У книжной полки. 14 мая

Пасхальное чудо. Рассказы русских писателей.

Человек жаждет чуда как возвращения в потерянный рай. Но наше представление о чуде зача­стую бывает по-человечески материальным, и нам, оказывается, необходим некий рубеж, некая точка отсчета, после которой все уже будет по-другому, то есть по-новому, лучше. В светской культуре та­ким рубежом становится Новый год. Мы подводим итоги уходящего года, даем обещание начать новую жизнь, желаем друг другу нового счастья. В культуре христианской переход к новой жизни связан, конечно же, с Пасхой. Мы готовимся к празднику, постимся, и вот наступает торжественный момент — по всей земле разносится: «Христос воскресе!» Пасхальное приветствие свидетельствует о начале нового бытия - пришел Христос и упразднил смерть. В это пасхальное время нередко в жизни людей происходят такие события, которые иначе как чудесными просто не назовешь. И об этом свидетельствует книга, выпущенная в свет Издательством Никея. Она называется – «Пасхальное чудо. Рассказы русских писателей». ***

В этой книге собраны рассказы русских классиков о живительной силе веры и преображающем чуде Пасхи, об из­менении жизни героев под влиянием глубокого переживания событий Страстной седмицы и Светлого Христова Воскресения. В предисловии Александр Логунов отмечает: «Смысл любого христианского праздника — пе­реживание воспоминаемого события в вечности. Мы не отмечаем годовщину, но празднуем собы­тие вне времени, которое всякий раз происходит здесь и сейчас. На Пасху мы стоим рядом с апосто­лами и женами-мироносицами, свидетельствую­щими о воскресшем Христе. Пасха — это напоми­нание о вечной Любви Бога к человеку и, можно сказать, призыв к взаимности.

Рассказы, включенные в этот сборник, объединены похожей идеей: пасхальное чудо проис­ходит, когда человек озаряется изнутри любовью к ближнему. И это неудивительно. Когда Спасите­ля спросили, какая величайшая заповедь из всех, Он отвечал: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем раз­умением твоим, и всею крепостию твоею, — вот первая заповедь! Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Иной большей сих заповеди нет» (Мк. 12:30-31). Эти две величай­шие заповеди столь взаимопроницаемы, что, по сути, едины и не могут существовать друг без друга. Дело в том, что любовь, по слову прп. Максима Исповедника, — это единственное свойство Бога, которому человек способен подражать. Именно эта способность человека и делает чудо возможным.

Когда герои из любви к ближнему совершают, может быть, главный поступок в жизни, то очевид­но, что они переживают преображение. Но случается и так, что герои ощущают благодатное присутствие Божие, изменяющее их, в тот момент, когда чувствуют к себе христиан­ское отношение со стороны других людей. А иногда герою истории доста­точно просто воспоминания. Так, происходит, например, в рассказе Федора Михайловича Достоевского «Мужик Марей». Писатель, приговоренный к 4 годам каторги, сталкивается с уголовниками из крестьянской среды. Ему требуются немалые усилия для того, чтобы преодолеть в себе ненависть к окружающим преступникам. И только через воспоминание о крепостном старике, который когда-то проявил любовь к маленькому перепуганному мальчику, он оказывается способен простить, примириться с окружающей его действительностью - каторжанами, пьяными по случаю Светлой седмицы.

В рассказе «Святая ложь» А.Куприна «ма­ленький человек» с характерной фамилией Семенюта терпит превратности судьбы без ропота, продолжая жить и нежно любить старушку мать. Оставшийся без средств к существованию, герой выстраивает декорацию благополучия, мать же, в свою очередь, все прекрасно понимая, поддер­живает эту декорацию ради любви к своему сыну. Конечно, они оба надеются на то, что произойдет чудо и закончится бедность и необходимость в об­мане, но на самом-то деле чудо уже происходит и заключается в этой их взаимной любви. Но не всегда Господне прикосновение приво­дит к преображению. Письмо в одноименном рассказе Антона Павловича Чехова, написанное благочинным отцом Федором, человеком образованным, не произве­дет желаемого чуда, а следовательно, Петр, сын дьякона, к которому обращается священник, не покается и не изменит свою жизнь.

Не секрет, - говорит Александр Логунов, - что Чехов часто использовал говорящие имена и фамилии. Здесь ирония автора заключается в том, что дьякон Любимов не имеет любви, а потому и его сын Петр, «камень», ее не имеет. Чуда не происходит. Отец Анастасий, имя которого означает - «воскресение, возрожденный, воскресший», - вызывает у читателя большую симпатию. В нем, по крайней мере, сохранилась любовь, которая позволяет ему покрывать грехи других, хотя со своими грехами он бороться не способен. Именно с грешной сторо­ной отца Анастасия и знакомится читатель в нача­ле рассказа, и только случай с письмом позволяет увидеть здесь вечную историю о мытаре и фарисее. Оказывается, отец Анастасий ближе к Богу, чем закосневшие в своей «правоте» благочинный и дьякон, и его совет не посылать письма, которое может обидеть адресата - это призыв поступить по-евангельски, простить «блуд­ного сына» и долготерпеливо дожидаться чуда его возвращения, покрывая грех своей любовью.

Пожалуй, прямым вмешательством Бога и дей­ствительно чудом в его мистическом понимании представляется случай со столичным актером, описанный Василием Никифоровым-Волгиным в рассказе «Солнце играет». Читая это произведение, мы в очередной раз убеждаемся в том, что Бог поругаем не бывает, и что Он даже ярого отступника может привести к Себе. Прочитаем небольшой отрывок из этого рассказа, в котором автор описывает затеянный комсомольцами на Пасху комедийный спектакль, в котором они кощунствовали над Господом. По ходу пьесы артист Московского театра Александр Ростовцев, одетый как Иисус Христос, должен был прочесть из Евангелия два стиха из Заповедей блаженства. Далее автор пишет: «Медлительно и священнодейственно он подошел к аналою, положил Евангелие и густым волновым голосом произнес: «Вонмем!» В зале стало тихо. Ростовцев начал читать: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное... Блаженны плачущие, ибо они утешатся...» Здесь ему нужно было остановиться, и произнести обличительный и страшный по своему кощунству монолог. Но этого не последовало.

Ростовцев неожиданно замолчал. Молчание становится до того продолжительным, что артисту начинают шикать из-за кулис, махать руками, подсказывать слова, но он стоит, словно в лунном оцепенении, и ничего не слышит. Наконец он вздрагивает и с каким-то испугом смотрит на раскрытое Евангелие. Руки его нервно теребят хитон. По лицу проходят судороги. Он опускает глаза в книгу и вначале шепотом, а потом все громче и громче начинает читать дальше: «Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут...» Власть ли его чудесного голоса, обаяние ли артистического его имени, ночная ли тоска по этим гонимым и оплеванным словам Нагорной проповеди, образ ли живого Христа встал перед глазами, вызванный кощунственным перевоплощением артиста, но в театре стояла такая тишина, что слышно было, как звенела она комариным жужжанием. И в эту тишину шли, как пасхальные свечи вокруг церкви, слова Христа: «Вы свет мира... любите врагов ваших... молитесь за обижающих вас и гонящих вас...»

Ростовцев прочитал всю главу, и никто в зале не пошевельнулся. За кулисами топали взволнованные быстрые шаги, и раздавался громкий шепот. Там уверяли друг друга, что артист шутит, это его излюбленный трюк и сейчас, мол, ударит в темя публики таким «коленцем», что все превратится в веселый и пляшущий дым! Но на сцене произошло еще более неожиданное, заставившее впоследствии говорить почти всю советскую страну. Ростовцев перекрестился четким медленным крестом и произнес: «Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствие Твое!» Он еще что-то хотел сказать, но в это время опустили занавес. Через несколько минут публике объявили: По причине неожиданной болезни товарища Ростовцева сегодняшний наш спектакль не состоится». Так, вместо предполагаемого кощунственного представления с чтением Евангелия артист прочитал Нагорную проповедь, которую закончил словами Благоразумного Разбойника. Для него, выражаясь словами одного из героев Николая Лескова, «жизнь кончилась, началось житие». Совершенно очевидно, что его дальнейший путь - мученичество.

*** Из представленных в книге рассказов мы видим, как чудо Воскресения преображает души людей. Об этом также свидетельствует рассказ Бориса Ширяева – «Сказ камней». Автор, в прошлом Соловецкий узник, вспоминает о деятельной любви ко всем людям без исключения священномученника Илариона Троицкого, о той негасимой радости, какую нес всем Владыка и очевидцем которой был сам Ширяев. А вот финальные слова последнего из рассказов — «Святая плоть» 3инаиды Гиппиус — очень точно передают впечатление от прочтения всего сборника: «Небо и земля вокруг них были чистые-чистые, и казалось, что ничего другого и нет на свете, кроме чистоты, тишины и счастья». Пусть не все рассказанные истории можно назвать однозначно по-человечески счастливыми, но все они, по мнению Александра Логунова, несут в себе тишину и счастье пасхальной радости, и как Крест предшествует чуду Воскресения, так и жертвенная любовь предвосхищает пасхальное чудо, свершающееся в душах героев. Христос воскресе!