Православная азбука. Отношение Церкви к войнам

– В Вашей биографии был такой эпизод, что Вы вначале строили военную карьеру...

– Во-первых, я из семьи военного: отец у меня был большим военным начальником. Сам я с 4-го класса занимался в морском клубе, у меня была мечта стать военным моряком, моряком-подводником. Я учился в Нахимовском училище, потом – в Высшем военно-морском училище подводного плавания имени Ленинского комсомола на штурманском факультете. Потом был год службы на корабле на Северном флоте. Если бы не призвание Божие, я бы с флота не ушел.

– Сегодняшние события, которые происходят на Украине, Вы воспринимаете не со стороны. Вы понимаете, что ощущают люди военные, которые вынуждены участвовать в этих действиях и с той, и с другой стороны.

– Думаю, не только я, но все воспринимают эту ситуацию как очень сложную, противоречивую. Как и любая беда, война всегда наполнена противоречиями. Это просто факт бытия нашего мира, мы в таком мире живем. В Священном Писании задана эта противоречивость мира. Мы знаем, что Бог сотворил мир, и Библия свидетельствует, что в начале творения все было прекрасно, хорошо, а потом, описывая состояние мира, апостол Иоанн Богослов говорит в соборном послании, что мир во зле лежит. Поэтому, с одной стороны, – Богом устроенный мир; с другой стороны, – мир лежит во зле. Вот такая антиномия, такое противоречие, которое накладывает отпечаток на всю жизнь человека.

– Какова позиция Церкви по поводу событий на Украине?

– Мы это воспринимаем как трагедию, как беду, не от нас зависящую. Естественно, в этой беде народа Церковь активным образом участвует, молясь, во-первых, о мире. Это молитва Богу о том, чтобы Господь умирил всю эту ситуацию, привел бы всех к миру. Во-вторых, мы молимся о воинах, которые сражаются, защищают Отечество и государство. Мы молимся о тех, кто страдает, о тех, кто остается без крова.

Мы не просто молимся, но и, как можем, помогаем. Церковь очень активно помогает. Наверное, нет такого прихода, который не собирал бы гуманитарную помощь. У нас есть и общецерковные сборы, и приходские сборы. Наш приход регулярно (как минимум раз в месяц) участвует в отправке машины с продовольствием, какими-то вещами. Мы молимся за воинов, которые находятся в смертельной опасности. Собственно, в истории Церкви так всегда и было. Вот главная позиция Церкви, нормальная реакция Церкви как собрания верующих людей на любую беду, любое страдание.

Если вопрос подразумевает, какова политическая оценка этой ситуации, то Церковь не дает политических оценок, она этим не занимается. Церковь дает духовную оценку происходящему. И эта духовная оценка происходящему совершенно очевидна в церковной жизни, церковной деятельности: соучастие, сострадание – самое главное.

– Люди переживают и за свою страну, и за тех, кто на той стороне. Не может христианское сердце не болеть о людях, которым сейчас плохо, ведь там страдает гражданское население. Можно ли дать какой-то универсальный духовный совет? Потому что у людей действительно сильное смущение. Человек чувствует себя должным принять чью-то сторону. Разве не приходят к Вам прихожане с такими мыслями: мол, как же так? люди страдают, мы виноваты... Можно ли дать какой-то универсальный духовный совет, чтобы человек избежал этого смущения, которое может разрушить его личность, или как-то с ним справился?

– Надо сразу сказать, что до конца это смущение и противоречие в принципе нельзя снять, оно в любом случае есть. Дерутся два брата, это братоубийственная война: как здесь может быть не жалко противоположную сторону, даже если она заблуждается? Христианину не может быть не жалко.

Все войны, которые ведут христиане, если смотреть историю нашего православного воинства, велись крайне милосердно. В рамках возможности воины вели себя милосердно, никогда не издевались над пленными, всегда относились к врагу благосклонно, не уничтожали, а брали в плен, не было каких-то зверств на освобождаемых территориях. Если бы нам было наплевать и не жалко или мы были бы людьми с какими-то языческими представлениями, то просто уничтожали бы всех, вырезали, как это демонстрирует история войн нехристианских народов. Христиане такую войну не ведут. Даже сейчас горячие головы предлагают: мол, давайте ковровыми бомбардировками все сотрем. Как это делали, например, те же американцы в том же Вьетнаме. Можно было бы так сделать? Технологически – запросто, но этого никто не делает. Почему? Потому, что те люди, которые сейчас сидят в наших штабах, и наши ребята, которые держат в руках оружие, все это прекрасно понимают. Думаю, все понимают, что там не все фашисты. Но фашисты там есть, это совершенно однозначно.

– Как не свалиться, с одной стороны, в осуждение той или другой стороны, с другой стороны – в отчаяние, что не можешь ничего сделать?

– Есть такой христианский принцип: делай то, что можешь. Что ты можешь как христианин? Во-первых, ты можешь и должен молиться. Для христианина молитва – это серьезное дело, настоящая молитва горы переставляет. И Церковь молится Богу. Это первое, что можно сделать. Еще раз повторю, мы молимся прежде всего о мире. Если ты можешь еще чем-то помочь – делами, трудами, средствами – пожалуйста, помоги. Собственно, что христиане и делают.

Есть весьма поучительная история, связанная с японским миссионером святителем Николаем. Когда началась русско-японская война, он своим прихожанам благословил молиться за победу Японии (поскольку они были граждане Японии), а сам молился за победу России. У меня есть друг священник, который служит в приходе за границей. Половина прихожан – великороссы, то есть наши, половина – с Украины. И они между собой договорились, что эту тему вообще не поднимают. Но он говорит, что по лицам видит: если наши одолевают, на подъеме, те унывают. И наоборот: если та сторона как-то напирает, то наши унывают. Но на приходе у них в этом смысле мир.

– Давайте определимся, что в этой сложной ситуации главное. За что нужно христианину пытаться удержаться, какую мысль держать в голове, когда вокруг столько разных мнений и страданий и с той, и с другой стороны? Что главное?

– Самое главное – оставаться христианином. То есть не позволить, чтобы гнев захватил сердце. У нас есть заповедь Господа о любви к врагам. Любите врагов ваших, говорит Господь. То есть христианин должен стараться, чтобы в его сердце был мир, вера и молитва к Богу.

Это так же, как приходят супруги и говорят: «Батюшка, мы на грани развода». Что делает священник? Он, как может, увещевает, но понимает, что увещеванием ничего не сделаешь, остается только молиться: «Господи, помоги им сохранить семью». Вот примерно такая же позиция.

И знаете, что еще очень важно для христианина? Есть такая добродетель – смиренномудрие. Что такое смиренномудрие? Это осознание того, что ты всегда как человек можешь где-то заблуждаться, где-то всего не можешь верно оценить. Поэтому в своих категорических оценках христианин должен, исходя из позиции смиренномудрия, тормозить. Ты не можешь дать однозначную оценку, что абсолютно неправильные действия нашей власти и не надо было начинать СВО. Какой у тебя резон так говорить? Ты же до конца всего не знаешь, правильно? Поэтому даже в своих оценках христианин должен быть смиренномудрым, то есть...

– ...не считать себя истиной в последней инстанции.

– Да. Потому что есть какие-то очевидные вещи, которые очень просто оценить. Допустим, ругается мама с сыном, сын матери хамит. Здесь все понятно. А есть масса ситуаций, которые нельзя однозначно оценить, у нас нет для этого возможности.

– Что делают священники на фронте?

– Почти то же самое: совершают церковные таинства, говорят слова назидания, наставления, принимают исповеди, причащают бойцов перед боем, многих крестят. Много некрещеных людей. Духовенство участвует там для того, чтобы, говоря светским языком, укреплять христианский дух воинов. Потому что время испытаний очень тяжелое, и человеку очень важны и слова поддержки, и христианское осмысление происходящего. Раньше были даже нормы: когда исповедовали бойцов перед боем, давалось по две минуты на человека. Важно, чтобы христианин пошел в бой освященным, не имея грехов на душе, потому что подстерегает смертельная опасность, можно не вернуться из боя.

– На фронте как-то по-другому начинают смотреть на религиозные вопросы?

– Конечно. Любая опасность все обостряет. Понимание смысла жизни, понимание своей жизни и ее сути – все эти вопросы обостряются. А это напрямую религиозные вопросы. Священники, которые там находятся или находились, рассказывают множество историй о том, как люди обращались к вере, как происходило духовное перерождение. Это в любой войне так. Помню, читал воспоминания полковых священников дореволюционного времени, они пишут, что уже тогда к ним приходило много офицеров, увлеченных атеистическими идеями, но после первых турецких пуль у многих из головы эти идеи сразу вылетали. Смертельная опасность в человеке все обостряет.

– То есть священник на фронте – это, скажем, не декоративный элемент, он не миссионерством занимается...

– Где-то миссионерством, где-то именно духовничеством. Духовный собрат воинам. В начале военной операции иногда священников не воспринимали, у некоторых была такая реакция: мол, что они здесь делают? И такое рассказывали. А потом видят, что здесь молебен отслужили – победили, там молебен отслужили – победили...

– То есть на своем опыте люди убедились в силе молитвы.

– Конечно. На войне ничего лишнего не бывает. Когда у человека вопрос жизни и смерти, лишнего ничего не надо. Там все очень аскетично, лишнего нет. Если бы духовенство там не было нужно, оно бы там не прижилось, его отторгла бы сама ситуация. Война – это же страшная вещь: там кровь, смерть, романтики никакой нет. Там остается только то, что реально нужно, реально действует, реально помогает.

– По традиции мы всегда просим небольшого пожелания для наших зрителей.

– Пожелать можно только скорейшего мира всем. Это самое главное. А чтобы это было, надо стараться и в себе мир сохранять. Потому что ничего случайного не происходит. Даже если взять христианское осмысление войны, война происходит не потому, что звезды так сложились, а в том числе потому, что это наши собственные грехи. За одно только то, что абортная кровь льется рекой, к сожалению, и убийства детей не прекращаются, мы еще и не такого достойны. Можно и так оценить все происходящее.

Ведущая Ольга Бытко

Записала Нина Кирсанова