Уроки православия. Школа покаяния. Урок 56. («Слово о смерти» свт. Игнатия Брянчанинова читаем с прот. Андреем Каневым 14 часть)

Мы продолжаем читать одну из глав «Слова о смерти» - «Смерть праведников и грешников». В ней свт. Игнатий (Брянчанинов) напоминает нам, что даже самый тяжкий грешник может быть помилован, если он покается. В подтверждение этих слов святитель приводит повесть о разбойнике, которого Господь помиловал за то, что он оставил свои беззакония и успел лишь оплакать их перед смертью. Но надеяться только на такой вариант спасения – безрассудно!

– Мы продолжаем знакомиться с фундаментальным богословским творением святителя Игнатия Брянчанинова «Слово о смерти». Самого святителя эта тема волновала еще с юности. В те давние годы он понял, что все земные наслаждения и занятия – это пустые игрушки, в которые играют взрослые дети и которыми они проигрывают вечность. И чтобы не ошибиться так жестоко, чтобы не упустить вечной блаженной участи, дарованной нам Богом, мы должны, по словам святителя, время своей жизни посвятить познанию и усвоению Христа, Который один и дарует человеку вечное счастье. Но к этому дару необходимо готовиться. Святитель Игнатий советовал, что нужно хотя бы на время оставить земную суету, прийти в себя, уединиться, отдаться молитве, чтению Священного Писания, святых отцов, душеназидательным беседам, ибо все это и может привести нас к познанию вечности и приготовлению к ней. И сегодня, читая одну из глав «Слова о смерти» (она называется «Смерть праведников и грешников»), мы найдем и ссылки на Евангелие, и обращения к житиям святых и их творениям, а также разные поучительные повести, из которых нетрудно сделать вывод: даже самый тяжкий грешник может быть помилован, если он покается. Эту истину святитель Игнатий иллюстрирует повестью о разбойнике, которого Господь помиловал за то, что он оставил свои беззакония и успел лишь оплакать их. Но нам нельзя надеяться на то, что можно жить и не тужить, а потом покаяться в последние дни или мгновения своей жизни – и все! Да, такие случаи, конечно, бывали прежде, изредка происходят и сейчас, но они есть исключения, лишь подтверждающие правило. А нам важно не уповать на исключительные обстоятельства, а жить по определенным правилам, о которых нам и напоминает святитель Игнатий. Так, в конце повести о благоразумном разбойнике, успевшем в последние мгновения жизни принести покаяние, святитель Игнатий пишет: «Однако гораздо лучше заблаговременно приготовлять себя к смерти и предварять ее страшный час покаянием».

Протоиерей Андрей Канев, настоятель храма в честь Владимирской иконы Пресвятой Богородицы (г. Екатеринбург), кандидат философских наук.

– Да, слова святителя Игнатия о том, что случай с благоразумным разбойником – исключение, очень важные. Любое исключение нельзя превращать в правило; наоборот, оно должно только подчеркивать общее правило, поэтому и святитель Игнатий, и Церковь призывают нас к тому, чтобы мы каждую минуту своей жизни были готовы к покаянию. И Евангелие говорит нам о том же. Другое дело, как реализовать это практически. Очень часто практика показывает, что теорией-то мы и не владеем или владеем очень отвлеченно от жизни. Исповедь, покаяние на самом деле понимаются людьми очень по-разному. Когда люди думают, что сам факт присутствия их у аналоя с Крестом и Евангелием, где они что-то там назвали, и есть процесс покаяния, это неправильно. Или такой реальный случай: родственники призывают священника к умирающему и уговаривают: «Ты прими там чего-то и что-нибудь скажи». Человек всю жизнь ни во что не верил, жил обычной человеческой жизнью, грешил, но заботливые родственники позвали к больному, уже умирающему (как тот разбойник), священника. Добрый священник поисповедовал, причастил, пособоровал его и ушел, и, как только за ним закрылась дверь, человек этот начал бесноваться, проклинать Бога, срывать с себя крест. Жуткая история! Почему здесь не произошло покаяния разбойника? Потому что человек был не готов. Покаяние – это знание своих грехов.

Или вот другой пример. Благополучные, умные, образованные люди (у них все не как у разбойника), они видят себя хорошими и начинают рассуждать о том, может ли современная Церковь учить покаянию или нет? Это сугубо индивидуальный процесс или Церковь может сказать человеку: «Вот это грех, а это не грех»? Вроде бы да, Церковь должна этим заниматься, но люди говорят: «А что, если не надо, а что, если это сугубо индивидуально?» И получается, что приходит человек на исповедь, а грехов своих не знает. Умные, образованные люди (может быть, даже получившие богословское образование) начинают рассуждать: «А может, не надо в душу-то лезть, может, это тайный какой-то процесс, Христос Сам придет?» Или (с чем я часто сталкиваюсь на практике, исповедуя людей): «Любовь Божия – это же не бухгалтерия, ну что толку перечислять грехи; вот, мол, и разбойники там принимаются!» Нет, в том-то и дело, что разбойник прекрасно знал свои грехи, и в отличие от него мы, современные христиане, находимся в худшем нравственном состоянии: мы не знаем, что грех, а что не грех. Окружающий нас мир – это уже не мир периода Византийской империи, где были четкие понятия, это другое время, другая культура. Нас окружает не христианская культура, а пропаганда греха и разврата. Если Церковь не покажет современному человеку, где добро, а где зло, он будет сам, мучаясь, биться и познавать это годами или, наоборот, скажет: «Да, все спасутся, меня в последний момент жизни Бог примет и помилует». Вот это неправильное направление, неправильное понимание этой истории.

– Святой Иоанн Лествичник замечает, что зло, ставшее долговременной привычкой к нему, уже качеством души, делается неисправимым. «Злой навык, как самовластный тиран, часто обладает и над плачущими», – с грустью восклицает святой Лествичник.

– Да, об этом тоже стоит поговорить. Исключения, конечно, бывают. Мы не говорим, что Бог на Страшном Суде будет нам какую-то бухгалтерию предъявлять. Господь всемогущ, всеведущ и Сам знает: исключение тот или иной случай или нет. Мы в это совершенно не должны вмешиваться; перед тайной и милосердием Божиим нам надо остановиться. Будем говорить о правиле. Вспомним опять же разбойника: ему для покаяния было дано десять дней. А у нас ведь как часто бывает: приходит человек к вере уже в зрелом возрасте, а печалится все об одном: «Ах, если бы вот так, а как вот если бы так…» Начинаешь человека на место ставить, когда он вот так расползся уже и лежит: тебе дар сейчас дан, ты «работник одиннадцатого часа», поработай столько, сколько тебе дано. А лукавый его уводит: «Ах, если бы, а как бы…» Так ты тогда и не христианин и спроса с тебя никакого нет, не о чем говорить. Мы должны четко понимать, что откладывание покаяния, откладывание борьбы с грехами приводит к тому же результату, что и откладывание лечения болезни. Если у тебя появились симптомы болезни, а ты не лечишься, то она перерастет в хроническую фазу, а если и дальше не лечишься, ничего не предпринимаешь, это может стать причиной смерти. Так же и с грехами: если человек знает о своих грехах и не борется с ними (а такие примеры многочисленны), то с каждым грехопадением, с каждым попущением страсть становится сильнее. Если есть метанойя (или покаяние как перемена ума), то есть и противоположное действие – увеличение страсти и помрачение ума, изменение его не в лучшую сторону, а в худшую, когда у человека вроде бы и были общечеловеческие нравственные понятия, но и они меняются. Человек с возрастом, если не борется с грехами, реально затвердевает в своих страстях, и ему труднее исправиться.

Это закон, понимаете, и мы должны о нем знать. Если человек не борется со страстью, не кается, то страсть усиливается, но возможность покаяния дается абсолютно каждому. Бывает, что люди, склонные к печали, сразу находят (не они, конечно, находят, а лукавый так их взгляд настраивает) в этом тексте повод говорить так: «Все, мне покаяние невозможно, я пришел слишком поздно». Нет, ты пришел вовремя! Когда пришел, тогда тебя и примут. И сколько бы тебе ни осталось, хоть те же десять дней – проживи их в покаянии.

– «К этому должно присовокупить, – пишет далее святитель Игнатий, – что покаяние возможно только при точном, хотя бы и простом знании православной христианской веры, чуждом всякой ереси и зломудрия. Те, кто заимствуют представления о добродетелях и правилах жизни из романов, других душевредных еретических книг, не могут иметь истинного покаяния: многие смертные грехи, ведущие в ад, признаются ими за ничтожные, извинительные погрешности, а лютые греховные страсти – за легкие и приятные слабости; они не страшатся предаваться им перед самыми смертными вратами. Неведение христианства – величайшее бедствие!»

– Так и есть, величайшее бедствие. Если человек сел в автомобиль и не знает правил дорожного движения, это величайшее бедствие, он убийца. Если человек надеется, что он будет помилован просто так, без веры, без ее изучения, без работы над собой, это серьезная беда. По статистике, у нас в России огромное количество христиан. Но кто же тогда делает аборты, совершает убийства, воровство, коррупцию? А разводы, которых огромный процент? Это делают люди, которые крестились в храме и носят крестики. Получается, что мы не дали им знания о вере, крестив их просто так, и это большая беда. Святейший Патриарх об этом часто говорит. Я недавно читал доклад Святейшего Патриарха на Епархиальном собрании в Москве, и, мне показалось, он с большим сокрушением отмечал, что в Москве не введено в правило проводить хотя бы две огласительные беседы. А беда-то в чем? В том, что люди не хотят знать веру. Им некогда и они не хотят. А зачем тогда крестятся, зачем венчаются, идут на Исповедь и Причастие, если не знают основ?

Это же первостепенный вопрос! Человек должен узнать о вере. А иначе получается, что на Причастие ходят и оккультисты, и люди вообще во Христа не верящие. Зачем ходят? Лукавый им объясняет; конечно, у них своя логика есть, но это ведь не означает, что они причащаются благодатно, во спасение и в жизнь вечную. Участие в таинствах – это же не магия! Поэтому то, что говорит святитель Игнатий, это фундамент для приходской работы. Святейший Патриарх говорит о создании общин. Но общины создаются не для того, чтобы чай пить. Я не против чаепитий и совместных обедов: это нормально, семья должна вместе обедать, но это второстепенные вещи, а первостепенные, чтобы эта община была едина духом. Когда она едина духом, так можно уже и чай не пить! Все будут едины, потому что будут у одной чаши и Дух будет в них один. Я часто слышал, как наша братия, священнослужители, спрашивают: «А как общину создавать?» Да все просто, ничего нового создавать не надо! Нужно просто учить людей основам веры. Не устраивать какие-то «высоколобые» курсы по богословию, а учить простым основам веры. Курсы, конечно, тоже нужны, но в свое время. Детей вначале нужно учить азбуке, с ними рано говорить о квантовой физике. Придет время – будете и о квантовой физике говорить. Неудачи наших просветительских проектов в том, что мы берем за основу не тот ориентир, слишком высокий. А если мы начнем говорить с людьми об основах веры и христианской жизни, то тогда постепенно (это очень долгая и трудная работа) в храме из просто прихожан можно действительно создать общину, в которой люди будут верить, понимать, чувствовать одинаково. Если этой работы нет, если присутствует только отправление религиозных потребностей, тогда перед человеком и не встанет вопрос изучения веры. А зачем? Если он уже крещеный, может прийти на Исповедь, попасть на Причастие – вообще нет никаких проблем. Святитель Игнатий как раз об этом и говорит.

Вопрос о практической работе пастыря на приходе, его помощников, ориентации приходской работы именно на просвещение – это вопрос жизни и смерти. Если у человека будут правильные понятия, он и жизнь свою начнет выстраивать правильно. А мы покрестили человека или причастили его без подготовки, без внутренних перемен, и надеемся, что Бог Сам его приведет. Так Он его уже привел – теперь мы должны свою работу делать. А если мы ее не выполняем, тогда большая беда.

– «Неведение христианства – величайшее бедствие, – пишет святитель Игнатий. – Господь призывает человека к покаянию, спасению до последней минуты его жизни. В эту последнюю минуту еще отверсты двери милосердия Божия всякому, толкущему в них. Никто да не отчаивается! Доколе не закрыто поприще, действителен подвиг. Последние минуты человека могут искупить всю его жизнь».

– Огромная надежда нам дается. Надежда для тех людей, которые в последнюю минуту могут прийти ко Христу и покаяться, и их покаяние будет принято. Это об этом нам говорится, чтобы люди не отчаивались.

– Но люди, вступившие на путь спасения и пытающиеся бороться со своими грехами, нередко отчаиваются от того, что им не удается сделать то одно, то другое. Причины у таких неудач есть, и они не повод для отчаяния, однако именно это не просто бывает человеку понять. Когда он, приходя к вере, узнает, что какие-то вещи делать необходимо, желательно, спасительно, и пытается их делать, то вдруг обнаруживает, что делать их он не то что не может, а и не хочет, совсем как у апостола Павла: «Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю». Человеку кажется, что миссия невыполнима и ничего у него не получится, и он страшно огорчается и вообще перестает делать хоть что-то ради спасения. Почему так происходит? Причин несколько, и одна из них – элементарное незнание, иначе – духовная безграмотность. Но ведь это поправимо: мы всегда сначала приобретаем пусть мало-мальские, но знания, а лишь затем – умения и навыки. Вспомним школьные уроки. Поначалу, например, учитель математики давал нам теорию, потом мы всем классом решали задачи, а уже потом самостоятельно делали домашнее задание. Или учитель химии: сначала рассказывал нам о свойствах вещества, потом мы всем классом делали лабораторные работы и опять-таки только после этого сами дома выполняли упражнение. И никак не наоборот! Так же и в вопросах веры: если у нас есть правильные теоретические представления о том, что есть спасение, Кто есть Спаситель, что такое покаяние, тогда мы сможем (пусть даже в последнее мгновение своей жизни) принести покаяние и приблизиться к Царствию Небесному. Но если таких понятий у человека нет, то он не сможет даже на смертном одре ни омочить слезами платка, ни просто сказать: «Господи, помилуй!»

– Совершенно верно! Речь опять идет о том, что человек должен знать веру. Это говорится для тех христиан, которые основы веры знают, но по ряду обстоятельств (как внешних, так и внутренних) не стали христианами по делам своей веры или своей жизни.

Христиан надо учить вере, потому что мы с этим знанием не рождаемся, мы вообще ничего не знаем при рождении; нас надо учить и с ложки есть, и шнурки завязывать. И как во Христа верить, и как жить – этому тоже надо учить. Надо учить так, как учит Церковь, традиционно, с согласием отцов Церкви и без всяких исключений, а то можно и так «заучить» – ереси какие-нибудь возникнут!

– А святитель Игнатий после слов о том, что Господь непрестанно призывает человека к покаянию, спасению до последних минут и что эти минуты могут искупить всю его жизнь, приводит повесть о девице Таисии. Она, оставшись сиротою, сделала из своего дома гостиницу для монахов. Но постепенно ее дела пришли в упадок, разорение, а неблагонамеренные люди отвратили ее от добродетелей, и Таисия стала жить худо и даже развратно. Отцы же, услышав об этом, конечно, опечалились и просили авву Иоанна Колова посетить и вразумить девицу. Встретившись с Таисией, авва Иоанн, сострадая грешнице, начал горько плакать и призывать ее к покаянию. И она откликнулась на этот призыв, сказав: «Веди меня, куда хочешь». Тотчас они отправились в путь, причем Таисия не только не спросила у аввы, куда они идут, но даже не оглянулась на свой дом и не оставила о нем никаких распоряжений. Ночь застала их в пустыне. Они улеглись спать прямо на песке, поодаль друг от друга, а в полночь авва Иоанн проснулся, увидел, как ангелы Божии возносят душу Таисии на небо, и услышал глас: «Один час ее покаяния принят более, чем долговременное покаяние многих, не оказывающих при этом такого самоотвержения!»

– Красивая картина! Вспоминается покаяние евангельской блудницы, когда Господь сказал фарисею: «Она возлюбила много», то есть возлюбила Бога так, что отреклась от всего, что любила до этого, и была прощена. Господь сказал ей: «Вера твоя спасла тебя, иди и не греши более». Вот и здесь пример внутренней решимости человека менять свою жизнь. Не двоедушие, с которым мы часто сталкиваемся, а искренность и решимость! Вот это оценивается.

– «В собственном смысле разлучение души с телом не есть смерть, – учит святитель, – оно есть только последствие смерти. Но есть смерть несравненно более страшная, та, которая является началом и источником всех болезней человека, и душевных, и телесных, и той лютой болезни, которую мы и именуем смертью».

– Святитель Игнатий констатирует здесь истину: смерть входит в человека с грехопадением Адама. Господь прямо так и сказал: «Смертью умрешь». Но Адам ведь остался жив: ходил, говорил, еще девятьсот лет прожил. «Смертью умрешь» означает, что в тебя войдет яд смерти в виде грехов, страстей, печалей, нужд и в итоге, после перехода, ада. Если мы так будем рассматривать смерть, то, конечно, мы мертвы и сейчас. Мы ходячие мертвецы; нам важно стремиться к изменению, к воскресению именно сейчас. Мы мертвецы, которые сейчас могут быть воскрешены. Эту мысль и проводит святитель Игнатий, и, если задуматься, это очень глубокая, серьезная и беспокойная мысль, потому что если ты слышишь такие вещи и остаешься равнодушным, то ты просто реальный мертвец! Смерть проявляется в нас в виде грехов: не только таких страшных, как убийство, воровство или любодеяние (что, наверное, даже в языческих обществах признается за неправильные поступки), но и тех страстей, которые мы часто не замечаем и которые действительно являются очень страшными, – тщеславия, гордости, уныния. Эти страсти не дают человеку ожить. Если с ними не бороться, а уныние и тщеславие воспринимать как радости жизни, то мы получаем просто усиление или рост этой смерти в себе. В этом вся беда и проблема.

 

Автор и ведущая: Ольга Баталова
Расшифровка: Наталья Коваль