У книжной полки. 27 января

Г.М. Калинин. День един.

27 января 1944 г. советские войска полностью сняли длившуюся 900 дней фашистскую блокаду города. 900 дней и ночей прошло в стальном кольце. 800 тысяч ленинградцев погибло от пуль, ран, голода, холода. Гитлер был убеждён, что люди, живущие в Ленинграде, все умрут от голода за 1-2 месяца и немцы возьмут в город, не пролив ни капли крови. Но, практически полностью отрезанный от внешнего мира, город жил. Жил, по словам Ольги Бергольц, на «125 блокадных грамм с огнем и хлебом пополам». Как это было, сегодня многие не знают. А между тем история блокадного Ленинграда беспримерна, и представляет собой один из самых трагических и важных эпизодов не только Великой Отечественной войны, но всей истории России. О блокадном Ленинграде рассказывает книга Георгия Калинина – «День един», вышедшая в свет в издательстве "Сибирская благозвоннница". Об этой книге – далее в нашей программе. ***

Автор книги, Георгий Михайлович Калинин, родился в 1930 году в семье потомственных петербуржцев. Отец — железнодорожный служащий, мать — машинистка. Пережил тяжелейшую блокадную зиму 1941-42, когда потерял отца и близких родственников. С больной матерью был эвакуирован летом 1942 через Ладогу, до лета 1944 жил в Пермской области. С 1957 пишет художественную прозу. Главным потрясением в судьбе писателя явилась Блокада Ленинграда в Великую Отечественную войну. В 1988 году, вступая в Союз писателей, Калинин об этом написал так в своей автобиографии: «Тогда бухнула на чашку весов моей жизни столь тяжелая гирька, что прошедшие десятилетия не смогли дать ничего такого, чтобы ее перевесить. Одним словом, я — человек блокадный».

Ссылаясь на отзывы читателей, сын писателя, Алексей Калинин, отмечает: так о блокаде еще никто не писал. Это настоящая русская литература. Вот что говорится в одной из рецензий на этот сборник: "...книга Георгия Калинина существенно отличается от всего, что написано и издано о блокаде – главное в ней христианский взгляд на события, рожденный тяжелым личным опытом, из сердца, не из ума только рожденный... Блокадная жизнь в книге изображена с такой реалистичностью, что само чтение становится нелегким трудом, потому что душа читателя соприкасается с запредельной мукой, с животным состоянием человека... Повествование Калинина о блокаде становится для нас, людей, в массе своей не переживших настоящих испытаний на грани смерти, рассказом о том, что такое жизнь всерьез».

В сборник повестей и рассказов "День един" вошли произведения разных лет. Первую часть книги занимает цикл произведений "Блокада на всю жизнь". рассказывающий о жизни Ленинграда в страшную зиму 1941-42 годов, через ужасы и лишения которой автор прошёл, будучи десятилетним мальчиком-подростком. Повесть «Из какого колодца дует», рассказ «Вспоминаю блокадных детей», очерк «Блокада на всю жизнь» стали уникальным вкладом блокадников в познание самого себя и мира в экстремальных условиях на рубеже бытия и смерти, когда против детства объединялись голод, холод, оружие войны и человеческое отчуждение, деформируя нормы морали, выдвигая на первый план агрессивную животную потребность выживания.

Вот что в частности Георгий Михайлович пишет: «Для взрослых опасность блокады была реальна, в первую очередь, как факт настоящего, но не будущего и прошедшего. Временный, в силу чрезвычайных обстоятельств, отказ от прежних принципов, чтобы затем к ним постепенно вернуться, а блокадный опыт отбросить как ставшее ненужным средство самосохранения. Просто приспособление, хотя и крайне мучительное, – не представляющие собой угрозы ни для будущего, ни для прошедшего, если, конечно, основа личности в человеке уже заложена. Но у нас-то, детей, эта самая основа лишь только закладывалась, и в нее прямехонько блокада со всем своим зверством и легла. Разумеется, речь не о маленьких детях, но о подростках 10–13 лет, оказавшихся, видимо, в самом трудном положении.

От нас, - свидетельствует автор, - ничего не ждали, не требовали, но нам ничем и не помогали. Мы были вне поля зрения взрослых, попросту лишними в ту страшную зиму. Для нас блокада несла не только смерть, но и угрозу нравственной катастрофы. Подросток, прошедший через блокаду, должен был в сложной внутренней ломке заново воссоздавать для себя подлинные ценности жизни, отказываясь от мнимых, ставших привычными, и преодоление блокадного опыта затягивалось для него на годы. ...Мое выздоровление от блокады затянулось почти на десятилетие. Да я так и не знаю, наступило ли оно окончательно. До сих пор живо во мне ощущение, что блокада расколола надвое мою жизнь, отщепив, оторвав от нее первые мои детские годы, и до сих пор никак не может прирасти ко мне этот десятилетний доблокадный осколок».

Но, как далее отмечает автор, «вместе с опытом, который лежал на поверхности, блокада дала» ему «еще какой-то другой опыт, опыт в себе, раскрывавшийся по мере преодоления опыта внешнего. За какие-то считанные месяцы, - пишет Георгий Михайлович, - потеряв веру во все человеческое, я подспудно, потенциально, полусознательно утвердился в вере в Бога, что должно было со временем многое изменить во мне, и в первую очередь мое отношение к человеку. Теперь, много лет спустя, я с удивлением вижу, что именно обнажение человека в самом низком и отталкивающем, происшедшее в блокаду, проложило мне путь в иную полярность, помогло открыть человека в его самом высоком. Зло блокады, оставившее так и не зажившую до конца рану в душе, подготовило ее для восприятия высоких, утверждающих безусловную ценность человека и его жизни истин и непостижимым образом перешло в свою противоположность, стало благом».

Читая первую часть книги, можно согласиться с Алексеем Калининым, который говорит, что «самое страшное, трудно вместимое для души чтение – это рассказы о блокадных детях, даже не судьбы их, а немые образы заставляют сердце содрогнуться. И удивляешься: как сохранившему в сердце эти образы удалось вместить в себя это страдание, взять его на себя, забыть о своей боли, а помнить о них? Блокадные испытания для одних людей (из выживших) закончились животным отупением, для других же открыли глубину душевной и духовной жизни. Автор этой книги - из их числа. Вторая часть сборника, в которой собраны рассказы и повести уже мирного времени свидетельствует об этом, главное в них – не сюжет, не яркие герои, а душевные переживания. При этом жизнь души, - по словам Алексея Калинина, - показана на святоотеческом уровне – на уровне помыслов, борьбы с ними или пленения. И в результате судьба человека становится результатом нравственного выбора между эгоистическим саможалением и самопожертвованием...

Завершает книгу часть под названием «Ломоть хлеба Господня». Здесь все судьбы отдельных людей и человечества в целом восходят к тому евангельскому измерению, которое в этой части книги – главное..." В трех произведениях, где автор размышляет над Евангелием, он напоминает читателям, что Один Хлеб никогда не отнимется от нас – это Господь, дающий людям вечную жизнь (Ин. 6:47). «Основа мировоззрения автора, по словам Алексея Калинина, - «вера в благой Промысел Божий и конечное торжество добра. Потому и все самое ужасное в этой земной жизни можно преодолеть и не отчаяться».

*** Фашистская блокада Ленинграда — одно из самых трагических событий Великой Отечественной войны. Писатель Георгий Калинин, автор книги, прошел в детстве через это тяжелейшее испытание, пережив все, что выпало тогда на долю ленинградцев — ужас голода, холода, смерти. Его рассказы и повести, посвященные как блокаде, так и иной тематике, исполнены в традициях русской литературы, отличительными чертами которой были и остаются — неотступное бдение за временным исчезающим ради уловления в нем вечного, непреходящего, и подлинная выстраданность этого беспрерывно творимого действа.