У книжной полки. Преподобный Максим Исповедник. Мистагогия

Есть мыслители, защищающие свои идеи и посто­янно уступающие в малом, чтобы сохранить главное. Есть мыслители более редкие, которые отстаивают и все подробности своих построений, умея подобрать самые точные и изумительные доводы. Но реже всех вырастают мыслители, стоящие на страже не только мыслей, но и толкований и объяснений. Для них фор­ма не менее важна, чем содержание, — потому что форма передает не одни лишь факты, но и способ от­ношения к ним, способ созерцания, угадывания и вни­мательного размышления. Преподобный Максим Исповедник относится к последнему роду философов, а кроме того, является лучшим выразителем настроений своей эпохи. Богатый духовный опыт святого отца отражен на страницах книги, которую сегодня мы предлагаем вашему вниманию. Она вышла в свет в издательстве Рипол классик и называется «Мистагогия».

*** 

Прежде всего, скажем немного о самом названии книги, а вернее о слове «мистагогия». По словам издателей, буквально оно переводится как «вождение по тайнам», возникло еще в Древней Греции и означало знакомство с какой-либо святыней, рассказ о ней. Роль «мистагога» была близка роли античного «экзегета», толкователя загадочных священных предметов, ритуалов и изображений. Но если слово «экзегет» в христианстве стало обозна­чать толкователя Библии, то единого понимания слова «мистагог» не сложилось. Таким словом могли назы­вать священника, приобщающего человека к разным церковным таинствам: например, сейчас мистагогией именуют внесение новокрещенного младенца в ал­тарь. Свт. Кирилл Иерусалимский объясняет мистагогию как системати­ческое участие принявших крещение в таинствах Церкви, регулярное причащение прежде всего — се­годня этому более всего отвечает понятие «воцерковленность». Наконец, «мистагогией» можно было определять само совершение таинств.

Мистагогия прп. Максима Исповедника — это истолкование учения Дионисия Ареопагита о церковных таинствах. По словам издателей, мы воспринимаем сочинения, написанные от лица ученика апостола Павла, скорее, как философское осмысление сложного устройства мира: чтобы систе­матизировать сложность, нужно поделить ее на уров­ни, — созерцание небесной и церковной иерархий по­зволяет понять, как действует благодать в мире. Благо­дать, как блеск, изливающаяся через край щедрость высшей красоты, должна как будто распространяться по слоям мироздания сверху вниз. Но для прп. Максима в трактатах Дионисия Ареопагита важ­нее другое: история может быть представлена как по­следовательность откровений, последовательность от­крытий Моисея и Давида, апостолов и святых аскетов,  -   и   чтобы   разобраться   со   всеми   этими откровениями, лучше их расставить по порядку.

Тогда цер­ковные таинства — это откровения личного спасе­ния, которые благодаря поэтичному богословию Дио­нисия Ареопагита становятся частью общецерковного и общественного опыта. Преподобный Максим и ввел труды Дионисия Ареопагита в канон обязательного чтения для образованных людей, и добрая половина средневековой символики обязана этому решению од­ного богослова. Золото как символ света, драгоценные камни как знаки передаваемой благодати, одежды и ут­варь как указания на скрытый смысл таинств, на посте­пенно открываемую многозначность, сближение ответственности властей и мученического исповедничества,  отождествление    красоты    с   указанием   на действенность благодати — все эти символические принципы средневекового общественного сознания всей Европы, от Византии до Ирландии, созданы од­ним человеком.

Преподобный Максим Исповедник родился около 580 г. в семье константинопольского патриция — как и все выходцы из высшего сословия, он получил домашнее обра­зование. Привычка к внимательным уединенным размышлениям, приобретенная с детства, много раз помогала ему в жизни. Споря с множеством оппо­нентов, он никогда не выходил из себя, умел быть за­думчивым даже в разгар спора, а истолкование слож­ных фраз из Библии   предпочитал любым, даже самым  увлекательным  построениям.   Именно   как толкователь Библии, умевший рассмотреть парадокс с разных сторон, не снижая его остроты, прп. Максим Исповедник и вошел в классическое христианское богословие. Происхождение готовило ему блестящую ка­рьеру, и в молодые годы, вероятно, он успел порабо­тать администратором, но, предпочитая книжные за­нятия, стал в зрелом возрасте монахом, а примерно к пятидесяти годам и игуменом монастыря, находив­шегося всего в нескольких милях от Константинополя.

Опыт прп. Максима Исповедника помогает лучше понять историю монашества, не сводя его ни к отшельниче­ству в пустынях, ни к убежищу тогдашних маргиналов, яростных и необузданных, и потому нуждавшихся в систематической культуре наставлений. Близость столицы позволяла ему участвовать в ее интел­лектуальной жизни, уклоняясь от жизни политиче­ской: политика, как и любая другая человеческая дея­тельность, становилась для него лишь притчей, приме­ром, необходимым на пути к истинной жизни, но не вмещающим ее. При этом игуменство прп. Максим пони­мал как наставничество, а именно умение разбирать все недоумения, возникающие у внимательных читате­лей Писания. Его собеседниками в богослов­ских вопросах могли становиться высшие чиновники, например Иоанн Кувикуларий, постельничий, что-то среднее между руководителем дворцовых технических служб и секретарем по чрезвычайным поручениям. Были у него и другие собеседники, которых отличало одно свойство — умение размышлять сразу о многом, мыслить стратегически и потому находить неожидан­ные решения для необычных, но тем более насущных вопросов.

Важнейший свод сочинений преподобного Макси­ма — его экзегетические (толкующие Библию) тру­ды — в частности, его письма к образованному игуме­ну Фалассию. Святой отец признавал, что его толкования не являются исчерпывающими, что он больше размышляет о своих страстях и трудностях, чем обо всем смысле человеческой истории, и потому объяснения его скорее терапевтические, чем справочные. Препо­добный Максим думает о том, как Библия может воз­высить ум настолько над привычными предметами, что ложные привычки мышления сразу станут для нас очевидными. Метод толкования — анагогия, возведе­ние ума от библейских эпизодов к высшим принципам бытия. Этот метод требует, чтобы был прояснен, прежде всего, образ нашей жизни, образ покаяния и очищения ума, вдруг узнающего слова Библии как обращенные лично к нему.

Писал прп. Максим Исповедник в особом стиле и жанре «схолиев», ученых заметок, что позволяло ему зани­маться наукой в самых сложных обстоятельствах, де­лая далекие выводы из привычных библейских цитат и эпизодов: можно лишить человека библиотеки, по­коя, даже времени, но нельзя лишить мучительных раз­мышлений, невероятных догадок и необходимых науч­ных выводов. Но писал он и сочинения другого рода, «главы», сжатые рассуждения о множестве важных вопросов. Для нас этот жанр непривычен: мы всегда различаем конспект как черновик, не предназначенный для публикации, и развернутое рассуждение, до­ходчивое, в котором лучше повторить мысль, чем не­договорить ее. Но «главы» и «сотницы» преподоб­ного Максима — это скорее завещания, которые он писал всю жизнь; только перечисляет он не материаль­ные, но священные предметы и прозрения.

Как любовь бывает не только между любящими, но и внутри наше­го знания о любви, как любовь не только защищает се­бя, но и созидает себя, как любовь трудится над собой, обретая счастье в пройденном опыте и еще не обре­тенном опыте, как любовь и есть Откровение, отлича­ющее настоящую любовь от ее ошибок, как любовь оказывается радикальнее всех привычек любви, по ве­лению Духа и ради смысла, — вот лишь некоторые темы «Сотниц о любви», которые тоже вошли в эту книгу. Как отмечают издатели, преподобный Максим Исповедник научил бого­словов очень многому. Прежде всего, он первым сое­динил анализ понятий и проповедь: он пока­зал, что любое слово Библии может быть пережито как начало множества проповедей, а проповедь мо­жет быть посвящена самым таинственным предме­там.

Затем, святой отец доказал, что мисти­ческий опыт — это не личное восхождение к духов­ному смыслу, а часть истории, более важная, чем военная и гражданская история: если новая военная техника или новые законы меняют ход истории, тем более возможность вместе полюбить Бога, вместе сделать из таинств социальные выводы, возможность найти ложь не только в речи, но и в образе жизни — начало новых эпох в истории. Наконец, прп. Максим Исповедник научил богословов не пренебрегать сомнениями, терзания­ми, недоумениями, а видеть в них повод еще раз про­думать все свои знания, весь свой опыт и все свои ча­яния, сдавшись перед разумностью божественной любви.

***

Преподобный Максим Исповедник, изменивший пути церковной и гражданской истории, умер 13 августа 662 г. в Колхиде, в далекой северной ссылке. Но его богословие продолжало греметь в столицах и вдохновлять мысль в самых отдаленных краях, создавая общую норму бо­гословской работы, доступную любому ищущему уму. Шестой Вселенский собор признал все богословие преподобного Максима истинным. Переживание созерцания света как обоживающего действия, учение о постоянном действии Бога в мире, понима­ние любви как неустанной работы, призыв к безмолвию как переживанию созидательной силы слов Библии, призыв к милосердию как не просто доброму отноше­нию, но к переживанию Церкви как большого серд­ца — все это наследие прп. Максима Исповедника. И, хотя его труды требуют внимательного изучения, польза выводов из них видна уже с первых страниц открываемой вами книги.