У книжной полки. 9 ноября

Иван Сергеевич Тургенев. Лазурное царство.

27-го октября 1858, в 1 час пополудни, накануне своего 40-летия, Иван Сергеевич Тургенев завершил написание нового романа - «Дворянское гнездо». Впервые этот роман был опубликован в первом номере журнала «Современник» за 1859 год с подписью: Ив. Тургенев. С тех пор прошло уже 158 лет, а тургеневские герои не перестают волновать и современного читателя. Ведь не смотря на то, что время течет, и проходят года, вечные ценности остаются и не меняются, потому что строятся они на духовных началах, на Божественных истинах. Искателями и носителями истины предстают перед читателями и герои произведений Тургенева. Духовные стороны личности русского человека раскрываются нам в частности, и в романе «Дворянское гнездо», и в рассказах «Записки охотника», и других произведениях, составивших книгу, которую сегодня мы предлагаем вашему вниманию. Она вышла в свет в Издательстве Сретенского монастыря в серии «Библиотека духовной прозы» и называется – «Лазурное царство». ***

В эту книгу вошли произведения великого русского писателя Ивана Сергеевича Тургенева: роман «Дворянское гнездо», избранные рассказы из цикла «Записки охотника», рассказ «Муму», несколько «Стихотворений в прозе», стихи. В предисловии составитель книги Татьяна Соколова анализирует творчество Тургенева и вкратце рассказывает о жизни писателя. Из этого повествования мы узнаем, что родиной русского писателя является Орловщина, которую сегодня называют землей Тургенева. Именно здесь 28 октября (или 9 ноября н.с.) 1818 года родился он в фамильном имении «Спасское-Лутовиново» Мценского уезда в семье офицера кирасирского полка, участника Отечественной войны 1812 года Сергея Николаевича Тургенева и Варвары Петров­ны (урожденной Лутовиновой). Здесь, взращенный слугой-камердинером, полюбил всем сердцем «ве­ликий, могучий, правдивый и свободный русский язык».

Отсюда в возрасте девяти лет вместе с роди­телями переехал в первопрестольную, где занимал­ся сначала в пансионе Вейденгаммера, а затем — в знаменитом Лазаревском институте, после чего поступил на словесный факультет Московского Университета. Далее была учеба в Петербургском Университете и, наконец, в Берлинском, где Иван Тургенев слушал лекции по истории римской и греческой литературы, одновременно совершенствуясь в языках, — он свободно владел английским, немец­ким и французским. Но где б ни был он, в России ли, за границей (а с начала 1860-х он почти постоян­но жил за рубежом, в основном в Германии и Фран­ции), при всякой возможности наезжал в Спасское. В 1852-м и вовсе оказался в ссылке в родовом по­местье, вызвав гнев властей некрологом на смерть Гоголя. Страстный охотник, он исходил все окрест­ные леса с двустволкой за спиной. А сколько твор­ческих задумок возникло тут! Иван Сергеевич и сам признавался: «Работать по-настоящему можно только живя в русской деревне».

В Орле происходит действие, пожалуй, самого волнующего, самого поэтичного романа Тургенева - «Дворянское гнездо». Главная героиня его, Лиза Калитина, — один из наиболее трогатель­ных, поэтичных образов во всей нашей литерату­ре. Она воистину тургеневская девушка, мечта­тельная, светлая, чистая. Сродни «русской душой» пушкинской Татьяне Лариной из «Евгения Онегина», Лиза вовсе не считала себя патриоткой. Но «ей было по душе с русскими людьми; русский склад ума ее радовал». Наделенная глубоким внутренним миром, характером вдумчивым, созерцательным, она сторонилась пошлости окружающей жизни, зная, что всё — от Бога. Воспитанная истово веровавшей крепостной Агафьей, Лиза слушала ее, «и образ вездесущего, всезнающего Бога с какой-то сладкой силой втеснялся в ее душу, наполнял ее чистым, благоговейным страхом, а Христос стано­вился ей чем-то близким, знакомым, чуть не род­ным». «Христианином нужно быть, — говорила Лиза, — не для того, чтобы познавать небесное... там... земное, а для того, что каждый человек дол­жен умереть».

Всем своим неискушенным, почти детским сер­дечком откликнулась она на любовь Федора Лаврецкого, но, узнав, что брак между ними невозмо­жен, не стала искать своих объяснений, своих слов, целиком положилась на волю Божию: ведь «счастье на земле, — знала она, — зависит не от нас...» Без долгих размышлений, очень естественно и просто переселилась она из своей «келейки», небольшой комнатки во втором этаже дома ее матери — «чи­стой, светлой, с белой кроваткой, с горшками цве­тов по углам и перед окнами, с маленьким пись­менным столиком, горкою книг и распятием на стене», — в монашескую обитель, которая находилась «в одном из отдаленнейших краев России». Тургенев сознавал, что значит веровать по-настоящему, всем существом (характер Лизы — тому порукой), и страдал оттого, что сам лишен этой всепоглощающей, безусловной веры. Об этом он писал своей давней советчице, женщине подлинной веры и большого сердца гра­фине Елизавете Георгиевне Ламберт: «Име­ющий веру — имеет всё и ничего потерять не мо­жет; а кто ее не имеет — тот ничего не имеет, — и это я чувствую тем глубже, что сам принадлежу к неимущим!».

Но так ли уж это верно, - задумывается Татьяна Соколова, - справедливо ли числил себя Иван Сер­геевич среди «неимущих»? Не в русских ли правед­никах, пришедших к нам со страниц его романов, по­вестей и рассказов, частицы его бессмертной души, устремленной к высшему, горнему? Взять для примера его крестьян из «Записок охотника»! Все раз­ные, ни один не похож на другого, и в то же время похожие — человеческой своей сутью, природным достоинством, одной верой в Бога. Вот Хорь, «человек положитель­ный, практический, административная голова, рационалист». И друг его Калиныч — идеалист, романтик, восторженный и мечтатель «с лицом кротким и ясным, как вечернее небо». Певец Яшка-Турок, русская, правдивая, горячая душа которого «звучала и дышала в нем и так и хватала вас за сердце, хватала прямо за его русские струны». И убогонький Касьян с Красивой Мечи.

О Касьяне, - пишет Татьяна Соколова, — разговор особый. Прозвали Касьяна Блохой — так чёрен и мал он. А еще — «юродивцем». Он и впрямь не от ми­ра сего, признается: «Живу, как Господь велит». «— Пташек небесных стреляете небось?.. Зверей лесных?.. И не грех вам Божьих пташек убивать, кровь проливать неповинную?» — взыскует он к барину-охотнику. И в этом — не осуждение, не корысть, а великое смирение человека перед Твор­цом. Наделенный даром целительства, он и тут тушуется. Дескать, кто я? Всего лишь орудие Господне. Все - от Него: «Лекаркой меня называют... Какая я лекарка!.. И кто может лечить? Это все от Бога. А есть... есть травы, цветы есть: помогают, точно. Вот хоть череда, например, трава добрая для человека; вот подорожник тоже; об них и гово­рить не зазорно: чистые травки — Божии. … Еще с молитвой разве. Ну, конеч­но, есть и слова такие... а кто верует — спасется», — убежден он.

Великий правдоискатель, он исходил с сумой за плечами всю землю Русскую, и понял, что «Справедливости в человеке нет,— вот оно что...» И сколько таких правдолюбцев и смиренников на Руси? Не счесть. И нет им переводу. Вот хотя бы болящая Лукерья из «Живых мощей». Изболелась, иссохла так, что от прежней ладной плясуньи и песенницы ничего и не оста­лось — мощи, да и все тут. Лежит недвижимо не один уж год. И ни слова ропота. Ни в чем не счи­тает себя обделенной — а ведь первой невестой считалась. «Послал Он мне крест, — говорит она, — значит, меня любит». Жалеет не себя — других: «А у иного и пристанища нет! А иной — сле­пой или глухой! А я, слава Богу, вижу прекрасно и все слышу, все. Крот под землею роется — я и то слышу. И запах я всякий чувствовать могу, самый какой ни на есть слабый! Гречиха в поле зацве­тет или липа в саду — мне и сказывать не надо: я первая сейчас слышу. Лишь бы ветерком оттуда потянуло».

«Нет, что Бога гневить? – продолжает Лукерья. - Многим хуже моего бывает. Хоть бы то взять: иной здоровый человек очень легко согрешить может; а от меня сам грех отошел». «Ничего мне не нужно; всем довольна, слава Богу», — с величайшим усилием, но умиленно произносит страдалица. И кажется даже, она счастлива в юдоли своей. Как тут не вспомнить тургеневские же слова: «Хочешь быть счастливым? Выучись сперва страдать». Как у Тургенева «хорошо умирают русские люди... — записал в своем дневнике академик Федор Иванович Буслаев.— Скорбная девушка, но просветленная душою, умирает хорошо... именно потому, что она верует, и потому отдает свою ясную душу Господу Богу, как мученица первых веков христианства <...>». Таким же мучеником в последний год своей жизни был сам Иван Сергеевич. Его последняя болезнь — рак позвоночника — тянулась долго, боли были такими, что не помогал и морфий. Но все, кто был в те дни рядом с Тургеневым, пора­жались его выдержке: никто не услышал от него жалобы.

*** Тургенев умер 3 сентября 1883 года в Буживале, близ Парижа, был отпет и похоронен на Родине, — но не в милом сердцу его Спасском-Лутовинове, а в Петербурге, на Литераторских мостках Волкова кладбища. Незадолго до кон­чины он послал последний привет родным пенатам: «Если вы будете в Спасском, поклонитесь от меня дому, саду, моему молодому дубу, Родине поклонитесь, которую я уже, вероятно, никогда не увижу». «Образ Родины, святой Руси - с её многовековыми ре­лигиозными преданиями, христианской историей, право­славными традициями» составляют основу произведений великого русского писателя, Ивана Сергеевича Тургенева, избранная часть которых представлена и на страницах этой книги.