У книжной полки. 31 марта

Умягчи, Господи, сердце мое. Жизнеописание, воспоминания о схимонахине Сепфоре.

Матушка Сепфора своим чадам и всем, кто нуждался в таких наставлениях говорила: «Когда усыхает в тебе любовь, молись так: умягчи сердце мое, Господи!» Да, почти двухтысячелетний опыт православия свидетельствует: все совершенства высокой духовной жизни меркнут рядом с любовью, устремляющейся к Небесам и ко всякому творению Божьему. Ею была проник­нута жизнь великой молитвенницы и прозорливой старицы Сепфоры. Схимонахиня Сепфора насыщала советом и радостью всех, приходящих к ней, всех одаривала теплом боголюбивого сердца. Учила уступать и прощать, а главное - в наше житей­ское время - просить Господа о даровании любви. О простой русской женщине-крестьянке, испытавшей на себе все тяготы 20 века, и ставшей «матерью монахов», рассказывает книга, вышедшая в свет в Издательстве мужского монастыря «Спаса Нерукотворного Пустынь». Она называется – «Умягчи, Господи, сердце мое». ***

Эта книга, на основе собранных воспоминаний, рассказывает о старице схимонахине Сепфоре, которая последние годы своей жизни провела в селе Клыково Калужской области и много сделала для возрождения там мужского монастыря «Спаса Нерукотворного Пустынь». Ее молитвами ожило и двинулось с мертвой точки дело, уже казавшееся неподъемным, ведь Клыково - безвестная глушь, деревня, стоящая в стороне от «столбовых» дорог. А было ей тогда уже 100 лет. Родилась подвижница 19 марта (по ст.ст.) 1896 года. Как повествует автор данной книги, «с юных лет рвалась она в монастырь. Хотела стать как те монашки, что живут в Глухово при Покровской церкви. Еще в детстве каждый день к ним бегала. Училась рукоделью. Любила слушать про святых, про святые обители. И так просилась она в монастырь. Насовсем, чтобы быть ко Христу поближе.

Но в семье случилась беда - рано умер отец. А следом постучалась в дом нужда. Вот тогда-то мать - ей надо было поднимать еще двоих детей - решила выдать Дарью замуж за парня из зажиточной семьи, где работали много и тяжко, зато жили безбедно: «Так надо, дочка. Что ж нам всем горе-то мыкать? Иначе не вытянуть мне мальцов». Дочь покорилась, не могла ослушаться. В доме свекра стала старшей из трех невесток. Крутилась между полем, хлевом, огородом и печью так, что, как потом вспоминала, «некогда было лапти снять». Бывало, к ночи с ног валилась от усталости. Только молитва и держала: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй!» А когда отправлялась на богомолье, молилась там «о семье своей, и обо всех знаемых и незнаемых. Как будто беседовала с Самим Господом и Его святыми. Просто, как умела. Умела, однако, уже и тогда немало».

«Было это в начале прошлого века, а все ожившие фрагменты-картинки, - пишет автор, - собирались в моем представлении, словно части большой мозаики. Они возникли из дробных кусочков воспоминаний, рассказов, записок людей, близко знавших схимонахиню Сепфору. А началом написания очерка о жизни и молитвенном подвиге прозорливой старицы стало знакомство с игуменом Михаилом, настоятелем монастыря Спаса Нерукотворного пустынь, что в селе Клыково. «Она молилась так, - вспоминает о. Михаил, - что для меня было явно: слепая старица видит ангельский мир так же ясно, как вот мы с вами друг друга. И каждый день, общаясь с ней, я старался выведать тайну старицы. Как научилась она такой сильной, дерзновенной молитве?»

Отцу Михаилу казалось непостижимым, как это простая крестьянка из глухой тамбовской деревни, жена и мать нескольких детей, стала праведницей, какие бывали, наверно, только в ветхозаветные времена. Наверное, не случайно, принимая постриг в схиму, получила она такое редкое имя - Сепфора («Сепфора» в переводе с древнееврейского значит «птичка»). Так звали жену Моисея, по велению Господа выведшего израильтян из египетского плена. «Матушка Сепфора была немногослов­на, - рассказывает батюшка. - Но когда начинались мои настойчивые расспросы, понемногу открывала свои «тайны»: «Вот, бывало, грядку копаешь. Толкнешь лопату-то и разом: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий..." - а потом тянешь ее обратно и договариваешь: "... помилуй мя, грешную". Так меня глуховские монашки в детстве еще научили». В земле копалась, корову обихаживала, стряпней занималась, в поле работала, а про себя - Иисусову молитву. Так, чтобы под образа встать и часами молиться - в молодости такой роскоши она не знала. Минуты не было, чтоб без дела в руках.

«Хочется, - подытожил беседу игумен Михаил, - чтобы люди узнали, как, живя обыденной мирской жизнью, до краев на­полненной тяжкой, иногда непосильной работой, человек может достигнуть под­линно ангельской высоты – праведности». Вообще-то, - повествует автор, - внешне ее жизнь мало чем выделялась. Была сначала главной помощницей в родительском доме. И любимицей. Ее деды, дяди, да и отец, ходили на Афон помолиться. Дед принес оттуда от прозорливого афонского старца четки для семилетней внучки Дарюшки (так ее звали до пострига). А еще купили швейную машину, и уже в пятнадцать лет она строчила на ней, как заправская портниха. Чуть подросла - все Глуховку обшивала. У монахинь научилась прясть и ткать, вязать и вышивать. Став взрослой, говорила мало, больше молилась. А еще Дарюшка строго постилась». Но никто об этом не знал. «Много-много лет спустя, уже после смерти мамы, дочерям открылось вдруг ее строгое постничество. Вспомнилось, как умела она незаметно разделить между всеми свою часть».

Работы Дарюшка не боялась, уже знала, что с Богом все возможно. Вот и не диво, что в доме свекра ее полюбили. Что ни слу­чись, бывало, слова накриво не скажет. И хоть ведро, хоть ненастье, работа в руках горела. За это-то она время от времени получала от свекра «путевки» в Киево-Печерскую лавру, в Саров, в другие монасты­ри, где душа в небесах купалась, где черпала силы, всем сердцем уходила в общение с Господом и Его святыми. После революции их большую и дружную семью раскулачили - кого по миру пустили, кого отправили по этапу. Свекра, старосту храма, и свекровь отправили на Соловки. Чтобы уйти от преследований и помочь семье, муж Дарьи уехал из деревни и стал работать на шахте. Дарья осталась одна с четырьмя дочками, которых выгнали из дома - в чем были, они оказались на улице. И, опасаясь гонений, никто не пустил их к себе, только одна старушка на краю села дала им приют.

Далее много испытаний пришлось пережить Дарье, ее мужу и их детишкам, но они во всём уповали на Господа. Дарья, как всегда много работала и не оставляла молитву. А когда грянула Великая отечественная война, неся новые горести и тягости, как и прежде надеялась только на Бога. И голодали они, и холодали, не во что одеться было и нечем укрыться. И снова молитва матери стала надежным покровом и для детей, и для отца-фронтовика. Муж умер уже в мирное время, в 1955 году после тяжелой операции. А когда выросли, получили образование и профессии дети, Дарье уже ничего не мешало осуществить свою давнюю мечту. И уже на склоне лет, 20 октября 1967 года в Свято-Троицкой Лавре ее постригли в мантию с наречением имени Досифея.

После этого потянулись годы молитвенного подвига матушки. Через двадцать лет она была пострижена в схиму с именем Сепфора. А в 1996 году, незадолго до своей кончины, поселилась в монастыре в селе Клыково. Как рассказывает автор, «старица предвидела свою кончину и накануне всех, кто заходил, благословля­ла, наделяла подарками. Кому четки приготовила, кому икону. Но в монастыре никто не ожидал, что про­изойдет это так скоро. Тем более что сама матушка была, как всегда, приветлива и бодра духом. Вроде бы ничто не предве­щало стремительного исхода. Отец Миха­ил понимал, конечно, что не за горами то время, когда матушка покинет их. Но ему казалось или хотелось так думать, что бу­дет это потом когда-нибудь, не теперь. Од­нако же в один из майских дней матушке Сепфоре стало плохо. Его позвали почти тотчас.

В последние часы о. Михаил почти не отходил от ее одра. Сознанием воспринимал происходящее, понимал, что скоро это случится, а сердце обливалось слезами. Вечером 13 мая у изголовья схимонахини Сепфоры он читал 50-й псалом. Читал медленно, отчетливо проговаривая каждое слово: «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие мое...» Когда произнес последние слова псалма, матушка трижды вздохнула и упокоилась. Отпевал матушку целый собор оптинской братии во главе со схиигуменом Илием. Съехались-слетелись отовсюду ее «птенцы». Горевали, прощались, служили панихиды. И были слезы пополам с радостью. Потому что шли еще пасхальные дни. А еще потому, что все понимали: свершилось! Схимонахиня Сепфора перешагнула грань видимого мира и вошла в горний, куда стремилась всю свою долгую жизнь».

*** 13 мая в селе Клыково (это недалеко от Оптиной пустыни) всегда собирается множество священников, монахов, мирян... Здесь под высоким восьмиконечным крестом покоится великая молитвенница, прозорливая старица схимонахиня Сепфора (в миру Дарья Николаевна Шнякина, урожденная Сенякина). Она перешла в вечность 13 мая 1997 года, на 102-м году жизни. Старица жила в одно время с нами, в том самом двадцатом веке, когда мы гордо носили на груди пионерские галстуки. Она же хорошо помнила иную эпоху, когда боголюбивые люди отправлялись за многие сотни верст на богомолье. Довелось ей побывать в Киеве, Сарове, ходила в Дивеево. Господь дал ей долгую жизнь, чтобы не прервалась связь времен. Узнать о ней больше поможет эта книга.