Читаем Добротолюбие. Выпуск от 9 июля

Курс ведет священник Константин Корепанов.

Мы продолжаем читать «Наставления» преподобного Марка Подвижника из первого тома «Добротолюбия». Напомню, что начальные абзацы этого сборника наставлений преподобного Марка Подвижника о духовной жизни рассказывают о крещении и о том, что в крещении таинственно подается человеку благодать Святого Духа. Об этом мы и будем сегодня говорить. И мне бы хотелось еще прочитать девятый абзац этих наставлений.

Когда увидишь в сердце своем бывающую тебе помощь, знай достоверно, что, не из вне явившись, пришла благодать сия, но данная тебе таинственно при крещении воздействовала ныне в такой мере, в какой ты, возненавидев помысел, отвратился от него.

Мысль удивительная и странная для привычного, стереотипного восприятия того, что с нами происходит. Мы сегодня будем говорить о благодати очень много, но мне хотелось бы обратить внимание на то, что сама ненависть (именно категоричная неприязнь к любому греховному помыслу, категоричное отвращение от зла с ненавистью к этому злу) тоже есть действие Святого Духа в человеке.

Когда человек, скажем, впадает в некую страсть или обладает неким грехолюбивым навыком, он при этом страдает... Страдает не потому, что у него что-то болит, или опустошается его кошелек, или он встречает негативную оценку своих действий у окружающих, теряет работу или социальный статус… Нет. Он страдает от того, что он не хочет этого делать, но делает; он ненавидит то, что делает, но делает; он ненавидит и презирает себя за то, что делает, но остановиться не может. Сама эта страстность его состояния тоже ведь содержит в себе знак присутствия в душе этого мучающегося человека благодати Святого Духа.

Как говорит апостол в Писании, мы бы даже помолиться не знали о чем, если бы Дух Святой нас оставил и не просветил. Нужд-то у нас много, но именно правильное понимание своих нужд, перенесение акцента с материальных потребностей на духовные потребности – это все действие Святого Духа. Сама, так скажем, интенция, направляющая меня к Богу для удовлетворения духовных потребностей, для решения духовных проблем, то, что именно у Бога я ищу решение этих проблем, перед Богом плачу, к Богу взываю, – само это действие и есть несомненный знак присутствия Святого Духа в душе человека.

Иногда кажется: «Какой там Дух? Какая там благодать? Да нет ничего, страстен человек, весь прогнил в своей страстности!» Так воспринимают его другие, так воспринимает он себя. Но если бы в нем не было, как бы это ни показалось странным, благодати, данной ему в день его крещения, он бы не томился своей страстностью. Ведь тысячи людей, страдающие от алкоголизма, вполне довольны своей жизнью. Даже умирая и загнивая, находясь в самом низу социальной лестницы, совершенно разложившиеся нравственно и душевно опустошенные, они ведь не тяготятся этим, они вполне довольны своим положением. Люди, погруженные в разврат и воровство, измену, клятвопреступление, насилие, жестокость, раздражение, вполне довольны собой. Более того, попробуй сказать им, что у них есть грехи или страсть, недостаток, они возмутятся: «Да нет, я нормальный! Это у вас какие-то промытые мозги, вы все неправильно понимаете!» Именно само состояние, когда человек страдает от страсти, страдает от того, что он любит грех (именно мучается от того, что он продан этому греху, объят этим грехом), для него невыносимо. Он мучается и хочет избавиться от этого. Это и есть действие и проявление благодати Святого Духа, данного человеку во Святом Крещении, как бы это ни показалось человеку странным.

Двенадцатый абзац:

И по принятии благодати в нашем произволении состоит, ходить по плоти или по духу. Но невозможно ходить по духу возлюбившим похвалу человеческую и послабление телу; и невозможно жить по плоти внутренне предызбирающим будущее более настоящего. Потому надлежит нам возненавидеть похвалу человеческую и упокоение тела, чрез которые и без нашего хотения прозябают в нас лукавые помыслы, и искренно сказать Господу: «совершенною ненавистию возненавидех я: во враги быша ми» (Пс. 138, 22).

Человек принимает благодать, но свобода при этом у человека не отнимается. Человек захочет – может следовать велениям благодати, не захочет – может не следовать. Но, как здесь откровенно говорит преподобный Марк Подвижник, следовать-то за благодатью может и не получиться. Вроде бы хочу, вроде бы всем сердцем принимаю слово Божье, откликаюсь всем сердцем на слово Божье, но странным образом почему-то не могу исполнить заповеди Божьи, не получается: приходят ко мне какие-то очень властные помыслы, раздирающие меня и увлекающие меня ко греху и страстям. Вроде я же не хотел, я же искуплен от зависимости греха. Почему же эти помыслы снова меня мучают, почему они не дают мне быть тем, кем я хотел быть – настоящим христианином?

И вот здесь преподобный Марк Подвижник говорит, что, оказывается, это бывает потому, что человек любит похвалу и телесный покой. Более того, он добавляет: для того чтобы действительно стать непоколебимым, надо устремляться к будущему – к Царству Божьему, к обещанному, к обетованию, а не к настоящей жизни, вменяя ее ни во что, не признавая за ней никакой самодостаточной ценности, воспринимать ее просто как путь, а цель – она там, за порогом здешней жизни.

Получается, что вроде бы мы настроились на добрый лад: мы готовы молиться, мы готовы поститься, готовы ходить в храм... Но почему-то все не так у нас получается: у нас откуда-то скорби, помыслы, зависть, раздражение, непреодолимое влечение ко греху (например, к еде или ко сну, к праздности или к осуждению). Откуда это все? Оттого что, захотев и молиться, и поститься, и даже ходить в храм, мы за это ждем похвалы. Ждем, что нас за это похвалят люди, ждем, что все заметят, какой я замечательный (или замечательная). И очень мне хочется упокоить тело, я мечтаю об этом. Да, я не против духовных упражнений, но мне не хочется, чтобы тело пребывало в измождении, мне хочется его и согреть, и напитать, и утешить. И побаловать даже хочется.

Оттого что нам хочется и похвалы, и покоя, у нас не получается, просто не получается идти за Христом. Ведь Он не искал похвалы человеческой, а был всеми осуждаем, Он не искал телесного покоя, не имел даже где главу приклонить. Мы не можем даже представить, как это можно жить, не имея где главу приклонить. Это как же? Разве запрещено устройство семейной жизни, создание семейного гнезда? Можно же все это? Можно. Но сохранить в этом неупокоенность тела, сохранить стремление к телесному напряжению, ограничению, изнеможению очень трудно. Ведь мы же именно строим для того, чтобы там и самому успокоиться, упокоиться, потешить себя, побаловать себя. Мы думает об этом, это неизбежно включено в план создания семейного гнезда, в план зарабатывания денег, в план организации собственного отдыха. Мы неизбежно в этот процесс включены, об этом думаем, этого желаем, этого хотим, к этому стремимся. Отсюда с неизбежностью рождаются и осуждение, и зависть, и раздражение, и гордость, и прочее. Потому что мы не предали себя для того, чтобы следовать за Христом без всяких отклонений в сторону, без всякого огорчения, как тот богатый юноша, огорчившись, не смог за Ним идти.

Бог не осуждает нас ни за что. Тем меньше Он осуждает нас за то, что мы где-то спим, или где-то съели лишнего, или где-то лишний кусочек этого комфорта урвали, съездили в отпуск, скажем так, не сильно ограничивая себя в том, чтобы отдохнуть и расслабиться. Бог не будет нас судить. Нет. Ни в коем случае. Он не надзиратель и не надсмотрщик. Он даже Судьей отказывается быть. Но за то, что мы хотим покоя и похвалы, за это к нам приходят лукавые помыслы, которые, именно приходя, требуют от нас греха, – помыслы осуждения, гнева или зависти. В отдыхе нет греха, в каком бы то ни было виде отдыха нет греха. Но если мы подвергли себя чрезмерному отдыху, если мы любим телесный покой и стремимся к нему, то будем иметь брань уже с теми помыслами, которые напрямую будут увлекать нас в грех. А эту чрезмерность или мерность знает наша совесть, знает наше сердце. И уж, несомненно, знает Бог. Вот от чего предупреждает нас данным словом преподобный Марк Подвижник.

Тринадцатый абзац:

Крестившимся в Соборной Церкви крещением дается таинственно благодать и живет в них сокровенно; потом же по мере делания заповедей и мысленной надежды, открывается в верующем, по слову Господню: «веруяй в Мя, реки от чрева его истекут воды живы. Сие же рече о Дусе, Егоже хотяху приимати верующии во имя Его» (Ин. 7, 38–39).

Крестившимся в Соборной Церкви… дается… благодать. Она дается. То есть тем, кто в Церкви Кафолической, Соборной крестился, дается благодать. Но дается эта благодать сокровенно, то есть ее не видно, ты ее сразу не ощущаешь. Особенно когда речь идет не об опытном в духовной жизни человеке, а просто о человеке, который пришел, крестился и получил благодать и ничего не почувствовал. И, с его точки зрения, ничего не происходит: просто он искупался в купели, просто его помазали неким благоуханным маслом, он ничего не почувствовал. Он принял эту благодать, несомненно, принял, но принял ее сокровенно, а не воспринимая это приятие благодати органами чувств. Только верой мы знаем, что Дух Святой нам дан, только верой мы определяем действительно, что Бог отныне живет в нас. Поэтому нам важно это знать.

Знание того, что с нами происходит в крещении, объективно чрезвычайно важно. Человеку в крещении дается благодать, что такое эта благодать, что она требует от него, к чему это приведет, как определяется эта благодать – вот об этом человек должен знать. В этом по преимуществу и состоит смысл, цель огласительной беседы – передать человеку знание о том, что в крещении с ним произойдет и что в крещении он соединяется с Богом. И это соединение налагает на него определенные обязанности, определенную степень ответственности, определенное послушание: что именно послушанием эта благодать и хранится. Об этом нужно сказать. Это знание.

Но это то знание, которое воспринимается верой: нужно не только знать, но и верить. Если человек будет знать, что это действительно с ним произошло, то дальше он вступает в область удивительных и чудных дел. Но если он не верит, то он ничего не почувствует: ничего не произошло, никакие органы чувств не свидетельствуют, что это сокровище благодати ему дано, что это данное ему сокровище ценно – и эту ценность нужно беречь. Именно возрастанием  веры в нас и нас в вере мы и можем определить,что Дух в нас. Именно потому, что мы больше верим в то, что Бог действует в нашей жизни, больше верим в то, что Бог действует в жизни окружающих нас людей, больше верим и в то, что Он управляет нашей жизнью  (и Ему мы дадим отчет, и Его заповедей мы должны слушаться), наша вера становится тверже. Она становится проникновеннее, она становится больше, она охватывает все большее количество элементов нашего личного бытия, все глубже и глубже проникая в нас, все шире и шире охватывая наше  восприятие жизни. По тому определяем, что Дух действительно действует в нас, что верой созиждется эта самая духовная жизнь.

Продолжая эту мысль, в четырнадцатом абзаце преподобный Марк Подвижник говорит:

По своему маловерию каждый подпадает действию греха, «будучи от своея похоти влеком и прелъщаем, таже похоть заченши раждает грех, грех же содеян раждает смерть» (Иак. 1, 14 –15). От своей похоти рождается грех мысленный, а от этого происходит совершение сообразного тому действия. Лишь только кто отступит (от обязательства крещения), тотчас бывает содержим грехом.

Здесь преподобный Марк Подвижник называет главную причину падения человека после крещения, разрушения его души после крещения. Эта причина – маловерие. Мы на самом деле не верим, что с нами действительно что-то происходит в крещении. Не верим потому, что не чувствуем это, ведь мы привыкли чувствовать, что с нами что-то происходит, мы привыкли доверять нашим органам чувств, а здесь они ни о чем не свидетельствуют. Значит, ничего и не было? Но причина на самом деле гораздо более серьезная и глубокая.

Мы до крещения долгое время жили совершенно противоположным образом. Мы не верим не потому, что совсем не верим в таинственные вещи, что есть что-то невидимое, сокровенное, таинственно происходящее… Мы верим. Мы верим сплетням, доказательств которых и не спрашиваем, и не получаем; мы верим суевериям, когда, скажем, никакой связи между черной кошкой, стучанием по дереву и событиями после этого нет. Какая связь между тем, что я, уйдя, вернулся, и тем, что потом произошло? Какая связь между каким-нибудь движущимся объектом на дороге и тем, что произойдет через расстояния, через несколько километров, через несколько часов? Но мы верим в это, являясь суеверными. Верим в кучу других вещей. Окружив себя целым облаком суеверия, мы же верим в них, хотя никакой непосредственной связи нет. И органы чувств также молчат и ничего нам не говорят о том, что есть связь между черной кошкой и аварией через пятнадцать километров. Органы чувств нам об этом не говорят. Но мы верим в это.

То есть на самом деле причина нашего неверия в действие благодати Духа Святого не в том, что мы постоянно нуждаемся в аргументации или в том, чтобы органы чувств показали нам действительное наличие связей. Нет. Нам трудно поверить в это действие Бога, потому что мы не привыкли надеяться на Живого Бога, на Бога, Которому можно сказать «Ты», на Бога, Который является Всемогущим, Который является Судьей, на Бога, Который любит, Который спрашивает.

В магию нам поверить гораздо проще. Она таинственна, она загадочна, она невидима. Но мы ничем ей не обязаны: ну сделалась она и сделалась, не сделалась – так и не сделалась. Нам легче поверить в магию, особенно в ту, которая приносит несчастья. А в Бога поверить трудно, потому что становится страшно, потому что становится стыдно, потому что Он Святой, потому что Он Великий, потому что мы Ему что-то должны. Магии мы ничего не должны. Там определенные обряды исполнить несложно. А Богу мы должны. Именно это вкорененное в душе знание того, что Богу мы должны, что мы перед Ним в ответе (и именно этот ответ значит, что всем мы в этой жизни обязаны Ему и все должны отдать Ему), – вот от этой мысли, от предощущения от этой мысли человеку становится страшно.

Любая магия требует кое-чего: дай это и получи это. Все не требует никто, кроме Бога. Только Он требует все, что у меня есть, и все, что я сам из себя представляю. От знания об этом, от предощущения человеком этого знания становится страшно. Мы поэтому и боимся к Нему обратиться, поэтому нам сложно представить, как Он действует. Потому что нам страшны эти отношения, обязательность этих отношений. А вовсе не потому, что Он невидимый или наши чувства чего-то не говорят.

Гораздо, скажем, труднее почувствовать, что Козероги будут сегодня более успешны в переговорах. Логически в это поверить гораздо сложнее, связь менее очевидна. Но миллионы людей во всем мире в это верят. Значит, дело не в невидимости и не в ощущениях, а в том, что Бог всегда есть Бог – и Он требует полной моей самоотдачи, и мы знаем, что Он в любом случае потребует это рано или поздно. И от этого нам делается не по себе.

Но ведь Он и отдает нам всего Себя. Мы же обычно на это мало обращаем внимание. Ведь мы прекрасно относимся к людям, которые нам себя отдают, нам это нравится. Побольше бы таких людей, которые жертвовали бы нам все, что у них есть: время, силы, сердце, деньги… И будет жизнь замечательная. Но когда есть Тот, Кому я должен отдать все, и я знаю, что вывернуться из этой самоотдачи не получится, то становится действительно страшно. Мы научились даже вывертываться из огромных кредитов, даже тут можем ничего не платить и не бояться, что кто-то потребует у нас отдачи. Но каждый знает, что если Бог есть, то вывернуться из-под отчета Ему ну никак не получится.

Поэтому, несмотря на безусловную важность оглашения (потому что нужно знать, что Дух сходит), само по себе оно не решает всех проблем, потому что поверить должен я. Я должен именно поверить. И это безусловное действие определяется только моей волевой решимостью во всем всегда безусловно доверять только Богу.

Записала Инна Корепанова