Читаем Добротолюбие. Выпуск от 26 февраля

Курс ведет священник Константин Корепанов.

Мы продолжаем читать «Слова» преподобного аввы Исаии из первого тома «Добротолюбия». Чтобы закончить «Слово 26» его размышлений, остановимся на 36-м абзаце:

Сказал опять: кто ищет Господа с болезнованием сердечным, того услышивает Он; если просит о том с разумом, и заботливо ищет того с болезнованием сердца, и не связан ничем мирским, но печется о душе со страхом, чтоб поставить ее на судилище Божием непреткновенною по силе своей.

Для того чтобы найти Бога, чтобы быть услышанным Богом, чтобы молитва была принята и услышана, необходимым условием является сердечная болезнь, когда человек молится со скорбным чувством, когда сердце у него сокрушенное и страдает, когда он сердцем переживает за то, о чем молится. Это болезнование сердечное – непременное условие, чтобы быть услышанным во время молитвы.

Святой Исаак Сирин еще более углубляет и драматизирует саму молитву. Он говорит о неизбежном страдании тела во время молитвы: телу должно быть больно, оно должно страдать, оно соучаствует в том молитвенном действии, которое совершается духом сердца. Тело соучаствует, поэтому ему тоже должно быть тяжело. И действительно, с одной стороны, если люди переживают, что им тяжело на молитве, скорбят, печалятся и сердце у них истончается, душа измучивается во время молитвы, то это не повод, чтобы рассматривать молитву как неудавшуюся. Молиться должно быть тяжело, трудно. Молитва должна даваться с напряжением. Конечно, бывает плохое напряжение, бывает такое напряжение, такая скорбь, такая боль, которая не от правильной духовной жизни. Но в любом случае само наличие этой болезненности, трудности, тягости для правильной молитвы является неотъемлемым условием. И вот для того, чтобы быть услышанным, надо поскорбеть. Поскорбеть сердцем.

Скажем, например, раздражается человек. Обычная проблема любого современного человека, верующего во Христа. И что делать? Человек обычно в этом случае просто читает утренние молитвы, вечерние молитвы, иногда читает акафист, иногда, если причащается часто, читает каноны ко Святому Причащению. Он их просто читает. Буквы знает, слова знает. Берет и просто читает. В то время, когда надо говорить: «Помилуй мя, Боже, помилуй мя», – он крестится. Когда надо пропеть припев: «Радуйся, Невесто Неневестная!» – он крестится. Когда надо прочитать молитву, он встает на колени. Но он читает! И сердце у него чаще всего не болит. Он просто вычитывает молитвы. Понятно, что в этом случае он и не может быть услышанным.

Это не значит, что Бог не принимает такой молитвы. Он принимает любую. Но приносит плод только та молитва, которая совершается с сердечным болезнованием. Потому что «сердце сокрушенное Бог не уничижит». Сердце сокрушенное, смиренное является сердцем, на которое с неизбежностью изливается благодать Божья. А если сердце несокрушенное, оно и не болит. Если оно не болит, значит, оно не сокрушается – и молитва не принимается. Точнее, она слышится, Бог знает нашу молитву, но не может ее принять, потому что благодать канет только в сокрушенное сердце.

Это как с землей: можно просто прийти в поле и посеять там пшеницу. И она там, возможно, даже вырастет. Не вся, конечно, но какая-то часть, возможно, даже и прорастет. И будут даже какие-то пшеничные колоски. Только хлеба на этом поле не соберешь, урожая не будет. На другом поле можно скосить все сорняки и посеять там пшеницу. Тоже ничего не будет. Только тогда, когда поле вспахано, когда оно острым плугом или сохой всковыряно,  вывернуто, только тогда в этой утробе земной (а не в корке) семена прорастут. Так и семя слова Божия, благодать Божия, прорастает только во «вспаханном» сердце. Сердце «вспаханное» – это сердце, сокрушенное болью. Боль, страдания, переживания вскрывают сердечную глубину, и туда может кануть благодать Божья.

… Итак, человек раздражается. Что ему делать? Надо помолиться, чтобы не раздражаться. Можно так и помолиться: «Господи, научи меня не раздражаться». Можно помолиться: «Господи, дай мне терпение и смирение перед людьми». Можно помолиться: «Господи, дай мне любовь к людям». Все эти молитвы правильные и будут услышаны, но только тогда, когда человек этими молитвами будет молиться. Когда он не просто скажет: «Господи, научи меня любить людей», – и пойдет дальше. Нет! Когда он встает на коленочки и начинает молиться: «Господи, научи меня любить людей! Научи меня! Господи, научи меня любить людей!» И будет повторять это и один, и два, и три десятка раз. И сердце болеет.  Болеет не от того, что он хочет стать хорошим (это не болезнь, такую молитву Бог тоже не примет), а болеет от того, что он отвратительный человек, ужасный человек, он никого не любит, только злится на всех, раздражается на всех, он – невыносимое существо, он никогда не спасется с этой невыносимостью.

Потому что он чужд любви Христовой, чужд исполнению заповеди Божьей, он весь объят геенной огненной, уже заживо горит в огне и кричит Богу из этого пламени: «Господи, дай мне любовь Твою, потому что я умру без нее. Я не могу жить, раздражаясь на людей. Мне невыносимо это. Я страдаю от этого. Я умираю без Твоей любви. Научи меня любить людей!»  И вот эту, с болезнью произносимую молитву, Бог, несомненно, услышит и примет. Но вот это болезнование показывает, что человек не просто молится и не просто страдает от того, что он несовершенный, а он плачет о том и умирает от того, что он грешник и ему очень нужен Бог. Он страдает без благодати Божьей, изменяющей его сердце, сокрушается и страдает. Конечно, такую молитву Бог слышит и принимает. Это одно условие молитвы.

Второе условие, как говорит в этом абзаце авва Исаия, – это когда человек не связан ничем мирским, когда его сердце искренне хочет того, о чем просит. Вообще-то это одно и то же, потому что когда человек искренне хочет того, что просит, то обычно это и вызывает болезнование сердца. Когда человек искренне хочет того, что он просит в молитве, то он с неизбежностью отвергает все прочие земные блага, ему нужно только то, о чем он просит. Если само по себе просимое благо тоже мирское (скажем, человек просит денег на какую-то необходимую ему нужду или потребность), в этой молитве он должен с неизбежностью решить вопрос: а зачем ему деньги? Он же у Бога просит. Это действительно важное дело? Действительно это стоит того, чтобы просить у Бога? Не на пустяки ли просит? На нужное ли дело? Это действительно так важно для него? Почему оно важно? Почему он просит? Зачем это так необходимо? Он как бы сам себя убеждает, что действительно то, что он просит, крайне необходимо.

 В этот момент перерождения формальной молитвы в обращенность к Богу мирская шелуха отмирает – и рождаются очень интересные вещи в душе человека. Рождается осознание того, например, что деньги вообще-то ему были даны, но он их потратил на пустяки. И теперь у него нет денег на реальную нужду, потому что он их потратил на пустяки. И он обещает Богу не делать больше этого, ценить каждый данный рубль, копейку, потому что Бог дает, именно зная, в чем человек имеет нужду. Если вместо того, чтобы тратить на нужду, человек тратит на пустяки, то он сам в этом виноват.

 И в этом молении происходит перерождение человека, он отрекается, например, от страсти привязанности к удовольствиям, на которые он обычно и тратит деньги. Или приходит осознание того, что та вещь, на которую он просит деньги, действительно очень нужна. Он, молясь об этом, понимает, почему она на самом деле нужна, какое благо (именно благо, а не просто решение какой-то сиюминутной проблемы) можно сделать, получив то, о чем он просит. И он начинает ценить то, что он в конце концов получит по этой молитве, он начинает ценить это уже сейчас, потому что понимает, что это дар Божий, выпрошенный и дарованный ему по милости. Как же бережно и трепетно он будет относиться к тому, что даст ему Бог! То есть на самом деле даже в том случае, когда человек просит мирские вещи, происходит перерождение человека. Пусть неполное, но какое-то частичное обновление человека есть. И человек действительно как бы стрясает с себя очень многие мирские привязанности и дорастает до понимания того, о чем он просит.

Если же он просит о вещах духовных, это тем более необходимо, как тем более очевидно, что отрешение от мирских вещей должно быть. То есть если человек просит любви, он действительно должен ее желать и отвергнуть все то, что любви мешает. Иначе бесполезно. Потому что если он просит о любви к человеку, к людям, а на самом деле очень любит самомнение и гордыню, очень любит непослушание, то негде будет поместиться этой дарованной Богом любви, она не влезет в его сердце. И пока он не возненавидит свою гордыню, свое самолюбие, свое непослушание, он не сможет полюбить, хотя Бог и хочет дать ему этот дар.

И вот человек просит, а во время этого прошения происходит изменение человеческого сердца. Поскольку человек все-таки молится, молится искренне, Бог дает ответом на эту молитву свет, который просвещает недра человеческого сердца и показывает ему: смотри, в чем проблема – ты гневен. И сначала нужно победить гнев. Ты непослушен, а надо стать послушным, чтобы научиться любить людей. То есть научение любви уже происходит, хотя человек по-прежнему еще не любит людей, но он начинает понимать, что ему мешает любить людей, и должен от этого отречься. И когда он отречется от всего того, что мешает ему любить людей, то дар любви к людям будет дан ему – и он сможет его сохранить.

А то можно, конечно, и так, как написано в известной всем истории, описанной блаженным Августином, когда он искренне желал чистоты, хотел уцеломудриться, но только через много-много лет услышал, как сердце его на все его прошения о целомудрии шепчет настойчиво: «Только не сейчас. Я люблю целомудрие, только не сейчас. Сейчас мне хочется удовольствия». Такая молитва, конечно, не принимается Богом, хотя Он ее и слышит, потому что в глубине души человек не хочет стать воздержанным, не хочет. Если ему дать сейчас этот дар целомудрия, он неделю походит целомудренным, радостным, довольным, не воспламеняясь никаким пожеланием ни на какую девушку, женщину, ни на какое страстное влечение, а потом ему станет скучно, потому что он не привык так жить. Ему захочется удовольствия, радости жизни. И он сам начнет это искать. Сам. Не потому, что его тянет, а просто сам возьмет и заглянет туда, где он, как думает, получит удовольствие. И тот дар, который ему был дан, он потеряет, смешает его с грязью. Поэтому на самом деле это очень важное условие, о котором здесь говорит авва Исаия: человек не должен быть связан ничем мирским.

Конечно, все это описание услышанности человеческой молитвы предполагает, что человек должен быть внимательным к себе, он должен наблюдать за собой, он должен быть внимательным к тому, что происходит в его сердце. Он должен всячески избегать того, чтобы какая-нибудь мысль прокралась в его сердце, чтобы обмануть Бога, ведь Бог видит все то, что с ним происходит.

Может, именно по этой причине следующее «Слово 27» преподобного аввы Исаии начинается так: «Внемли себе». То есть человек должен быть внимателен к себе. Это буквально цитата из Второзакония, 15-я глава, 9-й стих. Причем сразу оговорюсь, что эта фраза есть только в церковнославянском варианте, в русском переводе не так. Так вот, это наблюдение за собой, внимание к себе является очень важным, по мысли аввы Исаии. Мы начнем читать «Слово 27» со второго абзаца:

Внемли себе тщательно, – веруя, что многополезно и спасительно для души (подвергаться) оскорблениям и безчестиям ради Бога, и переносить их охотно и безмятежно, помышляя, что по грехам моим я достоин и больше пострадать, и что всячески удостоиваюсь пострадать и понести нечто за Господа, того ради, что, может быть, чрез многия страдания и безчестия, хоть малою некою черточкою, подражателем соделаюсь страдания Бога моего. И всякий раз, как вспомнишь об оскорбивших тебя, от души и искренно молись о них, как о доставивших тебе великия блага, отнюдь не ропща на них.

Последнюю фразу, последнее предложение этого абзаца хотелось бы настойчиво выделить маркером, подчеркнуть, напечатать, развесить везде: дома, в храме, в духовных учебных заведениях. Везде, где бывают верующие люди. Хотя, по сути дела, это не заповедь аввы Исаии. Это заповедь Иисуса Христа. Это Его заповедь говорит нам молиться об оскорбляющих нас. Это не просто благочестивый совет благочестивого человека или правильная мысль святого человека. Это заповедь Божья. Авва Исаия говорит именно о заповеди Божьей.

 Но смысл-то в том, что человек, когда он живет, когда он проснулся, осознал себя,  должен понять, что его сердце видит Бог. Бог смотрит на него как минимум, а вообще-то Бог живет рядом с ним, Он присутствует в его жизни, Он с ним до скончания века. Хотя бы замечать, помнить о том, что Бог видит сердце человеческое, – с необходимостью каждый должен с этого начинать свой всякий рабочий день: проснулся и вспомнил о Боге; вспомнив о Боге, вспомнил, что Он видит мое сердце. Видит не то, что я делаю, а то, что я чувствую, то, что я думаю, те решения, которые я обсуждаю, те решения, которые я принимаю.

 Эту всю мою внутреннюю сокровищницу Бог видит (сокровищница в смысле от «сокровенного»; не потому, что богатая, а потому, что спрятана от всех). Я улыбаюсь человеку, но думаю о том, какой же он все-таки нехороший человек. Думая так, я должен понимать: Бог внимает не моей улыбке, а тому, что у меня на сердце. Человека можно обмануть этой улыбкой и ласковыми словами – Бога нельзя обмануть. Он видит мое сердце. Я говорю человеку: «Знаешь, в моей жизни никого лучше тебя не было! Ты замечательный человек! Я очень рад, что с тобой познакомился!»  Глажу себя по головке и думаю, какой же я молодец, какой я заботливый! Но в глубине души я его не люблю, просто я ему льщу, потому что я хочу, чтобы меня считали хорошим человеком, заботливым и приятным. Так вот, Бог внимает не тому, что я говорю, а тому, что я думаю.

По этой причине надо научиться жить с мыслью, что Бог видит мое сердце. Это ощущение, это чувство и будет реализацией слов «внемли себе», то есть ты должен быть погруженным внутрь себя. Конечно, это особенно относится к тому, чтобы в каждой конкретной ситуации поступать предельно искренне. Скажем, бывают ситуации, когда нам человек не нравится, мы его не любим. Но мы ради заповеди Божьей, чтобы человека не обидеть, говорим ему хорошие слова. Бог видит, что мы не любим человека, но Он видит и то, что мы делаем, что говорим сейчас эти слова ради заповеди Его, чтобы не обидеть человека, чтобы не сделать человеку больно, а не для того, чтобы похвалиться чем-нибудь. Вот поэтому просто надо научиться так жить и так внимать человеческому сердцу.

В конкретной же практической ситуации, житейской, всегда вопрос стоит о том, как правильно мыслить, с каким правильным помыслом отнестись к той или иной ситуации. Вот это очень помогает во всех житейских ситуациях. Например, оскорбили меня. Я забыл заповедь, не помню ее, но я могу помыслить, если я помню, что Бог зрит мое сердце, я должен быть предельно искренним и честным. И вот я помышляю: «Что ж, я ведь тоже кого-то оскорблял. И люди прощали меня. Чего бы и мне не потерпеть, когда оскорбляют меня? Надо же для очищения своих грехов что-то потерпеть». Если мы вспомним заповедь Божью, еще лучше. Но если не вспомним, мы можем по-честному так подумать, потому что действительно кого-то когда-то мы оскорбляли. Стало быть, и нам можно претерпеть оскорбления от кого-то.

Или другой помысел: Бог же терпел оскорбления на кресте, Его поносили, злословили, укоряли, но Он терпеливо все это понес. Почему же мне, христианину, не вынести все то, что вынес Христос, терпя оскорбления от окружающих: да меня еще и не так поносят, да и не с таким усердием, да и не столько человек. А вообще есть люди, которые меня любят и уважают и едва ли не больше говорят ласковых и хороших слов. Так неужели мне хоть что-то не потерпеть за Христа? Неужели хоть что-то мне не сделать ради Того, о любви к Которому я говорю?

Или, скажем, у человека беда с сыном. Можно подумать: «Я плохо воспитывал своего сына, я виноват в том, что он вырос такой. Господи, прости мне грехи мои и исправь дело рук моих». Или, например, другой помысел, когда с сыном неудачно: «Это все потому, что я его мало люблю. Не умею я любить, раздражаюсь постоянно на него. Господи, измени мое сердце, научи меня любить моего сына так, как Ты его любишь». Или: «Бог любит моего сына больше, чем я. Бог знает, как исправить мои ошибки. И Он не позволит погибнуть моему сыну только из-за моих ошибок в воспитании. Неужели мои ошибки вырвут сына моего из рук Возлюбившего его Бога, пролившего за Него кровь? Господи, Сам спаси сына моего. Ты знаешь, как это сделать. Ты меня привел в Церковь. Ты моего друга привел в Церковь, моих родителей привел в Церковь. Я знаю, Ты сможешь привести в Церковь и моего сына. Сделай это и прости мне грехи мои».

В любом случае человек, внимающий себе, всегда найдет такой помысел, такое правильное размышление, которое поможет ему не отчаяться и всегда помнить о Боге, то есть верить, что Бог все может исправить и все может привести к славе Своей, и всегда сокрушаться, потому что сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50,19).

Ведущий: священник Константин Корепанов

Записала Инна Корепанова