Уроки православия. Уроки православия профессора А.Б. Ефимова. Урок 3

Пророк Давид говорит: «Общник я всем боящимся Тебя, Господи, и хранящим повеления Твои». Толкуя эти слова, свт. Феофан Затворник пишет, что нам предлагается благочестивое общение с богобоязненными и добродетельными людьми, ибо вступая в такое содружество нам и ослабеть некогда, и уклониться некуда. Сегодня мы, благодаря профессору А. Б. Ефимову, станем общниками архм. Павла (Груздева). 

 

Блаженный Феодорит Кирский в толковании на 118 псалом пишет о том, что пророк Давид собрал в него весь свой жизненный опыт и предложил людям единое полезное учение, показав, как можно преуспевать в добродетели. Святитель Феофан Затворник, толкуя этот текст, говорит, что 118 псалом изучался потомками царя Давида с ранних лет и служил им руководством на всю жизнь. Как и давал множество поводов для постоянных размышлений и углубления в тайны Божии. «Если люди, - пишет святитель, - будут брать себе по стиху из этого псалма и размышлять о нем в течение дня, то это будет похоже на рытье земли в том месте, где спрятано сокровище. Только рой - и обязательно найдешь».

Вот и мы решили углубиться в смысл 63-го стиха этого псалма. В нем говорится: «[Господи], общник я (или друг, союзник) всем боящимся Тебя и хранящим повеления Твои». Святитель Феофан пишет, что здесь предлагается такое благочестивое общение с богобоязненными, добродетельными людьми, в котором есть все, что помогает нам побеждать зло. Это и беседа, и братский совет, и заповедь старца.… Соединяясь с другими ревнителями добра, мы становимся похожими на них. «Вступившему в такое содружество, - учит святитель, - и ослабеть некогда, и уклониться некуда». Сегодня мы воспользуемся этим советом и, благодаря профессору Андрею Борисовичу Ефимову, вступим в подобное содружество с архимандритом Павлом Груздевым, который многим людям дарил веру, утешение, многих наставлял советом, но еще больше своей жизнью.

Рассказывает Ефимов Андрей Борисович, доктор физико-математических наук, профессор, заместитель декана миссионерского факультета, заведующий кафедрой миссиологии, профессор миссионерского факультета Православного Свято-Тихоновского Государственного Университета

Отец Павел Груздев, как известно, вырос в городе Молога, который сейчас затоплен Рыбинским водохранилищем. С юности он «прилепился» к тетке, которая жила в монастыре там же, в Мологе, а также к другим насельникам монастыря. Начал он свой духовный путь непросто (это было уже советское время), с юности начал юродствовать, то есть изображать из себя дурачка. И впоследствии, уже будучи архимандритом, играл под русского, простого крестьянина: мог употребить какое-нибудь не вполне печатное выражение и многое-многое другое мог себе позволить…

Монашеская жизнь привлекала отца Павла с самой юности. Он рассказывал, как его забирали в Красную армию. Вызывают в соответствующий пункт, он берет у отца лошадку, садится, расчесывает свои длинные волосы и является туда: «Вот я, приехал! Принимайте!»

Ему говорят:

-Ты винтовку держать умеешь?

– А как же?! Давай винтовку!

И начинает – дуло себе в плечо и… готов выстрелить. Посмотрели на него эти красные комиссары, написали ему бумажку, говорят:

 - Отвези отцу!

Приезжает он, довольный:

- Отец, смотри, бумажку тебе привез!

Отец надевает очки, начинает читать: «Дурачок».

Вот так он строил свою жизнь.

Затем началось трудное время: начали делать водохранилище, то есть разорять сотни деревень. И города, и святыни - все разоряли. И вот они с отцом разобрали свою избушку, сделали из бревен плот и по Волге сплавились до города Тутаева (тогда это был Романов-Борисоглебск). У Тутаева Волга имеет очень крутые, высокие берега. На самый верх, на крутой берег катили они эти бревна и собрали свою избушку. Затем отца Павла взяли, и начались его лагеря.

Лагеря были в разных местах. С самой юности, с самого детства он любил трудиться. Любил любой труд - и сельский, и плотницкий, и любой другой. И вот в лагере, бывало, пойдет в лес (если разрешат), выроет где-нибудь в лесу яму, наломает, нанесет в нее рябины, прикроет ельником и дальше этой рябиной кормит лагерь – так спасаются от цинги и от других болезней. Грибов наберет и так же хранит. Много всего было, но отец Павел не любил об этом рассказывать. Однажды уголовники увели его в лес, привязали к дереву зимой босого, и Господь не просто сохранил его, но было дано, что с тех пор ноги его не ощущали холода, он мог свободно ходить даже по снегу.

Так много всего было... Последнее –  Казахстан, где отца Павла приютили у себя в домике какие-то бабушка с дедушкой. В этой ссылке он работал на камнедробилке. Так вот, рано-рано утром, еще ночью, он шел к этой камнедробилке и разбивал кувалдой крупные камни, чтобы не повредить камнедробилку и было легче дробить эти камни. И вот этот его труд Господь принимал.  Затем ему было разрешено вернуться в Тутаев (уже не Романов-Борисоглебск), он стал монахом, священником и начал служить.

Через некоторое время Господь направил отца Павла в село Верхне-Никульское - это от железнодорожной станции Шестихино в сторону академического поселка Борок, расположено на берегу Рыбинского водохранилища. В академическом поселке были очень крупные ученые, в том числе те, побывавшие в ссылке, которым был запрещен въезд в Москву. Там их подобрал Папанин и организовал Академический научный центр. Не доезжая пяти километров до этого научного центра, стоит село Верхне-Никульское с чудным храмом прямо на берегу водохранилища, рядышком с ним домик, в котором и жил отец Павел. Копал огород, сажал картошку и жил, как живут все мужики... и много всего было…

В то время на некотором расстоянии от станции Шестихино находилось село Новый Некоуз. В него был назначен служить отец Таврион Батозский. Это архимандрит, который почти двадцать пять лет провел по лагерям, тюрьмам, ссылкам. Он был насельником Глинской пустыни, с детства прошел Глинскую школу - совершенно святой человек. И они с отцом Павлом ходили исповедоваться друг другу. Отцу Тавриону Батозскому было многое открыто, он был старческого духа, и отцу Павлу тоже много было дано. А жизнь была очень непростая. Например, отец Павел рассказывал, что через некоторое врем после войны то ли объявили амнистию, то ли что еще, но было очень много бандитов. И вот он идет по Рыбинску, и вдруг рядом с ним оказываются два здоровенных парня. С двух сторон приставляют ему два ножа, засовывают кляп в рот и говорят: «Пошли, поп!» Куда-то ведут, спускают в какой-то подвал, а там - пьяный разгул бандитов. И эти двое говорят: «Мы попа привели! Вот поиздеваемся!» Подносят свет и говорят: «Да что же это! Это же не поп, а отец Павел! Да, отец Павел!» Вынимают кляп. «Отец Павел, ты уж прости! Мы погорячились, давайте водки, стакан» (а отец Павел мог выпить и стакан, и два). Он выпивает стакан, как обычно бородой вытирает губы, говорит: «Давай еще!» Вот такие с ним были приключения. И вот «это ж не поп, это ж отец Павел!» означает, что народ его принял, совсем принял: как своего.

Много всего было разного с этими его особенностями, юродством. Например, на праздник из Москвы приехали служить священники, храм полон местного народа, а у него был молодой человек, который приезжал из Рыбинска и читал иногда у него Апостол. Вот отец Павел его благословляет в алтаре: «Читай Апостола! - и потом на весь храм добавляет. - Не подведи, зараза!» «Зараза» - это у него было самое ласковое слово. А дальше самые разные прибауточки, иногда даже песенки, а иногда и песни, он их очень любил и сам составлял, а народ это принимал.

Как-то отцу Павлу вдруг очень захотелось познакомиться поближе с каким-нибудь профессором. И вот Господь дает: начинает к нему ходить Сергей Иванович Кузнецов из Борка. Это ученик отца Алексея Мечева, который отсидел в ссылках и потом работал в Борке биологом. Впоследствии он стал членом-корреспондентом Академии Наук. И вот этот Сергей Иванович каждый день с восьми утра до восьми вечера сидел на работе, а все на праздники и всенощные ходил за пять километров к отцу Павлу. Отец Павел называл его «дед»: «Ну-у, дед пришел, значит - праздник!» Очень любили они друг друга. Через некоторое время отец Павел познакомился с семьей академика Арцимовича, где его тоже приняли и очень по-хорошему относились. Он бывал у них и в Москве.

В конце жизни отец Павел стал сильно терять здоровье, прежде всего зрение. Приезжаешь к нему зимой, кругом сугробы, как-то добираешься от железнодорожной станции до поворота на эту деревню, дальше идешь около километра по сугробам к отцу Павлу, приходишь, а он кричит таким неприятным голосом (нарочно, наверное): «Манька, собирай!» - «Что такое?» - «В Москву надо ехать, к врачу! Манька!» Манька, Маня – это хорошая женщина, которая жила при нем, во всем помогала и очень хорошо. И вот он надевает порты, валенки на босу ногу, тулуп (тулуп расстегнут: крест большой) и мы идем по этим сугробам обратно на дорогу. Доходим до нее, едет какая-то машина. «Стой паря!» У него был подок, то есть такая палочка, которой и останавливал. Машина останавливается: его все знают. «Паря, вези на станцию - надо!» - «Не могу, отец Павел!» - «Как не могу?! Заживо отпою! Смотри!» - «Не могу», - тот смеется, знает, что это шутка. Уезжают. Дальше едет трактор Беларусь, с прицепом. – «Стой, паря!» Тракторист берет батюшку, засовывает его в кабину и - трюх-трюх - поехали… Приезжают на станцию, там ждут поезда, который в Москву поедет. Весь вокзал забит народом, билеты не продают.
- Батюшка, билеты не продают еще, надо подождать, когда поезд отойдет от Рыбинска
(московский поезд), тогда начнут продавать билеты.

- Чаво?! Веди к окошку!

Подходит к окошку:

- Девки! Два билета давайте до Москвы!

- Тихо, тихо, отец Павел! Ты что?!

- Давай, давай!

- Отец Павел, иди на место, сейчас принесем!

Тут же приносят ему два билета, подходит поезд, садимся. Служащие в вагоне (дальний поезд), тоже женщины молодые.

- Отец Павел! Да что тебе, да куда тебе, да давай самое лучшее место! Все, все, чаю. Чего тебе?

- Конечно, чаю! Водки ж не дадите, конечно, чаю!

Приезжает в Москву, садится в машину (такси или какую-нибудь частную) и обращается к водителю:

 - Паря, а паря, скажи, а где здесь в Москве картошка растет? Вот на этих панелях, почему картошка у вас не растет? Что вы кушаете?

И так далее…

Отцу Павлу было открыто довольно много, но он часто прятал это за юродство. Последние годы он не мог уже жить в своем Верхне-Никульском: водохранилище подмывало берег и подмыло настолько, что фундамент храм не выдержал, часть алтарной стены отошла и купол рухнул над алтарем вниз. Каменный, старый храм, достаточно древний - все было завалено кирпичами из этого кирпичного свода. Здесь же стояла его чудотворная икона Божией Матери «Достойно есть». И вот прямо перед этой иконой - огромная гора кирпича, а у нее даже стекло не разбилось.… Через некоторое время он был переведен к собору в Тутаев, при котором жил  и скончался. Похоронен отец Павел в Тутаеве.

 

Автор программы: Ольга Валентиновна Баталова

Расшифровка: Наталья Коваль