У книжной полки. 4 февраля

Протоиерей Андрей Ткачев. Человек важнее всего.

О смысле жизни задумывается каждый человек, кто в юности, а кто – достигнув более взрослого возраста. В произведениях писателей и поэтов мы видим этот поиск, когда кто-то из героев повести, романа или просто сам автор задается вечным вопросом. Вспомним, к примеру, стихотворение Александра Сергеевича Пушкина, написанное им в день его рождения, где он прямо так и спрашивает: «Дар напрасный, дар случайный, Жизнь, зачем ты мне дана?» А герой Антона Павловича Чехова говорит: «И зачем все эти извилины в мозгу? Зачем все эти мысли, желания, зачем это мировоззрение, зачем эта наука, эта техника?.. Зачем всё это, если я точно знаю, что я умру…». Печорин - Лермонтова и Обломов - Гончарова, Онегин - Пушкина и Болконский – Толстого, Алеша Карамазов – Достоевского – вот лишь несколько примеров из русской классики, которые показывают нам стремление человека ответить себе на один из главных вопросов. Размышления о жизни мы также найдем в книге современного автора, известного проповедника и публициста – протоиерея Андрея Ткачева. Его новая книга вышла в свет в издательстве Московской Патриархии и называется – «Человек важнее всего». ***

В этой книге собрано около 20 статей известного автора, проповеднические и публицистические труды которого многих наших современников не оставляют равнодушными. Вспоминая историю от древних времен, отец Андрей сопоставляет с ней реалии нашего времени и показывает, что ничего практически не изменилось, что, как и много веков назад, каждый из нас стоит перед выбором. Быть добрым и честным или ради богатой жизни пойти против нравственных ценностей, создать крепкую семью и быть верным или менять одну гражданскую жену на другую, любить только тех, кто тебя любит, или все же по-евангельски полюбить и врагов.

Так, в первой из своих статей, под названием «Человек важнее всего», автор размышляет о том, как трудно быть богатым человеком. «Богатство, пишет отец Андрей, – это категория, несомненно, философская. В общем, богат не тот, кто имеет много, но тот, кому хватает того, что есть. Но с точки зрения грубого материализма, владелец стада коров богаче обладателя одной коровенки. И тут мы натыкаемся на специфическую проблему. А именно: богатство располагает к философии, то есть к размышлению о смыслах. Богатство рождает вопрос «зачем?». Точно так же, как человек, овладевший приемами борьбы, спрашивает себя, что теперь с этими навыками делать.

У владельца одной коровы, как отмечает автор, такие вопросы не возникают. Его корова – главный признак достатка, она – кормилица. А вот владелец целого стада должен думать: зачем ему это стадо и что дальше… Есть, конечно, очень простой ответ: хочется быть еще богаче, иметь еще одно стадо. Но это тупиковый ответ. Потому что, мысленно двигаясь этим путем, мы придем к третьему стаду, четвертому… В конце концов придем к обладанию всеми коровами мира. И вот тогда-то, когда в области ума вопрос получит абсурдный ответ, вопрос «зачем?» засияет с новой силой, почти убийственной. Богатому человеку нужно или найти готовую идею, или придумать свою собственную, но так, чтобы эта идея оправдывала богатство в его собственных глазах. Думать надо». Но как, говорит автор, думать тяжело. Более того, за первым вопросом следуют другие: ради чего все это? Для кого? Как сделать так, что будущее поколение не промотало все, что нажито непосильным трудом? И главное, как за всей этой борьбой за богатство не потерять самых родных людей. Об этом и говорит отец Андрей в первой статье.

А в следующей своей работе под названием «Отраженная действительность», он говорит о том, что отображением духовного состояния любого общества является искусство. «Искусство, отмечает автор, – это лакмус, индикатор, причем одновременно – как наличного состояния, так и вектора устремленности». «Кто он такой, наш современный человек? – спрашивает священник. - О чем с ним можно говорить? Чем он живет и от чего мучается? Если он мучается только от нехватки денег, а живет так блекло, что из впечатлений дня невозможно составить страничку для дневника, то что это и как это назвать? В неосмысленном мире жить страшно, как страшно оказаться в погруженном во тьму в незнакомом доме. Мир осмысливается каждым по-своему в меру накопления житейского опыта и в качественном соответствии этому опыту. А функцию коллективного осознания действительности отчасти и выполняет искусство.

Оно, искусство, по словам автора, именно поэтому необходимо. Никто из известных нам живых существ не способен творчески отображать окружающую действительность, тем более – действительность умопостигаемую. Человек же, если поймет что-то, восхитится чем-то, устрашится чего-то, тут же постарается переплавить опыт в песню, притчу, храм и роспись храма». Так было и в древние времена, ведь и в дни земной жизни Иисус Христос нередко обращался к людям с притчами. И слушатели любили эти небольшие истории, которые иносказательно показывали реалии их обыденной жизни. Но как эти истории относятся к нашей жизни? Об этом автор размышляет в следующей своей статье под названием «Блудный сын». Особенно полезно разобраться в смысле этой притчи сегодня, когда она читается за богослужением в храме, во вторую подготовительную неделю к Великому посту.

Открывая книгу на нужной странице, мы снова видим необычный подход к истолкованию этой притчи. Чаще всего, проповедник, объясняющий эту евангельскую историю, говорит больше о младшем сыне, который и есть заблудившийся, и это конечно, правильно. Но очень мало мы уделяем внимания второму сыну. А ведь он, по словам автора, отображает и нашу сущность. Вот как об этом говорит отец Андрей: «Для отца блудный сын … был мертв, когда отсутствовал, и ожил, вернувшись. Он так и говорит: «Мертв был и ожил, пропадал и нашелся». А для старшего брата наоборот – младший был жив в воспоминаниях, пока отсутствовал, но вот пришел и – умер. Духовно умер, перестал быть братом. Причина мрачности старшего – сильная любовь Отца. Эта любовь выше человеческой, и оттого она может мучить своей высотой и чистотой.

Старший мог бы сказать Отцу: «Я не злился бы так и не обижался, если бы ты любил этого мота и транжиру меньше. Ты бы мог поругать его, пожурить, побить даже. Мог бы подержать между слугами пару недель и покормить объедками. А Ты вот так сразу – одежду, перстень, сапоги, тельца. Обидно мне. Если бы Ты его ругал, то я бы даже жалел его и подкармливал. И еще мне обидно, что мой смиренный труд в тени твоего имени почти не заметен, словно его и не было. Неужели нужно нагрешить и пройти через стыд и потери, чтобы войти в новую радость и попасть в Твои объятия? Не понятно мне. Не понятно и обидно». Так, по мнению автора, скулит эгоизм, которым мы пропитаны. Но есть и правда в этих вопросах, и нужно отдать этой правде должное. Бог непонятен. Мысли Его – не наши мысли. Любовь Его является то строгостью высоких требований, то всепрощением. Все, что от Него и в Нем, и с Ним – выше ума и больше всех ожиданий. Поэтому старший сын не похож поведением на Отца, не дотягивает до Его высоты, не может забыть себя, не умеет радоваться.

В неделю мытаря и фарисея мы справедливо говорим, что черты того и другого уживаются в нас. И грешим, и гордимся, и молимся напоказ, и считаем себя лучшими других. Но и стенаем, и пытаемся принести чистую молитву, и опускаем глаза. Все в нас есть. Так и с братьями – блудным и верным. Оба они в нас. О внутреннем тождестве жизни нашего сердца, его духовной истории и истории блудного сына и говорить нечего. Это – наш портрет. А вот узнаем ли мы себя в старшем сыне? Это вопрос. Подумаем сегодня над ним. Вот список наводящих вопросов: «Кому завидуем? Кого считаем несправедливо облагодетельствованным от Бога? Кого из ближних или дальних называем недостойным милости? Кого не хотим братом назвать? Какие свои труды считаем несправедливо забытыми Богом? За что на Отца ропщем и обижаемся?» Вот пишу, - заключает автор, и чувствую, что все вопросы меня непосредственно касаются. И до чего же это трудное занятие – узнавать себя в самых непривлекательных персонажах Евангелия».

*** ««Я смешной человек» или «я – человек из подполья» – так зачастую высказывался о себе герой Достоевского, представляясь читателю. Заставляя своего героя говорить о вещах скрытых, но важных, Достоевский обращался его языком к тому читателю, который никак не считал себя «смешным» или же сидящим в подполе. Но, вчитываясь, он должен был с удивлением найти между собою – солидным человеком – и человеком из подполья родственные черты». А с кем сравнивает себя автор? О чем он еще говорит с читателем этой книги? А говорит протоиерей Андрей Ткачев обо всём, чем мы живём, что окружает нас в этом суетном мире. О ценностях, мнимых и истинных. О том, что такое настоящая жизнь и истинное счастье. О свободе духа, которая возможна, говорит автор, лишь в единении со Спасителем, Господом нашим Иисусом Христом.