У книжной полки. 2 февраля

Сергей Глебович Десницкий. Сквозное действие любви.

Книга, которую сегодня мы предлагаем вашему вниманию, предназначена для тех, кто любит мемуарную прозу, для тех, кто ценит прошлое нашей страны. И просто для всех любителей хорошего чтения. Она называется - «Сквозное действие любви» — избранные главы и отрывки из воспоминаний Сергея Глебовича Десницкого. Сергей Глебович – известный актер театра и кино, режиссер-постановщик, заслуженный артист РФ и писатель. Прожив долгую, насыщенную множеством событий жизнь, он в своих записках подводит ей итог. Поэтому его книга сильна и глубиной личной линии, ее осмыслением. Она выходит в свет при содействии Издательства Никея и редакции «Встреча». Более подробнее об этой книге – далее в нашей программе. ***

Рижское взморье, Урал, Киев, Берлин, Ленинград — это далеко не вся география событий книги Сергея Глебовича Десницкого, живо описанных остроумным и внимательным наблюдателем «жизни и нравов». Ведущее свое начало от раннего детства автора, повествование погружает нас то в мир военной и послевоенной Москвы, то в будни военного городка в Житомире, в который был определен на службу полковник-отец, то в шумную бурлящую Москву 50-х и 60-х… Но главные «географические точки» воспоминаний — легендарный «Современник» и МХАТ доефремовского и ефремовского периодов с его великими «стариками и старухами» и тогда молодыми, а ныне знаменитыми — что ни имя, то легенда - артистами, музыкантами, писателями, художниками, педагогами, составившими цвет нашей культуры 1960-2000-х годов.

Как отмечают издатели, от одного только перечня «фигурантов» дух захватывает: Ольга Леонардовна Книппер-Чехова, Борис Ливанов, Анатолий Кторов, Марк Прудкин, Ангелина Степанова, Михаил Яншин… И «младшее» поколение – О.Ефремов, А.Покровская, Е.Евстигнеев, Г.Волчек, О.Табаков, В. Высоцкий, О.Стриженов, А.Лазарев, А. Мягков, В.Невинный, Ю.Богатырев, И.Эренбург, А.И.Солженицын, Владимир Лакшин, Э.Неизвестный… Если говорить о самом Десницком, вкратце его биографию можно описать так: родился Сергей Глебович 4 апреля 1941 года. В 1962 - окончил Школу-студию МХАТ, спустя два года был принят в труппу Художественного театра. В качестве режиссёра-ассистента Сергей Десницкий участвовал в постановках Бориса Ливанова, а в дальнейшем — Олега Ефремова. После раскола МХАТа в 1987 году стал актёром МХТ им. Чехова. В 1990 году вместе с женой, актрисой Еленой Кондратовой (Десницкой) организовал собственную антрепризу, поставил три дуэтных спектакля: «Дама с собачкой» А. Чехова, «В Париже» И. Бунина и «Мастер и Маргарита» М. Булгакова. С 1991 года — он актёр московского театра «У Никитских ворот». В 1997 г. вернулся в МХТ им. Чехова, играет графа Орсини и барона Ван Свитена в спектакле «Амадей». С января 1999 года возглавляет Мемориальный Чеховский театр в Мелихове.

В предисловии книги священник Александр Дьяченко пишет: «Много лет назад, будучи еще совсем юным, помню, как смотрел в кинотеатре имени А.С. Пушкина фантастический фильм «Дознание пилота Пиркса». Тогда мы, не в пример дню сегодняшнему, очень часто ходили в кино и с друзьями пере­смотрели множество фильмов. В памяти остались ленты Тар­ковского, сказки Александра Роу и почему-то «Дознание пи­лота Пиркса». … артиста, сыгравшего в этом фильме главную роль, я запомнил очень хорошо. Правда, не прочитав в титрах его настоящего имени, был уверен, что он прибалтиец. Когда мне в руки попала книга мемуаров актера МХАТа Сергея Глебовича Десницкого, я и вообразить не мог, что мне вновь предстоит встретиться с тем самым «пилотом Пирксом» из моей далекой юности. И понять, почему он так похож на ла­тыша.

Я не театрал, живу в глубокой провинции и уже не помню, когда последний раз выбирался в театр и смотрел спектакль, а начал читать и не смог остановиться, пока не дочитал до конца. Оказывается, читая воспоминания Десницкого, совсем не нужно быть театралом. Потому что то, о чем он пишет, близ­ко каждому из нас. Человеческая жизнь в обрамлении целой эпохи. Я тоже свидетель многих событий, описываемых автором, мне понят­ны его мысли и переживания. Он, как и я, будучи некрещеным в детстве, самостоятельно в зрелом возрасте пришел к вере в Бога. Это очень непросто, особенно если ты актер и принад­лежишь миру театра. Актеры, как и все другие, кто занимается творчеством, мечтают быть признанными. Только, в отличие от художни­ков, писателей и музыкантов, актер не может играть «в стол» и творить для будущих поколений. Он обязан реализоваться здесь и сейчас, в этом поколении, иначе его забудут. Актер жи­вет успехом, надеется на успех и погибает, если публика не оценила его как артиста. Как много в борьбе за роль, особенно главную, плетется закулисных интриг, как проявляются наши самые порочные страсти, чтобы получить возможность выйти на сцену и сы­грать героев, безусловно, нравственных, тех, кто мечтает тво­рить добро. Потому очень трудно в этой среде, однажды приняв креще­ние, жить по заповедям, возрастая от веры к вере.

Мемуары Сергея Глебовича, - говорит отец Александр, - чем-то напомнили мне зна­менитую «Исповедь» Блаженного Августина. Автор, прожив долгую, насыщенную множеством событий жизнь, в своих за­писках подводит ей итог. Начиная жить как все, в конце пути оценивает себя как состоявшийся христианин, не приукраши­вая себя и не обеляя. Черное в своей жизни он называет чер­ным, а белое — белым. Он кается в своих дурных поступках и просит прощения у тех, кто еще жив, и у тех, кого уже нет здесь, на земле. Трудно вот так, как сделал автор, встать перед всем белым светом, открыть свою душу, точно расстегнуть рубашку, и ска­зать: вот, я старый человек, прожил жизнь так, как смог, спа­сибо всем вам за дружбу и за любовь. Я счастлив, что имел воз­можность жить рядом с такими достойными людьми, творить и радоваться жизни. А за все темное прощу меня простить. Не помню, - отмечает отец Александр, приходилось ли мне читать что-либо подобное запискам актера Десницкого, но этот труд поразил меня, свя­щенника, своей искренностью и желанием сделать все, чтобы этот мир стал лучше.

Сам автор во вступлении книги пишет: «Я родился накануне Великой Отечественной войны и уже в полугодовалом возрасте совершил свое первое серьезное пу­тешествие на Урал. Бабушка Валя и мама повезли меня в эва­куацию. Жизнь в глухом уральском селе не оставила в моей памяти никаких воспоминаний, и все, что произошло там, я знаю лишь по рассказам взрослых. Два года мы с мамой про­вели на Урале и вернулись домой лишь в ноябре 1943 года, ко­гда я уже мог что-то запоминать. Так случилось, что о прошлом своих родителей я знаю оскорбительно мало. Родство с «врагами народа», а стало быть, с «контррево­люционными» элементами, грозило их потомкам ссылками, лагерями, а то и расстрелом без суда и следствия. А в состав данной категории граждан входили не только белогвардейцы или чины охранного отделения, но и потомственные дворяне, вся российская знать, анархисты, латыши, конституционные демократы, богатые крестьяне, которых почему-то прозвали «кулаками», ученые, врачи, писатели и поэты, композиторы, учителя, художники, то есть все российские интеллигенты... И прочая, прочая, прочая... «

Короче, продолжает автор, больше половины населе­ния Российской империи представляло для советской власти реальную угрозу. Лишь двадцать процентов деклассирован­ного элемента, то есть карманники, воры в законе и идей­ные бандюки типа Котовского и иже с ним, вызывали у новой власти нежные чувства. А иначе и быть не могло. Пообещав в 17-м году «землю крестьянам», а «фабрики рабочим», боль­шевики и тем и другим показали агромадный шиш и весь­ма обоснованно опасались, что за такой грандиозный обман рано или поздно придется отвечать. Поэтому благоразумней было самых умных и понимающих заблаговременно уничто­жить, дабы не смогли разжечь искру крамолы в умах обманутых и оскорбленных. Но главное — превратить остальную массу населения в безмозглое стадо, которое лишь кнута бо­ится и заботится об одном только: где бы посытнее поесть.

Вот почему лояльные «совграждане» сняли с шеи крестики, пе­рестали ходить в церковь, запрятали подальше, а то и просто порубили на дрова родовые иконы, сожгли все дореволюци­онные фотографии, изорвали на мелкие клочки письма род­ных, выбросили на помойки царские грамоты, если таковые имелись... То есть с рвением принялись уничтожать память о своих предках, многие из которых были весьма достойными людьми и заслуживали если не почитания, то хотя бы элемен­тарного уважения. Страх стал главной движущей силой в изувеченной большевизмом России!.. Когда в школе меня спрашивали: «Кто твои родители?» — я отвечал: «Мама — домохозяйка, папа — командир Красной армии». И был горд сознанием, что являюсь потомком совет­ского офицера. То есть совершенно искренне полагал: моя ро­дословная началась только после Октября 1917 года. А ведь это совсем не так». А как все было – и рассказывает автор далее на страницах этой книги.

*** Завершая эту книгу, автор пишет: «Как попрощаться с вами, дорогие мои чи­татели? Это должно быть трогательно и красиво. Обязатель­но красиво — я так задумал. Но почему-то в самый важный момент все мысли не только красивые, но и самые простые, обыкновенные куда-то улетучились, и в голове моей зияла пу­гающая стерильная пустота. Я сидел за письменным столом, тупо уставившись в экран монитора своего компьютера, и страдал: ведь если я не найду этих самых нужных, самых важных слов, весь пятилетний труд мой пойдет насмарку. Слева от меня на книжной полке стоял томик стихов Ивана Алексеевича Бунина. Почти маши­нально я взял его, наугад раскрыл и ахнул от неожиданности: на белую книжную страницу ровными, черными рядами лег­ли до боли сердечной любимые строки:

И цветы, и шмели, и трава, и колосья,

И лазурь, и полуденный зной...

Срок настанет — Господь сына блудного спросит:

«Был ли счастлив ты в жизни земной?»

И забуду я все — вспомню только вот эти

Полевые пути меж колосьев и трав —

И от сладостных слез не успею ответить,

К милосердным коленам припав...

Вот и все. Лучше не скажешь.