Беседы с батюшкой. Ответы на вопросы

В московской студии нашего телеканала на вопросы отвечает протоиерей Димитрий Кувырталов, настоятель храма Архангела Михаила в Летове.

– Сегодня у нас в гостях настоятель храма Архангела Михаила (с. Летово) протоиерей Дмитрий Кувырталов. 

Такой большой праздник вчера был – память преподобного Сергия Радонежского, в Троице-Сергиевой лавре, которую как раз вы можете видеть на нашей заставке. Такая родная, милая лавра, милая каждому православному человеку… Первый вопрос, конечно же, посвящен этому святому. Все-таки для Вас лично что это за святой, какую роль в Вашей жизни играл преподобный? 

– Преподобный – действительно печальник Русской земли, и благодаря преподобному Сергию была действительно некоторая сила, сила к возрождению, преображению Русской земли. Народ воспрял. Это было удивительное время – с одной стороны, ужасного разорения и народного духовного оскудения, а с другой стороны, вот этого раскрытия духовного потенциала. И преподобный Сергий еще из чрева своих родителей был предызбран – мы знаем из его жития, что он возглашал и прославлял Троицу, будучи еще во чреве мамы своей. 

Он ушел в пустыню, как только случилась такая возможность. Он не рвался в битву, в бой или уединение, никогда не тяготился каким-то послушанием, или мирским своим миробытием, или семейным обиходом. Он, наоборот, спокойно дождался, когда родителей можно было похоронить, оставил дом и вместе со своим братом ушел уже в пустыню и там тихонечко начал искать – даже не Бога, а той тишины, которая бы неразвлеченно его поставила перед Богом. Самое удивительное не то, что он нашел эту тишину, что Бога встретил или Господь наполнил его сердце, а то, что вокруг стала преображаться вся вот эта пустыня, страшная чащоба – и к нему потянулись люди. Более того, эти люди потянули за собой своих близких, знакомых. Вся Россия, все Отечество потянулось к преподобному Сергию. Вот то семечко, которое в послушании, в скромности, в терпении, в молитве, в тишине было посеяно в радонежских лесах и дало такой изобильный плод по всему лицу нашего Отечества. 

Конечно, приходится удивляться и поражаться, понимая, что преподобный Сергий Радонежский – сосуд благодати Духа Святого. И его память, конечно, является столпом в течение всего года. Конечно, среди всех святых для нашего боголюбивого сердца одно только предстояние перед мощами преподобного Сергия в дни его памяти в лавре что значит! Действительно, весь мир притекает туда. Но ведь по всему лицу земли Русской огромное количество храмов в честь преподобного Сергия, и один из таких храмов приписан к нашему Михайло-Архангельскому храму в с. Летово. 

– Я знаю, что этот храм не простой, он при детском доме. Расскажите, пожалуйста, вкратце об этом. Понятно, что детский дом – тема, которая часто обсуждается, о которой много говорят. Вот особенности Вашего служения, вообще служения священников в таких местах, где работа с детьми? 

– Уже более двадцати лет наш храм окормляет, всячески духовно поддерживает детский дом «Молодая гвардия», это во Внуково. Это небольшое поселение, и там детский дом со своей удивительной историей. Два дня назад они отмечали день рождения – девяносто девять лет. В девятнадцатом году этот детский дом был открыт, и буквально десять лет назад там был построен храм. Это единственный муниципальный детский дом, на 

территории которого стоит православный храм, и этот храм – в честь преподобного Сергия Радонежского. Наше служение там, помимо личного общения с детьми, – это, конечно, духовное воспитание. Дети лишены родительской теплоты и родительского крова часто по самым катастрофическим причинам – это не дети-сироты, а социальные сироты, то есть у них родители живы, но они не могут воспитывать своих детей в силу своих асоциальных обстоятельств и часто небрежного отношения к себе самим – уж понятно, не до детей. Поэтому дети изымаются из этих семей, находятся в детском доме, и они требуют просто элементарного человеческого внимания, а это самое дорогое и драгоценное. А если внимание еще и благочестиво и в руках с Евангелием, со словом духовным, которое преподается из доброго сердца, то дети, конечно – нараспашку: расправят свои объятия, и обнимают, и виснут на руках. И тогда действительно для всех такая картина очень праздничная. 

И мы, построив храм на территории детского дома, очень надеемся, что этот храм будет стержнем для всей детворы и для всех проживающих в этом детском доме, и для воспитателей и администрации. Мы вчера провели там большой крестный ход, детвора участвовала, были причастники, потому что именинники тоже среди них есть и Сергии. А всенощное бдение, когда весь храм наполнился детворой, было просто изумительным. Они, конечно, шумели, перемещались по храму, садились на солею – было такое очень шумное движение. Но при этом было очень отрадно видеть, как они старались прикоснуться к литийным хлебам, помазаться маслом, наперегонки вставали к иконе. И все друг друга учили, как креститься. Было действительно удивительно, изумительно; очень умилительная картина детского благочестия и детской молитвы. 

– Батюшка, мы желаем, чтобы Ваша деятельность в детском доме процветала, чтобы дети вырастали достойными гражданами нашей страны и членами нашей Церкви. 

Вопрос телезрительницы: «Я хожу на исповедь (самое редкое) – раз в месяц, обычно чаще. Но каждый раз такое ощущение, что не все грехи имеешь возможность высказать на исповеди – что-то забудешь, что-то не считаешь важным; может быть, не знаешь, что это грех. И каждый раз, когда готовишься к исповеди, как-то вот вскрываешь в себе (необязательно даже при подготовке к исповеди) просто какие-то пласты – все глубже, глубже и глубже. Каких-то грехов забытых или каких-то мелких, еще чего-то. Я слышала, что есть генеральная исповедь. Человек готовится, конечно, к ней, всю свою жизнь рассказывает, все-все. Скажите, пожалуйста, есть ли необходимость вообще в такой исповеди? Если есть, то какой батюшка согласится на нее? Это, наверное, часа на два или три, не меньше». 

– Да, предвижу трудности; действительно, подвиг для батюшки, который отважится на такую генеральную исповедь. Но скажу просто: конечно, исповедь нужна. И чем она будет глубже, обстоятельнее, тем полезнее и спасительнее будет для сердца кающегося. Есть здесь некоторый тонкий соблазн. Дело в том, что человек не сможет никогда исповедовать все свои грехи. Грех – это онтологическое, бытийное понятие, которое проникло так глубоко в сердце человека и смешалось с его нутром, что, к сожалению, исторгнуть его, как сорняк, как это часто нам хочется, не получится. Это смешение уже нашего естества с грехом: конечно, он примешался, он нам чужд, не должно было быть так изначала, но так есть. И нам придется смиряться и принимать покаяние как состояние сердца, а не от исповеди к исповеди его в себе всячески инициировать и поддерживать. Нам кажется, что вот мы поисповедовались, и все – теперь безгрешные. Это не так. 

И наоборот: если мы идем к исповеди, написали целую тетрадку своих грехов и что вот сегодня я грешник – это тоже не так. Потому что я сегодня предызбран Богом – именно тогда, когда я каюсь, то есть осуждаю себя, я становлюсь человеком и радую Бога, и ангелы приклоняются ко мне и обнимают: это для них самое драгоценное состояние человеческого сердца – покаяние. Господь с этого начал Свою проповедь: «Покайтесь, приблизилось Царство Небесное!» Покаяние – это то, что меняет наш ум, наши мысли. Покаяние – то, что преображает человеческое сердце, покаяние – это единственное, что приближает нас к Богу. Поэтому покаяние – это праздник для сердца человеческого. И мне кажется, не надо избегать этого покаяния после генеральной исповеди, предполагать, что раз уж мы поисповедовались окончательно и бесповоротно, то больше в этом нет никакой нужды… 

– Но вообще такое явление – генеральная исповедь – существует? 

– Да, существует, это должно быть, конечно. Я думаю, что это в каких-то исключительных случаях, обстоятельствах; во время тяжелой болезни: бывает, что человек физически истощен и понимает, что, может быть, ему уже скоро пред Богом надо предстать. И тогда он ревностно просит этой исповеди. Но уверяю, что в эти минуты не нужно говорить много и обстоятельно. Часто нам кажется, что даже исповеданный грех – не до конца прощен. Это, к сожалению, тоже такое смущение, соблазн помысла. Не от Бога этот помысел. 

– Какое-то самоедство… 

– Да. К сожалению, мы не можем точно сказать, насколько прощен нам грех или нет, мы можем просто довериться Богу – окончательно. И, как дите, вложить свое произволение в руки Божии, чтобы Господь Сам решил: осудить нас, наказать или простить, прижать к Своему сердцу или отвергнуть. Это дело Божие. Но часто бывает, что когда уже исповедан грех, мы начинаем рассуждать: а вот я не все рассказал, вот я что-то забыл, а вот там было еще такое обстоятельство. Все это часто бывает состоянием духовной прелести или духовной болезнью. Надо быть проще, надо называть грех как он есть, только именовать его, ни в коем случае не рассказывать обстоятельства греха. Почему? Потому что тогда мы оправдываем себя. Потому что мы вводим батюшку в пространство обстоятельств: «Ну, батюшка, Вы же поймите! Я же не сам! Тут и это, и это сложилось. Правда, были еще отягчающие (или смягчающие) обстоятельства». И тут уже получается немножко нездоровый разговор с самим собой. 

– И время батюшки?.. Вы не одни… 

– Какой батюшка отважится на двухчасовую исповедь? Думаю, что в современных условиях уже мало таких батюшек осталось. Вообще батюшки не все могут исповедовать. По древнему церковному уставу, только тот батюшка, кто получил палицу (такая богослужебная награда есть), в древности получал грамоту исповедника. То есть он мог исповедовать. Сейчас в основном все приходские священники принимают исповедь, и это общая практика для Русской Церкви. В ней нет никакой предосудительности, это нормально. Единственное, конечно, надо постараться к исповеди готовиться тщательно, но произносить грехи очень емко и кратко. Именно произносить грех. И сколько бы мы грехов ни совершили, тем более если исповедь регулярная, она займет не больше минуты или полутора минут. И тогда это будет необременительно ни для вас, ни для батюшки, а сама исповедальная работа будет накануне исповеди. Батюшка только читает разрешительную молитву, допускает человека, свидетельствуя искренность намерения, к Чаше Святого Причастия. 

– Я, кстати, в студенческие времена, в лавре, подошел к одному молодому иеромонаху и попросил меня исповедовать. Он сказал: мне еще не благословляется. Есть такие практики… 

– Да, есть... Особенно в некоторых монастырях это строго соблюдается, и я надеюсь, к этой покаянной дисциплине мы все придем. Рано или поздно. 

– Я думаю, это когда будет много священников, ведь и время было тяжелое… 

– Оно и сейчас тяжелое. Не хватает, конечно, на огромный город: например, в Москве сейчас на несколько сотен, тысяч – два-три священника. Это, конечно, особенно в больших районах, а то и пять-десять священников. Когда в Греции, на Кипре, в таких традиционных странах, где не разрушались храмы, не было гонения на священство, приблизительно на пятьсот, семьсот, восемьсот человек один священник – в перечислении на общее народонаселение. Ну и, конечно, в деревне один священник – это нормально. Хорошая, большая деревня: триста-четыреста человек – там один священник. Это – естественный уклад жизни. Пока мы к этому придем... Когда у нас духовная дисциплина появится в народе уже как в массе, когда мы своих детей, уже воспитав в благочестии, оставим в храме без вот этого шатания подросткового возраста, тогда мы что-то можем говорить уже о каком-то общем укладе и правилах церковной жизни. А пока мы только приходим в Церковь. 

– Вопрос телезрителя: «Скажите, пожалуйста, когда при разговоре о Боге у меня дрожит голос и текут слезы, это нормально?» 

– Если мы задаемся этим вопросом, то думаю, что ненормально. Потому что для подвижников, для молитвенников, исихастов, монахов как? Они не говорят о Боге, они говорят с Богом. И тогда у них и текут слезы, и дрожит голос. Такое возможно, это духовные тонкие состояния для подвижников, они описаны у многих, и есть даже духовный дар слез, есть дар поучения, дар слова, есть дар языков, умение толковать или говорить на разных языках. А есть дар слез – это духовный дар, один из самых высоких и удивительных даров. А когда мы (часто в праздной беседе или в случайной беседе с кем-то) говорим с людьми о Боге и начинает дрожать голос – с одной стороны, конечно, это показатель того, что это непростой разговор. Уже само имя «Бог» приводит в трепет человеческое сердце – должно было бы приводить. Так ли это? Судить Вам. Потому что, мне кажется, Вы лучше знаете и свое сердце, и свое состояние. Но на Вашем месте я просто поостерегся бы говорить о Боге часто, в случайных разговорах и встречах. Это наше сокровенное чувство Богоприсутствия – пусть оно останется с нами неразвлекаемо и нерасточаемо. 

– Мне интересен такой момент. Вы сейчас говорили про детей в детском доме, о том, как они по храму двигались, сидели на солее, к чему-то прикасались и так далее. Я понимаю, что это специфика этого храма, потому что это храм в детском доме; это храм для детей. Но вот такой вопрос все-таки: как правильно вести себя в храме с детьми? И особенно – поведение детей в храме... Я не думаю, что можно разрешить, чтобы дети бегали по храму. 

– Мы живем в благодатное время, когда храмы наполнены детьми. Такое, может, уже лет десять. Многие даже привыкли, во многих храмах уже не обращают на это внимание. Это 

хорошее время. И мы столкнулись с проблемой, когда особенно многодетные семьи физически не могут своих детей собрать в одну горсточку и поставить их рядом с собой. В таких случаях, конечно, если церковная община здоровая, этот вопрос можно решить и с настоятелем, и с приходским советом. Может быть, выделить особую зону для детей, если это позволяет архитектура храма. Может быть, вывести трансляцию богослужения на улицу, и тогда можно с детьми спокойно крестными ходами вокруг храма ходить и слушать одновременно службу. Может быть, действительно приходить в определенное время к службе, чтобы не отвлекать других молящихся. 

Но почему мы спрашиваем об этом? Потому что нам кажется, что дети – это препятствие в молитве, особенно для тех, кто пришел помолиться в храм, ведь он ищет тишины, а находит там детский сад. Причем эти дети – одни со свечками играют, другие что-то рисуют, третьи меж собой что-то делят... Но для ребенка пространство храма такое же пространство, как и дворовые площадки. Но если родители дома благоговейны и знают, что такое икона, молитва, что такое молитва перед едой (когда все вдруг встают, замирают, перед едой молятся, крестятся, кланяются, благословляют еду и садятся за стол – хотя бы вот эти полторы минуты тишины в доме), то для ребенка это великий урок. Хотя бы такая великая выучка внутренней тишине. Оказывается, можно замолчать – и услышать Бога или ангела. 

И детям, конечно, непосильно всю службу стоять, но они должны иметь этот опыт молитвенного труда. То есть это вопрос родительского благочестия в первую очередь. Во вторую очередь, конечно, работа всего прихода с этими детьми – они тоже должны понимать, что любая резвость не всегда уместна. Но ни в коем случае нельзя детей ругать или тем более кричать и наказывать их за какую-то беготню в храме, за какой-то вдруг невольный шум, вскрик или даже смех. А бывает, как говорил преподобный Серафим Саровский, «с ними ангелы играют», и мы не всегда этот духовный план видим. 

Мне кажется, дети – те непосредственные участники богослужения, которые как раз говорят нам о том, что храм наполнен радостью, что детям там комфортно – это удивительная милость Божия, когда мы своих детей видим находящимися в храме – не капризничающими, не дерущимися, а благоговейными. Хотя бывают патологические случаи. И тут я вспоминаю один замечательный пример. Отец Валериан Кречетов однажды, молясь в алтаре, заметил, что тут свеча прогорела, а ее никто не снимает, тут кто-то прошелся по храму в неположенном месте в неположенное время, тут кто-то шумно заговорил, там ребенок заплакал… И вдруг он себя поймал на мысли: «Я же не молюсь сейчас». То есть для молящегося человека нет препятствий, но для молитвы всегда будут препятствия – потому что только так молитва может вырасти. Поэтому необходимо нам иметь какую-то внешнюю трудность – для того, чтобы достигнуть чистой, совершенной молитвы. 

– Вопрос телезрительницы: «У меня вопрос по поводу обиды. У меня в душе обида на одного человека, не могу как-то простить, отпустить. Хотя человек мне ничего не обещал. Я надеялась, что у нас будет с ним семья, дети, но получилось, что только я этого хочу. И я хожу с этой обидой уже много времени, не могу это пережить и простить. Как бороться со своими обидами? Как это отпустить, как простить?» 

– Замечательный на самом деле вопрос задан. Как бороться? Во-первых – бороться. Мы действительно должны понимать, что это нездоровое состояние души – обида. Обида, во-первых, это проявление нашей собственной слабости. Во-вторых – некой несвободы. И в эту несвободу мы еще ввязываем другого человека, который действительно, как Вы сказали, ничего не обещал. Были какие-то расчеты, планы, в этом нет ничего плохого, потому что естественно, что человеческое сердце все-таки уповает, ищет какой-то опоры. И, не находя этой опоры, огорчается. Это состояние, наверное, лучше назвать не обидой, а именно огорчением или расстройством человеческих сил, которое, в принципе, может быть приведено в норму. 

Но, уверяю Вас, как верующие люди мы никогда не полагаемся на какие-то психотехники. Допустим, надо три раза глубоко вздохнуть, успокоиться, попить чайку, сходить в кино, почитать интересную книжку и так далее – нет, тут нужна благодатная помощь. Нужен Господь, Который смягчит наше сердце. И Господь Сам вразумит нас – нужна ли нам перспектива этих отношений, это будущее супружество, этот брак, нужны ли нам вообще эти отношения. И вообще – что нам нужно. Дело в том, что человек иногда сам решает: что я хочу, а что не хочу. А Господь настолько мудро ведет его по жизненному пути, что иногда оставляет человеку некий простор даже для его обиды или для других эмоций, когда он чего-то не получает, чтобы человек лучше узнал себя самого: он на Бога полагается или на самого себя? В конце концов, если уж говорить откровенно и искренне, от сердца к сердцу, надо понимать, что Господь есть абсолютная сладость и абсолютная радость. Только Бог может человека утешить и возвеселить, дать ему полноту счастья. Никакой человек, никакие средства, богатства, никакие житейские обстоятельства этого сделать не могут. 

– Вопрос телезрителя: «В Новом Завете есть притча о винограднике. Христос рассказывает. Но похожая притча есть у пророка Исайи тоже. Так в чем смысловая разница этих притч?» 

– Искать смысловую разницу в Священном Писании немножко, наверное, дерзко. Потому что все оно говорит о грядущем Христе. Даже само откровение имени Божия Моисею в неопалимой купине, в этом горевшем кусте, как раз и прозвучало как «Я гряду! Я буду! Я буду с вами! Я – Тот, Кем Я стану среди вас!» Это – откровение будущего Боговоплощения. Поэтому пророк Исайя, его еще именуют ветхозаветным евангелистом, предощутил и предвозвестил это Пришествие Христово. Поэтому в данных притчах эти смыслы, в общем-то, перехлестываются, пересекаются. Единственное, что мы можем сказать об евангельской притче о злых виноградарях, – это притча суда. 

У пророка Исайи есть основной мотив, призыв поклониться Христу и принять Его в величайшем Его уничижении – вне зависимости от обстоятельств, и славы, и расположения, и политического достоинства или каких-то экономических выгод. А придет в уничижении и в ранах, и это будет Тот, Кто избавит Израиля. А в евангельской притче это подведение черты между теми, кто принял Христа и остался с Ним до конца, и теми, кто окончательно Его отверг: они стали богоубийцами. Вот в этом, наверное, больше исторический смысл и разница этих смыслов... Надеюсь, что ответил на Ваш вопрос. 

– Вопрос телезрителя: «У меня вопрос по Евангелию. В Евангелии от Иоанна (Ин. 5, 24) Господь говорит: истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь. Как на суд не приходит?» 

– Принятие Христа на самом деле уже суд для человеческого сердца. Человек переступает порог собственного эгоизма, когда он встречается со Христом. Как апостол Павел однажды увидел Христа: будучи гонителем и остервенелым ненавистником Церкви, он 

вдруг становится самым ревностным христианином. Как эта перемена в нем произошла? Это произошло в момент его встречи со Христом. Такое мистическое откровение свыше. Он озарен был светом не только вовне, хотя и ослеп, не только внешне это было, такое освещение, преображение – Фаворский свет, но был и внутренний свет: он увидел ужас того, что он совершал, творил. 

И каждый человек, встающий перед Христом, ужасается от своего состояния. Он пребывает не просто в покаянном чувстве, а действительно в чувстве сокрушения глубочайшего – это и есть Страшный суд для человека. Поэтому если человек искренне обратился ко Христу, то Страшный суд миновал для него, отныне он друг Христов, поэтому на суд не придет, но придет от смерти в живот. Смерть не есть суд, смерть – это порог, и порог не единственный в нашей жизни, потому что мы знаем, что будет воскресение из мертвых, то есть вновь все человечество обретет свой телесный облик, и душа найдет свое тело, и снова соединится состав телесный, и встанут все перед Богом. 

Это удивительная тайна будущего человечества, вообще всего мира, всей вселенной. Но для многих людей, которые не приняли Христа, или приняли Его не до конца, или приняли Его лукаво, каким-то образом корыстно, с расчетом для своей пользы, выгоды (такое, к сожалению, тоже встречается, и нередко), суд будет. Поэтому разговор идет только о тех, кого Христос признает Своими. То есть те, кто обладает или наполнен Духом Святым. Как апостол Павел сказал: кто Духа Христова не имеет, тот и не Его. Вот этот Дух Христов, Дух Святой, и есть тот признак святости, тот признак избранничества, тот признак изъятия из-под суда в буквальном смысле слова, которым должны обладать все христиане. Но, к сожалению, это не так. 

– Есть несколько вопросов, их нам прислали телезрители. Давайте на некоторые из них ответим. Я перефразирую несколько вопросов, суть такова: девушка очень хочет, чтобы ее молодой человек крестился, и спрашивает, сколько нужно молиться…И вообще для Бога важно количество молитв или нет? 

– Важно качество. То есть важно помолиться так, как сказал Феофан Затворник, – один вздох: «Господи! Согрешил, не буду!» Но этот вздох должен пройти небеса. То есть этого порыва, или, так скажем, ревностного возлагания всего того, что мы хотим, на Бога – такое действительно немногие могут, это искусство, это тоже дар Божий. Но, с другой стороны, когда мы молимся о человеке, чтобы он крестился, конечно, это добрая молитва, конечно, мы рады, что человек будет призван Богом, и мы тут понимаем, что это не в нашей власти, не в наших силах – человека призывает Господь. Так дайте место Богу! Чтобы действовал Господь! Не надо события торопить! Как будто Вы заключаете договор с Богом: «Я сорок раз прочитаю или сорок дней потружусь, а теперь, Господи, Ты уж будь добр! Я свой билетик оплатила – вот у меня квитанция». Чтобы не получилось таких отношений с Богом, Иоанн Златоуст говорит, что конец молитвы – получение просимого. Тогда, когда мы получаем от Бога то, что желаем, о чем просили. Тогда можно, конечно, прекратить молиться, но необходимо опять же Бога благодарить. 

Замечательный случай был в Японской Церкви, только что народившейся (это вторая половина ХIХ века). Будущий святитель, равноапостольный владыка Николай, тогда еще архимандрит Николай (Касаткин), в японской миссии, в Российском консульстве, повстречал одного самурая, который ненавидел не только европейцев, но особенно отца Николая, так как тот проповедовал чужую ему и вообще всем японцам веру. Говорит: «Вы пришли разорить наш народ». – «Ну что ж ты меня ругаешь, ни разу даже меня не выслушав?» Тогда у них завязался очень интересный разговор, самурай был честным 

человеком, он действительно выслушал его и через некоторое время перешел снова на беседу, а через какое-то время принял решение креститься. Но когда он крестился, то пропал, его не стало, его не видели больше месяца. Когда он вернулся, абсолютно изможденный, истощенный, что называется – кожа да кости, его спросили: «Где ты был?» Он говорит: «Я сорок дней постился за скорейшее просвещение японского народа». То есть, сам крестившись, неожиданно для всех он еще и молился сорок дней, чтобы крестился весь японский народ. Вот в таком, мне кажется, благочестивом порыве и надо рассуждать. Молиться надо столько, сколько необходимо, то есть хоть всю жизнь, если мы просим доброго и благого, но после получения – благодарить Бога. Благодарить, благодарить. 

– Вопрос телезрителя: «Как узнать волю Божию о себе – выходить замуж или уйти в монастырь? И второй вопрос – как найти православного друга?» 

– Сказать, что его надо искать… наверное, нет. Сердце, знаете, как радиоприемник. Оно настроено на какую-то волну, и оно само притянет к тебе тех людей, тех друзей, те обстоятельства, которые нам полезны и необходимы в жизни. Поэтому специально придумывать какие-то искусственные технические методы – ходить по православным сайтам, на православные дискотеки или в какие-то православные турпоходы и так далее – мне кажется, это излишне, надо все-таки быть проще и смотреть шире. Тем более, я понимаю, Вы – девушка церковная. Благовестие необходимо для всего человечества, а не только для церковных. 

Поэтому, с одной стороны, конечно, нельзя замыкаться и нужно иметь друга и товарища, но, с другой стороны, искать, чтобы он был обязательно церковным, православным, мне кажется, совсем необязательно. Это утешение, если есть такой душевный друг. И в истории Церкви таких случаев очень мало, это величайший и редчайший из даров Божиих – дружба. И мне кажется, не все его могут нести, это тоже крест, испытание, поэтому я бы советовал Вам сейчас не торопиться. Всему свое время, иногда просто наше сердце еще не созрело – принять в друга или дружбу человека, который рядом с нами находится давно. Это, бывает, открывается неожиданно. 

А что касается воли Божией – наверное, вопрос этот самый важный: как узнать о себе волю Божию вообще, не только о замужестве или монашестве. Но, во-первых, монашество – это, безусловно, путь узкий, и, я бы сказал, путь вертикальный. То есть тут восхождение, оно требует от человека определенного склада, сердечного состояния и сердечного усердия. С другой стороны, должен быть обязательно духовник, который подскажет. И он, как чадолюбивый отец, ведет пасомую душу, так скажем, тем путем, который наиболее ей свойственен. А ни в коем случае не торопится и не вырывает ее из одного горшочка, пересаживая ее в каменистую почву. Или, наоборот, – вырывает из каменистой и сажает ее в плодородную, и тогда растение гибнет, потому что оно привыкло совсем к другому. Это тайна душепопечения. И мне кажется, мы должны здесь быть очень осторожными. Волю Божию можно узнать, молясь об этом Богу. И прося Бога, чтобы Он открыл о нас Свое произволение. Но быть очень внимательным к жизненным ситуациям, иногда через эти жизненные ситуации воля Божия открывается, а мы, по невнимательности своей, перепрыгиваем ее, перескакиваем и идем дальше, требуя своего. 

– Вопрос от телезрителя из группы «ВКонтакте»: «Мой молодой человек не крещен, ему 36 лет. Молюсь за него. Нужно ли напоминать ему о том, что нужно креститься, либо дождаться, когда Бог призовет?» 

– Замечательный вопрос. Надо, мне кажется, себе самому дать ответ на этот вопрос: нужно ли ему креститься. То есть для чего креститься? Ведь Крещение – это таинство благодатного сердечного озарения. И если я, будучи взрослым, крестился самостоятельно и прошел, ощутил, пережил этот опыт преображения, то, конечно, я знаю, зачем креститься, для чего это и что потом делать… Опыт духовной жизни, безусловно, должен быть знаком христианину. И ради этого опыта, конечно, нужно креститься, нужно входить в пространство церковной жизни, нужно принимать таинства церковные – мы крестимся для того, чтобы человек причащался как можно чаще, был со Христом. Вообще чтобы он был наполнен благодатью. 

Вот если наш молодой человек, или уже немолодой, не видит в наших глазах вот этого соучастия Бога и благодати Божественной в нашей жизни, то странно было бы нам призывать его креститься. Это все равно что призывать его пойти на какой-то митинг или встать в строй какого-то большого молодежного общественного предприятия и так далее. То есть все-таки нужно какое-то внутреннее обоснование того, зачем креститься. Но и, безусловно, я уж так подытожу, необходимо дать возможность человеку ощутить, увидеть этот опыт, хотя бы в Ваших глазах. Чтобы он знал, что такое христианин – и как тяжело без Бога. 

– Вопрос телезрительницы: «В Евангелии ученик Петр спросил: “Господи, кто же спасется?” Вообще, говорит, невозможно спастись. Господь Иисус Христос сказал: человекам это невозможно, но возможно Богу. Что же нам, грешным, делать, как это понять? Разъясните». 

– Вопрос понятный. Это была беседа Христа с апостолами. Петр, как обычно, выступил от лица других апостолов, и было сказано, что человекам невозможно спастись, а только Бог может спасать. Это в Его власти. И это настолько просто и естественно! Такая мысль почему-то апостолам не приходила в голову. На самом деле ведь разговор-то шел о супружестве. О том, можно разводиться или нельзя разводиться, стоит ли вообще жениться, раз такая вина для человека. Это на самом деле действительно вопрос непростой, ведь, как ни парадоксально, в супружестве двое становятся одним целым. И так легко замкнуться в этом «целом» и посчитать, что в моей власти управить мой дом, мой жизненный уклад так, как я этого хочу. Это повод для множества скандалов, неразберих, дальнейших разводов, катастрофических разных событий, когда мы делим в доме у себя полномочия: «Я сказал!» – «Нет, я сказала, будет по-моему!» – «Нет, по-моему!» 

Где в этом во всем Господь? Вот очень важно спросить в этот момент перепалки или самого бурного выяснения отношений: «А Бог здесь есть? И для чего все это, если среди нас нет Бога?» Поэтому апостолы, естественно, размышляли о супружестве как об испытании, о трудностях разного рода, конфликтах, скандалах и так далее, непреодолимых испытаниях. Естественно, еще законнически думали, что если они избегнут этих трудностей семейной жизни, то спасутся. Но если не избегнут, то постараются как-то помириться или еще что-то – и тогда они, наверное, спасутся. 

Но даже в этом еще Бога нет, нет благодатного присутствия Божия. 

Человек рассчитывает на себя, на свои силы. И очень часто церковные люди полагаются на строгость поста, на вычитывание молитвенного правила – обязательно вот в этих рамках, в этом регламенте, в это время, в этом месте. Вот особенно молитва по соглашению: «Ой, батюшка, мы в десять часов все читаем молитву! А я не успеваю, я ребенка укладываю, что мне делать? Я только в двенадцать ночи могу почитать. Что же теперь, не читать? Или, значит, я подвела всех?» Конечно, вот это ощущение как бы законнического регламента не сказать, что «богопротивно», но – там нет Бога. Есть человеческое упование на собственные человеческие силы. И в данном случае апостол Петр и спрашивал Христа: «Господи, ну а кто же может тогда спастись? Если так трудно все в супружестве! Как же? Ты скажи, Ты научи!» И Господь очень просто отвечает: «Человекам это вообще невозможно». Если мы будем так рассуждать и полагаться на какие-то внешние обстоятельства, никто из нас не спасется. Может спасти Бог! Поэтому поворачиваемся лицом к Богу: «Господи, благослови!» 

– Очень интересно! 

Вопрос телезрителя: «Скажите, пожалуйста, мне по воле Божией приходится жить половину года в деревне на даче, а половину года в городе. И у нас в деревне литургия бывает только по субботам, но в пятницу вечерней службы нет. Я, конечно, хожу на исповедь. Но это меня немножко смущает. Как мне быть? Или выбираться хотя бы раз в месяц в город в свою церковь, или все-таки принимать то, что Бог дал?» 

– Простите, а смущает что? Что не бывает службы в дни воскресные? Или что не бывает вечерних служб? 

– Да. Мы просто в воскресные дни собираемся, все верующие, без батюшки уже, потому что у него два прихода, и в нашем селе только по субботам литургия. И вечерней в пятницу нет, только очень редко, на престольные праздники. И если я хожу к нему на исповедь, получается – я вечером не бываю, это меня как-то смущает… 

– Нет-нет! Пусть это Вас не смущает ни в коем случае, бывают обстоятельства, действительно превышающие наши человеческие силы. И это связано, конечно, и с малым количеством духовенства, и с удаленностью приходов. Действительно, к сожалению, время такое сейчас устроения или вновь возрождения церковной жизни. Многие возвращаются в Церковь, пытаются еще, преодолевая трудности, все-таки как-то нащупать благочестивый образ жизни. И действительно, по уставу необходимо быть в храме, накануне – вечерняя служба; и в воскресные дни, конечно, мы все собираемся в храме. Но ведь Вы сейчас сказали, что вы собираетесь в храме, да – без батюшки, да – вместе общиной. Но разве это не богослужение? Разве это не молитва? Разве это не церковная жизнь? Так что здесь пусть у Вас никакого смущения не будет! 

А я приведу пример сначала из древнеегипетской истории, когда один подвижник из пустыни пришел в одно село, а храм закрыт, причем в воскресный день. Он очень удивился, что там не служится литургия. Ему объяснили, что причина – в реке, там живет крокодил-людоед, который кидается на людей. Священник живет на том берегу и не может переправиться через реку, чтобы отслужить литургию. Святой, имея особое дерзновение, дар от Бога, вызвал этого крокодила. Разобрался с ним по-свойски, я сейчас не буду подробно рассказывать; можно почитать. Но в любом случае с этого момента путь в храм был открыт невозбранно: крокодил уже никому не препятствовал приходить в храм. С одной стороны, действительно надо побороться за то, чтобы служба все-таки совершалась в свое время, на своем месте. Но как это сделать? Если у вас такая сплоченная община, может, в общине есть замечательный молодой человек, который хорошо читает, очень благорукоположению, чтобы он этот храм, действительно ставший ему уже родным, согрел литургической молитвой... Это один совет. 

А второй пример из жития блаженной Матроны Московской. Однажды ее мама с дочерями (сестрами Матроны) пошла в воскресный день в храм, а Матрона с отцом по каким-то обстоятельствам остались дома. Ей тогда было одиннадцать-двенадцать лет, еще была отроковицей, и они с отцом прочитали акафист и занимались домашними делами. Когда вернулись из храма ее сестры с матерью, то случился такой разговор, мать все время сетовала: «Ну как же так? Они остались, такой праздник, а они дома…» И когда они вернулись, Матрона сказала: «В церкви вас не было, потому что ты всю службу переживала и сетовала, что нас нет рядом. А на службе были мы с отцом, потому что мы читали акафист и молились Богу здесь». Вот это умение сохранить чувство Богоприсутствия и молитвенно согреть свое сердце (часто даже при отсутствии священника, или места, или обстоятельств, благоприятствующих для совершения богослужения) как раз и говорит о настоящей глубине сердца и боголюбии. И тогда среди нас – Бог. 

– Вопрос телезрителя: «Начинаю в этом году впервые соблюдать Рождественский пост, никогда не соблюдала. С чего начать и как быть в дальнейшие дни поста? Духовника у меня нет, обратиться не к кому». 

– Во-первых, какой-то конкретный совет дать сложно. Потому что непонятно – если Рождественский пост человек постится впервые, то постился ли он раньше в Великий пост, или Успенский, или какой-то другой пост. И знает ли, что такое пост. 

– По всей видимости, это впервые. 

– Да, надеемся, что это действительно доброе намерение. На самом деле намерение поста можно сравнить с шагом в сторону распахнутых объятий любящего Отца, Который, конечно, поддержит. Пост – это удивительное духовное делание. Одна моя знакомая признавалась, что когда впервые начала поститься (это был именно Рождественский пост), ощутила, как в сердце воспламенилась лампадка и как бы тихо озарила ее внутри. И вот эта лампадка теплилась в течение всего Рождественского поста. Потом уже не угасала, потом наступил Великий пост – и было удивительное, тихое, благодатное состояние. Во-первых, я желаю этого состояния, такого действительно тихого, благодатного созревания этого семечка, этого согревания божественным веянием – благодатной теплотой и нежностью. 

С другой стороны, это труд, безусловно. И, в общем-то, пост – труд самоотверженный. Надо себе самому поставить некий регламент в пище. Древние христиане постились так: пост был временем воздержания! А сейчас пост – время смены рациона питания. То есть мы можем теперь есть, но только пища животного происхождения исключается; соответственно, можно пищу растительного происхождения. Рождественский пост – не очень строгий, разрешается рыба во многие дни, в праздничные – особенно. И морепродукты: сейчас такое поветрие, что можем. Москва – порт пяти морей, и у нас в стране все это доступно; пожалуйста, можно морепродукты употреблять. Думаю, что проблем с рационом питания не будет. 

Но самая главная проблема – в работе над собой. Пост – это духовное делание. А это значит, что мы больше внимания уделяем молитве, за Рождественский пост постараемся прочитать Священное Писание – определенную книгу или несколько книг Ветхого Завета, обязательно прочитать Евангелие, желательно все. Обязательно дать себе зарок 

молитвенного правила; какое-то посильное, конечно, но оно должно быть. Пускай это утро и вечер, пускай попозже или пораньше, может, в течение дня – когда удобно, тут сам человек решит. Ну и, конечно, все-таки побороть какую-то хотя бы одну свою дурную привычку: у одного – раздражительность, у другого – с языка слетают бранные слова, третий вечером приходит и автоматом включает телевизор и на два-три часа пропадает вообще из жизни, забывает, кто он и что он. Третий, четвертый на работе много времени транжирят, пятый играет в компьютерные игры или праздную литературу читает, не может без новостей, неважно – каких. Какую-то одну привычку искоренить... 

– Отец Дмитрий, мы благодарим Вас за сегодняшний эфир. К сожалению, пришло время прощаться. Я надеюсь, мы еще много раз соберемся в этой студии, пообщаемся, ответим на вопросы наших телезрителей. 

– Будем надеяться, что с пользой и действительно с духовным потенциалом. 

Ведущий Сергей Платонов
Записала Татьяна Муравьева