У книжной полки. 3 сентября

А.А. Новикова-Строганова. Христианский мир И. С. Тургенева.

Имя Ивана Сергеевича Тургенева - выдающегося русского писателя-классика - в особом представлении не нуждается. Тургеневские сюжеты и художественные образы известны каждому образованному человеку во всём мире. В то же время налёт хрестоматийного глянца, атеистические, иноверческие либо иные вульгарно-идеологические трактовки, лукаво насаждаемые, как плевелы среди пшеницы, - зачастую не позволяют современному читателю пробиться к истинному смыслу писательского наследия, посвятить ему углублённое, осознанное прочтение. Заново вникнуть в произведения Тургенева, осмыслить его творчество с христианских позиций - задача важная и благотворная. И этому посвящена новая книга доктора филологических наук Аллы Анатольевны Новиковой-Строгановой, которая вышла в свет в Издательстве Зёрна-Слово. Она называется – «Христианский мир И. С. Тургенева».

Эта книга, по словам издателей, адресована широкому кругу читателей - не только знатокам русской словесности, специалистам-филологам, но и всем тем, кто стремится приобщаться к отечественным духовным ценностям. Автор раскрывает глубинные связи тургеневского наследия с пра­вославными традициями, восстанавливает синхронный евангельский подтекст рассказов, повестей и романов Ивана Сергеевича, проясняет религиозно-философскую позицию писателя. Уникальный художественный мир Тургенева представлен в широком историко-литературном контексте, во взаимодействии с творческими системами Н. С. Лескова, Ф. И. Тютчева, французско­го поэта-романтика Алоизиюса Бертрана. Также приводятся малоизвестные факты биографии писателя, связанные с его родовым имением Спасское-Лутовиново Мценского уезда Орловской губернии.

Как отмечает автор, в советское время антихристианское литературоведение безоговорочно провозгласило Ивана Сергеевича Тургенева атеистом. Однако если обратиться к произведениям писателя, можно увидеть, что в практике художественного творчества Тургенев изображал жизнь в свете христианского идеала. Писатель показал, что именно духовное, идеальное содержание - основа человеческой личности, ратовал за восстановление в человеке образа и подобия Божия. Каждая проникновенная строка Тургенева, обладавшего способностью соединить прозу с поэзией, «реальное» с «идеальным», овеяна одухотворённым лиризмом и сердечным теплом, несомненно, идущим от «Бога живого» (2 Кор. 6, 16), «в Котором сокрыты все сокровища прему­дрости и ведения» (Кол. 2, 3), ибо «Он есть прежде всего, и всё Им стоит» (Кол. 1, 17), и «никто не может поло­жить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос» (1 Кор. 3, 11), «Ибо всё из Него, Им и к Нему» (Рим. 11, 36).

По словам Аллы Анатольевны, в Боге, возвестившем: «Аз есмь Истина, и Путь, и Жизнь» (Ин. 14, 6), - единственно истинный подход к любому явлению жизни. «Кто учит иному, - говорит апостол Павел, -и не следует словам Господа нашего Иисуса Христа и учению о благочестии, тот горд, ничего не знает, но заражён страстью к состязаниям и словопрениям, от которых происходят зависть, распри, злоречия, лукавые подозрения, пустые споры между людьми повреждённого ума, чуждыми истины» (1 Тим. 6, 3-5). Быть неувядаемой, всегда новой и актуальной - таково свойство русской классической словесности, уходящей своими корнями в священные источники христианства, святые родники православной веры.

С помощью автора данной книги рассмотрим некоторые произведения Тургенева. Так, в первой главе, которая называется – «Руси православной дух: цикл рассказов «Записки охотника»», - Алла Анатольевна пишет: ««Записки охотника» И. С. Тургенева - одна из тех книг отечественной классики, где наиболее сильно выражены духовные стороны личности простого русского человека, «русский дух», где в прямом смысле «Русью пахнет». Так, в рассказе «Лес и степь» мы читаем: «Вы раздвинете мокрый куст - вас так и обдаст накопившимся тёплым запахом ночи; воздух весь напоён свежей горечью полыни, мёдом гречихи и "кашки"; вдали стеной стоит дубовый лес и блестит и алеет на солнце». А в рассказе «Певцы» Тургенев пишет о своём герое: «Он пел, и от каждого звука его голоса веяло чем-то родным и необозримо широким, словно знакомая степь раскрывалась перед вами, уходя в бесконечную даль».

В цикле этих рассказов Тургенев, по словам автора, явил себя таким же певцом благосло­венной русской земли, с тем же одухотворённо-проник­новенным голосом: «Русская, правдивая, горячая душа звучала и дышала в нём и так и хватала вас за сердце, хватала прямо за его русские струны». Неслучайно Иван Александрович Гончаров, прочитав «Записки охотника» во время своего кругосветного путе­шествия, у берегов Китая - за тысячи вёрст от России - ощутил её дух, её живое присутствие. Об этом он писал: «заходили передо мной эти русские люди, запестрели берёзовые рощи, нивы, поля и <...> прощай, Шанхай, камфарные и бамбуко­вые деревья и кусты, море, где я - всё забыл. Орёл, Курск, Жиздра, Бежин луг - так и ходят около».

В год кончины Тургенева его друг, поэт Яков Петрович Полонский, говорил: «И один рассказ его "Живые мощи", если б он даже ничего иного не написал, подска­зывает мне, что так понимать русскую честную верую­щую душу и так всё это выразить мог только великий писатель». Фёдор Иванович Тютчев проницательно уловил в «Записках охотника» тургеневское стремление к синте­зу реального и сакрального: «поразительно сочетание реальности в изображении человеческой жизни со всем, что в ней есть сокровенного», - отмечал он. Известно также, какое глубокое впечатление произвели «Записки охотника» на земляка Тургенева - Николая Семеновича Лескова, заслуженно признанного «величайшим христианином среди русских писателей». Он испытал настоящее нравственно-психологическое потрясение, впервые прочитав цикл тургеневских рассказов. А Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин справедливо считал, что «Записки охотника» значительно повысили «нравственный и умственный уровень русской интеллигенции».

Как отмечает автор, герои «Записок охотника» - русские православные люди. Как известно, понятие «русский» исторически уже подразумевало: «православный христианин». Свидетель­ство полноценного, духовно не повреждённого чувства национального достоинства - народное самоназвание: «крестьяне», в простонародной артикуляции - «хрестьяне», то есть «христиане» - верующие во Христа. В бытии и быте народа ощутимо живое Божье всеприсутствие. Христос - в жизни, в сердце, на устах русского человека. «Господи, Владыко живота моего!», «ах, Господи, Твоя воля!», «прости, Господи, моё пре­грешенье!», - то и дело приговаривают герои тургеневских рассказов. Всё это не формализация застывших речевых оборо­тов, а духовная составляющая русского языка, слове­сное выражение православного духа русского народа, христианской языковой среды его обитания, показатель глубинной связи слова с самой его сущностью в таинстве языка: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин. 1,1).

По словам автора, тургеневский художественный мир можно опреде­лить словами М. Е. Салтыкова-Щедрина: «это начало любви и света, во всякой строке бьющее живым клю­чом». Лаконичный отзыв длиной в одну строку вместил в себя безграничное: Любовь, Свет, вода жизни - ключевые именования в Новом Завете: «Бог есть любовь» (1 Ин. 4, 8), «Свет истинный, Который просвещает вся­кого человека» (Ин. 1, 9), «Жаждущий пусть приходит, и желающий пусть берет воду жизни даром» (Откр. 22, 17). Читатель словно напитывается этой живой водой. Главный источник светоносности, гармонии и соразмерности тургеневской прозы, её благотворного влияния на душу - в Евангелии, которое составляет особый глубинный пласт художественного текста. О «Евангельской концепции в творчестве И. С. Тургенева» говорится в следующей главе данной книги.

*** Новый Завет, пребывая вечно новым, призывает человека любой исторической эпохи к обновлению, преображению: «И не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что есть воля Божия, благая, угод­ная и совершенная» (Рим. 12, 2). Каждый, кто прикасается к Евангелию, всякий раз открывает для себя заново слово Бога живого. Так и живые голоса русских писателей звучат для нас, когда мы перечитываем классику и неизменно черпаем из её глубин нечто такое, что до времени оставалось сокрытым от восприятия. Внимание к новозаветному символико-содержательному подтексту романов Тургенева позволяет глубже про­никнуть в таинство тургеневской поэтики. Прочтение на новом уровне произведений Тургенева в христианском контексте понимания может стать, по словам автора, для читателя настоящим откровением.