У книжной полки. 12 февраля

Протоиерей Артемий Владимиров. С высоты птичьего полёта.

«Память человеческая… Что хранит она в своих кладовых? Устремлённый вниманием в окружающий нас мир, столь блестящий и пёстрый в его многообразии, я редко опускаюсь умом в сокровенные подвалы памяти. Между тем, в её заветных глубинах обретаются иногда подлинные сокровища, ценность которых лишь возрастает со временем…» Такими словами начинается книга протоиерея Артемия Владимирова - «С высоты птичьего полёта», вышедшая в свет в Издательстве Артос. В этом году отец Артемий празднует свой 55-летний юбилей. И в ожидании этого события мы предлагаем нашим читателям книгу, в которую вошли воспоминания о первых семнадцати летах жизни известного священника, которая началась 21 февраля 1961 года. Итак, о книге - «С высоты птичьего полёта» – далее в нашей программе. ***

В приветственном слове к читателям отец Артемий пишет: «С особенной радостью я делюсь ныне с вами книгой, которая составлена из разрозненных воспоминаний о моём детстве. Признаюсь, что, работая над ней, я иногда улыбался, а иногда горько плакал, уносясь мыслью в далёкое прошлое. Я благодарен этому небольшому труду за необыкновенно глубокие и яркие впечатления, которые мне дано было вновь пережить и как бы воскресить в памяти, прежде чем изложить их на бумаге. Передо мной прошла целая вереница людей, бесконечно дорогих и близких по духу, многие из которых уже покинули этот мир. Убежден, что и от них не укрылось моё искреннее желание помянуть их добрым, благодарным словом…»

Автобиографичное произведение протоиерея Артемия Владимирова изобилует яркими и увлекательными эпизодами, рассказами и сценками из семейной жизни второй половины 20 столетия. С любовью автор рассказывает о своем брате близнеце Митеньке, с которым он почти не расставался в дни младенчества, отрочества и юности, о старшем брате Андрее, принявшем впоследствии иноческий образ с именем Сергий. Вспоминает о родителях, о дедушке и бабушке. По словам издателей, язык книги выдержан в традициях русской классической литературы. Простота описания в ней такова, что даже и слова, и строчки не видятся, а только – люди и события. Отец Артемий будто проводит своё детство и отрочество и входит в юность на глазах у всех читателей.

И вот, первые воспоминания, которые читатели найдут на страницах данной книги, посвящены. Конечно же, ясельному возрасту автора. Отец Артемий пишет: «Помню себя в яслях – так называлось детское учреждение, принимавшее в свои недра младенцев, родители которых не имели возможности нянчить детей в течение трудовой недели. Это была так называемая «пятидневка». И сейчас я всегда вспоминаю ясли, когда до ноздрей доносится казённый запах хлорки, раствором которой нянечки середины XX века усердно промывали кафельные полы в детских туалетах. Как пронзительно одиноко чувствовала себя душа, вдыхавшая устойчивые ароматы воспитательных учреждений! Слава Богу, что рядом был братец-близнец, общение с которым не давало мне раствориться в коллективе и напоминало о милом доме, удалявшемся от нас на бесконечное расстояние в эти нескончаемые дни пребывания в яслях».

«Не думаю, продолжает автор, - что воспитательницы были грубы или бессердечны в общении с малышами. Всё в яслях текло по раз заведённому порядку: сон, еда, прогулки, игры, опять сон. Только, как ни странно, память почти ничего не сохранила из той жизни, где обслуживающий персонал действовал в рамках однообразных инструкций и правил; а малыши обречённо повиновались взрослым, ибо иначе вести себя было невозможно. Да, случались неприятности (именуемые «детскими неожиданностями»), бывали огорчения по причине ссор и всевозможных недоразумений; наверняка, раздавался и счастливый смех в минуты досуга. Река времени унесла с собою всё. Но есть то, что сердце помнит и доныне, лелея, как величайшую драгоценность, мгновенно согреваясь теплотой любви при мысленном обращении к одной и той же картине далёкого прошлого». Этой драгоценностью для автора было время, когда в конце трудовой недели открывалась входная дверь, на пороге появлялась МАМА…

А вот воспоминания о первом классе. Здесь отец Артемий пишет: «Во многих домах хранятся фотоальбомы, являющиеся своеобразной семейной хроникой, современной «сагой о Форсайтах», писанной не словом, но представленной в фотографиях. Большие и малые, цветные и чёрно-белые, выцветшие от времени и только что напечатанные... Милые, бесконечно родные лики домочадцев, родственников, взрослых и детей. Как правило, при неспешном просмотре домашнего архива мы находим снимки, сделанные родителями при поступлении в школу их «зайчиков» первого сентября. Первый раз в первый класс! Читатель, - обращается автор к нам, - потрудись, вспомни: как и что ты чувствовал в этот незабываемый день? Со страниц фотоальбома на тебя глядит собственное отражение, семи лет отроду. Глаза! Точно, они суть зеркало души, чистой, кроткой, радостной, распахнувшей себя (подобно осенним роскошным соцветиям астр и гладиолусов) навстречу неведомой школьной жизни. Белая рубашка, новая форма с иголочки, блестящие туфли – подлинное торжество!»

О поступлении в школу отец Артемий рассказывает следующее: «Мама до сих пор убеждена, что мы с братцем каким-то чудом попали в знаменитую 45-ю английскую школу на улице Гарибальди. Конечно, не обошлось дело без предварительного собеседования. Два курносых близнеца не растерялись и отвечали на вопросы комиссии бойко, хотя иногда и невпопад. Особенно блистал энергией ума и чувства Митенька, натура творческая, наделённая выдающимся музыкальным талантом. Нам предложили прочитать наизусть какое-нибудь стихотворение. Митя тотчас начал декламировать: «Травка зеленеет, солнышко блестит...». Не успела ласточка залететь в сени, как последовал вопрос об авторе этого шедевра русской поэзии. Стремительный ответ брата определил нашу судьбу – детей приняли под заливистый смех дам, нас экзаменовавших! «Майкин!». Вот имя поэта, которого я до сих пор чту как нашего «покровителя», отворившего близнецам дверь в страну знаний».

А вот воспоминание из детства на «богословскую» тему. «Мне вспоминается, - пишет отец Артемий, - осенняя аллея, золотистые клёны, мало-помалу застилавшие ещё зелёную траву газонов своими роскошными листьями, похожими на человеческую ладонь с широко растопыренными пальцами… Над головой синело чистое небо, совершенно свободное от туч. В воздухе пахло свежестью, утренняя прохлада обдавала нас ветерком, в невидимых струях которого совершали свой прощальный танец ярко-жёлтые и красно-зелёные листья клёнов. Два брата-близнеца в мешковатых серых школьных формах, с ранцами за спиной, поспешали к первому уроку». «Мне трудно теперь передать словом необыкновенную атмосферу этого утра. Вроде бы всё было обыденно, как всегда… а между тем, наши души, пленённые красотой русской осени, устремились вдруг мыслью в небо, которое раскинулось над нами великолепным пологом.

Может быть, мы оба почувствовали тогда то, что я сегодня назвал бы «невыразимой тайной бытия»… Посмотрев на своего братца, сосредоточенно прокладывающего себе тропочку среди кленового покрова, я вдруг спросил его: «Митя, а где… Бог?». Тот, нисколько не удивившись, взглянул на меня и серьёзно ответил: «Везде...». Комментариев и новых вопросов не последовало… Ещё минуту-другую мы медленно брели по газону в молчании…» Потом «внезапно очнувшись, поправив ранцы, мы, не сговариваясь, одновременно сорвались с места и побежали по направлению к уже показавшейся вдали школе. Философская минутка прошла так же быстро, как и началась… Судить о ней можно по-разному. Однако я до сих пор помню ответ моего брата Митеньки: «Везде…». И там, в недосягаемой выси небес, и среди весело-печальных клёнов, и между нами, никогда друг с другом не расстававшимися, – везде Бог! Устами ученика второго класса советской школы изрёк слово Своё Создатель видимого и невидимого мира! Более не сказано было ничего, однако сказанного достаточно».

*** В заключительной главе автор рассказывает о своей первой исповеди. «Как правило, - говорит отец Артемий, - определяющими вехами судьбы мы почитаем изменения внешнего порядка и потому хорошо их помним. Переезд в иной город, страну; обретение трудового поприща, женитьба, рождение ребёнка… Никакой ошибки в этом нет, ибо всё видимое связано с невидимым, временное – с вечным, телесное – с духовным. Сейчас, с высоты птичьего полёта осматривая прожитые годы, я останавливаюсь на одном, совсем не примечательном событии, в котором, однако, склонен видеть точку отсчёта и одновременно точку опоры всего своего бытия». А это событие и есть первая исповедь. Рассказом о ней завершаются воспоминания автора о детстве, отрочестве и юности. Впереди – годы студенчества, учительства и священства… Но это уже другая история. И еще одна книга протоиерея Артемия Владимирова, которая в ближайшее время будет так же представлена в нашей программе.