Беседы с батюшкой. Страстная седмица

В московской студии нашего телеканала на вопросы отвечает пресс-секретарь Ярославской епархии, настоятель храма Богоявления г. Ярославля священник Александр Сатомский.

– Сегодня у нас очень важный разговор. В эти дни мы вспоминаем ключевые события в истории человечества: распятие Христа, Его предательство, затем Воскресение… Сейчас в этой земной суматохе нужно быть очень сконцентрированным. И должно быть особое отношение к богослужениям, к своей жизни, но опять же потом праздник, и мы все к нему готовимся. Как тогда правильно провести Страстную седмицу, как не потерять молитвенный настрой, не пожалеть о том, что чего-то не успел в уходящем Великом посту?

– С одной стороны, нам, безусловно, никогда не войти в тот опыт, который, например, имели апостолы в те дни, которые мы сейчас вспоминаем. Само богослужение построено, конечно, именно по такому принципу: оно воспроизводит те слова Христа, которые были сказаны в эти дни. Мы проходим по тому пути, которым шел Христос к Своему Кресту и Воскресению. Но наш опыт радикально отличен. Мы знаем, что Христос воскрес. Поэтому это следование все равно осуществляется нами в некоей мере и степени, то есть полновесно оно невозможно.

Более того,  мы вторую половину Страстной седмицы уже начинаем активно готовиться к наступающему празднику Пасхи. Это вопросы, связанные с приведением в порядок дома, приготовлением еды – в общем-то, какой-то быт. Все объясняется какими-то хорошими мотивами, но при этом все предельно бытовое. Здесь важный момент, наверное, в правильном распределении своего ресурса, в том числе временного. Мы, нынешние, не можем войти в этот праздник, не осуществив данную подготовку. Как минимум тогда хотя бы правильно распределим свое собственное время. Есть узловые богослужения этой недели, которые четко, системно и однозначно концентрируют нас на верных ее смыслах, обращают нас к нужному евангельскому материалу и, соответственно, оживляют и наши отношения с Богом в совершенно конкретном виде, форме и ключе.

То есть Церковь нам для этого и предлагает свой календарь. Потому что как люди, живущие во времени, мы не можем быть параллельно сконцентрированы на всей этой полноте. В какие-то дни мы концентрируемся на одном, в какие-то – на другом. Это просто часть и деталь нашей природы. Поэтому богослужения того же самого Великого Четверга, Великой Пятницы и, безусловно, Великой Субботы должны быть уделены Богу.

– Да, это очень важно. Еще часто спрашивают: «Если я не успел поститься (или неправильно постился) – Пасху встречаю недостойно?» Что на это можно ответить?

– Мне кажется, вопросы достоинства и недостоинства находятся вне нашей компетенции. Апостол Павел говорит: «Я себя не сужу; меня судит Христос». Это не значит, что мы не имеем вообще никакого о себе суждения, что мы как бы полностью абстрагируемся от своих внутренних мотивов, поведения и чего-то еще. Нет. Но это значит как минимум, что мы в ряде случаев просто приходим к Богу такими, какие есть: «Господи, да, увы, вот это получилось, а это нет, но не могу я чего-то иного сейчас принести. Прими меня таким». Более того, собственно, весь евангельский корпус именно про то, что Христос принимает нас. Поэтому прямым ответом на этот вопрос является слово Иоанна Златоуста на Пасху, которое перечисляет всех тех, кто начал работать с первого часа, третьего, шестого, девятого… Пусть все придут и получат награду.

– Очень интересно. Это слово обычно читается на Пасху, и не все его слушают (видимо, уже уставшие), но очень важно хотя бы в домашнем чтении это прочесть. Батюшка, давайте перейдем конкретно к событиям, которые были  две тысячи лет назад. Великий Вторник. И первое, что мы вспоминаем, – это три обличительные речи Христа: о двух сыновьях, о злых виноградарях и о брачном пире.  Давайте разберем эти притчи отдельно и что важного мы должны почерпнуть из них для себя?

– В общем и целом все эти притчи говорят об отношениях некой общины с Богом. И как раз для нас важно абсолютное понимание того, что все эти речи приложимы не только к ветхозаветной общине. Что когда-то плохие люди сделали такие-то ужасные вещи, а мы хорошие и на это неспособны. Важно понимать, что это абсолютно вневременные тезисы, обращенные и к нам в том числе. Вопрос о двух сыновьях – это о том, кто говорит Богу «да», но не делает, и о том, кто говорит Богу «нет», но тем не менее нечто делает и осуществляет. В общем-то, апостол Павел говорил о том, что язычник может не иметь закона, но на скрижалях его сердца написан конкретный закон совести, и, следуя ему, он может более угодить Богу, чем тот, кто следует закону письменному, но следует ему только устами.

Тема со злыми виноградарями – это квинтэссенция целого ряда образов Ветхого Завета. Здесь мы вообще видим первый главный образ – виноградник. Например, 79-й псалом: Господи, Ты взял виноградную лозу из Египта, перенес ее в Палестинскую землю, Ты ее окопал, посадил, обнес оплотом, она простерла ветви от реки египетской до Средиземного моря, и вдруг Ты все разрушил. Виноградник – это символ Израиля. И шире – образ той общины, которая находится в отношениях с Богом. Не похожую ли историю мы пережили и в ХХ веке? Когда огромный цветущий виноградник оказался лишен оплота, ветви его обрывали дикие животные, он был растоптан и практически уничтожен. Кстати, этот фрагмент псалма мы слышим за каждым архиерейским богослужением, только часто не ассоциируем это с основным текстом, когда архиерей обращается на «Трисвятом» к народу с дикирием и говорит: «Призри с небесе, Боже, и виждь, и посети виноград сей». Нам кажется, что это что-то величественное, а на самом деле это вопль, близкий к отчаянию: «Господи, Ты видишь Твой виноградник! Он, к сожалению, не в лучшем из своих возможных видов, но, Господи, если не Ты сойдешь и не Ты посетишь его, то ничто не сможет ему помочь». Поэтому смысл этой притчи о работниках в том, что нам вручен этот виноградник,  мы часть этого виноградника. Что мы с ним будем делать, какие плоды принесем, большой вопрос непосредственно к нам.

Брачный пир – тоже регулярный образ Ветхого Завета. Пир царства – это ведь не что иное, как брачный пир Бога и Его народа, потому что народ часто ассоциируется (а точнее – проводится параллель) с невестой. Отношения Бога и Израиля  – это отношения Жениха и невесты. Ветхий Завет бичует здесь прелюбодеяние, нарушение  верности. Но это другой вопрос и другая тема. Относительно же брачного пира здесь уже конкретная вещь: что, оказывается, возможна ужасная ситуация, когда званные заранее (они готовились, каким-то образом уже участвовали в этом; или, например, те же самые девы, о которых также говорит Евангелие) уже стоят у входа (они уже нечто осуществили) – и вдруг  происходит что-то… Причем это что-то – их какое-то личное делание или не-делание. Например, призванные гости вспоминают, что у них волы, дела, какие-то нужды, поэтому они не могут прийти. Девы, которые, казалось бы, должны стоять и встречать Жениха, оказались банально не готовы, у них нет в светильниках масла, – и они проходят мимо. Ты уже что-то начал, но так ни к чему и не пришел.

Это посыл также конкретно для нашего внутреннего строительства, в том числе особенно актуальный в свете завершившегося Великого поста и длящихся дней Страстной недели. В начале поста мы все счастливо ставили себе цели, определяли, что в этот раз будет все не так, как в прежний. Я сделаю и одно, и другое, и третье. Хороший момент подвести итоги и честно и себе, и Богу сказать, что получилось, а что нет.

– А как это сделать? Как нужно сказать?

– Это честность, простая честность. То есть может оказаться, что я вообще изначально  поставил  не те цели. Может быть, мне казалось, что мне нужно лучше не есть вот этого и вот этого, четче соблюдать молитвенные правила. А пост показал мне, что вопрос моего спасения не в этих практиках, а в ближних. Могло оказаться так, что я прекрасно соблюдал и молитвы, и пост (и подавал милостыню, и делал еще тысячу прекрасных вещей), но при этом дома был в своем самом непотребном виде. Соответственно, вопрос ценности таких практик, я думаю, не праздный.

– Да, тут, кстати, очень тяжело даже с самим собой договориться. Я тоже ставил определенные задачи в начале поста. И сейчас об этом задумался. Спасибо Вам! Действительно, надо многое осмыслить в своей жизни.

Вопрос о власти Христа тоже нельзя обойти: «Какой властью Ты это делаешь и кто дал Тебе такую власть?» Как можно это прокомментировать?

– Прекрасно отвечает Сам Христос. Причем, конечно, здесь своеобразная тенденция: Он отвечает вопросом на вопрос. И мы видим в ряде случаев: Христу задают вопросы, не имеющие положительного ответа. Например, женщина, взятая в прелюбодеянии. Нужно побить ее камнями или отпустить? Что бы Христос ни ответил, Он окажется не прав. В одном случае не прав перед законом Моисея, в другом перед законом Рима. Нужно платить подать цезарю или нет? Что бы Он ни ответит, Он провалится.

И вот здесь, нам кажется, Христос подходит к данному вопросу по такой же методике. Он спрашивает: «Хорошо. Ответьте вы Мне, и Я скажу, какой властью это делаю. Крещение Иоанново с небес было или от людей?» И вот здесь страшный момент. Спрашивающие (если я не ошибаюсь, из саддукеев, то есть из священства) теряются. Теряются в каком плане? Они имеют внутренний ответ, то есть они хотели бы сказать, что от людей. («Но мы точно не скажем, что от Бога, так как Он тогда спросит, почему не поверили Ему?») Они не считали, что от Бога, а сказать, что от людей, боялись, потому что народ почитал Иоанна пророком. То есть какой ничтожный зазор доверия эта группа священнослужителей имела перед лицом своего собственного народа!

Вернемся к вопросу Христа: это вопрос не праздный. «В зависимости от того, кем вы видите Иоанна, Я и могу вам на самом деле дать этот ответ. Если крещение было от небес, было от Бога. Так вот, Я Тот, о Ком говорил Иоанн. Вот вам ответ на ваш вопрос. Именно властью Бога Я и совершаю это. Но если вы не верите, что это от Бога, и боитесь об этом говорить, то что Я могу вам сказать?»

– Действительно, так и есть. Вопросы задаются, говорятся обличительные речи Христа и так далее… Эти книжники и фарисеи понимали, что речь идет о них,  и все равно они впоследствии распинают Христа. Почему так происходит? Что это такое?

– Здесь есть, наверное, два момента. Первый – все-таки очень большую разницу в Евангелии мы видим между фарисеями и всеми остальными. Среди фарисеев есть реальный интерес к Христу. Уже в рамках Его земной проповеди многие из Его учеников – это, собственно, люди из фарисеев, уверовавшие. Заметьте, ни одного саддукея среди учеников Христа во время Его земной жизни нет. Это к вопросу о том, когда Христос говорит: «Славлю Тебя, Отче небес и земли, за то, что Ты утаил это от мудрых и разумных и открыл младенцам». Это тоже достаточно своеобразный вопрос.

– Объясните это подробнее.

– Я, наверное, объясню это на примере уже нынешнем. Часто мы сами оказываемся в тех же самых обстоятельствах, что тогдашние фарисеи и саддукеи. И это нас никак не останавливает. Понимать – понимаем…  Откровение Христово однозначно. Более того, мы отличаемся еще и тем, что полностью интеллектуально его признаем. Для ряда фарисеев действия Христа были искусительны: Он хорошо  и исцеляет, и  проповедует, и  прекрасно саддукеям на пальцах объяснил, что мертвые воскресают, но –  «Как Он может говорить: прощаются тебе грехи твои? Как можно так богохульствовать? Кто может прощать грехи кроме Бога?» Поэтому фарисеи в этом смысле хоть как-то извинительны. У них есть реальные вопросы к Христу, которые их не оставляют.

У нас есть как бы практически абсолютное согласие с Христом. Но насколько мало следование Христу в нашей собственной жизни! Вот и ответ. Одно дело то, что я вижу, а другое – то, что я как бы понимаю: если мне это впустить в свою жизнь в полноте, насколько мне жизнь нужно будет изменить?

Саддукей – представитель привилегированного класса. У него есть совершенно конкретный статус, финансовые возможности и так далее. И он пойдет за галилейским Проповедником и, собственно, по факту потеряет все? Будет скитаться за Ним из города в город? Зачем? Поэтому он лучше сразу скажет внутреннее «нет».

Часто и мы оказываемся в ситуации, когда говорим Богу «нет». Получается, мудры,  разумны и все понимаем, но это для нас, к сожалению, только большее осуждение. А как раз малые (те, о ком говорит Христос) – это люди, не мнящие о себе ничего. Да, они  вполне себе просты и заурядны, но ввиду этого открыты Богу: «Господи, что я могу Тебе дать? Господи, что я могу Тебе сказать? Господи, я Тебя принимаю и  слушаю». Поэтому Бог им, как Петру, может протянуть руку. А представитель саддукеев ее просто не протягивает, поэтому Христу некуда вложить Свою руку. Важно, чтобы это не повторилось у нас.

– Так тоже, к сожалению, бывает.

Вопрос: «Можно ли сказать, что отступничество Израиля открыло путь к спасению всем остальным народам?»

– Этот вопрос существенным образом занимал и самих апостолов. И мы видим здесь очень разные позиции. Например, Иоанн Богослов обрубает категорически, говорит: отец ваш дьявол, и вы – синагога сатаны. И мы видим Павла, который чрезвычайно обо всем этом болезнует. Он говорит, что был бы готов сам сойти во ад, лишь бы сродники его по плоти получили в итоге это спасение, уверовали в Христа. Ему же как раз и принадлежит такого рода мысль. То есть он не говорит о том, что это благая воля Бога о мире. Нет. Но он говорит о том, что и в этих событиях Бог силен найти какой-то положительный итог и этой ситуацией воспользоваться к тому, чтобы Его свет и истина все равно просияли в мире. Ветхий Завет в пророческих текстах говорит, что иудеи должны стать вот этим светом. То есть они принимают все произошедшее и несут это в остальные народы. Мы видим, что в исторической перспективе этого не случилось. Но, несмотря на то что не получился такой исход, Бог все равно оказался силен исправить эту ситуацию: при отпадении одного народа новый Израиль составился из народов земли.

– Батюшка, мы уже затронули вопрос: «кесарю кесарево»... Более подробно можете раскрыть смысл этого? Что мы здесь можем для себя важное почерпнуть?

– Это очень интересный евангельский фрагмент ввиду того, как живописно, крупными мазками евангелист пишет: «Лицемерие».

«Учитель!» – обращаются к Христу специально посланные.

– «Мы знаем, что Ты справедлив и истинно пути Божьему учишь, а не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лицо… Итак, скажи нам, как Тебе кажется, позволительно ли давать подать кесарю?»

– То есть они просто рассыпаются в комплиментах. Фарисеи, которые имеют к Христу вопросы, задают их очень жестко. То есть они допытываются, они чего-то хотят. Здесь выстлано так мягко, насколько только возможно: это и признание Его Учителем, и признание Его справедливости, того, что Он не взирает на лица. Но – чтобы в этот мягко выстланный капкан попасть. И здесь опять же вопрос того типа, о каких мы уже говорили. То есть какой бы ты ни дал ответ, он будет провален. Если скажешь, что плохо платить подать языческому императору, станешь преступником перед лицом Рима. Если  скажешь: «Хорошо. Это сейчас допустимая ситуация», –  все твои мессианские претензии будут равны нулю.  

Христос выходит из ситуации совершенно парадоксально. Он просит монету в руки. А ведь вспомним: это теперь на наших монетках святой Георгий или двуглавый орел, а там было изображение цезаря. Кроме всего прочего там было написано, что он божественный. Это микроидол. Почему на самом деле в Иерусалимском храме стояли менялы? На храм жертвовать надо, но нельзя вносить изображение какого-то человека, считающего себя божеством. Надо поменять это на чистые деньги и только их внести в храм. Это просто маленькая иллюстрация.

– Очень интересная иллюстрация.

– Соответственно, Христос, истинный Бог, берет в руки изображение кого-то, кто претендует на божественное достоинство, и говорит о ничтожности этих притязаний: «Чье это, ему и отдайте». Хочет тот хороводиться с этой преисполняющей его гордостью, со своей «божественностью» – пожалуйста. Отсюда на самом деле следует один простой и глубоко прагматический урок. Для многих современных христиан становится камнем преткновения вопрос о документах, электронном документообороте, паспортах и целом ряде подобного рода вещей. Этот евангельский фрагмент четко указывает на ничтожность этих вещей. То есть Живой Бог держит идола в руках и говорит о том, что это тщета…

– Биометрические паспорта – это, кстати, актуально сейчас. Кредитные карты якобы приближают нас к царству антихриста. Это уже якобы начертания и так далее…

– Здесь, кроме всего прочего, простое незнание библейского текста. Откровение Иоанна говорит, что антихрист сначала воцаряется, а потом проводит подобного рода вещи. Все будет, как видно из текста, крайне линейно. Никаких случайных возможностей что-то там принять, а потом вдруг это окажется автоматическим отречением от Бога. Библейский текст об этом совершенно не свидетельствует.

– В молитве Господней «Отче наш» мы говорим «да приидет Царствие Твое», по сути, каждый день (а кто-то и по нескольку раз в день). Это о том Царствии, которое мы ждем. Второе Пришествие… Правильно?

– Здесь есть некоторое «но». Христос говорит, что Царство Его начинается прямо сейчас, прямо здесь, и Он же говорит в Евангелии от Иоанна, что и суд начинается сейчас. Мы привыкли откладывать все на какую-то абсолютную перспективу, на последний день этого мира (либо же как минимум на момент своего частного суда, своей собственной смерти, которая станет финальной точкой нашей истории и приведет нас к чему-то; к жизни в Боге или вне Его). Христос – здесь и сейчас. Ты либо входишь в Царство и живешь в Боге, либо уже находишься в обстоятельствах этого суда и оказываешься осужден. В чем этот суд? В том, что Свет пришел в мир, и ввиду этого каждый определяет свое к Нему отношение. Есть те, которые больше возлюбили тьму, потому что дела их злы. Это и есть по факту, уже можно сказать, конец суда. Ничего, видимо, другого для них в этом смысле и не будет.

– Спасибо. Но вернемся в Великий Вторник… Есть эпизод (Евангелие от Матфея, 22-я глава, стихи 24–28, закон ужичества), когда Моисей сказал: «Если кто умрет, не имея детей, то пусть его брат возьмет себе его жену и восстановит семя брату своему. Было у нас семь братьев. Первый, женившись, умер, не имея детей, оставил жену свою брату своему. Подобно второй и третий, даже до седьмого... Итак, по воскресении которого из семи будет она женою, ибо все имели ее?»

– Здесь как раз очень интересный момент в плане близости учения Христа и фарисеев. Они поэтому за Ним и ходили, поэтому Его и спрашивали. Нам иногда кажется из евангельского текста, что людям было больше нечем заняться, как вылавливать галилейского Проповедника и отмечать все моменты несоответствия Его дел закону. Им было чем заняться. Они на самом деле были заинтересованы в Христе. Им действительно хотелось все узнать, понять, осмыслить. Они искали в Нем эту правду. Кто-то нашел, конечно, а кто-то нет. То есть этот момент для них оказался очень сильным, потому что саддукеи дают нам вариант трактовки линейного чтения Писания.

Ветхий Завет действительно не содержит в каком-то системном и раскрытом образе никакого учения хоть о каком-то благом посмертии. Его там просто нет. Есть слабые надежды и намеки, как, например, у Иова: «А я верю, что Искупитель мой жив, что Он в последний день воскресит тлеющую плоть мою – и я своими очами узрю Бога». Но это скорее надежда. Притом мы видим того же самого Екклесиаста, который линеен абсолютно. Восходит ли дух человека к Богу, нисходит ли душа животных с кровью в землю, есть ли между ними вообще хоть какая-то разница? Или мы слышим Иакова (Израиля), который узнает о смерти своего сына Иосифа и говорит: «Сойду к сыну моему в шеол». То есть праведник говорит, что к своему мертвому праведнику-сыну он сойдет в ад. Ни о каком воскресении мертвых, соответственно, буква закона не учит. А Христос указывает на дух закона. Его толковательный метод совершенно иной. Он не приводит ни Иова, ни кого-то еще. Он берет совершенно, казалось бы, оторванный от этого текста кусок, когда Бог является Моисею в огне неопалимой купины и говорит: «Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова».

Он не сказал: «Я был Богом их, а теперь Бог твой. Я есть Бог их и Бог твой. Бог –  не Бог мертвых, но живых». То есть это настолько глубокий экзегетический посыл, настолько глубокое толкование, что саддукеи просто оказались посрамлены. Они не могли ничего ответить. Фарисеи оказались впечатлены до невозможности. Оказывается, вот как можно было не от традиций, не от предания, а из самого текста вывести совершенно здравое учение.

– Вот следующий вопрос: «Учитель, какая наибольшая заповедь в законе?» Мы знаем, что Христос ответил. Прокомментируйте этот отрывок.

– Здесь любопытный момент. Мы привыкли к этой двухсоставности: про любовь к Богу и любовь к ближнему. Сам Ветхий Завет в таком виде эти заповеди не содержит. Они разнесены даже по разным книгам. Чтобы их соотнести, нужны очень серьезные толковательные усилия. Однако нужно заметить, что близкая к Христу по времени среда учителей тоже начинает приходить к этому пониманию. Но на самом деле здесь все шире. Священники настаивают, что главное – правильное принесение жертв. Книга Левит детально посвящена всему этому: как, когда и при каких обстоятельствах. Делайте, и Израиль будет сохранен. Мессия явится...

– В принципе, как и сейчас некоторые думают.

– Нужно заметить, что часто меняются сами религиозные концепции, а формы остаются те же. Соответственно, говорят: «Нет. Бог не на жертвы смотрит». Здесь совершенно однозначный момент. И формируется понимание, что не заповеди о мирных жертвах, а заповеди о чем-то более глобальном являются узлом, сутью и смыслом закона. Собственно, уже  у старших современников Христа, у раввинов Гиллеля и Шаммая, мы встречаем такого типа вопрос. К тому и другому приходит язычник и говорит: «Я решил принять закон. Пока стою на одной ноге, ты объяснишь мне его суть и смысл?» Шаммай берет палку и очень линейно объясняет, что это невозможно. Когда приходит тот же самый человек к Гиллелю, тот говорит: «Хорошо. Люби Бога и ближнего – все остальное комментарий». Поэтому эта интуиция вызревает, как плод в Израиле. Его просто срывает Христос. Причем спрашивающий его фарисей находится в этом же понимании, когда он, комментируя Христа, развернуто проговаривает то же самое.

– То есть он внутри себя это не принимает?

– Нет. Почему? Принимает.

– Принимает, но как-то внешне.

– Он говорит: «Да, учитель, ты правильно сказал, что любить Бога и любить ближнего –ценнее всех всесожжений и жертв».

– Потом же Его все равно распинают.

– Далеко не факт, что это одни и те же люди.

– Понятно, что не одни, но опять же это было общество людей.

– Отношение к Христу определяется каждым отдельным человеком. Среди членов синедриона мы видим Иосифа и Никодима, которые, как говорит Евангелие, «не пристали совету их». То есть они не участвовали в тех заседаниях, которые обрекли Христа на смерть.

– В богослужебной практике есть целые произведения, как Иосиф и Никодим в Великую Пятницу сняли тело Христово; они увековечены навсегда… И службы особенные. Каждый эпизод – особый и важный. Слушая стихиру, которую поют, становится все понятно.

– Совершенно простая вещь. В какой-то момент времени иметь дома книги обычному человеку было просто невозможно, чисто финансово. Евангелие стоило бесконечное количество денег. Уж не говоря про дополнительные комментарии, чьи-то размышления. Поэтому человек, приходя в храм на протяжении года, просто поучался таким прямым образом. Почему Великим постом мы читаем Евангелие? Например, на часах? На часах либо шестой недели, либо на часах всего Великого поста, либо на Страстной неделе.

– Смотря какая практика.

– Она может быть разной. Человек, придя в храм, слышит не фрагмент, а евангельский текст. Потому что он нигде с ним больше не познакомится. Точно так же и богослужения – это чистейшая школа катехизации. Произведения, которые занимают у Василия Великого или Григория Богослова не одну страницу, поэтически излагаются в двух стихирах. Понятно, что степень разработанности вопроса разная. Но кому-то достаточно забросить эту мысль как таковую. Отсюда, конечно, вопрос: если человек не очень понимает последование на церковнославянском языке, как минимум ему нужно присутствовать в храме просто с включенным телефоном, где он читает эти тексты на русском.

– Может, вместо телефона иметь книжку, чтобы не смущать народ?

– Столько книжек с собой не принесешь. На каждый день и на каждый случай. Есть теперь чудесные сайты, чудесные ресурсы, которые дают это в параллели или только на русском языке. Они предлагают и какие-то дополнительные комментарии. То есть однозначно нельзя проходить мимо богослужебных смыслов. Богослужение является не медитативной практикой, а молитвенной, то есть молитвой ума. Ум должен быть задействован.

– Также очень важный момент: часто у нас включенный телефон на службе вызывает негатив у прихожан. Как здесь найти какой-то компромисс?..

– Здесь скорее вопрос к возмущающимся прихожанам. Если мы наблюдаем во время богослужения за своей молитвенной жизнью, а не за соседом, то тогда даже в голову не возьмем, что он там делает, включен ли у него телефон… Не обратим на это никакого внимания.

– Следить прежде всего за собой – это правда. Очень важный момент, который нельзя упустить.

Пример смоковницы – очень яркий образ. Расскажите об этом отрывке и что главное мы должны из него для себя вынести?

– Это достаточно страшный образ. Он соотнесен, кроме всего прочего, с очень серьезным событием, когда Христос изгоняет торгующих из храма. Нам кажется, что это борьба с бабушками, которые торгуют свечками.

– Сейчас все приводят такой пример.

– Ни в коем случае. Там вообще не про это. Это фрагмент про миссионерскую ничтожность современного Христу иудаизма. Он же Сам комментирует то, что делает. Он их не просто изгоняет, а говорит: «Сказано, дом Мой домом молитвы наречется для всех народов, вы же сделали его вертепом разбойников». К чему претензия? Разве храмы иерусалимские заполнены торгующими? Нет. Разве прихрамовая площадь, где стоит жертвенник всесожжения? Нет. Где находится базар? Во дворе язычников. То есть храм окружен системой дворов. И один из них, достаточно большой и широкий, предназначался для любого интересующегося. То есть для человека, который не являлся, собственно, иудеем (по принятой религии), но по какому-то своему убеждению как-то  приходил к идее о Едином Боге. Он мог присутствовать  практически за богослужением.  Парапет, отделявший один двор от другого, двор иудеев от двора язычников, был около метра с небольшим. Причем  через определенный метраж стояла табличка: «Всякий, кто пересечет эту границу, будет сам повинен в своей смерти». Это совсем другая история. Соответственно, в чем вопрос? Где эти люди? Вы заполнили это торговлей, потому что здесь просто пусто.

– А должны быть люди.

– Должны быть все народы. Поэтому Христос изгоняет торгующих. Смоковница – это образ, продолжающий данную тему. Это, казалось бы, полное жизни древо не имеет никакого плода. Так и Иерусалимский храм: культ, люди, чтения, поучения – всё есть. Плода нет. Что и страшно. Тогда мы возвращаемся в начало Евангелия, где Иоанн будет говорить: «Секира лежит при корне дерева. Всякое дерево, не приносящее плода, будет срублено и брошено в огонь». В нашей истории эта ситуация уже имела место; важно, чтобы она не повторилась.

– Прошу Вас обратиться к  телезрителям со словами, которые они могли бы воспринять с пользой на оставшееся время Страстной седмицы и ближайший праздник Пасхи.

– Важно, наверное,  иметь в виду простую вещь. Мы переживаем смерть и Воскресение Христово не раз в году. Иоанн Златоуст говорит: «Каждый раз, когда ты причащаешься, тогда у тебя и Пасха». То есть в этот момент в тебе и воскресает Христос. Поэтому понятно, что в этот календарный момент нам наиболее просто собраться на этих темах. Но важно, чтобы пост не стал для нас временем экстраординарных усилий, после чего начинается время стандартной жизни.  В посту мы должны наработать духовный навык, найти стержень, найти ту возможность для встречи с Богом, которую мы сможем пронести во все оставшееся время своей жизни.

Ведущий Сергей Платонов