У книжной полки. 4 февраля

М.М. Громыко. Обращение к старцам в духовной жизни русских XX века.

Обращение к лицам, наделенным свыше особыми духов­ными возможностями, было одной из существенных состав­ляющих религиозной жизни русского народа в период го­нений на веру и Церковь. Конкретные условия общения со старцами и многообразные формы проявления свойств прозорливости и особой силы молитв показаны в книге, которую сегодня мы предлагаем вашему вниманию. Публикация в течение последних лет большого количества воспоминаний о непосредственном общении с конкретными старцами в разных регионах России и на всех этапах советской власти позволила автору – Марине Михайловне Громыко - дать обобщающую картину этого удивительного явления. О книге – «Обращение к старцам в духовной жизни русских XX века», которая вышла в свет в Издательстве Паломник – далее в нашей программе. ***

По словам автора, традиция обращения к старцам в духовной культуре русских, как известно, имеет значительную историческую глубину. Одним из первых настоятелей-старцев на Руси был прп. Феодосий Печерский, а прп. Сергий Радонежский воспитал множество учеников, разошедшихся по всей Руси и основавших новые обители на тех же началах подвижничества, в которых сами они были воспитаны. В летописях и других источниках средневековой Руси есть немало свидетельств о том, что старцы давали советы мирянам, в частности князьям. Духовное окормление игуменом-старцем не только монашеской братии, но и мирян особенно про­явилось в деятельности прп. Иосифа Волоцкого.

В 18 в. новый подъем старчества связан с именем прп. Паисия (Величковского), подвизавшегося преимущественно в Молдавии, но через своих учеников оказавшего несомненное воздействие на развитие этого института в России 19 в. В это время старчество процветало во многих обителях: Киево-Печерской и Троице-Сергиевой лаврах, в Оптиной и Глинской пустынях, в Саровском, Псково-Печерском, Валаамском и других монастырях. К таким знаменитым старцам, как преподобные Серафим Саровский или Амвросий Оптинский, ходило множество богомольцев из всех губер­ний и всех сословий страны. Известны были и старцы из бе­лого, то есть приходского, духовенства (среди них почитаемый всей верующей Россией на рубеже XIX—XX вв. Иоанн Кронштадтский), а также старцы и старицы из мирян, достигшие высокого уровня духовности.

Как отмечает автор, черные революционные события 1917 г. не смогли уничтожить эту традицию, хотя и воздвигли множество препятствий для ее существования. Таким образом, Россия периода гонений на веру и Церковь явила миру не только великий сонм новомучеников, но и множество старцев-духовников, дары которых привлекали к ним тысячи мирян из разных регионов страны. В этом состояла одна из существенных особенностей духовной жизни XX века. Старцы этого периода были преемниками старчества дореволюционного времени. Одни из них сами начали старческое служение до революции и продолжали его после нее. Это св. прав. Алексий Мечев, прп. Феодосий Северокавказский, прп. Нектарий Оптинский, старец Алексий Зосимовой пустыни, старица Спасо-Бородинского монастыря схимонахиня Рахиль и др.

Другие были учениками старцев XIX в. либо получили от них благословение на свою деятельность и достигли высочайшего духовного уровня и, получив особые дары, стали сами старцами. Так, известный карагандинский старец советского времени прп. Севастиан (Фомин) был учеником оптинских старцев Иосифа и Нектария; духовным отцом всемирно известного старца Иоанна (Крестьянкина) был духовник Глинской обители Серафим (Романцов). Третье поколение старцев - осуществляли преемственность по духу, по самой сути своего служения. Обращавшиеся к ним верующие руководствовались не только «текущей» информацией о конкретном старце, но и сложившимися в нескольких поколениях понятиями: о возможностях наделения людей дарами Божиими — прозорливостью, целительством, особой силой молитвы. Появление старцев было возможно на почве определенного общественного религиозного сознания, а их деятельность способствовала его сохранению.

Наш современник иеромонах Нестор (Кумыш), окормлявшийся у старца, пишет по этому поводу: «Русская церковная история знает великое множество подвижников, достигших святости и совершенства, преподобных и праведных, еще при жизни совершавших различные чудотворения, главное из которых, пожалуй, - способность совершить чудо преображения души человеческой. Они сыграли огромную роль в формировании русского самосознания и заложили основы народной совести. Но и сами они были, безусловно, "насаждениями", выросшими на русской почве. Они формировались и возрастали в меру христианского совершенства в спасительных рамках уклада русской жизни, отличавшейся, несмотря на изломы русской истории, чертами глубокой религиозности». Понятно и необходимо стремление современных архипастырей предостеречь верующих от обращения к псевдостарцам, лжестарцам. Но это не означает, что сегодня нет истинных. Преподобный Лаврентий Черниговский, прославленный всероссийский святой, сказал: «Земля русская никогда, то есть до Страшного Суда, не оскудеет великими старцами благочестия, молитвен­никами и наставниками, подобно древним».

По словам автора, обращение к старцам и старицам - монастырским, скитским, отшельникам, келейникам, служившим на приходе священникам - за советом и молитвенной помощью - одна из существеннейших черт массовой духовной культуры русских. Изучение этого явления проливает свет на многие области православного сознания и вероисповедной практики. В их числе — стремление использовать молитвенные силы подвижника, дарованные ему Богом особые свойства — целительство, прозорливость, проникновение в духовное состояние другого человека; горячая вера в то, что по молитвам праведника (прижизненным и посмертным) Господь дает просимое. На этих же материалах подлежит изучению другая проблема религиозного сознания этноса, тесно связанная с предыдущей, - многочисленные и многообразные неформальные контакты в делах духовных, охватывающие практически всю территорию России достаточно устойчивой сетью, ячейки которой напрямую или опосредованно связывались друг в другом.

Весь этот сложный и многогранный комплекс проблем духовной культуры, относящийся к хождениям к старцам и старицам, не изучался ни одной из гуманитарных наук — ни до революции, ни в советское время, лишь в последние годы этнографы делают определенные шаги в этом направлении. Церковь предостерегает против поверхностного отношения к понятию «старец»: отмечаются случаи появления «младостарчества»: когда сам духовник и обращающиеся к нему миряне необоснованно приписывают наличие особых даров у какого-то лица. Учитывая это предостережение, автор рассматривает обращение верующих лишь к тем старцам, соответствующие свойства которых подтверждены последующим их прославлением, либо они были отмечены в качестве старцев прославленными святыми или известными архиереями Православной Церкви. Духовное руководство монашеской братией самих монастырей, в которых принимали посетителей некоторые старцы, не входит в предмет данного исследования.

*** Изучение по первоисточникам обращения мирян к истинным старцам — обладателям особых духовных возможностей — раскрывает существенную часть православной действительности, малоизвестную до настоящего времени. В 20 веке в условиях гонений на веру и Церковь обращение к старцам за постоянным духовным руководством или конкретным советом стало особенно актуальным для верующих: закрывались церкви, резко уменьшилось количество приходских священников, да и те из них, кто служили, были скованы в своих действиях запретами властей. Острая потребность в обращении к старцам понятна, но как она могла реализовываться в этих условиях? На эту тему и размышляет автор данной книги.