Беседы с батюшкой. Юбилеи Николо-Перервинского монастыря

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает ректор Перервинской духовной семинарии, настоятель Патриаршего подворья храмов Николо-Перервинского монастыря в Москве митрофорный протоиерей Владимир Чувикин.

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

– Отец Владимир, тема передачи посвящена юбилеям, которые были совсем недавно в Николо-Перервинском монастыре: 25 и 26 октября состоялись торжества в связи с престольным праздником в честь Иверской иконы Божией Матери и актовым днем Перервинской духовной семинарии, а также двадцатипятилетием возрождения Николо-Перервинской обители и двадцатилетием возрождения семинарии. Первый же вопрос, конечно, об истории монастыря. Расскажите, кем и когда он был основан.

– Основание Николо-Перервинского монастыря уходит в глубокую древность, так что точной даты мы не можем назвать. Митрополит Платон (Левшин), рассуждая на эту тему, приводит очень веские аргументы в пользу того, что обитель на Перерве была основана еще даже до самой Москвы. Получается так, что Перерва старше, чем Москва. Если Москва упоминается в летописи в первый раз в 1147 году, то обитель, очевидно, еще более древняя. Но письменных исторических источников на эту тему нет. Говорят, что основание монастыря было связано с Куликовской битвой, а современное ее название Николо-Перервинская обитель, восходит к 1623 году. Митрополит Платон говорит, что до этого названия обитель именовалась Никола Старый. Я думаю, что само слово «старый» уже говорит о древности этого монастыря.

Конечно, думаю, что в самом начале, когда на высокий берег Москвы-реки приходили первые подвижники, строили небольшие избушечки, кельи, рубили храмы, часовенки и  в них совершали молитвы, богослужения, это, конечно, не было той величественной обителью, которая сейчас предстает нашему взору. Современное ее название, очевидно, произошло от того исторического момента, который говорит нам о том, что Москва-река, протекающая недалеко от монастыря, вдруг резко прерывает свое течение и поворачивает вправо в сторону Коломенского, образуя большой остров. И вот эта местность в народе стала именоваться Перерва, от слова «перервать», а монастырь получил как бы новое наименование – Николо-Перервинский.

Конечно, у обители очень большая, богатая история. Об этом и книга издана, и материалы есть, но я думаю, что о начале монастыря можно сказать именно так.

– Вы упомянули митрополита Платона (Левшина), какова его роль в восстановлении монастыря?

– Да, владыка Платон, митрополит Московский (тогда он был еще архиепископом), получив назначение на Московскую кафедру, первым делом позаботился о том, чтобы открывались духовные школы, семинарии. И сразу же написал ходатайство императрице Екатерине Второй об открытии семинарии в Николо-Перервинском монастыре. А одной из задач, поставленных московским архипастырем при основании нашей семинарии, стало представление образования детям бедного сельского духовенства и сиротам.

– То есть тем, которые не имели возможности учиться в больших семинариях?

– Да. И эта семинария, которая была основана в стенах нашего монастыря, стала именоваться впоследствии Платоновской духовной школой. В течение XIX века в стенах нашей обители одно время располагалась даже Московская духовная семинария. Затем здесь было уездное приходское училище, ну а последним – Перервинское духовное училище, которое, очевидно, было закрыто в 1918 году в связи с известными событиями, произошедшими у нас в Отечестве.

– В революцию. Как раз вчера мы вспоминали революцию, 99-я годовщина этого события. Конечно, монастырь был закрыт в 1919 году.

– Духовное училище, как я сказал, было закрыто в 1918 году, а монастырь еще существовал примерно до 1928 года, когда его упразднили, но остался приход. А приход еще действовал вплоть до начала Великой Отечественной войны. Когда я начинал служить в обители, старожилы свидетельствовали, что приход существовал до 1941 года. Накануне Пасхи 1941 года, как всегда, было освящение куличей, пасох, готовились к ночному пасхальному богослужению, и в это время, перед пасхальной службой, батюшка – отец Александр (известно его имя) был арестован, и богослужения прекратились. С 1941 года вплоть до 1991 года богослужений не было. Перерыв был пятьдесят лет.

И вот в 1990 году по милости Божией я получил указ с назначением в эту обитель – порушенную, поруганную, забытую, многие москвичи даже не знали о ней. Когда я сам учился в семинарии и академии, у нас преподавал выпускник Перервинского духовного училища Алексей Иванович Георгиевский, профессор Московской духовной академии. Он преподавал у нас литургику. И всякий раз, приходя на лекцию, он с гордостью подчеркивал, что он выпускник Перервинского духовного училища. А я думал: где это Перервинское духовное училище? Мне почему-то представлялось, что Перервинское духовное училище, во всяком случае, не в Москве, а где-то далеко за ее пределами. Но вот пришел 1990 год, и я получил указ о назначении восстанавливать обитель, начинать богослужения в Перерве. Это было 23 августа 1990 года.

С большим трудом доехал я от Чистого переулка до нашей обители, которая предстала передо мной в плачевном состоянии. Это была поруганная, изуродованная, искалеченная обитель. Обезглавленный Иверский собор: крестов не было, весь мрачный, стены  покрашены в красный цвет. Конечно, на территории страшно что было. Трудно даже вспомнить. Если сказать одним словом – мерзость запустения царила на территории обители. И вот, войдя на эту территорию, не имея ни опыта, ни знаний, ни средств, можно было только сказать вместе с Андреем Критским, который начинает свой великий Покаянный канон словами: «Откуду начну плакати окаяннаго моего жития деяний, кое ли положу начало нынешнему рыданию?» Эти слова напрашивались и, очевидно, срывались с моих уст.

Когда мне с большим трудом удалось войти в Иверский собор, куда не пускали (это была опасная, запретная зона), и когда я прошел в алтарь, то мне, конечно, стало страшно: там, где должен быть жертвенник, престол, святая святых, алтарь, стояли станки, воздуховоды, кузнечные прессы … Чего только не было! Страшно было даже видеть эту ужасающую картину. Самое печальное – величественный огромный собор имел три искусственно созданных этажа: перегородки, бетонные перекрытия, на которых располагались и токарный, и малярный цеха, и инструменталка, и раздевалка, и сауна, и все прочее и прочее, что бывает на обычных предприятиях,  заводах. Конечно, было очень грустно, как это все объять, с чего начинать. Но все-таки была надежда, что раз Господь благословил, дал, верил, значит Он и поможет и не оставит Своей помощью.

И вот мы по милости Божией прошли полугодовую подготовку к началу богослужений. Первое время ко мне приезжали певчие, которые меня не оставили, из Тихвинского храма в Алексеевском, где я служил пятнадцать лет до Перервы. Приезжали в качестве, как теперь говорят, волонтеров, отмывали, очищали Никольский собор. Мы совершали молебны, и в феврале 1991 года  на первой седмице Великого поста совершили даже уставное богослужение – великое повечерие и чтение Покаянного канона Андрея Критского. Это была самая первая служба. 

А уже 30 марта, за неделю до Пасхи, в день преподобного Алексея, человека Божия, когда была Лазарева суббота, то накануне ее было совершено уставное богослужение в Никольском соборе и утром Божественная литургия. Вот этой литургией 30 марта 1991 года было положено начало регулярным богослужениям. С тех пор в течение 25 лет (мы сейчас уже достигли этого возраста) ни на один день не прекращалось богослужение в нашей обители, ни утром, ни вечером, не было пропущено ни одной службы. Ежедневно колокольный звон возвещал о начале богослужения, созывал на него людей. Конечно, было трудно попасть в Никольский собор, потому что вокруг был завод, мы были в кольце, можно сказать. Никольский собор был в центре, и нам приходилось обходить вдоль стены, корпусов. Со стороны Москвы-реки нам пришлось прорубить окно в монастырь: сделали из окошка входную дверь в обитель и крылечко, поставили крест при входе. И, огородив Никольский собор, мы стали попадать на богослужения.

В таком, можно сказать, вражеском кольце мы пребывали до 1994 года. Завод, который там располагался – «Станкоконструкция», – пришел уже к банкротству, стал неплатежеспособным, нежизнеспособным, им уже отключали и воду, и электроэнергию. И на исходе зимы  оказался  без отопления, и мы вместе с ним тоже. Великий пост проходили в сугубом, можно сказать, подвиге, готовясь встретить праздник Пасхи в 1994 году. Потом пришло время, сменилось руководство, пришел новый директор, который встретился со мной и сказал: «Батюшка, однозначно нам нужно отсюда побыстрее уезжать».

– С прихода уезжать?

– Да. «Вы здесь полноправный хозяин, поэтому дайте нам немного времени, и мы заберем все наше имущество – кое-что можем вам оставить – и съедем». И действительно, прошло буквально два-три месяца, и они полностью освободили монастырь. Оставили нам несколько токарных станков, компрессорную установку, с помощью которой мы потом разобрали бетонные перекрытия в Иверском соборе, освоив попутно отбойный молоток. Все осваивали новую профессию.

– И Вы тоже?

– Тоже. Такая вот кратенькая история начала возрождения обители. И сразу же, когда мы начали регулярные богослужения, появились молодые юноши и девушки, которые приходили, принимали участие в пении, пономарили. Возникла необходимость создания какой-то духовной школы или курсов. И владыка Арсений, митрополит Истринский, благословил создавать курсы, потом, может быть, училище, а со временем, возможно, и семинарию. И вот у нас начались регулярные встречи с молодежью, лекции. А потом это переросло уже в духовное училище.

– Какие это годы?

– 1996 год. Наша духовная школа в 1996 году обрела уже определенные рамки, и в декабре, накануне праздника памяти святителя Филарета Московского,  начало действовать Перервинское духовное училище. Оно было рассчитано на четырехлетний курс, но фактически это та же семинария, как было вначале.

– Как раз в те годы срок обучения и был четыре года.

– Да. Первых учащихся было всего девять человек, с этого мы и начали семинарию. Потом начали приходить другие, и через четыре года (а первый выпуск был в 2000 году) мы уже получили статус. Нас благословил Святейший Патриарх Алексий, утвердил Священный Синод, а через год, в 2001 году, мы получили статус духовной семинарии. Таким образом, возродилась та платоновская семинария, которую основал в стенах Николо-Перервинской обители в 1775 году митрополит Платон.

– А вернуть название «Платоновская» никак?..

– Вы знаете, мы себя именуем платоновцами, может быть, добавляем иногда «платоновская» к названию семинарии, но официальное название не предусматривает этого наименования.

– Вопрос телезрительницы: «В Библии написано, что поклоняющийся Богу должен поклоняться в духе и истине. Мне непонятно, почему там про иконы не написано, почему надо иконочке поклоняться. И второй вопрос: я в церковь хожу, бывает, у меня даже на свечки нет копеечек, а свечку обязательно ставить или нет? Объясните, пожалуйста».

– Действительно, когда мы кланяемся, возносим молитвословия, то, как и сказано в Евангелии, мы должны в духе и истине поклоняться. Мы кланяемся не иконе, не тому материалу, из которого она изготовлена, не краскам. Здесь мы восходим к определению Седьмого Вселенского Собора (787 г.), который определил, что честь, которую мы оказываем иконам, восходит на первообраз. Седьмой Вселенский Собор восстановил догмат иконопочитания после долгого времени иконоборчества. Поэтому действительно, когда мы кланяемся, то мысленно переносимся к первообразу – Господу, Божьей Матери, святым угодникам Божиим. А икона в данном случае как бы является проводником, посредником между молящимся и первообразом.

По поводу свечек, я думаю, если нет копеечки на свечку, можно ее и бесплатно получить, думаю, что не откажут человеку неимущему. Свеча – это выражение нашего горения перед Богом, нашей любви к Нему, это является внутренней потребностью человека. Пришел человек, приобретает свечку и вносит какую-то жертву на храм, возжигает эту свечу, которая является символом нашей любви, нашего горения перед Богом. Я думаю, что это касается даже не только свечей, но и любой требы, любого таинства, которое совершается в Церкви. Есть люди малоимущие, совсем бедные, которые пришли покрестить, отпеть, повенчаться, поэтому никаких определенных сумм не указывается, в Церкви все идет на пожертвование. Поэтому если человек не может пожертвовать даже самую малость, Церковь идет ему навстречу и совершает это совершенно безвозмездно. Как сказано: туне приясте, туне дадите.

Но естественно, что Церковь не может полностью безвозмездно осуществлять свою деятельность, потому что она поставлена в определенные условия, рамки, подчиняется тем же законам, которые существуют в мире. Те же коммунальные услуги, налоги (и немалые), оплата тем людям, которые трудятся в Церкви. Поэтому, конечно, необходимы средства для того, чтобы существовала Церковь, чтобы можно было и производить реставрацию, и поддерживать в надлежащем виде храмы, обитель, внутреннее убранство.

– Раз мы говорим о памятных датах, расскажите, пожалуйста, как вы встретили юбилей, как отметили ваши памятные даты?

– Пришел славный юбилей, мы достигли его. Когда я в первый раз пришел в обитель, то не мог даже подумать, что 25 лет Господь будет терпеть наши немощи и сподобит достигнуть этой даты именно в возрожденном монастыре. Но милостив Господь и долготерпелив. В этом году действительно исполнилось 25 лет со дня начала богослужений в обители и двадцать лет монастыря. Мы приурочили эти юбилейные даты к празднику Иверской иконы Божией Матери.

Наш актовый день в семинарии – это, конечно, торжественное богослужение. Накануне – всенощное бдение; местная наша управа сделала нам подарок, добрый жест: устроила салют, фейерверк, который озарил ночное небо в 9 часов вечера после окончания всенощной. Это было незабываемое зрелище, которое, конечно, создало праздничное настроение у наших прихожан и жителей, которые живут рядом с обителью.

В самый день праздника у нас была архиерейская служба. Владыка Феофилакт, епископ Дмитровский, возглавил позднюю Божественную литургию в сослужении выпускника нашей духовной семинарии епископа Уржумского и Омутнинского Леонида.

– Простите, батюшка, это где?

– На севере, эта епархия входит в Вятскую митрополию. Владыка Леонид – наш учащийся, сначала обучался в училище, потом закончил нашу семинарию, затем академию. Потом он был в Оптиной пустыни, подвизался, и Господь призвал его к высокому служению епископа в нашей Церкви. И вот теперь мы его встречаем, что нам, конечно, приятно и радостно. Среди наших выпускников есть архиереи, а он возглавляет сонм наших выпускников. Кстати сказать, у нас уже более 130 выпускников. Из них около 90 человек приняли священный сан: священники, иеромонахи, иеродьяконы, монашествующие. Надо отметить, что это высокий процент. Как свидетельствуют, в дореволюционных семинариях был низкий процент тех, кто принимал священный сан; он равнялся примерно одной четвертой. У нас же, можно сказать, где-то две трети, если даже не больше. Это нас, конечно, радует.

Итак, в самый день праздника была совершена торжественная Божественная литургия, затем был общий снимок у памятника основателю нашей семинарии митрополиту Платону, а затем торжественный акт в актовом зале, где прозвучали доклады об истории нашей Перервы и воспоминания людей, которые стояли у истоков, были первыми трудниками в нашей обители. Отец Димитрий (Арзуманов) рассказал нам очень много интересного; Наталья Ефимовна Афанасьева тоже преподавала у нас и проходила различные послушания: от огородного послушания, от сторожа на вахте на святых вратах до трапезной и потом была у нас преподавателем греческого и славянского языков, сейчас она преподает славянский язык в Московской духовной академии.

Вечером в день праздника у нас был большой концерт в культурном центре «Москвич», в большом зале, который рассчитан на тысячу мест. Выступили наши хоры: студенческий хор, хор нашей духовной семинарии, смешанный хор. Затем были выступления учащихся нашей гимназии имени святителя Платона, воскресной школы. Участие в этом концерте приняли и другие мастера искусств. Конечно, концерт был хороший, как по моему мнению, так и судя по тому, что зал был почти наполнен.

– Как это хорошо все-таки.

– Да, по милости Божией вот таким образом мы отметили наши славные юбилеи.

– Мы говорим, что это Николо-Перервинская обитель. Но насколько знаю, монахов там нет, то есть получается, что это просто приход?

– Да, у нас приход, и мы имеем статус патриаршего подворья. Как-то возникал вопрос, почему бы не возродить обитель, чтобы были монашествующие. К нам часто приезжал патриарх Алексий, десять раз был у нас, совершал богослужения, и он нам говорил: у вас хорошо, у вас, может быть, даже лучше, чем в каком-нибудь монастыре. Поэтому Святейший даже нас не благословлял возрождать монашество в обители. Я думаю, что всему свое время. Может быть, придет время и монашеские обеты будут давать и в нашей обители, монашество возродится, насельники появятся. Но все, конечно, в руках Божиих.

Я думаю, что Николо-Перервинская обитель ныне выполняет свою духовно-просветительскую миссию, потому что, во-первых, возрождена духовная семинария: 56 воспитанников на очном отделении, 50 с лишним учатся на экстернате (здесь и Камчатка, и Салехард, Подмосковье, другие епархии) плюс вечернее катехизаторское отделение, которое готовит миссионеров, преподавателей воскресных школ и так далее. И кроме того, при нашей семинарии открыты курсы повышения квалификации преподавателей «Основ православной культуры». Прошло уже пять потоков, сейчас идет шестой.  На обучение приезжают преподаватели с юго-востока Москвы, из Печатников, Марьино, различных районов и школ. Им начитывается 72 часа лекций, потом они получают свидетельства и только после этого преподают «Основы православной культуры» в образовательных школах. Уже более 500 преподавателей прошли обучение в нашей семинарии.

– Вы упомянули «огородное послушание». Можно рассказать о нем поподробнее?

– Вы знаете, да, это уникальное послушание, потому что в Москве вряд ли мы еще найдем монастырь, который имеет так называемый монастырский сад. Причем такой монастырский сад, который даже незаметен. Подъезжаешь к обители, входишь на территорию: ну, обитель, храмы… А пройдешь чуть дальше, за корпус, и открывается большая красивая панорама с видом на Коломенское, а внизу, ближе к Москве-реке, – монастырский сад, огород. В этом монастырском огороде трудились монашествующие, возделывали его, а когда была учреждена семинария, то митрополит Платон, который очень любил обитель, часто приезжал сюда и вместе с учащимися семинарии спускался в сад и принимал участие в работах. Для нас большая честь, что даже основатель нашей семинарии принимал участие в таких трудах.

– Получается, традицию блюдут до сих пор?

– И в настоящее время мы продолжаем это дело: у нас есть и картофельное поле, и овощи выращиваются. Даже не только овощи. В этом году мы собрали к празднику Преображения Господня виноград для освящения. Он созрел как раз к Преображению Господню. Десять кустов было посажено,  разных сортов. Удивительно, конечно. Персики у нас растут, плодоносят, абрикосы, что нехарактерно для средней полосы.

– Вы их высаживаете в парниках?

– Нет, в открытом грунте с южной стороны на склоне. Это теплое, хорошее, защищенное от холода место. Плодоносят, слава Богу.

– Кто же трудится на этом огороде?

– Трудятся наши прихожане, трудники.

– Студенты?

– Ну и, конечно, проходят практику наши студенты, воспитанники. Знаете, можно было и не восстанавливать этот огород, а просто засеять его травкой, сделать футбольное поле или еще чем-нибудь занять, но рука не поднялась так сделать, потому что там трудились святые, а нам и подавно нужно там трудиться. С другой стороны, это является подспорьем для того, чтобы как-то пропитаться. Мы выращиваем картофель, лук, который очень хорошо родится у нас, и можно сказать, в какой-то степени обеспечиваем себя продуктами питания, овощами на трапезу. А ежедневно мы кормим более сотни человек.

– Здорово! Мы всегда говорим о студентах семинарии не как о студентах и учащихся, а как о воспитанниках. Вопрос будет общий, но на примере вашей семинарии: кого все-таки выпускает духовная семинария сегодня? Обязательно ли это должен быть священник или просто хороший человек, воспитанный и образованный?

– Да, действительно, как в военном училище учащиеся именуются воспитанниками, так и в духовной семинарии студенты называются воспитанниками. Думаю, потому, что на первом месте находится воспитание будущего пастыря. Каждый молодой человек, который принимает решение поступить в семинарию, прежде всего имеет цель получить в дальнейшем, если Господь сподобит, священный сан и служить Господу. Конечно, семинарист – это будущий священнослужитель. Я думаю, что служение Церкви, служение Богу начинается уже со школьной скамьи, когда наш студент становится воспитанником. Семинаристу говорят, что он без пяти минут священник, батюшка, подчеркивая важность и значимость обучения и воспитания.

Конечно, научить знаниям, которые даются в семинариях, можно и в институте. К примеру, это Тихоновский институт, где открылся даже пастырский факультет. Но воспитать может только семинария, веками опробованная духовная школа. Как говорят, студенту необходимо покушать этой каши и потереться бок о бок со своими сверстниками: как камешки трутся на берегу моря и становятся круглыми, так и воспитанники семинарии к ее окончанию бывают совершенно неузнаваемы. Приходят совсем неподготовленными, даже думаешь: что из него получится? Но Господь помогает, сила Божия действительно совершается в немощи. И к выпуску, через четыре-пять лет, мы видим достойных кандидатов на рукоположение.

Конечно, цель духовной школы – воспитать пастыря. Это в первую очередь. Конечно, пастырь должен быть образован, он должен, как говорят, отвечать на вызовы современности. Кроме того, он должен быть воспитанным, иметь идеалом пастырства Пастыря и Начальника Христа. Это самый главный идеал, на который равняется каждый воспитанник. И Господь помогает ему в этом. Образ доброго пастыря начертан нам в Евангелии. Думаю, что для каждого священника, и, конечно, будущего священника тоже, это тот идеал, который должен осуществиться в его жизни и служении.

– Говорят, в вашей семинарии настолько уютная и семейная обстановка, что ее даже называют «домашняя семинария». Как вам удалось создать ее именно такой?

– Никаких готовых рецептов у нас не было. Да и нам самим трудно оценить обстановку в семинарии, это со стороны можно увидеть. Может быть, и действительно семейная семинария. Я думаю, что здесь все зависит от количества семинаристов. У нас их не так много, поэтому они все у нас на виду. Обучение, можно сказать, даже не столько обучение, сколько своего рода репетиторство. Ну и конечно, немаловажная роль принадлежит воспитанию. А воспитываются студенты на богослужении. Они регулярно посещают богослужения, участвуют в них в качестве певцов, чтецов, звонарей, пономарей и так далее. Посещают седмичные, вседневные и так называемые курсовые службы, где уже практически постигают литургику, знакомясь с богослужебными книгами, на практике осваивая богослужение.

Не знаю, может быть, действительно у нас семейная атмосфера. У нас редки случаи исключения из семинарии. В лучшем случае мы переводим на вечернее катехизаторское отделение, а если человек и там не проявит себя должным образом, тогда он сам уже уходит. Но у нас довольно редки случаи, чтобы уходили или мы исключали. Слава Богу, семинаристы у нас хорошие, замечательные, радуют нас, поэтому огорчений, думаю, меньше, чем радости. Сам процесс формирования будущего священника – это радостный процесс, это, конечно, особое служение Богу. И я благодарен Богу, что Он дает такую возможность – как-то принять участие в этом святом, добром деле. Потому что мы живем в такое время, когда удивительно: камни не разбрасываются, а собираются, строятся новые храмы. А самое главное, кто будет служить в этих храмах.

Храмы сейчас легко построить, и они строятся, а кто их наполнит, какие прихожане будут? Говорят, каков будет священник, таков будет и приход, поэтому на духовных школах, и в частности на нашей, лежит большая ответственность – чтобы из стен нашей духовной школы вышли будущие добрые пастыри. Выпускники нашей духовной семинарии несут свое  служение в различных уголках нашего Отечества и за его пределами. Достаточно сказать, что даже на далеких Командорах три года совершал свое служение наш выпускник. На Чукотке, в Якутии, Забайкалье и других дальних регионах несут свое послушание наши выпускники. Некоторые, закончив два или три года, возвращаются, а некоторые даже остаются там. Вот один наш выпускник – отец Игорь (Ткаченко) остался на Камчатке, получил приход, построил храм,  служит там сейчас и говорит: «Мне очень хорошо служить на Камчатке, и я не собираюсь возвращаться в центр России».

Нас радует, что наши выпускники готовы к трудностям и преодолевают их с помощью Божией, не страшатся дальности расстояний, того, что край земли, и трудно, и климатические условия… Один из наших выпускников служит сейчас на севере Иркутской области, в месте, которое называют Угрюм-река. Отец Иоанн (Дегтярев) живет там с семьей, с малышами. Конечно, там и приход-то маленький, совсем бедненький, но он смиренно несет свое послушание, совершает богослужение и радуется, и Господь не оставляет его и там. Вот такие примеры из жизни и служения наших выпускников.

– Напоследок обратитесь, пожалуйста, к нашему молодому поколению. Может быть, скажете какое-то наставление, ведь многие осуждают нас, говоря, что молодое поколение нынче равнодушное.

– Вы упомянули равнодушие. Действительно, к сожалению, дух времени перестроил людей, которые были раньше церковными и имели жертвенность, дух подвижничества. Дух времени проник даже в среду церковную. К сожалению, я бы сказал, что многие прихожане стали уже не те, какие были в начале «лихих», как их называли, а я сказал бы, благодатных 90-х. Когда с амвона объявлял: братья и сестры, нужно собраться, надо ломать перекрытия в Иверском соборе, будет работать отбойный молоток, будут падать бетонные глыбы, нужно вытаскивать это, резать швеллеры, двутавры, вывозить этот металл… знаете, люди десятками приходили, и стар и млад. И старушки по 80 лет, которые трудились как пчелки и говорили потом: «Дома сидим – спина болит и ноги, а придешь сюда, труд физический, но все проходит, боли никакой не чувствуем». И с радостью трудились здесь.

Поэтому думаю, что задача духовной школы и Церкви в целом – не давать проникать духу потребительства, равнодушия в нашу церковную среду. Наоборот, мы, люди церковные, должны быть этим светом, которым нас призывает Господь: свет ваш должен светиться перед людьми, мы должны неси этот свет миру. И, выходя за пределы храма, монастыря, не должны приспосабливаться к этому миру, а, наоборот, нести этот свет, быть солью земли и изменять этот мир к лучшему, чтобы люди действительно находили дорогу к храму. А найдя ее, войдя в храм, уже больше не забывали эту дорогу. Ну а молодым людям хочется пожелать, чтобы они приходили; милости просим, мы рады будем, приходите в нашу семинарию. Помните, что служение священника самое высокое на земле, выше всех служений на земном шаре.

– Спаси Господи за эту прекрасную беседу. Благословите наших телезрителей.

– Спасибо, дорогие зрители, братья и сестры. Мне было приятно сегодня с вами пообщаться. Простите, может быть, за нескладную речь изложения, но, как говорят, от избытка сердца глаголят уста. Помощи Божией всем вам желаю. Всего доброго, Бог благословит всех нас.

Ведущий Сергей Платонов
Записала Маргарита Попова