Читаем Добротолюбие. 6 декабря. Священник Константин Корепанов

Мы продолжаем читать слово о трезвении преподобного Исихия. И сегодня читаем 170-й абзац. Но прежде чем его прочитать, напомню, в каком состоянии мы оставили человека в прошлый раз.

Мы говорили о том, что человек пришел в Церковь и вместо покаяния как изменения ума, очищения своих мыслей (мысль серая, значит – ее выгнать вон, она не христианская, не истинная, а эта мысль чистится, ее надо очистить до блеска, а потом выставить сторожа у дверей сердца) мы просто исповедуемся и просто причащаемся, оставляя все как есть, без покаяния. У нас в голове такой сумбур, такая путаница, такое переплетение совершенно невозможных мыслей и мнений, что какую-то жизнь умную, духовную вести невозможно.

И мы закончили прошлую беседу как раз тем, что сказали: нужно, чтобы внутрь нашей храмины пролился свет. Свет – это Христос. Был Свет истины, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир (Ин. 1, 9). Значит, в сердце нужно впустить Христа.

Как же так можно сделать? Как же вообще можно так думать или так говорить? Как же можно говорить о том, чтобы впустить Христа в сердце, когда Он в этом сердце давно уже живет? Ведь со времени крещения нашего Христос начал жить в нашем сердце, иначе бы я никогда и не смог стать христианином и не был бы никогда христианином. Но этот свет Христов, невидимый, почти погашенный, где-то спрятавшийся под камешек нашего сердца, тем не менее есть; пусть какая-то крошечка, но это есть в сердце.

Если мы, например, признаем Крест как орудие спасения, плачем хоть иногда, хоть изредка перед Богом, если не проходим мимо распятого Христа, принимая Его скорбный лик и укоряя себя за нерадение, или верим в то, что Христос воскрес и мы воскреснем тоже, или понимаем и веруем, что вне Церкви нет спасения, то это все не ахти что. Это все очень привычные и мелкие вещи. Но это тоже свет. И если бы не было и этого, то мы бы полностью были погружены во тьму. Мы либо не были крещены, либо благодать крещения нами утеряна; Христа, вложенного  в наше сердце, мы потеряли. Все темно, но человек верит, что Христос воскрес и будет Второе Пришествие. И верит, что в это Пришествие ему надо будет дать отчет за свои дела. И это уже свет.

Речь идет не столько о том, чтобы этот свет внутрь сердца пролить (потому что на самом деле свет этот хоть в самой крошечной мере там уже лежит), но важно этот свет в сердце пролить так, чтобы Христа, в нас живущего, разбудить, чтобы это поруганное, затравленное, засыпанное огненное семя принесло плод. Для этого нужно пролить свет внутрь, нужно усилить тот маленький, крошечный кусочек благодати, кусочек света... Но как это сделать?

И вот о том, как это сделать, и пишет преподобный Исихий в 170-м абзаце:

Мы, что знаем, передаем чрез писание и что видели, проходя путем, о том свидетельствуем желающим, если захотите принять сказуемое вам. Се – Сам Господь сказал: «аще кто во Мне не пребудет, извержется вон, якоже розга, и иссышет: и собирают ю, и во огнь влагают, и сгарает. А иже будет во Мне, и Аз в нем, той сотворит плод мног» (Ин. 15, 5–6). Как невозможно солнцу сиять без света, так невозможно сердцу очиститься от скверны пагубных помыслов без молитвы именем Иисусовым. Если это истинно, как вижу (на опыте), то будем возглашать сие Имя также часто, как дышем. Ибо оно – свет, а те (помыслы скверные) – тьма; и Он (призываемый Иисус) есть Бог и Владыка, а те – слуги демонские.

Преподобный Исихий говорит о действии молитвы Иисусовой как об умном свете. Действие молитвы приводит к проникновению внутрь Умного Света, то есть не света, который мы видим снаружи, а Света, который невидимо производит изменения внутри. И этот Свет невиден, он Умный Свет. К чему это?

Я понимаю, что никто не в состоянии спутать и как-то соотнести солнечный свет и Свет Христов. Но изначально такие люди, как Исихий, и говорят о том, что молитва приводит к тому, что Свет проникает внутрь человека. Но Свет этот Умный, Свет этот невидимый.

А мы приходим к молитве Иисусовой не через преподобного Исихия, мы приходим к молитве Иисусовой через других авторов, которые описывают плоды действия этой молитвы как видение света, видение благодати, сияния, какого-то огненного свечения и так далее. А это все совсем не тот свет. Такое действие благодати может быть, но скорее всего может и не быть. Оно уникально и соотнесено с каждой конкретной личностью человека, молящегося Богу.

А обязательное и непременное действие молитвы состоит в том, что человек, возносящий молитву Иисусову, приводится к тому, что его мысли под действием этой молитвы, под действием света начинают изменяться. Молитва Иисусова есть свет, проливающийся в наше сердце через горловину ума, произносящего слова молитвы, и в силу этого делающий нас чадами света, как говорит апостол Павел в Послании к Ефесянам (см. Еф. 5, 8), он восставляет нас во Христе, делая нас Его служителями и вмещающими Его. Тогда наша жизнь становится во Христе, и мы во Христе, и Христос в нас.

И ключевым в этом является как раз имя Иисуса Христа. Это имя и есть сам по себе свет. Это то имя, которым может человек спастись. По мысли преподобного Исихия, молитва Иисусова является инструментом, приобщающим сердце к действию света. Она просвещает сердце именно тем, что добрые мысли, которые есть в сердце, становятся очевидно благими, сияющими, светлыми, золотоносными. А те мысли, которые примешались за годы нашего внехристианского бывания, выносятся на суд молящегося во Христе человека. И делается явным, очевидным, что эти мысли злые, и человек от них избавляется раз и навсегда. У благой же мысли человек видит свечение и прилепляется к ней. Вот такое действие молитвы видит преподобный Исихий.

И по мысли преподобного Исихия, именно имя Иисуса Христа, имя, в молитве призываемое, и приводит человека к покаянию. Не к тому, чтобы он всплакнул на исповеди. Молитва Иисусова приводит человеческий ум к тому, что он начинает понимать, что в нем не от Христа, что в нем от мира, какими связями он связан с миром, какие помыслы проникли в него от мира, какие помыслы увлекают его в грех и соблазн и какие мысли на самом деле помогают ему исполнять волю Божью. Какие мысли помогают ему стоять во Христе, какие мысли помогают ему осуществлять свое христианское действие. Иначе, как через молитвенное призывание имени Иисуса Христа, хождение в свете Христовом, этого покаяния достичь невозможно.

В этом смысле мы глубоко заблуждаемся в том, что нужно прийти на первую исповедь и рассказать о своих грехах так, как они видятся, как мы их представляем, понимаем, как они нам открылись в свете нашей совести. И эти грехи надо исповедовать. Но покаяния-то еще не было. Было называние грехов, которые действительно у меня есть. Причем не всех грехов. А во-вторых, я не стал, конечно, об этом на исповеди говорить, но вообще-то я уверен, что я не виноват в тех грехах, которые назвал, я себя попытался оправдать, насколько у меня это получилось.

Дальше я должен, по идее, молиться и читать Священное Писание. Если я буду молиться и читать Священное Писание, то постепенно начнет приходить понимание, что я согрешил гораздо больше, а в тех грехах, которые я назвал, я не раскаялся (в том, что я себя за эти поступки осуждаю).

В результате молитвы и чтения Писания и приходит покаяние, когда человек, с одной стороны, приходит и плачет, обвиняя самого себя, а с другой, приходит и не только какие-то там заведомо плохие грехи, но даже вполне казавшиеся хорошие, благочестивые мысли начинает вытаскивать, отдавать на суд Богу и выбрасывать из ума. По мысли преподобного Исихия, вот это действие призывания имени Иисуса Христа и приводит к тому, что человек начинает творить покаяние.

И именно тогда, когда этот процесс начинается, Христос входит внутрь через продолжающееся призывание имени Иисуса Христа, и Он Сам как бы выступает в роли изгоняющего. Помните, как Он пришел в храм и выгнал оттуда всех продающих? Примерно то же самое Он делает с нами. Когда мы начинаем призывать имя Иисуса Христа, Он входит в наше внутреннее, сокровенное, в глубину нашего бытия и начинает изгонять оттуда то, что накопилось в нас нечистого, темного, мрачного, лживого. Мы к этим мыслям привыкли, мы их любим, мы с ними носимся как с писаной торбой, а Он начинает их изгонять. И мы должны Ему позволить это сделать, изгонять все то, что является лживым. Он и есть Изгоняющий из храма. Мы храм Святого Духа, через молитву Он входит в храмину нашего духа и изгоняет оттуда всю ложь, всю нечистоту. Надо только позволить Ему это делать.

Он и есть очищающий Свои собственные мысли, некогда в нас всеянные, некие таланты, некие направления, некие слова, и Он дает им силу, чтобы они были настолько сильными и крепкими, чтобы были в состоянии изменить ход моей жизни, чтобы во мне воспламенилась ревность от тех благих мыслей, которые есть в моем сознании. Он Сам придает им силу вдохновлять и решительно двигать меня на то, что является для меня благом.

И этот же Христос является сторожем, Который помогает, учит, стоит на страже внутреннего пространства каждого человеческого бытия, стоит и вдохновляет человека на эту же самую молитву, потому что пока человек молится, его внутренняя храмина не может быть наполнена ничем. То есть Он и есть сторож, Который побуждает и учит человека молиться. Пока человек молится, его храмина не наполняется никакой суетой, никакой неправдой, чем-то, что вредно для христианской жизни.

И это, собственно, и есть духовное делание по преподобному Исихию. Ты обратился и начал непрестанно призывать имя Иисуса Христа, Который доделает все, что необходимо сделать, обозначив пределы каждого служения, что ты можешь понести.

Но все это легко сказать и, в принципе, легко и сделать, это все несложно. И, наверно, очень много людей через это прошли. Проблема в том, что пребывать в таком делании всю жизнь очень и очень трудно. Именно это целожизненное делание и требуется от человека. Он должен всегда употреблять усилия, чтобы жить со Христом, всегда употреблять усилия, чтобы этот внутренний сторож стоял, чтобы всегда была молитва, чтобы враг не проник и не разрушил его цитадель, чтобы он не увлек снова к суете разной и наблюдению, деланию бессмысленных вещей.

Для того чтобы это действительно было, надо делать пустяки, надо просто всегда быть в этом деле. Стоит только ум устремить вслед миру на какой-то соблазн, на какую-то суету, как сразу все омрачается ложью, и такой вожделенный для нас мир начинает разрушаться, наше внутреннее начинает разрушаться.

Именно поэтому апостол Павел и говорит, что нужно непрестанно молиться (см. 1 Фес. 5, 17). Это не просто некое пожелание: «Здорово, если бы каждый молился! Уж, конечно, как получится, но было бы неплохо, был бы в молитве постоянно, было бы хорошо!» Дело не в том, что это  некое замечательное делание в том смысле, что хорошо заниматься субботником. Правда хорошо! Хорошо наводить порядок в доме! Но молиться непрестанно – совсем другое. Чтобы молиться непрестанно, нужно жить так. Нужно понять, что только молящийся во Христе ум, призывающий имя Иисуса Христа, препятствует проникновению в наше сознание всякой лжи, темноты, мерзости, всего, что разрушает нашу веру, наше сознание.

Как только мы ослабеваем в молитве, сразу же у врага появляется возможность проникнуть в нас. Конечно, это не катастрофа. Можно сразу собраться и выкинуть мысль из головы. Но в том-то и дело, что если мы не призываем имя Иисуса Христа постоянно, то сначала даже не заметим, как мысль проникла. Потом уже увидели, что она где-то ходит между овцами, хорошими мыслями нашего ума, и подумали: «Да ладно, пусть себе ходит. Никакого вреда ведь нет». И постепенно пустили козла в огород охранять капусту. И он начинает все наши помыслы постепенно запутывать. Вот так мы и живем.

Мы вроде начали хорошо. Был даже период (неделя, месяц или три года), когда мы молились усердно, потом ослабели и чувствуем, как возвращаемся обратно, чувствуем, как нас снова тянет этот мир, чувствуем, как нам снова хочется того, чего не хотелось три-пять лет или полгода. Уже казалось, что совсем с плохим завязал, а вот смотришь: опять это все вернулось.

Все потому, что человек должен понимать: непрестанно молиться не просто благопожелание, это модус жизни. Человек выжить может только так. Это способ выживания. Иначе придет враг и похитит все слова Божьи, и ты останешься, как тот ангел в Апокалипсисе, и нагим, и пустым, и бессмысленным.

Ведь нет необходимости постоянно ходить и говорить ребенку: «Сыночек, надо дышать. Надо дышать! Понимаешь? Принуждай себя. Надо! Как только ты перестанешь дышать, ты умрешь. Сыночек, надо дышать!» Никто так не делает. Человек родившийся сразу начинает дышать, легкие у него развернулись, и он начинает дышать. Если он теряет дыхание, наши уговоры уже не помогут, это бессмысленно. Он бы рад дышать, но он забыл как. Он попробовал немножко не подышать и умер.

Нечто подобное происходит с нами. Только смерть этого ребеночка трагична и очевидна, а смерть человека, переставшего молиться, не так очевидна. Внешне он так же ходит, но как зомби, как труп, внешне вроде живой, улыбается, реагирует, в храм заходит. Но на самом деле он уже мертвый, потому что он не молится, и не молится давно. Стоит ему только начать молиться, и его жизнь будет заполняться. Но в том-то и дело, что сам по себе он это сделать не может.

Преподобный Феофан Затворник, переводивший «Добротолюбие», в своих сочинениях очень много говорит, что если ревность потеряна, ее из-под дивана не достанешь, она на вешалке не висит. Надо несколько пар каменной обуви сносить, прежде чем ты найдешь то, что потерял.

Почему так все время отцы говорят? Почему тот же преподобный Исихий так много говорит о молитве? Именно потому, что молитва есть жизнь. И только так мы можем не допустить, чтобы враг проник в наше сознание, нахулиганил там. Самое-то печальное, что он запятнает те хорошие, добрые мысли так, что они вместо хороших и добрых станут совсем другими. И у нас будет такая путаница, что мы не сможем разобраться, где добро, где зло, что неправильно, а что хорошо. А если мы не сможем в этом разобраться, то как нам жить дальше, что нам делать дальше? Как нам действовать дальше, если мы не сможем определить, чего хочет от нас Бог?

Записала Инна Корепанова