Уроки православия. О еп. Стефане (Никитине) вспоминает проф.А.Б.Ефимов. Урок 1

Человек не сможет жить без памяти: она является основой и психической, и духовной жизни человека. Святые отцы, размышляя о том, что есть человек и как ему удобнее идти ко спасению, говорили, что память христианина должна быть упорядочена определенным образом: нельзя помнить зло, а вот помнить о грехах и о смерти – необходимо. Но главное: непрестанно помнить о Боге! А еще – о Его угодниках, которые для нас являются наставниками. 

 

- Человек не сможет жить без памяти. Без этой способности накапливать, хранить и воспроизводить информацию он перестанет быть личностью, а станет лишь существом, действующим под влиянием примитивных потребностей. Память является основой и психической, и духовной жизни человека. Она есть необходимое условие для научения, приобретения знаний.

Мы заговорили об этом не случайно. Святые отцы, размышляя, что есть человек и как ему удобнее идти ко спасению, также говорили о памяти, о том, как нужно ее использовать, чтобы пребывать в правильном духовном устроении. Святоотеческое учение о памяти отличается от психологического, и прежде всего - тем, что связано с идеей преображения человека: отвержения им грехов и принятия пути стяжания добродетелей. Память христианина должна быть упорядочена определенным образом. Что же это за порядок? О чем нам важно помнить постоянно, а от каких воспоминаний необходимо избавляться? На эти вопросы святые отцы отвечают так: христианин не должен помнить зла, но он непрестанно должен помнить о Боге, о своих грехах и о смерти. В Священном Писании мы находим немало подтверждений этому правилу - например, известные слова апостола Павла, в которых содержится призыв помнить о Боге через людей, послуживших Ему: «Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их».

Сегодня, слушая рассказ профессора Андрея Борисовича Ефимова о его наставнике епископе Стефане (Никитине), мы сможем убедиться в том, как душеполезны такие воспоминания.

- Епископ Стефан – Сергей Алексеевич Никитин - родился и провел детство под Москвой, в фабричном поселке (ныне это город Красноармейск), недалеко от Софрино. В молодые годыон поступил в Московский университет на медицинское отделение, чтобы стать врачом и служить людям.

После окончания учебы начинаются трудные времена. Его посылают в Центральную Россию, и он становится помощником земского врача. Земский врач - это тот, который лечит все болезни. И вот приезжает однажды мужичок с просьбой: «Жена родить не может, надо помогать». Земский врач, очень старенький, говорит: «Сереженька, тебе придется ехать». Сергей по специализации был невропатолог, а не хирург. «Как же я поеду? Я ведь ничего не могу». «Надо, - значит надо», - отвечает старенький врач, открывает анатомический альбом и начинает Сереженьке объяснять, как и что надо делать, как проводить операцию. А у того слезы льются из глаз, и он ничего не видит… Вот такое начало было у него в медицине. Слава Богу, когда Сергей приехал с мужичком в деревню, оказалось, женщина уже родила. Господь его миловал.

Затем он оказался в клинике нервных болезней для детей в Москве, где были очень квалифицированные врачи во главе с профессором Россолимо. Сергей Никитин с большим удовольствием и вдохновением занимался больными детишками. Отсюда он вынес практические выводы на всю жизнь. Главный вывод такой: детские болезни на 90% - это неприспособленность, неготовность мамы. Сергей Никитин формулировал диагноз очень просто: «У ребенка мама ничего не может».

Трудясь в этой клинике, Сергей подружился с одним из сотрудников, психологом. Оба они были крепко верующими людьми, но у Сергея вера была более традиционной, другой же верил глубже. Друг написал магистерскую диссертацию, которую решил защищать. Перед защитой он уезжает за старческим благословением. Вернувшись от старца, говорит Сергею, что не будет защищаться. Тот спрашивает его: «Как не будешь? Ты хочешь испортить себе жизнь? Ведь у тебя прекрасная диссертация, тебе открываются все возможности дальнейшего роста и служения». А друг отвечает: «Нет Божьего благословения. Я иду диаконом в храм Святителя Николая в Клённиках к отцу Алексею Мечёву». Сергея это очень задело. Он решил, что срочно нужно поехать к этому старцу и объяснить, что так нельзя обращаться с людьми, нельзя портить им жизнь и научную карьеру.

Оптинский старец Нектарий жил в селе Холмищи Козельского района: Оптина пустынь была закрыта. Жил в деревне, где не было храма; хозяин дома уступил ему половину своей избы. Вечером, перед заходом солнца, приехал к нему Сергей - молодой, хороший врач-невропатолог - с мыслью задать вопрос: стоит ли ему заниматься наукой или быть врачом-практиком.

Войдя в избу, он попал на службу: шла всенощная, на которой кто-то читал, кто-то немного пел. Из-за перегородки вышел старичок в женской кофте, на одной ноге валенок, на другой – галоша. Заканчивается служба, люди подходят к старцу, он говорит им простые слова, а мужики и бабы начинают плакать. Сергей, будучи врачом, смотрит и ставит диагноз: старческое разжижение мозгов, по-французски - рамоли.

По окончании службы, когда многие уже ушли, старец оставшимся говорит небольшое слово: «Мы сейчас думаем, что мы очень образованные, умные, а в древности тоже были люди неглупые, им многое приходилось обдумывать и делать. В древности жил Ной, которому Господь сказал, что всему человечеству осталось жить 120 лет, а потом будет потоп, и все погибнут, если не покаются. Бог повелел Ною строить ковчег, тот строил его 120 лет и проповедовал. А люди вокруг Ноя ходили, смотрели и говорили, что старик совсем сошел с ума – рамоли». И старец посмотрел на Сергея. У Сергея волосы зашевелились на голове. Его судьба была решена. Когда все разошлись, старец до утра писал письма в Москву, а Сергея положил на диванчике отдохнуть. Рано утром старец разбудил его, вручил письма и сказал: «Знаешь, Сереженька, какие мы с тобою теоретики? Мы с тобою практики». Таким образом старец ответил на незаданный вопрос. Уезжал Сергей Алексеевич совсем другим человеком.

Когда Сергей вместе со своим другом пришел в храм Святителя Николая в Клённиках, отца Алексея уже не было в живых, а настоятелем был отец Сергий Мечёв. Сергей поступил старостой в этот храм и был ближайшим помощником отцу Сергию Мечеву. Через некоторое время друг Сергея стал иеродиаконом Борисом Холчевым, а впоследствии архимандритом. Вскоре храм закрыли, весь актив отправили в лагеря. Обычно давали от трех до пяти лет строгого режима. Сергей Алексеевич оказался в Вишерском лагере на Северном Урале. Это была чудная школа. Туда попадали священники, и даже епископы. Сергея определили врачом в лагере; после санпропускника (бани), обстриженные наголо, без одежды приходили к нему, врачу, заключенные. Ему выделили крохотную комнату и дали возможность выхода за зону. Иногда священники служили на зоне всенощную, порой - Литургию. Сергею доверяли носить на груди Святые Дары, потому что он был мирянином, а священников обыскивали.

Однажды его вызвали к начальнику лагеря домой: жена начальника страдала нервной болезнью. Не успел он еще войти в дом, как услышал крики: «Не могу, не хочу, не буду, не пускайте, уберите этого человека». Сергей понял: это реакция на Святые Дары, которые были у него на груди. Так женщина и не допустила его войти в дом. Диагноз был очень простой – беснование.
Сергею помогали: некоторые сообщали ему, что в такой-то партии заключенных есть священник или даже епископ. Сергею нужно было, выявить этого священника, который шел через санпропускник; и он всегда безошибочно определял его по глазам. Однажды он осматривал человека и понял, что это епископ, и потому тихо ему сказал: «Владыка, благословите». Епископ ему со слезами на глазах ответил: «Я думал, что я в аду, а тут слышу голос ангела».

Сергей Алексеевич многим помогал - определял в госпиталь: находил у них те или иные болезни и давал им передохнуть от лагерной жизни. Но об этом стало известно: началась просачиваться информация, что Сергей Алексеевич занимается спасением духовенства. Надежные люди сказали ему, что наверх ушла бумага о том, чтобы продлить срок его пребывания в лагере и добавить к трем годам еще три. Сергей чувствовал, что не выдержит. Он испытывал крайнее напряжение всех сил. Тогда секретарь в лагере, свой человек, предложила ему обратиться к Матренушке. Сергей Алексеевич не понял и спросил: «Как я к ней обращусь – написать письмо?» Секретарь ему отвечает: «В небольшом городе на Севере есть молитвенница, которой и письмо не надо писать. У Вас есть выход за зону, пойдите на берег реки Вишеры и покричите: “Матренушка, помоги!”». Сергей Алексеевич так и сделал. И стал ждать, что дальше будет. Подходит время освобождения - и его освобождают.

Сразу из лагеря он едет на Север в этот город к Матрене. Находит нужный дом, прямо с улицы открывается дверь в дом, в котором всего одна комната, посреди нее стоит стол и что-то непонятное лежит на нем. Раздается голос: «Сереженька, заходи». Сергей заходит в комнату и видит, что на столе стоит маленький гробик, а в гробике уже немолодая женщина, у которой нет ни рук, ни ног, да к тому же слепая: такой она была с раннего детства. Родители ее работали, а Матрену некуда было деть, и ее в корытце или в гробике ставили в храм. За нею ухаживал священник, обучающий ее молитве. И она выросла святым человеком. Матрена сказала Сергею: «Я помню, как ты меня звал на берегу реки. Надо Бога благодарить. А когда станешь священником или епископом, то поминай меня». И открыла ему, что он будет два или три года епископом. Сергей простился с Матренушкой и больше ее никогда не видел. Через некоторое время ее увезли органы НКВД; она скончалась в тюрьме.

Сергей Алексеевич получает «минус сто», то есть указание от Москвы и других больших городов жить не ближе, чем в ста километрах. Он поселяется недалеко от Александрова (за Сергиевым Посадом), по Ярославской железной дороге станция Карабаново, Струнино. Поступает на работу в поликлинику невропатологом. Через некоторое время епископ Афанасий (Сахаров) рукополагает Сергея Алексеевича в священники, и он становится тайным священником. Днем– невропатолог, а ночью – священник. При нем жила баба Лиза – немного сумасшедшая, хорошая старушка, но с нею было трудно. Когда она скончалась, он остался совсем один. К нему приезжали люди из Москвы и других мест, некоторых он окормлял, и служил, служил, служил…

Известен такой случай. Однажды ночью он вел службу в праздник святого Стефана Махрищского, который был другом преподобного Сергия Радонежского. Махрищская обитель находилась в 30 – 40 километрах от Троице-Сергиевой Лавры. Когда преподобному Сергию пришлось уходить из своей Лавры, он пошел к Стефану Махрищскому. Стефану Махрищскому было это открыто, и он встретил преподобного отца Сергия торжественно, со всей братией у своего монастыря. Там преподобный Сергий пребывал до тех пор, пока не успокоилась буря ненависти мира сего к Троице-Сергиевой Лавре (тогда, правда, еще не Лавра, а монастырь). Так вот, ведет Сергей Алексеевич Никитин службу Стефану Махрищскому, но возникает проблема: дело в том, что из Москвы ему прислали парафиновые свечи, которые никак не хотели гореть, оплывали и просто таяли. А он не мог заниматься одновременно и свечами, поскольку читал, пел и вел службу один. Потому взмолился: «Преподобный Стефан, что же это такое? Я больше не могу. Помоги!» Больше свечи поправлять не пришлось.

Так проходила его жизнь…

Автор программы: Ольга Валентиновна Баталова
Расшифровка: Нина Кирсанова