Уроки православия. Поучения аввы Дорофея с прот. Алексием Яковлевым. Урок 15

Мы продолжаем читать «Душеполезные поучения аввы Дорофея» вместе с протоиереем Алексием Яковлевым и размышлять о прочитанном. На прошлом уроке мы разбирали «Пятое поучение», в котором говорится о том, что не должно полагаться на свой разум. И сегодня продолжим его чтение с того места, где авва Дорофей начинает рассказ об удивительном, необычайном, чудесном событии, ставшим центральным в его жизни.

– Когда члена Союза писателей России и доктора богословия протоиерея Сергия Правдолюбова спросили о том, с каких духовных книг, с каких авторов должен начинать чтение человек, уже пребывающий в Церкви и знакомый с азами церковной жизни, то он ответил, что начинать надо с «Душеполезных поучений» аввы Дорофея. И объяснил почему. Во-первых, потому что преподобный весьма просто объясняет то, что поначалу кажется трудным. В его изложении сложнейшие вещи выглядят простыми и ясными, что очень важно. Во-вторых, авва Дорофей не назидает и не воспитывает, а говорит с нами с подлинным христианским смирением и любовью, желая нашего исправления. И в-третьих, он излагает свои мысли невероятно ярким и живым языком! Для каждого христианина в любых обстоятельствах преподобный рисует понятную и светлую картину христианского подвига и как бы ставит человека в должные рамки и в нужное состояние, буквально прокладывая ему духовную колею. Главное, добавил отец Сергий, читать авву Дорофея не спеша, чтобы осмыслить и усвоить прочитанное, и тогда его труды могут стать и основой, и опорой духовной жизни. Именно так мы и стараемся поступать на наших «Уроках православия», читая «Душеполезные поучения» вместе с протоиереем Алексием Яковлевым. На прошлом уроке мы остановились на 5-ом поучении, в котором говорится о том, что не должно полагаться на свой разум, на том месте, когда авва Дорофей собирается рассказать об удивительном, необычайном, чудесном событии, ставшим центральным в его жизни.

– В прошлый раз мы подошли к одному из самых интересных и переломных моментов в жизни преподобного аввы Дорофея. Он говорит о том, что, как я подозреваю, происходило со многими людьми. С внешней стороны несчастья какого-то нет, но очень интересно, как все разрешилось. Вот как он пишет об этом: «…нашла на меня однажды великая и нестерпимая скорбь, я был в таком страдании и стеснении, что готов был предать даже самую душу (то есть умереть). Скорбь же эта происходила от коварства демонского. И такое искушение, наносимое демонами от зависти, бывает тяжко для человека, но маловременно: оно мрачно, тяжко, безутешно, ниоткуда не представляется успокоения, но отовсюду угнетение. Однако скоро посещает душу благодать Божия, ибо если бы не посетила благодать Божия, то никто не мог бы перенести сего. И был я, как сказал, в таком искушении, в такой тесноте. В один день, когда стоял на дворе монастырском, изнемогая и моля о сем Бога (здесь очень интересный момент: притом что такое искушение, такая теснота, авва Дорофей все же не оставляет молитвы, хотя именно в этом состоянии человеку очень сложно молиться). Внезапно взглянул и увидел я внутри церкви некоего мужа, по виду епископа, который как бы нес Святые Дары и входил в алтарь. Я никогда не приближался к страннику или приходящему без нужды или повеления; но тогда меня что-то влекло, и я пошел за ним. Вошедши, он долго стоял с воздетыми руками, а я стоял позади его, молясь в страхе. Ибо от видения его напал на меня страх и ужас. По окончании молитвы он обратился и пошел ко мне, и по мере того, как он приближался ко мне, я ощущал, что скорбь и ужас удалялись от меня. Потом, став передо мною, он простер руку свою, прикоснулся к моей груди и, ударяя в нее перстами своими, сказал: «Терпя потерпех Господа, и внят ми и услыша молитву мою: и возведе мя от рова страстей и от брения тины: и постави на каменинозе мои и исправи стопы моя: и вложи во уста моя песнь нову, пение Богу нашему» (Пс. 39, 2-4). Все эти стихи произнес он по трижды, ударяя, как я сказал, в грудь мою, и так вышел. Тотчас после сего водворились в сердце моем сладчайший свет, радость, утешение и великое веселие, и я уже стал не тем, чем был прежде. Когда он вышел, я поспешил вслед за ним, желая найти его, но не нашел, ибо он сделался невидим».

Удивительный и драгоценный случай! И каждый раз, когда читаешь что-нибудь подобное, становится ясно, что это не просто рядовое событие, а то, что меняет жизнь человека, и авва Дорофей, как мы видим, этого не скрывает: «Я стал уже не тем, чем был прежде». Интересные выводы он делает при этом: «С того времени, по милости Божией, я не ощущал уже, чтобы беспокоили меня скорбь или страх, но Господь покрыл меня доныне ради молитв оных святых старцев. Это сказал я вам, братия, для того, чтобы вы знали, какое спокойствие и беспечалие имеет тот, кто не следует самому себе и с какою безопасностию, с какою твердостию живет тот, кто не полагается на себя и не верит своему помыслу, но во всем, что до него касается, возлагает надежду на Бога и на тех, которые могут наставлять его по Боге. Итак, научитесь и вы, братия, вопрошать, научитесь не полагаться на самих себя, не верить тому, что вам говорит помысл ваш. Хорошо смирение — в нем покой и радость. К чему напрасно сокрушать себя? Нельзя спастись иначе, как сим образом (то есть не спрашивая)».

По мысли аввы Дорофея оказывается (что может на первый взгляд показаться не логичным), что с ним произошло это доброе чудо потому, что он спрашивал. И здесь невозможно по крайней мере мне не вспомнить одно из определений того, что является венцом, началом, основанием христианской жизни человека — Крещения. Один из важных переводов слова — это вопрошание у Бога доброй совести. Само искусство спрашивать очень интересно, потому что, спрашивая, ты, с одной стороны, действительно не полагаешься на свой разум (я же спрашиваю!), а с другой – спросить ведь тоже надо уметь. И здесь здорово действует человеческий разум: опасность положиться на самого себя, любимого, становится меньше, и в то же время мы не оставляем разум как нечто ненужное. Мы видим, как авва Дорофей нашел такую царскую меру. Но интересно то, как он продолжает дальше свою мысль.

То, что авва Дорофей говорит дальше, нам особенно важно знать потому, что остро стоит проблема – у кого спрашивать? Он пишет: «Однако иной может подумать: если кто не имеет человека, которого он мог бы вопрошать, то что в таком случае должно ему делать?» Действительно, мы не всегда имеем такого человека, и авва Дорофей отвечает: «Правда, если кто хочет истинно, всем сердцем исполнить волю Божию, то Бог никогда его не оставит, но всячески наставит по воле Своей». Понимаете, какие это простые слова: «Бог никогда не оставит, но наставит по воле Своей»? «Поистине, если кто направит сердце свое по воле Божией, то Бог даже и малое дитя просветит сказать ему волю Свою. Если же кто не хочет искренно творить волю Божию, то хотя он и к пророку пойдет, и пророку положит Бог на сердце отвечать ему сообразно с его развращенным сердцем, как говорится в Писании». Очень просто получается по авве Дорофею! Для разных людей по-разному, но у многих святых в их драгоценных словах есть места, где все говорится настолько просто, с верой, серьезно, спокойно и радостно о таких вещах, которые вроде бы и просты, и мы их вроде бы сейчас прочитали, услышали и сказали сами себе: «Конечно, это так и есть!». Но, видимо, они сказаны с такой сердечной глубиной и опытом, что эти слова особенно драгоценны.

Еще один интересный вопрос касается того, что некоторые люди бывают очень не уверены в каждом своем шаге. Речь не о том, что, как поучает авва Дорофей, не должно полагаться на свой разум, а о такой греховной неуверенности, трусости, когда человек боится брать ответственность за свои дела и всячески пытается этого избежать: я не я, и корова не моя.

«Но если будет и доброе дело, и мы услышим от какого-либо святого мужа, что оно точно доброе, то и мы должны почитать его добрым, но самим себе не верить, что хорошо исполняем его и что оно должно непременно хорошо совершиться». Это очень важный момент. Скажем, есть какое-то добро, которое мы делаем и делаем, к примеру телеканал «Союз». Да, это доброе дело, и его надо осуществлять, другой вопрос, что оно может не всегда хорошо получаться. Мы не должны себе говорить: «О, мы вот открыли телеканал «Союз» пять лет назад, и всё — на этом нужно остановиться!» Нет, мы же видим, как он развивается, становится лучше, добрее. А почему? Потому что человек говорит себе: «Да, дело доброе, но я уж не такой опытный, чтобы сразу все сделать прекрасно. Надо делать лучше». «Но мы должны исполнять его по силе своей и опять сказывать и то, как мы его исполняем, и узнавать, хорошо ли мы его исполнили; и после того не должны оставаться беззаботными, но ожидать и Божиего суда, как сказал святой авва Агафон (этим небольшим рассказом об авве Агафоне и заканчивается поучение преподобного). Когда его спросили: "Неужели и ты, отче, боишься?" – он отвечал: "Я исполнял волю Божию по силе своей, а не знаю, угодно ли мое дело Богу; ибо иной суд Божий и иной человеческий". Господь Бог да покроет нас от бедствия, постигающего тех, которые уповают на самих себя, и да сподобит нас держаться пути отцов наших, благоугодивших имени Его». И в конце авва Дорофей прославляет Бога.

«Я исполнял волю Божию по силе своей, а не знаю, угодно ли мое дело Богу; ибо иной суд Божий и иной человеческий». Тоже очень важный момент: человек до конца не успокаивается, но при этом и не впадает в бездну отчаяния: я плохо все сделал, мои дела никому не нужны, они только всем навредили и т.п. Здесь мы видим, что святые отцы всяким буддистам дадут сто очков вперед. И при этом (может быть, я немного отойду в сторону), бывает так, что многие люди говорят: «Вот я помру и отдохну», в том смысле, что они тут потрудились и заработали, как говорили в 50-х, заслуженный отдых. Мы видим, что у святых это не так: они готовятся к последнему ответу, но знают, что одно дело, как Господь судит, а другое — как люди.

– Итак, мы закончили читать поучение о том, что христианину не должно полагаться на свой разум и полезно иметь недоверие к себе. Ведь что делает человек, который себе не доверяет, который сомневается в своей правоте, боится оступиться, наделать ошибок? Он идет к тому, кому доверяет, с вопрошанием и, получив совет или наставление, исполняет услышанное – иногда просто для того, чтобы не следовать себе, не поступать по самости. И авва Дорофей учит именно этому: «Постарайтесь же и вы, братия, — говорит он своим собеседникам, — вопрошать других и не надеяться на себя. И такая жизнь принесет вам покой, беспечалие и сохранит от скорбей». Таким образом, каждый, кто желает спасаться и избегать падений, должен учиться жить по совету, а значит и учиться задавать вопросы… Но как раз с этим могут возникнуть проблемы! Всегда ли мы готовы или способны спрашивать, задавать вопросы? Увы! Не зря же мудрецы говорят, что в правильно поставленном вопросе уже содержится половина ответа и постановка вопроса – это процесс осознания степени своего незнания, своей нищеты… Ведь вопросы рождаются из сомнений и раздумий, а когда человеку все ясно, он не хочет думать, то никакое вопрошание у него и не родится! Так что же делать тем, кто не умеет задавать вопросы, или тем, у кого они не почему-то появляются?

– Такая проблема действительно есть.Я и по себе замечаю, что некоторые простые вещи вдруг не получается изложить, хотя ты их и знаешь. С чем это связано? Наверное, со многим. Где-то читал, что некоторые люди не могут прийти на ту же самую исповедь и объяснить, что их мучает, хотя вроде бы все и понятно. Спросить, сформулировать то, что нехорошо, — это какой-то талант, умение. И то, что Вы сказали по поводу того, что непонятно, о чем и спрашивать-то, не очень хорошо. Хоть я и небольшой специалист, но у аввы Дорофея в этом рассказе есть интересное место: «Нашла на меня однажды великая и нестерпимая скорбь, я был в таком страдании и стеснении, что готов был предать даже самую душу». И он добавляет такую ремарку: «Скорбь же эта происходила от коварства демонского». Насколько же сильно авва Дорофей понимал, что скорбь происходила от демонского коварства! Когда она нападает на нас, мы не всегда понимаем, что такого рода скорбь возникает не на пустом месте и имеет явно инфернальное происхождение. Это один момент. И второе: преподобный говорит, что он стоял на монастырском дворе, изнемогая и моля Бога. Это очень важно! О чем он молил Бога? Когда в такой тесноте и скорби находится человек, он не может молиться, формулировать какие-то большие вопросы, как, к примеру, в катехизисе. Понятно, что авве Дорофею было проще в этом, чем некоторым, потому что у него был опыт молитвы, и понятно, что он был в традиции и мог молиться краткими высказываниями, словами из Псалтири царя Давида, и вот это чудо – ответ ему. Кстати, это очень сильно помогает, просвещает человека, его ум, разум. И если все собрать воедино, то получается, что человек находится в скорбях, стеснениях, оттого что и сам не знает, о чем спросить. Мне кажется, что такое состояние зачастую в том и состоит, что человек сам себе говорит: «А за что мне это? Я понять даже не могу, из-за чего все это со мною, несчастным, происходит?»

Одно из главных мучений, как мы прекрасно знаем, — это незнание: с тобой что-то случилось, а ты не знаешь, кто тебе это сделал и за что. В этом есть некая тайна, но именно в этом тяжесть и состоит. Мы видим, что авва Дорофей продолжает молиться. Он, как простой и сдержанный человек, подробно об этом не говорит, но, характеризуя свое состояние такими словами, как: скорбь, нестерпимая, великая, страдания, стеснения, безутешно, мрачно, тяжко, нет успокоения, — он продолжает молиться! Думаю, здесь можно провести параллель с высказыванием преподобного Силуана Афонского о том, как скорбит душа, потерявшая Бога, находящаяся в состоянии богооставленности. Там это более развернуто и в некотором роде иначе сказано, может быть, там это вопрошание стоит во всей силе. Причем эта проблема – когда не знаешь, что и как спрашивать – разрешается в вопрошании Бога, в молитве. Конечно, мы не можем вопрошание в молитве сформулировать как вопрос, мы видим, что такое вопрошание узко. Но человек может вопрошать словами, своим поведением, своими поступками и одновременно так же отвечать.

 

Автор и ведущая программы: Ольга Баталова
Расшифровка: Евгения Осипцова