Аудио |
|
Скачать .mp3 |
Федор Викторович Кондратьев. Мальчишка-москвич в годы войны. Уроки жизни.
Автору этой книги было восемь лет, когда началась Великая Отечественная война. Читая его воспоминания, мы видим военную Москву глазами восьми-двенадцатилетнего мальчика. Видим, как он возрастал и укреплялся духом — в этой суровой, полной опасностей и искушений жизни; какие уроки она ему преподавала, как сохранял он эти уроки в сердце своем. Эти уроки легли в основу его большой жизни и могут послужить поводом задуматься о том, чем оно богато - уникальное и уже уходящее поколение маленьких детей большой войны. Эти уроки легли и в основу книги, которая вышла в свет в Издательстве Саратовской митрополии под названием – «Мальчишка-москвич в годы войны. Уроки жизни». Об этой книге и ее авторе – далее в нашей программе. ***
Автор воспоминаний, вошедших в данную книгу, - Федор Викторович Кондратьев — профессор, доктор медицинских наук, психиатр-эксперт высшей квалификационной категории, заслуженный врач России, член церковно-общественного совета по биомедицинской этике при Московском Патриархате. Выпускник Первого Московского медицинского института, Федор Викторович в науке с 1953 года. С 1959 по 2011 год он прошел путь от младшего научного сотрудника до главного; почти тридцать лет руководил экспертным отделением Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии имени В. П. Сербского. Преподавал на юридическом факультете Военного университета Министерства обороны и в Первом Московском Государственном медицинском университете имени И. М. Сеченова. Имеет государственные и церковные награды. Автор почти трехсот научных трудов; воспитал трех докторов и более двадцати кандидатов медицинских наук.
По мнению издателей, многим кажется, что врач-психиатр должен быть «сугубым материалистом», то есть объяснять все происходящее с человеком исключительно материальными, биологическими причинами и не принимать во внимание никакую «мистику». Но психиатру Кондратьеву давно понятно, что ни биологическими, ни социальными объяснениями личность не исчерпаешь, не определишь. Человека он рассматривает как «взаимоединство трех уровней измерения — телесного, душевного и духовного»; религиозное чувство, по убеждению психиатра Кондратьева, присуще человеку изначально. «Мы же душой человеческой занимаемся, как тут не думать о Боге?» — так ответил Федор Викторович на вопрос журналиста о том, находит ли он как человек верующий понимание среди коллег-врачей. Православие Федор Викторович унаследовал от родителей, которые были глубоко верующими людьми, и также трудились на медицинском поприще. Покойная супруга Федора Викторовича Нина Авксентьевна также всю свою жизнь сохраняла верность Церкви и медицине.
Сегодня в центре научных интересов профессора Кондратьева — вопросы религиозной, или духовной, безопасности, борьба с мошенническим использованием религиозного чувства в человеке или опасными извращениями этого чувства. Читая статьи и интервью Федора Викторовича, убеждаешься в том, что он по натуре боец. Он всегда готов заступиться за честь российской психиатрии, за права психически больных людей, за гуманное отношение к ним. Возраст и нездоровье не заставили его сбавить обороты, напротив. И не только во врожденных свойствах натуры или характера надо здесь увидеть причину, но и в области духа — духа, имеющего твердую опору и несокрушимое упование». Эту книгу автор посвящает своей маме — Кондратьевой Валентины Алексеевне. Вспоминая события 70-летней давности, Федор Викторович пишет: «Все пережитое в годы войны, что сейчас вновь предстало передо мной, заставляет меня как-то по-иному посмотреть на своих ровесников по тому времени: 8-12-летних мальчишек.
Мы, взрослые, недооцениваем их инициативу, возможности, самостоятельность в действиях и в суждениях, способность извлекать уроки из жизни. Я очень благодарен за эти военные уроки судьбе и, конечно, своим родителям, научившим меня видеть, слышать, чувствовать и понимать. Оглядываясь на уроки жизни, полученные мальчишкой-москвичом в годы войны, я осознаю, что они создали тот фундамент моей личности, на котором сформировалось чувство долга — долга заботиться не только о собственной, родной маме, но и обо всем, что включает в себя понятие Родина-мать. Ее тревоги, страдания и горести, ее заботы о нашем благополучии и нравственной силе и ее радости за нас, членов ее большой семьи, — все это стало и моими тревогами, страданиями, заботой и радостью. В тех далеких годах родилось и всю жизнь возрастало во мне чувство единения со своим Отечеством, видение его настоящего и будущего».
Давайте, обратимся непосредственно к воспоминаниям автора и узнаем, что происходило в его жизни в первые дни войны. Открывает книгу описание предвоенной обстановки в столице. Автор пишет: «Парк культуры имени Горького - любимое место отдыха москвичей в предвоенные годы. Пройтись от метро «Парк культуры» по недавно открытому, висящему над Москвой-рекой мосту, увидеть еще издалека колесо обозрения, прыгающих с высокой башни парашютистов и услышать манящую музыку духовых оркестров — уже одно это было предвкушением праздника. Так было до... Но тогда мы ходили вчетвером — папа, мама, брат и я. А сейчас мне восемь лет, на дворе начавшееся лето 1941 года, и иду я в парк только с одной мамой, и не отдыхать, а помогать готовиться к войне».
Уже тогда, по словам автора, «было предчувствие грозы: даже мы, - говорит Федор Викторович, - мальчишки-первоклашки, во дворах играли только в войну. Никого уже не удивляло, что идет подготовка к войне, об этом все говорили, в кинотеатрах шли фильмы про военных, но кто враг — мне не говорили даже родители. И вот теперь я иду в составе группы самозащиты, правда не как боец, а как... Даже не знаю, как назвать, мне мама сказала только: сам увидишь, сам поймешь, и я не стал допытываться — она командир, начальник группы самозащиты, мое дело не спрашивать, а слушаться. Роль же моя была такова. Недалеко от дома, что стоит в парке первым от Москвы-реки у моста, разбивали палатку и устраивали в ней условный штаб ПВО. Около нее на учения и соревнования собирали группы самозащиты. В палатке кто-то из проводящих учение прятал на мне записку с указанием моего «ранения», а затем уводил меня куда-то в парк. Там я ждал, когда меня найдут бойцы группы самозащиты.
Они выходили на поиск «раненых» после окончания воя сирены, означавшей «воздушная тревога». Найдя меня, «бойцы-санитары» производили осмотр и, обнаружив записку с описанием моих «ран», оказывали необходимую, по их мнению, помощь и на носилках уносили в штаб. Там сделанные мне перевязки оценивали на их соответствие указанным «ранениям» и давали наставления «бойцам-санитарам». И так повторялось по нескольку раз, пока не темнело. Затем объявляли, какая группа самозащиты сегодня победила, и называли дату новых учений». Это было до войны. А вот как запомнил автор начало войны. Летом семья Кондратьевых жила в деревне Крюково. «Я любил, - рассказывает Федор Викторович, - ходить на маленький прудок на нашей улице в Крюково, бывал там обычно один, хотя иногда кто-то приходил половить рыбку. Я же удочку не брал, мне нравилось просто посидеть на берегу, поговорить с лягушкой-квакушкой, с жучком-паучком. И вот, 22 июня 1941 года я иду, как обычно, к своему прудку, но вдруг вижу — возле одного из домов стоит толпа: женщины плачут, мужчины серьезно насупились, а из черной тарелки-репродуктора, которой раньше здесь не было, взволнованный мужской голос говорит о вероломном, без объявления войны, нападении на нашу страну фашистов.
Так вот кто наш враг, теперь все ясно, - рассказывает автор. - Я скорее домой: еще не понимая всего ужаса случившегося, с какой-то приподнятостью кричу: «Война, война началась!». Какова была реакция взрослых, я не помню, но мама сказала: надо собираться в Москву. Хозяйка дома, где мы жили, Александра Степановна уговорила моих родителей оставить меня и брата в Крюково под ее крылом, пока не прояснится обстановка. Поскольку отца призвали в войска ПВО, а мама тоже оказалась привязанной к объектам самозащиты и должна была вернуться на работу, то для контакта оставался брат: он ежедневно ездил в Москву узнать, всё ли в порядке. Как-то брат не вернулся в обычное время. Я видел, что Александра Степановна буквально сходит с ума. Я не понимал опасности этой задержки, но она, видимо, что-то знала и как-то по-матерински хотела меня утешить. Я вдруг почувствовал это тепло, по сути, посторонней женщины и понял, что в беде меня одного не оставят. И это стало первым уроком: мир не без добрых людей (сколько раз жизнь это подтверждала!). Какие еще уроки дала автор военная пора его жизни, он рассказывает далее на страницах данной книги.
*** Федор Викторович Кондратьев принадлежит к поколению детей войны: ему было восемь лет, когда она началась. В определенном смысле это поколение можно назвать незамеченным: все послевоенные годы мы поздравляли с Днем Победы ветеранов, фронтовиков, когда-то, может быть, не забывали и тружеников тыла, но вот как-то особенно и отдельно поздравить тех, кто встретил войну ребенком, — мало кому из нас приходило в голову. Горькая правда заключается в том, что задумались мы об этих людях, об этом поколении — только тогда, когда ветераны фронта и тыла, один за другим, ушли... Меж тем дети тоже были солдатами — маленькими солдатами большой войны: в общенародном подвиге превозможения есть их доля, и доля это весьма значима.
Православный телеканал «Союз» существует только на ваши пожертвования. Поддержите нас!
Пожертвовать
Слушаем святых отцов
Слушаем святых отцов
Слушаем святых отцов
Слушаем святых отцов
Слушаем святых отцов
Допустимо ли не причащаться, присутствуя на литургии?
— Сейчас допустимо, но в каждом конкретном случает это пастырский вопрос. Нужно понять, почему так происходит. В любом случае причастие должно быть, так или иначе, регулярным, …
Каков смысл тайных молитв, если прихожане их не слышат?
— Тайными молитвы, по всей видимости, стали в эпоху, когда люди стали причащаться очень редко. И поскольку люди полноценно не участвуют в Евхаристии, то духовенство посчитало …
Какой была подготовка к причастию у первых христиан?
— Трудно сказать. Конечно, эта подготовка не заключалась в вычитывании какого-то особого последования и, может быть, в трехдневном посте, как это принято сегодня. Вообще нужно сказать, …
Как полноценная трапеза переродилась в современный ритуал?
— Действительно, мы знаем, что Господь Сам преломлял хлеб и давал Своим ученикам. И первые христиане так же собирались вместе, делали приношения хлеба и вина, которые …
Мы не просим у вас милостыню. Мы ждём осознанной помощи от тех, для кого телеканал «Союз» — друг и наставник.
Цель телекомпании создавать и показывать духовные телепрограммы. Ведь сколько людей пока еще не просвещены Словом Божиим? А вместе мы можем сделать «Союз» жемчужиной среди всех других каналов. Чтобы даже просто переключая кнопки, даже не верующие люди, останавливались на нем и начинали смотреть и слушать: узнавать, что над нами всеми Бог!
Давайте вместе стремиться к этой — даже не мечте, а вполне достижимой цели. С Богом!