У книжной полки. 31 марта

Монах Лазарь (Афанасьев). Матушка.

Из всех на земле тропинок

И разных путей-дорог

Труднейшую выбрал инок,

Но в помощь ему Сам Бог.

В житейских морях волною

Страстей закипает кровь...

У инока всё иное:

Христос, нищета, любовь.

Эти поэтические строчки монах Лазарь (Афанасьев) посвятил монастырю Оптина Пустынь, в котором он сам провел последние несколько лет своей долгой жизни. Но эти слова монаха-поэта в равной степени можно отнести и к героине книги, которую сегодня мы предлагаем Вашему вниманию. Всю свою жизнь, от первых дней до последних, она посвятила Богу. С детства мечтая быть монахиней, прошла долгий путь семейной жизни, и лишь в старости сподобилась пострига в ангельский образ. Она молитвенно стояла у истоков возрождения Оптиной пустыни и Клыково и умерла в 1997 году на 102 году жизни. Речь идет о матушке Сепфоре, о ней рассказывает монах Лазарь в книге «Матушка».***

Прошло 15 лет, как вы­шло в свет первое издание этой книги, автором которой является ныне почив­ший монах Лазарь (Афанасьев). Из­вестный русский писатель, духовный поэт, насельник Оптиной Пустыни. Его перу принадлежат жития препо­добных Антония Великого, Серафима Саровского, Оптинских старцев, новомучеников, многочисленные очерки и статьи. Читателю юного возраста хорошо известны его сказочные повести, многократно переиздававшиеся, «Удивительные истории Маленького Ёжика», «Зяблик и его друзья из деревни Палики», а также стихи, сказки, рассказы. Произведения монаха Лазаря наполнены глубоким рели­гиозным чувством, отличаются силой и красотой выражения.

Книга «Матушка», вышедшая в свет в Издательстве мужского монастыря «Спаса Нерукотворного Пустынь», — это рассказ о схимонахине Сепфоре, клыковской старице, которая стала духовной матерью для мно­гих монахов и мирян. По особому откровению Божьей Матери старица переселилась в с. Клыково. К ней в келью за духовным советом приходили клыковские насельники, оптинские мона­хи и шамординские сестры. Она прожила в Клыково неполных два года, положив основание монастырю Спаса Нерукотвор­ного пустынь, где и упокоилась. Имя матушки стало известно далеко за пределами нашей страны. К ней, как к живой, едут в монастырь многочисленные паломники. Утешение и радость переполняют душу того, кто хоть раз здесь побывал. Эти чувства не выразить лучше, чем словами монаха Лазаря:

Слыхал я, что за жизненным порогом

Есть келии в разнообразьи многом, —

Такие есть, где света вовсе нет,

Есть те, в которых еле брезжит свет,

А дальше есть уже и много лучших,

В них постепенно возрастает свет,

А там и те, где тьмы пропал и след,

Где вовсе нет понятия о ночи,

Где свет нетварный вечно видят очи,

Да, здесь живут святые, здесь места,

Где могут души лицезреть Христа.

О, Господи! Мне недоступно это,

Но не оставь меня совсем без света!

Жизнь матушки для многих стала тем солнечным лучиком, который согревает душу Божественным теплом и освещает путь, ведущий к Вечности.

О том, как начинался ее собственный путь, освещенный евангельским светом, давайте узнаем из книги. Схимонахиня Сепфора, в миру Дарья Николаевна Шнякина (урожденная Сенякина), родилась в крестьянской семье, в селе Глуховка Гавриловского уезда Тамбовской губернии 19 марта 1896 года по старому стилю. Отец ее, Николай Алексеевич, кре­стьянин-середняк и мать, Матрона Герасимовна, были трудо­любивыми, честными, верующими людьми, хотя и неграмот­ными. Из тринадцати детей, родившихся у них, выжило только трое: Дарья и ее братья Василий и Павел. Первый брат был впо­следствии убит на войне 1914 года, второй при раскулачивании, в начале 30-х годов. Матушка в конце своей жизни (а она прожила сто один год) вспоминала: «Жили мы хорошо с родителями, ходили в храм... Икона на вратах... Монахи были в родне моего отца: один мо­нах, а другой жил как монах — все знал... В маминой родне было три монахини и один монах».

Дед Дарьи, крестьянин Алексей, много ездил по святым ме­стам. В 1903 году привез семилетней внучке четки. Матушка вспоминала также, как учили ее Иисусовой молитве жившие в Глуховке при храме Покрова Божьей Матери монахини. Об­учая ее шитью и ткачеству, они говорили, что во время работы нужно произносить молитву «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешную»... А работы в деревне было много. К ней крестьяне приобщались с детства. Труд тяжелый, разнообразный: в огороде, в лесу, на пашне, да на скотном дворе. В воскресенье ходили в храм. Жизнь была в деревне простая, среди русской природы — от­крытой Божьей книги, говорящей о Создателе.

Как уже отмечал автор, на третьем году войны смертью храбрых пал на поле брани брат Дарьи Василий. Вскоре скончался отец, ему было в это вре­мя всего сорок пять лет. Почувствовав приближение смерти, он зажег свечу и, сжимая её в холодеющих руках, сказал: «Подер­жите меня... Я сейчас умру». Дарье исполнилось двадцать лет. Отец, пока был жив, не выдавал ее замуж, так как знал, что она этого не хочет. Дарья желала принять иноческий постриг. Но так как вера её была углубленной в Боге, она не хотела творить самочиния, жить по своей воле, она не просила родителей позволить ей по­кинуть мир. Однако не забыл и Господь причислить ее к ангельскому чину. Он повел эту верную Ему душу через многие испытания и наградил великими духовными дарами.

Когда после кончины отца, в 1916 году, к девушке посватался мо­лодой односельчанин Димитрий Шнякин, человек верующий, бывавший в Сарове и Дивееве, мать Дарьи благословила этот брак. Девушка безропотно подчинилась. Она вошла в большую зажиточную семью: у свекра, старосты сельского храма, было четверо сыновей и дочь, большое хозяйство. Он не позволял своим детям после женитьбы отделяться от него, и вот в доме собралось пять снох, пять молодых женщин. Дарья стала стар­шей снохой, которой по чину полагалось за всем следить, всем распоряжаться, словом, быть домоправительницей. Матушка вспоминала, что ей тогда «лапти некогда было снять, не то что отдохнуть». Она справлялась со всеми делами, и все были ею довольны. И совсем не уставала. Господь давал силы, так как она постоянно помнила о Нем.

В 1917 году у нее родилась дочь Александра. Затем сын Вла­димир, который умер младенцем. И в 1922 году — дочь Параске­ва. После рождения Параскевы свекровь, довольная трудами Дарии и ее духовным устроением, отпустила ее с глуховскими паломни­цами в Саров и Дивеево. Время было трудное. Кругом по дерев­ням — голод и болезни, нищета и запустение. Саровские мона­хи и дивеевские инокини лишены были новой властью всего хозяйства, жили в великой скудости. Саровский настоятель Руфин (предпоследний из настоятелей обители) выбивался из сил, не зная, как накормить братию. Паломники, простые русские люди, шли по проселкам че­рез поля и леса, ночуя в стогах сена или на лесных полянах, подкрепляясь в пути сухарями с водой. Несли в святую оби­тель что кто мог: кусок полотна, новые лапти, немного крупы, соли, постного масла...

Дарья также несла в мешке за спиной милостыню для иноков. Она шла, как и все богомольцы, босая, с палкой в руке, неустанно повторяя Иисусову молитву. В 1924 году, после рождения дочери Лидии, также ходила опять в Са­ров. Через три года обитель преподобного Серафима закрыли. А в 1928 году, через год после рождения дочери Юлии, Дарья с несколькими паломницами отправилась пешком в Киев, в монастырь Киево-Печерской Лавры. Были времена, когда волна за волной катились на русских людей, на русскую Церковь скорби. Господь шел по Руси Святой в терновом венце. Посетил Он и Глуховку. И много пришлось испытать будущей монахине в эти и последующие годы. Но она не унывала, а постоянно молилась. Молилась долго, со слезами. И о семье своей, и обо всех знаемых и незнаемых. Как будто беседовала с Самим Господом и Его святыми. Просто, как умела. Умела, однако, уже и тогда немало.

*** Долгим был этот поистине узкий и каменистый путь для ма­тушки Сепфоры! Господь, сотворивший обитель в ее сердце, не оставлял ее. Она любила Господа и знала, что тот есть любящий Его истинно, кто исполняет Его заповеди. Людям казалось, что перед ними грубая крестьянка, неграмотная, в самой простой, всегда темной одежде, в лаптях, а потом в сапогах или чунях с глубокими галошами, всегда покрытая платком, а это был ду­ховно просвещенный — Самим Богом — человек, не изучением, а духом постигший многие тайны аскетического делания. О ее жизни и духовных подвигах и повествует монах Лазарь в своей книге «Матушка».