Уроки православия. Кто твой ближний? Урок 2

Святые отцы всегда призывали своих современников, а вместе с ними и нас, читать Священное Писание, чтобы, как говорит свт. Тихон Задонский, взращивать веру, укреплять добродетели, склоняться к покаянию и укоренять любовь к Богу и ближнему. И сегодня мы продолжим разговор о том, как следует читать и понимать Писание, чтобы исполнить заповедь о любви к ближнему.

– Христианство на Руси существует более тысячи лет, но все ли христиане (и всегда ли), жившие в этот период, имели в личном пользовании Священное Писание и могли читать, изучать это послание Бога каждому человеку? Ответ очевиден, как очевидно и то, что в наши дни такая возможность есть у каждого. Никогда еще в истории Отечества не было столь благоприятного времени и условий для изучения Библии, как сейчас. Сегодня каждый христианин, да и не только, без труда может приобрести печатную Библию, или обратиться к ее электронной версии, или прослушать ее как аудиокнигу. Да, возможности для изучения Слова Божиего у нас, христиан XXI века, уникальные! Но пользуемся ли мы ими?

От батюшек мы порой слышим не только призывы читать Священное Писание, но и сетования на то, что даже в наше благоприятное время прихожане храмов, люди благочестивые, ограничиваются лишь прослушиванием евангельских текстов, которые читаются на литургии. Разве этого достаточно для спасения? Святые отцы категорически возражали против таких мимолетных слушаний слова Божиего. Напротив, они постоянно призывали своих современников, а вместе с ними и нас, читать Священное Писание, чтобы, как говорит святитель Тихон Задонский, взращивать веру, укреплять добродетели, склоняться к покаянию и укоренять любовь к Богу и ближнему. И сегодня мы продолжим разговор о том, как можно читать и понимать Евангелие, чтобы исполнять заповедь Спасителя о любви к ближнему.

На прошлом уроке мы, говоря об этой заповеди с магистром богословия и миссионером Олегом Владиславовичем Воскресенским, обратили внимание на следующее: прежде чем приступить к исполнению заповеди «возлюби ближнего твоего», для начала полезно бы разобраться в значении слов, из которых эта заповедь состоит. Так, слово «ближний» встречается в Священном Писании более восьмидесяти раз и нередко в одном и том же сочетании: «люби ближнего твоего». Кто же это такой – наш ближний, почему его надо любить и в чем эта любовь должна выражаться? Отвечая на эти вопросы, наш гость прежде всего обратил внимание на то, что одним русским словом «любовь» с греческого переводятся совсем разные слова, которые означают и разные виды любви: это и эрос, и стерго, и филиа, и агапе. Наш гость подробно остановился на значении каждого из этих слов, поскольку все они встречаются в Евангелии. Но такой подробный анализ слова «любовь» у кого-то может вызвать недоумение. Неужели знать об этом так важно? Святые отцы на это вроде бы внимания не обращали – говорили о любви, как о понятии духовном, как о высшей христианской добродетели – и все тут. Почему же нам надо знать о том, что слово любовь имеет несколько значений?

Магистр богословия, кандидат педагогических наук, автор семинара «Открытие» (г.Сент-Пол, Миннесота, США) Олег Владиславович Воскресенский:

– Я филолог по первому образованию; филология – это любовь к слову, и Клайв Льюис, которого я упоминал, тоже был филологом, историком литературы, изучал древние языки, древнюю литературу, преподавал в Оксфордском университете, он мне этим особенно близок. Это филологический анализ, если угодно, лингвистический – от слова, от словоупотребления, или культурологический: в контексте того времени, времени жизни Спасителя, Который употреблял эти слова (Он говорил на арамейском диалекте). Мы же пользуемся тем источником Его слов, который дошел до нас на языке оригинала, на греческом: это новозаветный текст, поэтому я и хотел сегодня предложить этот лингвистический, культурологический анализ.

Мы не можем перенестись в ту эпоху, но можем применить культуру и языковой контекст той эпохи к своей и посмотреть, насколько это понятие вписывается в наш обиход, насколько сегодня мы чувствительны к этим различиям в нашем языке. Когда мы говорим: «Я люблю Таню, Женю или Оксану» – что мы имеем в виду, какое слово мы употребляем? Ведь в русском языке это одно слово, которое оказывается так многозначно. Это свойство нашего языка, его емкость: по языковому, ситуативному контексту должны догадаться, но для этого мы должны обладать чувствительностью к этим нюансам. Если она у нас теряется, если мы с легкостью и не особенной разборчивостью употребляем понятие «любовь» в отношении предметов, которые нам нравятся, это постепенно притупляет нашу чувствительность: с понятием ничего не происходит, оно остается таким же богатым и емким, но снижается наша чувствительность к этим нюансам.

– Но разбираясь во всех этих лингвистических и культурологических тонкостях, мы не должны забывать о том, что говорит о христианской любви Сам Господь, что пишут о ней святые отцы. Любовь они рассматривают как высшую добродетель, и неслучайно святой Иоанн Лествичник ставит любовь на высшую ступень духовной лестницы. Взойти на нее без покаяния, без страха Божиего, без обретения многих иных добродетелей невозможно! Но многие ли из тех, кто сегодня готов долго рассуждать о любви, также готов и долго заниматься, например, борьбой с собственными страстями? Увы, фантазии на тему любви, искажение истинного смысла этого слова нередко оборачиваются для современных христиан духовными заблуждениями и даже падениями.

– Тогда возникает вопрос: а что же мешает каждому из нас в соответствии с этой заповедью, с различением оттенков или даже разных смысловых значений понятия «любовь» принимать это решение? Наверное, дело в том, что орган принятия решения – воля человеческая – поражен грехом и поэтому нам так трудно дается это решение, ибо именно тот орган, который ответственен за этот шаг, оказывается болен, немощен. Полагаться тут на собственные силы и внутренние резервы и призывать другого человека принять это решение, полагаясь на собственную силу, также несправедливо и в каком-то смысле жестоко. Это все равно, что человека с перебитыми ногами уговаривать, увещевать, требовать от него пойти в больницу (этот пример я заимствовал у С.Л. Худиева, очень мною уважаемого). Человек потому туда не может пойти, что именно ноги ему и должны вылечить. Именно этот орган человеческой личности, который призван принимать решение о любви-агапе, оказывается немощен, болен, искажен, извращен, поэтому мы и склонны, а без Бога обречены на нарушение этой заповеди, на несоблюдение ее. Без признания своей немощи, без призвания Его силы и помощи мы этот шаг совершить не можем. Мы сотворены в расчете на Него, то есть несамодостаточными. И поэтому в наш просвещенный XXI век, хоть в этом и трудно признаться, мы нисколько не ушли от современников земной жизни Христа, к которым Он обращался с этой же заповедью.

«…Возлюби ближнего твоего…» (Мф. 22:39).

– Только полагаясь на Него, только обращаясь к Нему за Его помощью, мы в состоянии исполнить эту заповедь, принять это решение и следовать ему. Следовать даже труднее, потому что это все-таки не разовое решение, а ежедневное, ежеминутное, иногда ежесекундное, и многолетнее, иногда требующее усилий всю человеческую жизнь. Очевидно, что наших человеческих сил в этом недостаточно. Это подвижничество, подвиг любви, и поэтому нам так важно опираться на опыт тех людей в нашей церковной, священной библейской истории, которые прошли этот путь, чтобы не совершать тех же ошибок, не оступаться там, где мы могли бы не оступиться. Так важен собирательный опыт Церкви в писаниях святых отцов, в церковной культуре, в молитвенном опыте, поэтому мы не одни.

Господь создал нас для себя, но он создал нас вместе. Церковь – тело Его, состоящее из множества органов, клеточек, которые живы и которыми мы можем питаться, на опыт которых опираться и идти дальше. Мы стоим на плечах тех, кто стоял на этом месте, решал те же вопросы, те же проблемы. Огромное большинство, если не все наши дилеммы, которые сегодня нам кажутся порождением XXI столетия, известны давным-давно. Столетие назад этот путь прошли люди и поумнее, и поопытнее нас, терпеливее, богаче нас своим опытом посвящения Богу, поэтому нам так важно его ценить, хранить, воспринимать, использовать в нашей жизни и обогащать своим опытом, то есть передавать его другим. В этом уникальность нашего православного опыта: он собирателен, соборен в этом смысле, в нем были ошибки, падения, удивительные подвиги преображения…

«…Возлюби ближнего твоего…» (Мф. 22:39).

– Мы можем вспомнить опыт первоапостолов, которые пережили страшное, позорное время в своей жизни – время предательства, когда у них на глазах их Учителя, за Которым они следовали и Которого любили и были Ему преданы, схватили, и истязали, и казнили страшной, мучительной, позорной казнью. Как все нормальные люди, они попрятались и разбежались, перепугались и предали своего Учителя, и евангелисты честно об этом пишут. Поэтому, когда говорят о том, что Иуда предал Христа, это не вполне справедливо: все до единого предали, а Иуда отличается от других апостолов только тем, что он не раскаялся.

Чудо Воскресения и встреча со Христом воскресшим эту кучку трусов превращает в героев веры, свидетелей и мучеников. Они за встречу со Христом воскресшим в дальнейшем приняли мученичество, все, кроме Иоанна, который умер уже в старости в ссылке. Это чудо происходит в жизни человека при встрече со Христом. Только на это чудо мы и уповаем в исполнении и других Его заповедей, и заповеди любви: мы не в состоянии справиться своими силами, мы так не сконструированы, не созданы Творцом – полагаться на свои собственные силы. Эта заповедь рассчитана на весь богатейший опыт Церкви – и аскетический, и молитвенный, и литургический.

– Итак, мы более или менее разобрались с тем, о какой любви говорит Господь в заповеди «возлюби ближнего твоего». Он говорит о любви-агапе, которая является самой возвышенной из всех видов любви. О ней мы уже говорили, что она и самоотверженная, и бескорыстная, что она доходит до полного самоотречения. Эта любовь к ближнему не зависит ни от цвета кожи, или пола, или возраста, или положения человека в обществе. В этой любви проявляется наша готовность служить другому, помогать ему и чем-то жертвовать для него, и потому сейчас пришло время разобраться со следующим словом этой заповеди. Кто же такой мой ближний, кого именно Спаситель заповедует нам любить? Ведь явно речь идет не о положении людей в пространстве, когда кто-то находится рядом с нами и потому заслуживает нашей любви, а кто-то – поодаль, и любить его уже необязательно.

– Что это за ближний? Тот, который ближе ко мне и я его призван любить? А на втором ряду соответственно меньше? Он не так близок ко мне. А кто на последнем ряду, тому, извините, что осталось?.. Наверное, не в этом дело, хотя этот смысл – сосед, то есть в непосредственной близости – тоже содержится в этом слове и понятии, то есть это тот, который непосредственно мне дан в моем опыте общения.

Это не умозрительная любовь к некоему человеку, проживающему на другом конце света или в другую эпоху и не имеющему ко мне лично никакого отношения. Я его могу любить просто от всей души и именно потому, что его жизнь меня решительно никак не касается: он там совершает какие-то поступки, пусть даже самые неприглядные, но, поскольку они меня лично не касаются, я его буду любить, и, чем дальше он в этом смысле, тем легче мне его любить.

Оказывается, что эта любовь непременно должна быть обращена к тому, кого Господь непосредственно посылает нам на нашем пути. Люди неслучайно встречаются на земле: воля Божия и провидение Его проявляются чудесным образом, и мы лишь, может быть, угадываем в этих событиях Его участие по каким-то совпадениям, настолько маловероятным статистически, что мы их можем легко свести к нулю. Действительно, статистика нам подсказывает, что в нашей жизни действует мощная, всемогущая, добрая сила, которая участвует в ней, не нарушая свободы нашей воли, уважая наше собственное решение, но и ожидающая соответствующего отношения и уважения к ее присутствию, ее участию, согласия с ее действием на нас и ожидающая от нас встречного отклика, который и называют жизнью по вере – присутствие и участие Бога в нашей жизни.

«По мере веры мы получаем и помощь на творение воли Христовой. Творящий заповеди Христовы мерою исполнения их показывает и меру своей веры, потому что по мере веры посылается и благодать, дающая силы на дела по заповедям. И наоборот, кто не творит заповедей Христовых, тот мерою своего бездействия в отношении к заповедям показывает и меру неверия своего, потому что по мере неверия лишается и благодати, возбуждающей к делам по заповедям и помогающей в них». (Преподобный Симеон Новый Богослов)

– Стало быть, и этих ближних на нашем пути мы встречаем неслучайно, они потому и становятся нашими ближними, что Господь их посылает на нашем пути. Неслучайно это слово, если опять обратимся к его лингвистическому анализу, употреблено в единственном числе: ближний, то есть каждый в отдельности. Это любовь к личности, к отдельному, конкретному человеку. Достоевский писал о том, что легко любить человечество, гораздо труднее полюбить отдельного человека. Человечество, группы, классы людей мы любим совсем другой любовью, и такая любовь дается нам гораздо легче, мы лишь переносим отдельного человека из одного класса в другой, из любимых в нелюбимые: он просто перестал соответствовать нашим ожиданиям и перешел в другую типовую категорию.

Любовь к ближнему – это любовь к каждому в отдельности. И, наконец, само слово. У С. С. Аверинцева в одной из статей есть упоминание о словарном значении этого слова. Я заглянул в греческий словарь и обнаружил, что это слово первоначально означает ближний в том смысле, что не я, а тот, кто рядом со мной, то есть «другой, иной». Тогда вдруг стало понятно противопоставление: люби ближнего, то есть другого, как ты любишь самого себя. Это слово первоначально означает другой, иной, не похожий на меня, не согласный со мной, отличающийся от меня по своему опыту, жизненным убеждениям, по своей внешности, языку, культуре, национальности и так далее. То есть люби иного так, как ты любишь самого себя, так же к нему относись, так же его старайся понять, принять, позаботиться о нем.

– Но самое важное для христианина – не забывать об истинном смысле любви и к себе, и к своим ближним. А он, этот смысл, заключается не в том, чтобы холить, лелеять себя, ближних, желать всем всяческих земных благ, а в том, чтобы желать и себе, и ближним благ вечных, желать спасения!

– Совершенно верно, благожелательство, и не только по отношению к самому себе: желание добра, спасения, обретения веры, жизни по вере – вот чего мы желаем самим себе и вот к чему призывает нас заповедь любви к ближнему, к тому, кто не обладает многими из этих качеств. Мы же призваны любить его именно таким, каков он есть.

То есть если мы любим таких же, как мы, мы еще даже и не приступаем к этой заповеди; мы окружаем себя согласными с нами людьми, которые совпадают с нами по убеждениям, опыту, образу жизни, языку, культуре и так далее. Чувствуя себя вполне уютно, мы еще не соблюдаем эту заповедь, мы все еще любим самих себя: в других людях узнаем себя и любим самих себя в них, потому что они такие же, как мы. Или мы встречаем человека, непохожего на нас, несогласного, спорящего с нами, и сначала стараемся его сделать таким, как мы, убедить его и потом за это очень любим. Плод своего труда, конечно, нам дорог и радостен, но мы опять к этой заповеди еще даже не приступали; в этот момент мы любим самих себя в другом человеке, свое отражение в нем.

Оказывается, мы только тогда имеем право на то, чтобы исправлять, чего-то желать человеку, если мы сначала исполнили эту заповедь. Мы имеем право на правду, которое надо заслужить, только когда любим человека таким, каков он есть, когда приняли его. Его любит Господь, его создал Господь, это образ Божий, искаженный, больной, ущербный, но это Его образ, мы не имеем права отказывать человеку в этом. Только тогда мы исполняем эту заповедь.

 

Автор и ведущая: Ольга Валентиновна Баталова
Расшифровка: Елена Кузоро