вопросу.

Это были годы перелома в сознании людей. И в конце концов мы получили перелом во всем: и в промышленности, и в культуре, и во всей нашей жизни.

Перед вами сидит коммунист с очень большим стажем. Может быть, в этом разговоре мы коснемся и этой темы. Сегодня многие думают: что такое коммунизм? Это православие без Бога. Но не все так воспринимали эту идеологию. В том числе человек, сидящий напротив Вас. Это, наверное, было лукавством с моей стороны: «Как, я же коммунист!» Да, я не ходил в церковь, но понимал и знал…

Расскажу один эпизод. Я правда активный человек по жизни. И в институте был активным комсомольцем, с задором. На последнем курсе приехал домой на каникулы. А у меня умирает мать. Плачет: «Боюсь умирать». Нас девять человек (детей), я девятый. – «Восемь крещеных, ты один некрещеный». Ни минуты не задумываясь: «Мама, какой разговор! Поедем и покрестимся».

Мама страдала ревматизмом. А тогда какое лечение было… У нее от боли одна нога даже стала чуть короче другой. Смотрю, она раненько утром похромала – приводит крестного и крестную. Мы тогда жили на станции Новочернореченская. Сели на автобус, поехали в Ачинск, и я покрестился. При этом я понимал, что в обществе есть нехорошие люди и крещение может обернуться для меня не так, как было в 60-е.

Во-первых, мать хотела, а во-вторых, я сам осознавал, что надо это сделать. Так с тайной, которую не раскрываю многим, всю жизнь и живу. А тайна эта очень простая. Многие бравируют, прикрываются, но есть совершенно ясное, понятное и четкое: в окопах неверующих нет.

Пока большое горе человека не постигло, к сожалению, он относится к этому так: «Ну ладно!» Погиб мой сын Алешка. Моя жена, его мама, была на даче. Как ей сказать? Как? Я пошел в собор Александра Невского, пригласил священника и одну монахиню к себе домой. Тамара пришла – все поняла. Но только они могли найти слова утешения для матери, а не я, коммунист с большим стажем. Поэтому на жизнь нужно смотреть со всех сторон.

– В 90-е годы начала возрождаться духовность: люди пошли в церкви, начали креститься взрослые, открывались новые храмы. Произошла передача Церкви собора Александра Невского. Как это было? Тяжелый шел процесс...

– Начну вот с чего. К нам из Томска (тогда еще существовала местная авиация) прилетел Алексий II. Мы его в аэропорту в Заельцовском районе встречали. Сейчас напрягаюсь, чтобы себя успокоить… До сих пор не могу забыть его глаза. Он спустился по трапу самолета… Казалось, в них все: доброта, лучистость… Я уж не говорю банального слова «ум». Это были особые глаза.

Он остановился у нас на обкомовской даче, как мы говорим. Много беседовали. Алексий освящал собор Александра Невского. Это что-то потрясающее! У меня в памяти остались на всю жизнь эти беседы. Потом он прислал телеграмму-соболезнование, когда погиб мой Алеша: «Будем молиться…»

Бывает, человек встретился – и прошел мимо. Много раз я встречался с духовенством, разговаривал… Но Алексия забыть не могу.

Тогда началось движение типа «мы свободные». Высказывались предложения, мнения, что необходимо было бы собор Александра Невского передать Церкви: это ее собственность. Очень активно выступали и замечательный поэт Александр Иванович Плитченко, и многие другие.

Тогда шли выборы в Верховный Совет СССР, я баллотировался в депутаты. Нас было четверо. На всех больших мероприятиях, собраниях я заявлял, что собор Александра Невского должен быть передан Церкви.

Потом мне позвонил Владимир Анатольевич Боков (сегодня многие подчеркивают свою значимость, в том числе в передаче собора Александра Невского Церкви) и сказал: «Что же ты при всем народе везде это заявляешь?» Я говорю: «Владимир Анатольевич, думаю, что и Вы такого же мнения. А я заявляю так, чтобы не было возможности отступать. Прошу Вас очень внимательно посмотреть – и решить. Студию кинохроники переведем в другое место. Но это очень важное не только религиозное, человеческое, но и политическое решение: мы идем навстречу желающим – народу».

Я должен сказать, что Владимир Анатольевич прислушался. Несомненно, его большая заслуга в том, что он смог убедить областной совет в необходимости передачи собора Церкви.

Дальше тоже повезло, что Алексий II его освящал. Сейчас это наш семейный собор. С ним у нас связаны и тяжелые, и радостные времена. В этом соборе мы отпевали Алешу (я думаю, одним из первых), в нем венчались мой сын, внук. Там мы отпевали мою жену Тамару. В нем служит пономарем мой сын Дмитрий. Когда он занялся бизнесом, сначала дела у него шли не так плохо. Он молодец: принял активное участие в росписи собора (сейчас Дмитрий об этом молчит).

– Он еще и звонарем служит.

– Не знаю, как он звонарем служит. У Тамары был идеальный слух, у меня – хороший. Я на баяне играл и пою неплохо, не вру, а Димка врет, когда поет. (Смеется.) Ну что, по-честному разговариваю! Начинает молитву читать… Я говорю: «Дима…»

– Повыше, пониже…

– Ну да. Хотя удивительно, парадоксальная вещь (мы сегодня говорим о некоторых парадоксах): страшно любит музыку, особенно классическую. У него целый арсенал записей. Включит, слушает…А со слухом не повезло. Я виноват.

– Давайте поговорим еще об одном знаковом месте Новосибирска, его визитной карточке, – о часовне.

– Она была построена в честь 300-летия дома Романовых. Ее историю все знают. Коротко: часовню снесли,  поставили Ленина со Сталиным, пришло хрущевское время – их тоже убрали, место осталось.

Петр Чернобровцев нашел в архиве, как выглядела часовенка. Она сейчас немножко по-другому выглядит, чуть стройнее (та была ниже и шире). Петр разработал чертежи. Архитектурно-художественная общественность пришла ко мне.

– В каком году?

– Это было в 1992 году. В 1993-м, к столетию города Новосибирска, мы ее возвели. Пришли ко мне: «Давайте часовенку…» Я говорю: «Какую часовенку?!» Только благоустроили бульвар, вот только сделали! – «Вы всегда приходите, когда только что что-то сделали: оказывается, надо рыть! И вот сейчас... Вы что?!» В общем, выгнал.

Они пришли ко мне во второй раз. Я во второй раз поступил с ними так же, как и в первый. И тогда (не знаю, у кого нашлась мудрость) ко мне пришел Герман Александрович Тюленин, главный архитектор города, сказал: «Иван Иванович, давайте я проведу Вас по городу, покажу некоторые ляпы». – «Поехали».

Выходим прямо на площади Ленина. Он говорит: «Вот эти полукруглые старинные дома видите, как стоят?» – «Вижу». – «А этот железобетонный высокий дом Вам нравится?» – «Нормальный дом». – «А если б замкнуть площадь вот теми домами, она была бы старинной, теплой. При чем здесь железобетон?» Я думаю: «По-моему, правильно».

Поехали к ДК железнодорожников. Приезжаем. «Вам нравится Дом культуры железнодорожников?» – «Нравится, – говорю. – Функционально отлично сделан». – «Функционально… Снаружи-то – сарай! Он же город не украшает». – «Да что ты…» И вот он меня провез. – «Все! Давайте приходите».

Пришли. Я говорю: «Приступаем к сооружению часовни». Мне очень хотелось, чтобы она была народной, поэтому я поехал по банкам и начал собирать денежки. Конечно, их не хватило,часть денег была выделена из бюджета.

А.С. Чернобровцев (отец Петра) расписывал часовню внутри. Он ездил в Москву консультироваться, как правильно сделать, чтобы не допустить чего-то лишнего. Очень серьезно они подходили ко всем этим делам. Мы, правда, с ним поспорили немножко. Он хотел сделать купол со звездами на голубом фоне. А я в это время сумел договориться с директором аффинажного завода В.Н. Голубевым о выделении золота. Говорю: «Я уже договорился». Мы тогда обновили собор Александра Невского и здесь золотили купол прямо на земле, под шатром. Я сказал: «Когда будете поднимать, позовите».

– Кто давал отмашку, когда ставили купол?

– Строители. Когда все было готово, пришли ко мне, сказали: «Иван Иванович, через час будем поднимать». Ну все, стоял я и плакал...

Все остается людям. Поэтому, конечно, иногда становится тепло от того, что часовня уже стала второй эмблемой города Новосибирска. Люди туда идут, некоторые помнят, что я тоже принимал участие в ее возрождении. Именно в этой часовне мне вручили церковную награду.

Сегодня многих хотелось бы вспомнить, в том числе и служителей Церкви, которые оставили глубокий след в моей памяти. Владыка Софроний был настоятелем собора, потом ушел в Кемерово, там руководил епархией.

Епископ Сергий руководил нашей епархией потом. Почему-то у него возникло желание поговорить со мной как с бывшим руководителем и города, и области. Это дорогого стоит. Я ценю, если человек хочет окунуться вглубь всех проблем и оттуда начать свои действия. Можно прислушаться, можно не прислушаться, но факт остается фактом.

Иногда шучу: «Мне чужого не надо, но и свое не отдам». Я отмечаю, что именно в 90-е годы началось массовое строительство храмов в Новосибирской области. Это все-таки здорово!

Мне бы хотелось пожелать всем священнослужителям добра, тепла, света и достаточно активной разъяснительной бытовой работы. Еще раз повторю: если человек не ходит в церковь, это не значит, что он живет без Бога в душе. Надо найти к нему подход, привлечь. Он привлечет других.

А людям нашей дорогой Новосибирской области и города Новосибирска я хотел бы пожелать выстоять в это очень тяжелое время, а также веры и надежды, потому что без них жить нельзя: это пустая жизнь, которая не дает ни в чем удовлетворения. Конечно, каждой семье – здоровья, благополучия; чтобы эта беда быстрее закончилась и люди могли вдохнуть глубоко, всей грудью.

Здоровья, благополучия и света в каждом доме!

Ведущая Инесса Титова

Записала Светлана Волкова