Уроки Православия. Исихастская антропология. Урок 24

Если с позиций исихастской антропологии сравнить ступени духовного восхождения подвижников-исихастов со ступенями, по которым пытаются стремительно восходить неопятидесятники, то мы увидим, что духовный опыт последних ложный: он есть суррогат духовности. Такие подделки оказываются возможны потому, что в разных путях исихастов и харизматов есть сходные ступени! И нам важно уметь за внешним сходством видеть глубинные отличия. 

 

- На прошлой лекции по исихастской антропологии кандидат философских наук диакон Павел Сержантов, говоря о духовной традиции Православия, сравнивал ступени духовного восхождения: те, что были опытно открыты подвижниками-исихастами, с теми, по которым предлагают стремительно восходить своим последователям неопятидесятники. Мы могли убедиться, что с точки зрения православной антропологии духовный опыт неопятидесятников – ложный, что он есть суррогат духовности. Об этом в статье «Православие и харизматизм» отец Павел пишет следующее: «Мы живет во время триумфа всевозможных подделок. На пакетах с порошковым молоком красуется обманчивая реклама: молоко натуральное цельное. Ведь человек, наливающий из пакета белую жидкость, хочет настоящего молока. Ему и обещают настоящее, но предлагают-то подделку. Вот и в религиозной жизни бывает то же самое, однако здесь распознавать замаскированную ложь сложнее. Не все мы знаем Православие на вкус. И все же у всех этих подделок есть общий признак: их обычно предлагают по цене ниже себестоимости настоящих продуктов. Вот и поддельная харизма, и лжеблагодатные переживания гарантируются человеку в харизматических религиозных движениях после таких внутренних и внешних усилий, которые несопоставимы с настоящим Православным подвижничеством. Путь духовного восхождения пролегает не через созерцание и совершение чудес, а через покаяние и борьбу со страстями. И все подвижники-исихасты шли именно таким путем. А подделки оказываются возможны потому, что и в разных путях исихастов и харизматов можно найти сходства».

- Энергийная, а не сущностная трактовка человека есть и в исихазме, и в дзен-буддизме, но при этом эти трактовки очень разные. Мы говорили, что исихастская антропология - это открытая, энергийная, холистическая антропология свободы и границ. Так вот энергийная трактовка совпадает, а вот совпадает ли все остальное? Тут сложно сказать, потому что открытая антропология предполагает, что человек представляет собой открытую систему, т.е. есть природа человеческая и есть внечеловеческая, иная, от отношений с которой зависит судьба человеческой природы. Что по этому поводу говорится в дзен-буддизме? В нём такого о человеческой природе не сказано, такие антологические измерения в дзен-буддизме практически отсутствуют. Человек остается наедине с собой, он находится внутри себя. Бога нет. В дзен-буддизме человеческая природа вся по эту сторону, она - здешняя, она - антическая, а не онтологическая. Разрыва бытийного, который надо преодолеть, нет. Все, что есть – здесь, все – в наличии. Раз нет Бога, то тем более нет никакого обожения. Есть просто какое-то изменение сознания, и человек работает с сознанием. Для этого могут использоваться медитативные, дыхательные техники, применяются элементы харизмы, каким-то образом в этом участвует и тело. Какие-то сходства мы здесь найдем, но если возьмем все пять признаков, то увидим и различия. Все-таки дзен-буддзим не является открытой системой. Из сходства можно отметить, например, систему ученик - учитель, хотя в дзен-буддизме она своеобразная, так как наставления осуществляются не в режиме откровения помыслов, как в исихастской традиции, а в другом режиме.

Я все это рассказал в двух словах, не будучи специалистом по дзен-буддизму, чтобы мы увидели, что разные религиозные традиции можно сравнивать и находить в них большие отличия. Если мы свою традицию представляем хорошо хотя бы на начальном уровне, то можем видеть эти сходства и различия и вести уже деловой разговор, а не на уровне того, у кого традиция круче. Тогда уже можно предложить проанализировать и сравнить одну традицию с другой с точки зрения того, с чего все начинается, какая последовательность, что говорится о человеке, чего он должен достичь. Например, возьмем изменения времени в ходе опыта. В дзен-буддизме они есть, но они там обратные: время переходит не из континуального в дискретное, а из дискретного в континуальное. Изменения есть, но они другие совсем, и так будет во всем.

В дзен-буддизме есть целая техника экстаза, которой можно обучить. Журавлев говорит: «Вы сначала Иисусову молитву произносите, а потом будете говорить на языках, но не ждите, пока Бог вашими устами заговорит. Начинайте сами произносить непонятные звуки». Это уже техника такая, когда сначала человек себя готовит Иисусовой молитвой: монотонно, гипнотизирующее повторяет ее много раз, не так, как в исихастском методе, а так, как повторяют мантру, чтобы себя как-то накрутить и сознание стало измененным, а после изменения сознания, когда человек себя еще контролирует, он начинает потихонечку, насмотревшись на пятидесятников, говорить какую-то абракадабру, издавать непонятные звуки, и дальше он уже сам не знает, что он говорит, его уже повело, он начинает плакать, смеяться, руками дергать – вот это и есть настоящий экстатический опыт. Для это разработаны целые практики. Дома одному это делать посложнее. Если не получается, надо поехать к Журавлеву, и он вместе с этим человеком помолится, вместе они покричат под монотонную музыку, которая вводит в определенное сознание, и тогда поток слов, может, в человеке и откроется.

В начале XX столетия некоторые пятидесятники по десять лет ждали, пока у них произойдет крещение Духом. Современные неопятидесятники это делают за выходные, никаких десяти лет не надо. У них предусмотрен выезд на природу, погружение в общину, они там что-то объясняют, молятся вместе, в кружке сидят, руки друг другу на плечи кладут, закрывают глаза, и слушают музыку. Потом после всего этого чаю попили, потом еще помолились. В результате такого двухдневного тренинга – это психологический тренинг – человек или на языках заговорит, или получит так называемое Божественное исцеление. При этом если, например, нога болела, боль поутихнет, но, после того, как человек приезжает домой, она опять начинает болеть. Такое бывает, что психосоматика под влиянием эмоциональной атмосферы немножко уходит. Такому человеку говорят, что нога меньше болит, потому что его исцелили, и предлагают запомнить этот опыт. Вот так люди и ездят, и получают этот опыт. Он бывает разным, и тут важно то, что все-таки неопятидесятники настаивают, что и дальше все надо строить на нем.

Если рассмотреть этот опыт с точки зрения ошибки и ложного опыта, что происходит с человеком после того, как он этот ложный духовный опыт получил? Самый бескровный вариант, когда он честно говорит, что не знает, что с ним произошло, и к этому опыту больше не прикасается. А если он признает этот опыт за благодать и что его так коснулся Господь, и дальше на его основе у него начинается новая жизнь, тогда он идет уже в совершенно другую сторону, что может привести к долготекущей прелести, из которой потом попробуй выберись. Люди в принципе из прелести выбираются с Божьей помощью, но это очень сложно. Святитель Игнатий Брянчанинов говорит, что прелесть – это состояние самообольщения, которое сопровождается бесовским обольщением. С одной стороны, себя обманывает сам человек, а с другой - бесы. Этому трудно противостоять. Но Господь людям помогает, и тот, кто хочет от этого избавиться, тот с Божьей помощью справляется. Если человек не хочет от этого избавляться, то он прелесть даже прелестью не признает, а в ней образуется болезненная зависимость. Например, лжестарец держит свое окружение в болезненной от него зависимости, и люди уверены, что спастись можно только около него, а у батюшки из соседнего прихода - нет. Так вот когда есть болезненная зависимость, это всегда для нас тревожный сигнал: все ли здесь в порядке, настоящий ли старец? При зависимостях, не важно от чего: от интернета, алкоголя или от чего-либо еще - нужно бить тревогу и вытаскивать себя оттуда. Так есть болезненная зависимость от экстазов. Бывает, человек просто развеселился и рассмеялся. А теперь представим, что ему каждый месяц надо в экстазы впадать. Это уже зависимость. Он становится как наркоман или алкоголик, он без этого уже не может. Это - другое дело, здесь становится очевидным то, что не все ладно, но дело в том, что ему это может быть не очевидно. Ему-то – хорошо.

Мы с вами все время говорим об антропологии. В исихастской практике мы видим, что такое человек обоженный. Есть человек богозданный, есть человек падший, одержимый страстями, служитель греха, есть человек спасающийся и спасаемый, тот, кто встает на путь покаяния, кто проходит духовное поприще, которое ведет к человеку обоженному. Человек меняется, можно наблюдать такую антропологическую динамику. Есть картины динамические, а есть - статические. Исихастская традиция имеет дело с энергиями, поэтому она представляет динамическую картину. Другие традиции имеют дело с сущностью.

Возьмем, например, что такое человек новоевропейский. Есть разные эпохи: античность, Средние века, Новое время, Новейшее время. Новоевропейский человек, т.е. человек Нового времени – это человек разумный, homo sapiens. Это и есть определение человека, это его сущность. Здесь работа ведется именно с сущностью, т.е. сущность у нас у всех разумная, и это хорошо, поэтому через разум человека можно привести к совершенству и своему предназначению. Наука – это сила, знания – это сила, разум – всесилен. Человеку надо правильно объяснить, каков его путь, просветить его, то есть дать ему образование, воспитать в идеалах гуманизма - и тогда он будет совершенным человеком. Так считали в XVIII и XIX веках. В XX веке человек своей историей это опроверг, потому что просвещенные народы дошли до невозможнейшего антигуманного тоталитаризма и мировых войн с людоедской сущностью. Получилось, что эта концепция не работает. Не получается нам определить человека через сущность. Все-таки человек динамичен, мобилен, пластичен. Он бывает разным. Можно его долго воспитывать, можно ему дать превосходное образование, и вдруг он получается злодеем. Можно быть вегетарианцами и из-за этого считать себя гуманными людьми, но ведь Гитлер тоже был вегетарианцем, но вот гуманным человеком не был. А Геббельс был ценителем классической музыки. То есть если у человека хорошее образование и воспитание, он может ими распорядиться по-разному, и еще не понятно, во что это все выльется. На сущности далеко не уедешь, рабочее понятие – это все-таки энергия.

- Энергийная антропология не берется рассуждать о сущности человека, а смотрит на его всевозможные проявления – энергии, которые понимаются очень широко. Например, различают интеллектуальные, психические, эмоциональные, соматические энергии, и именно с энергийным человеком эта антропология работает.

- Понятие человека разумного подразумевает, что его разум безграничен: границ или пределов у человека нет. Можно сравнить: у нас человек обоженный, все-таки ограниченный, есть пределы обожения, а здесь в Новое время – человек безграничный. В Новейшее время картина человека меняется, меняется дух эпохи. Становится понятно, что разум может не все, что есть силы, которые бывают сильнее, чем разум – это силы бессознательного, подсознательного, воля к власти; воля начинает соперничать с разумом, что видно и в философии. Шопенгауэр писал о воле как о главной силе, но это было в XIX веке. А когда уже Ницше говорил о воле, это звучало уже совсем по-другому. Здесь становилось понятно, что, может быть, ведущей силой является и не разум, есть что-то посильнее. Фрейд уже писал о подсознательном, что определяющими в человеке могут быть другие силы, не обязательно разум или сознание. Для XX века характерно то, что можно было бы назвать человеком безумным. Но безумным – это не психически больным, а человеком, для которого не разум является ведущей силой, а какие-то силы помимо разума: бессознательное, воля к власти или что-то еще. Это можно увидеть в литературе, когда начинают такие стихи писать, которые раньше за литературу никогда бы не считались. Картины начинают такие писать – мазня мазней, - которые за искусство никогда бы не считались. Так о себе заявляет человек безумный. То же самое проявляется в театральных постановках и даже в науке. Например, великий физик сказал, что идея безумная, но другой вопрос, настолько ли она безумная, чтобы быть верной. Таким образом, такое безумие как признак гениальности проникает и в науку. Это считается смелостью, как будто человека выводят на какие-то новые рубежи, дают ему другие возможности. Как говорят, например, про актерскую игру: «А как Вы сыграли эту роль? Вы рассчитали все по Станиславскому?» - «Нет, это было сыграно на грани с умопомешательством, поэтому роль так удалась. Потому что и роль сама такая, и понимать ее надо так. Режиссер дал такой посыл, что надо играть не разумом, не пониманием, а из подсознания».

В конце XX века на первый план выходит человек виртуальный. Начинают поговаривать о конце истории человечества, о постчеловеке, получеловеке-полукомпьютере, мутанте человека с другими биологическими существами, объединении человека с техническими устройствами, о разуме человека как о программе. Таким образом, мы видим разные картины человека сквозь историю и толщу времени. В античности и Средневековье заявляется картина человека обожженного, в эпоху Возрождения, в Новое время человек воспринимается как человек безграничный, человек разумный, а в начале XX века говорится о человеке безумном. Потом человек воспринимается как человек виртуальный. Сейчас тема виртуальности очень актуальна, она пока не сильно концептуализирована, но рано или поздно это случится.

Наряду с этим живет человек, о котором говорят исихасты. Он имеет право на существование, и в смысле антропологии он конкурентоспособен. Т.е. это сама по себе интересная антропология, она является интересной альтернативой всем этим видам восприятия человека, и инструменты познания человека, которые позволяют анализировать то, что с нами происходит, в ней есть. Люди это чувствуют. Например, разразился финансовый кризис. Думающие люди говорят, что дело не в, за всем этим стоит антропологический кризис. С человеком что-то происходит, и отсюда происходит экологический или финансовый кризис, угроза Третьей мировой войны, терроризм. А финансы – это все производное, вторичное. Антропологические вопросы представляют в наши дни большой интерес: они затрагивают самую глубинную суть событий, которые всех нас волнуют.

 

Расшифровка: Таисия Зыкова