Уроки православия. О сказах Бажова. Читайте хорошие книги! Урок 1

 Учиться читать можно и нужно в любом возрасте. Вопрос только в том, что читать и как это делать? Ответы на эти вопросы нам поможет найти директор православной школы «Образ» Татьяна Юрьевна Смирнова. Она вместе со своими учениками с пользой для ума и души читает те художественные произведения, от которых многие православные отворачиваются, - например, сказы Павла Петровича Бажова.

– Учиться читать можно и нужно в любом возрасте, вопрос только в том, что читать и как это делать.  Для дошколят или первоклашек обучение чтению сводится к тому, чтобы ребенок умел устно воспроизводить письменный текст, а вот для учеников постарше (к ним мы уже можем отнести себя) умение читать предполагает и осмысление текста, и видение в нем образов, созданных автором, и раскрытие художественной идеи произведения и замысла писателя, и многое другое. Чтобы извлекать из чтения пользу для души, совсем не обязательно читать только духовную литературу. Но и думать, что художественная литература способна воспитать духовную нравственность, тоже опасное заблуждение, уверен российский лингвист, профессор МГУ Александр Александрович Волков. Но при этом он убежден, что православному человеку художественная литература необходима, потому что чувство прекрасного входит в душу через родное слово. Просто и такую литературу надо учиться читать – и детям, и взрослым, чтобы приобрести умение и навык замечать прекрасное. А гость нашей сегодняшней передачи, педагог-филолог, директор православной школы «Образ» Татьяна Юрьевна Смирнова, как практик претворяет этот призыв ученого в жизнь. И она вместе со своими учениками читает те художественные произведения, от которых многие православные учителя и родители сегодня отвернулись бы, и не без причины. Взять, например, сказы Бажова: казалось бы, биографии писателя достаточно, для того чтобы отложить его книги в сторону. А что говорить об образах и идеях его произведений! Но Татьяна Юрьевна предлагает не торопиться с выводами…

Когда-то еще в юности Татьяна Юрьевна открыла для себя поэзию и камня, и бажовских сказов. Благодаря повстречавшимся ей на жизненном пути геологам она многое узнала о минералах, полудрагоценных камнях, а благодаря сказам Бажова камни и вовсе стали частью ее мироощущения. На всю жизнь. Даже муж Татьяны Юрьевны оказался геологом, и любовь к камням стала уже семейной, а потому передавать эту любовь ученикам было не сложно…

Директор православной школы «Образ» Татьяна Юрьевна Смирнова:

– Что человек любит, то он и детям несет: я понесла на занятия камни – и дети стали писать этюды о камнях. Мы стали осмыслять, что кристалл – берилл шестигранный –оказывается, не мертвый, он растет, продавливает породу, он очень красивый, голубоватый, светящийся, родственник того самого изумруда моего детства. Интересно, как он оставил ложе в породе: он ее продавил, вырос, и вокруг него образовалось его каменное ложе, не руками отшлифованное – это чудо, оно потрясало и меняло сознание. И мы с детьми писали про этот берилл этюды. Я тоже пыталась с ними понять, что камень не мертвый, это чудо. Он до сих пор хранится у нас в школьной коллекции, я его очень люблю, он для меня совершенно отдельный камень.

Когда мы открыли школу, то Алексей Юрьевич начал с того, что стал заниматься с детьми геологией. Мы сделали камнеобрабатывающую мастерскую – и про это чудо узнали дети. Они влюбились в камень, пилили, шлифовали его на станке, и мы вместе с ними. У меня есть память об этом периоде – потрясающий камень агат (на перстне), который мой муж подарил мне еще в первый год нашей женитьбы, очень красивый, я его люблю, у него такой удачный узор. Давно мы этим не занимаемся, но тогда нашей молодой и бедной семье занятие камнями помогало выжить. Агаты водятся и в Подмосковье, дети ездили туда и находили их там – такие странные грязные черные булыжники, как будто запекшийся асфальт, но они уже знали, как их отличить, распиливали. Среди них некоторые были достаточно серенькие и неинтересные, а другие вдруг «ах!» – и вся школа бежала смотреть на чудо, которое там открылось: спрятанное и ни для кого не видное, так бы могло и пролежать, а ребенок распилил – и все увидели. Очень жалею, что у нас это направление не развилось: СЭС начала говорить, что это вредно детям, а на самом деле ничего вредного там не было, там вода везде, но и нас не хватило, потому что другое направление стало в школе главным: мы стали плести корзины (монашеское делание). Сейчас мы всей школой очень радостно сажаем ивы, собираем ивовый прут и плетем корзины. А камни остались только в виде коллекции. Но вот любовь к ним осталась. Это же Бажов для меня.

Мы приехали на Урал, и сейчас, пока я у вас в гостях, муж пошел в Музей камня. Мы уже побывали в одном Музее камня – до чего же там все красиво! Вот это то, что дает Бажов. Я походила, поспрашивала, была в гостях в школе, и у меня просто вопиет из души: «Камнем занимайтесь! Вы же на Урале! Это же то, на чем вы должны воспитывать детей, это ваше!» Я спросила, есть ли в городе детские геологические школы, и мне сказали, что их очень мало. Нет такого, чтобы на этом строилось обучение. А на этом ведь можно все выстраивать, это же краеведение. На камне можно выстроить изучение химии, физики, математики, изобразительного искусства, литературы. Вокруг камня может вырасти проект: не мертворожденный, из Интернета скачанный, а живой. Мы когда проектами занимаемся с детьми, самые удачные – краеведческие: «я слышал живого человека», «я видел живую рукопись», «я записал, пощупал, потрогал» – и это все тут находится. И ты называешь имена: улица такая-то – Серафим Чичагов, священномученик, жил у нас, рядом с нашей школой, и он становится нам совершенно родным. Как для вашего города царственные мученики – они же тут находились! Поэтому эта тема очень педагогическая.

– Свое видение того, как можно раскрывать эту тему на произведениях уральского писателя Бажова, многими сегодня уже забытого, Татьяна Юрьевна и предложила нашему вниманию…

– В чем причина забвения Павла Петровича Бажова? Даже не забвения, а такой псевдопамяти: помним и вроде бы не помним, не задумываемся всерьез. Мы же оказались в некотором недоумении перед советской литературой. Бажов – по-настоящему советский писатель: у него советская биография, он был членом партии еще до Октябрьской революции. Любили они иногда себе приписать что-то, придумать, и это помогало продвигаться: может быть, это было не прямое членство в партии, но в его официальных биографиях значится членство в партии. У него есть автобиографическая повесть «Зеленая кобылка». Готовясь к встрече с вами, я ее решила перечитать, но не осилила: скучновато, и уж очень искусственным показался этот пафос революционной борьбы. С другой стороны, может, и надо дочитать, задуматься и понять, потому что увидим жизнь с той стороны, с которой мы теперь на нее уже не смотрим: оборотную сторону бунта, отношения к революции рабочих, как у них была устроена жизнь, что было в их сознании, что позволило им пойти на переворот. Надо изучать прошлое, чтобы не повторять ошибок, а это хороший материал для изучения. Но для широкого читателя сейчас его книги неактуальны и скучноваты.

Здесь примерно то же происходит, что и с Гайдаром, родственником Бажова по боковой линии. Аркадий Гайдар очень талантливый, яркий писатель, но какая у него биография! Через несколько лет после Гражданской войны он сильно пил, очень тяжело переживал: его догоняло прошлое, и, видимо, он «заливал» алкоголем эту память. Однажды он написал в письме, что всю ночь ему снились люди, убитые им в детстве. Он был еще мальчиком, когда ему в руки дали наган и он стрелял в людей. Он был на стороне красных, и понятно, в кого он стрелял. С такой биографией нам сложно принимать Гайдара. А у Бажова биография еще сложнее: он официально участвовал в отрядах продразверстки, в репрессиях. Но читаешь биографию и видишь, что вот здесь его перестали публиковать, здесь его за что-то наказали, значит, было и сопротивление какое-то с его стороны, а может, и невольное участие или псевдоучастие – все может быть. Суд ведь у Бога. Мы часто не знаем, что за этим стояло, какой мотив человеческий. Но при этом известно, что Бажов участвовал в разрушении екатеринбургских храмов. Как его после этого принимать? Для современного читателя, даже не православного, его произведения неактуальны: какие-то пионеры и т.п. А как его принимать православному читателю с такой его тяжелой биографией? И получается, что мы как-то от Бажова отстраняемся: что-то как-то смутно у него, а дальше еще мутнее получается.

– Но значит ли все это, что наследие Бажова можно без сожаления отправить в печку или просто отложить в дальний угол библиотеки? Татьяна Юрьевна и как преподаватель русской литературы, и как человек православный убеждена, что судить писателей – дело неблагодарное и неспасительное…

– С одной стороны, мы действительно не можем судить тех людей, мы вообще никого не можем судить – суд у Бога, и нам до конца не понятно, как, что и почему люди делали. С другой стороны, мы не можем не рассуждать и не можем черное делать белым. Но у нас существует и другая тенденция: в любой системе, имеющей свои идеи, а значит, и идеологию, в том числе и в православии, люди начинают подтасовку, то есть переписывают биографию писателя, переставляя акценты: это забыли, это не учли, это не назвали. Ведь даже с Пушкиным так происходит: есть такие залакированные биографии Пушкина, что это вообще уже и не Пушкин получается. То же самое с биографией Лермонтова. Я читала ее недавно – такой уж православный Лермонтов там! Но это неправда, зачем это делать? Человек трезвомыслящий, но еще не воцерковленный прочитает и скажет: «Врут эти православные, я же знаю биографию, там все не так. Зачем они про это промолчали? Это же нечестно, субъективно. Они учеными себя называют, а так делают». Этого надо избегать.

Но что нам тогда делать? Как вообще изучать писателей с такими биографиями? Получается, что не надо читать Пушкина: мы же не знаем точно, писал он «Гаврилиаду» или нет, но, скорее всего, писал, а кроме нее он много чего писал и много чего делал, в том числе и в ложе масонской состоял, и с декабристами дружил. А уж Толстого – ересиарха, которому отец Иоанн Кронштадтский столько полемических статей посвятил…ну и так далее. Можно просто зачеркнуть и не говорить о них вообще. Или говорить так: «Плохо. Посмотрите, какой он плохой».

Недавно открыла православную книжку, целый педагогический сборник, красиво издана, двух– или трехтомник учительский, трактовки текстов. Честно говоря, ужаснулась и очень огорчилась. Открываю про Тургенева: все плохо, такое ощущение, что человек Тургенева просто не читал, а сделал наоборот: прочитал биографию писателя, понял, что он атеист, такой-сякой, бабник, сластолюбец, все с ним плохо, и смотрите – у него это и в прозе есть. То есть просто прочитал в ключе его биографии: давайте читать Тургенева и узнавать, как не надо делать. Мне было очень обидно за прекрасную русскую прозу, которую ученики или последователи, прочитавшие радостно этот учебник, будут транслировать на своих уроках. Ревность не по разуму, и очень это все непрофессионально и грустно. А тот же отец Иоанн Кронштадтский в одном из своих дневников ответил на этот вопрос: он сказал, что Лев Толстой – страшный человек, страшно его учение, но если бы он только романы свои прекрасные писал… Романы-то прекрасные, и они имеют право на существование, кроме уже позднего романа «Воскресение». Конечно, их надо читать и взрослому человеку с большой осторожностью, отделяя зерна от плевел. То же самое и Бажов. Поэтому биография – это одно, а проза – совсем другое.

– Но проза Бажова тоже непростая! Да, безусловны и прекрасны в ней Урал, горы, камни, о которых просто нельзя не складывать сказы, – и уже этого достаточно, убеждена наша собеседница, чтобы читать Бажова. Кстати, именно потому, что писатель рассказал о седом Урале и уральских самоцветах необычайно красиво, поэтично, талантливо, его сказы и были переведены более чем на сто языков мира. Но, по мнению Татьяны Юрьевны, есть и другая причина, по которой нынешним родителям и педагогам важно обращаться к наследию Бажова.

– Сейчас светскому сознанию внушается идеология потребления. Идеология по отношению к труду такая: меньше работать – больше получать. К сожалению, многие православные люди, воспитанные в мирской культуре, не имевшие какой-то другой традиции воспитания, часто транслируют это несколько в смягченном виде, понимая, что это уж слишком неправославно: все эти дела, ремесло, черный труд – это неинтеллектуально, неинтересно, не наше, мы будем заниматься высокой интеллектуальной духовной деятельностью.

Кто-то из святых Оптинских старцев очень хорошо сказал о том, какова цель жизни христианина и как он должен спасаться. Молитва для мирянина – тяжелый труд, он мало в ней преуспеет, это монашеское делание, но он должен хранить свою совесть. Что это такое? Хорошо исповедоваться? Хранение совести – это добросовестное выполнение своего дела. И я продолжу эту мысль: вне зависимости от зарплаты, от контроля, от воздаяния я делаю для Бога, я делаю для совершенства, я делаю, потому что уважаю себя как мастера. И вот эта тема самосознания мастера, трудового рабочего человека была актуальна в советское время и перестала быть актуальной в обществе потребления, и, к сожалению и ужасу, православные часто не понимают, насколько эта тема актуальна для нас, мирян, простых людей, сильно не богословствующих и живущих в миру.

– Тема эта была актуальна всегда, и потому Оптинские старцы приходившим к ним людям советовали ко всякому делу относиться добросовестно. На это правило, необходимое и в духовной, и в мирской жизни, старцы указывали как на условие спасения и называли его в своих писаниях «хранением совести». А сегодня тема труда, мастерства, ремесла и совестливого, ответственного отношения к своему делу стоит особенно остро.

– И только с годами я поняла, почему, когда мы с мужем создали школу, нам сразу сказали: «Вы молодцы, что у вас есть камни, молодцы, что есть лозоплетение, что вы занимаетесь резьбой и текстилем – труд должен быть в центре образования православного человека». И как воплощение этого труда в городских условиях – художественные ремесла. И Бажов эту удивительную тему поэтизирует, делает это очень талантливо и интересно. И уже за это мы должны ценить и любить Бажова. Для нас, как для православных людей, он должен быть очень и очень востребован, мы должны читать его со своими детьми, но…дальше мы упремся в следующий сложный момент, который смутит многих православных людей, и это произойдет неслучайно. Поэтому когда читаете Бажова с детьми, или на уроках, или для себя, наверное, нужны какие-то подсказки, помощь. И я сейчас хочу показать, как я эти трудные вопросы для себя с детьми решаю.

Открываем книгу Бажова. У него есть четыре главных сказа, его визитные карточки, это парные сказы: «Хозяйка Медной горы» и его продолжение «Малахитовая шкатулка», сквозные герои и сюжет. В конце «Хозяйки Медной горы» мастер Степан умирает и дальше рассказывается о его дочке Танюшке и жене Анастасии. Это первые сказы, с них все начинается, в них преподносится легенда о Хозяйке Медной горы, в которую верят рабочие. Она может иногда являться, может помочь, а может и навредить, обладает тайным знанием горы, знает тайну ремесла в абсолютном совершенстве; она хранительница всех камней, захочет – заберет их, захочет – даст: она Хозяйка. Там еще ящерка зеленая является, наверное, из любви к малахиту именно зеленая. И венец нежной красоты – изумрудики, ее слезки, которые она дарит своим самым благодарным мастерам.

А «Малахитовая шкатулка» – рассказ о том, что происходит, когда человек эти дары получает. Здесь очень много замечательных вещей, очень интересно изображен уральский характер. Я не знаю до конца, какой уральский характер. Говорят, он особенный. Его можно понять, потому что это люди, знавшие цену своему труду, знавшие, какой цены вещи они создают, люди, добывавшие стране золото, получавшие за свой труд гроши, но знающие, сколько по-настоящему стоит то, что они делают. Мне там очень нравится фраза, когда Танюшка требует от своего псевдожениха барина Турчанинова, чтобы от него отвязаться: «Сделай так, чтобы я попала в комнату в царском дворце, отделанную малахитом моего покойного отца, и покажи мне царицу». И вот ему удается устроить прием Танюшке, а она специально является в роскошном уборе Хозяйки Медной горы, закрыв его простенькой шубейкой и простеньким платком. И барин прячется, не встречает ее такую, хотя должен был встретить. Она скидывает простенькую одежду, и все изумляются, откуда пришла такая красавица. И потом как она от него отделалась:

Царица и кричит:

– Ну-ко, показывайте мне эту самовольницу – турчаниновску невесту!

Танюшка это услышала, вовсе брови свела, говорит барину:

– Это еще что придумал! Я велела мне царицу показать, а ты подстроил меня ей показывать. Опять обман! Видеть тебя больше не хочу! Получи свои камни!

Хорошо ли, плохо ли, но это характер: «Я велела мне царицу показать, а ты подстроил меня ей показывать!» Дескать, мы знаем себе цену. Интересно то, что мы читаем, и кажется, какая эта Танюшка гордая – она на мать не похожа. Степан вернулся к невесте, женился, в отличие от Данилы-мастера, у которого более сложный будет путь, но Степан горевал, тосковал и там, на горе, и умер, тоска у него осталась. И его дочка, одна из всех детей, вдруг получилась похожая на Хозяйку. Интересно показан труд сердца материнского: матери трудно любить свою дочь, не похожа она на нее, ведь такое тоже бывает. Ее что-то пугало в этой Танюшке, но она ее любит, бережет, даже балует.

Танюшка – не положительный герой, потом она ушла к Хозяйке. Она интересная, яркая, но это не приносит ей счастья. И она не притягательна, за ней не хочется идти, ее даже жалко – вот до чего Степана довела любовь-тоска. Знаковая фраза, которую всегда вспоминаем, говоря о Бажове, завершает эту ключевую легенду: «Вот она, значит, какая Медной горы Хозяйка: худому с ней встретиться – горе, и доброму радости мало». Не хороша Хозяйка, не хороша, и не воспевает ее Бажов, он о ней сказывает. Это фольклор, он о ней слышал от мастеров. Здесь исследователи могут говорить о чертах язычества, о духе горы, но нас не это интересует. Мне очень нравится, как сказал отец Алексей Сысоев. У него есть лекции о сказке, которые я послушала, и он так интересно говорил, что за тысячу лет христианства русский народ давно переосмыслил все фольклорные сюжеты, христианство переосмыслило все праздники. Например, на Масленицу разрешается печь блины, которые пришли из язычества, но мы не считаем блин языческим символом солнца, для нас это поминовение усопших, это такая традиция в Неделю о Страшном Суде. И здесь то же самое: Бажов берет эту народную память и переосмысляет ее не как человек христианского сознания, но он же русский человек с духовным образованием (у него за плечами духовная семинария, как у многих, кто делал революцию), и он понимает, о чем пишет: вольно или невольно, но он очень правильно расставляет оценки и акценты в своем произведении.

 

Автор и ведущая: Ольга Валентиновна Баталова
Расшифровка: Елена Кузоро