Хранители памяти. Временная выставка «Страсти Христовы» в Музее Андрея Рублева. Часть 6

Мы продолжаем знакомство с экспонатами временной выставки "Страсти Христовы", работающей в Музее имени Андрея Рублева. Заведующая отделом учета и комплектования фондов музея, куратор выставки Светлана Александровна Кирьянова рассказывает о представленных на экспозиции иконописных памятниках и картине Михаила Васильевича Нестерова "Страстная седмица".

Мы продолжаем рассказ об изображениях Страстей Христовых в памятниках русского церковного искусства XIV – начала XX века.

Рассказывает заведующая отделом учета и комплектования фондов Музея им. Андрея Рублева, куратор выставки Светлана Александровна Кирьянова:

– Есть произведения, без которых мы считали невозможным открыть эту выставку. В частности, мы рады, что наконец можем представить публике икону, которую наши посетители давно не видели, в обновленном виде. У нас в музее хранится замечательный комплекс, который всегда производит очень сильное впечатление на посетителей. Это комплекс крупноформатных икон, их размер в высоту чуть меньше двух метров, они большие, яркие, красивые – это иконы из Иосифо-Волоцкого монастыря, располагавшиеся около подкупольных столбов собора. Их ценность в том, что известны их авторы –  осташковские иконописцы Фома и Василий Потаповы.

Мы показываем многие иконы из этого комплекса на выездных выставках, часть даже была в постоянной экспозиции, однако икону с изображением Распятия Христа выставить не удавалось, потому что это не позволяло сделать ее состояние, она требовала реставрационных работ. И специально к этой выставке полтора года замечательный реставратор Алексей Андреевич Борисов ее готовил. Он сказал, что настолько трудной работы у него в практике еще не было, это одна из самых сложных икон, с которой ему предстояло столкнуться. Сложность состояла, в частности, в том, что при утоньшении потемневшего покрытия, естественно, какие-то предыдущие вмешательства (а их было много, были реставрации и домузейные) стали более явственно видны, чем это было под потемневшим слоем. Поэтому реставрационный совет тщательно обдумывал каждый следующий шаг, ведь музейный реставратор никогда ничего не делает по своему усмотрению, это обязательно решение реставрационного совета: на что обратить внимание в первую очередь, какие старые вставки подлежат замене, какие можно оставить. Музейный реставратор не может дописывать то, чего нет, он может наносить лишь легкие тонировки.

Полный цикл работ так и не успели сделать, и мы надеемся, что работа еще будет продолжена после выставки, однако представить публике в достойном виде эту икону мы смогли, и это ярчайший памятник, один из центральных экспонатов на выставке. Это большая икона, состоящая из нескольких эпизодов. В частности, здесь представлены разбойники, распятые по обеим сторонам от Христа. Тут не очень обычный источник – скорее всего это немного измененная гравюра Требника Петра Могилы, местами в зеркальном переводе, поэтому она отличается от всего, что мы видели. Но история про разбойников, конечно, очень важна, однако в том варианте, в котором она обычно изображается в иконописи, она описана только у Луки. Это рассказ о том, как один из разбойников уверовал во Христа. История очень важная, она говорит, что искреннее раскаяние – это то, что никогда не поздно, даже если речь идет об ужасном разбойнике и о последних минутах его жизни.

И можно обратить внимание на то, что традиционно Христа изображают именно прибитым ко кресту, а разбойников чаще всего привязанными веревками, иногда с заведенными за перекладины креста руками. Благоразумный разбойник, конечно, одесную, с правой стороны от Христа. Иногда именно этим объясняют нижнюю косую перекладину восьмиконечного креста – что один ее конец приподнят в сторону благоразумного разбойника, который первый вместе со Христом войдет в рай.

Иконографический репертуар иконописцев значительно пополнился во второй половине XVII века, когда на Русь стали проникать западноевропейские гравированные Библии или отдельные листы из них. Хорошо известен их примерный список, и это сейчас тема, которая широко исследуется, даже ряд выставок был посвящен этому. Это Библия Пискатора, Библия Маттеуса Мериана, Библия Борхта, Евангелие Иеронима Наталиса. Но надо сказать, что иконописцы часто очень творчески относились к первоисточнику и перерабатывали его исходя из каких-то конфессиональных особенностей или по своему личному вкусу.

В частности, на выставке есть икона 1714 года, которая представляет собой комбинацию элементов из разных источников. Даже в средней части иконы есть элементы, которые автор взял из Евангелия Наталиса, и элементы, которые он взял из Библии Борхта (например, воины делят одежду по жребию). А маленькие сцены вокруг основной скопированы из Библии Пискатора, точнее – композиция их ориентирована на Библию Пискатора.

Еще одна интересная особенность икон нового времени – точное следование евангельскому слову о том, что в момент Распятия солнце затмилось, поэтому появляется целая серия икон, где Распятие изображено погруженным во тьму.

Помимо солнца часто на иконах изображается также и луна, которая обагрилась кровью. Это уже история из текста Апокалипсиса, то есть эта сцена приобретает некое символическое значение. А само Распятие изображено на темном фоне, как будто оно происходит ночью.

Решение о составе памятников, которые войдут в экспозицию, часто рождается в дискуссиях; в частности, мы долго вели разговоры о том, стоит ли делать непривычный для нашего музея шаг. Обычно мы все-таки ограничиваемся русским церковным искусством или западным, аналогичным нашему русскому. И мы долго думали, стоит ли дополнять экспозицию произведением, созданным художником академическим, светским. Но, зная судьбу этого художника, зная его отношение к духовной тематике, мы посчитали это возможным. И нашу экспозицию украшает картина Михаила Нестерова «Страстная седмица».

Дискуссии были вызваны, в частности, тем, что это не совсем изображение Распятия как такового – это изображение предстояния Распятию. Многие светские художники работали по церковным заказам, обращались к теме Распятия, и у Боровиковского такие работы есть, и, конечно, у Виктора Михайловича Васнецова, и сам Михаил Васильевич Нестеров по церковным заказам тоже работал. Но это не церковный заказ, это картина-размышление. Его размышление – ни много ни мало – о судьбах страны, о судьбе народа в это непростое время.

Дело в том, что художник задумал эту работу сразу после революционных событий, а закончил ее только в 1933 году. И мы знаем это благодаря тому, что сохранилась его переписка. Однако из-за обстановки, которая была в это время в стране, он не поставил истинную дату создания картины в авторскую подпись. Если мы обратимся к авторской подписи на картине, то обнаружим там 1914 год. Это дата ложная, поставленная им нарочно, специально, тогда как истинная дата – 1933 год.

Удивительно, что Музей Московской духовной академии, собранию которого принадлежит эта работа, доверил нам выставить не только саму картину, которая, в принципе, известна посетителям Троице-Сергиевой лавры, Музея христианского искусства «Церковно-археологический кабинет», но и эскиз к ней. И если мы внимательно рассмотрим эскиз, мы увидим, что он значительно отличается от того, что в конечном итоге вошло в состав картины. Изначально Нестеров задумывает предстояние большого количества людей. Некоторые фигуры остались в конечном варианте, но большинство из них он опустил,  оставил только семь. То есть здесь не только Страстная седмица, Страсти, но и седмица как семь человек, которые только и предстоят Христу на этой картине.

Среди них есть узнаваемые всеми люди: Николай Васильевич Гоголь, Федор Михайлович Достоевский. Есть люди, которые были важны именно для самого Нестерова; в частности, в образе священника он изобразил протоиерея Леонида Дмитриевского, человека, близкого ему в определенный момент его жизни, которого он изображал на нескольких своих работах. Но есть и собирательные образы, в частности трагический образ женщины с маленьким гробиком, в котором ее усопший ребенок, и люди в русских одеждах. Только семь персонажей он оставил, размышляя о роли веры в спасении всего народа.

Интересно, что распятие здесь представлено очень иконно, именно так, как его бы писали в XVI веке, с включением в картину элементов, характерных именно для иконописи. В частности, иконографическая деталь здесь – череп Адама, который располагается около креста.

Автор программы Елена Чач, кандидат исторических наук

Записала Полина Митрофанова