Беседы с батюшкой. Духовник олимпийской сборной России

В московской студии нашего телеканала на вопросы отвечает председатель Комиссии по церковному просвещению и деятельности воскресных школ при Епархиальном совете города Москвы, настоятель храма святого благоверного великого князя Димитрия Донского в Северном Бутове и директор воскресной школы при храме протоиерей Андрей Алексеев.
 

 Сегодня много разных разговоров,

Позиций, мнений, взглядов и речей.

Позвольте предложить уйти от споров,

Вопросов, кто есть кто и кто есть чей.

 

Есть день сегодняшний — события и люди,

Мир внутренний и внешний, ты и я.

Есть Родина, которую мы любим.

Мы здесь живем, мы все одна семья.

 

Что говорить — уже корабль в море:

То штиль, то шторм, погода не вполне...

Кто мудр, кто смел, а кто заснул в дозоре...

Но на волне, мой друг, как на волне!

 

И тот, кто в плаванье ходил, конечно, знает:

Пусть холод, пусть жара, дожди идут —

Матроса сердце что, брат, согревает?

Что дома помнят, верят, любят, ждут.

 

Вчера Святейший Патриарх со мной в соборе

О мире и единстве говорил,

Чтоб с Богом быть и в радости, и в горе,

С командою лететь благословил.

 

Гражданства нет у совести и чести,

Но должно дорожить своей страной.

Позвольте предложить быть всем нам вместе —

Быть с Божьей помощью командою одной.

 

Пройдут года, и станут ближе дали,

Прольются слезы, пот, вино и кровь...

Но вечность сохраняет не медали,

А лишь надежду, веру и любовь.

 

– Отец Андрей, стих замечательный, отвечает на многие вопросы и действительно когда-нибудь займет свое место в нашей духовной поэзии. Но, как всегда, каждое стихотворение (возьмем того же классика Пушкина или Блока – кого угодно) рождалось от какого-то внутреннего переживания или события в жизни. Понятно, что речь здесь идет об Олимпиаде, которая совсем недавно завершилась в Южной Корее. Поэтому расскажите, пожалуйста, как рождался этот стих? Вы говорили о том, что с Вами беседовал Святейший Патриарх. О чем он Вам еще сказал?

– Все началось на Святой Земле; я был с группой в Израиле. Это немаленькая группа, сорок два человека; мы ездили по святым местам, как обычно это бывает. А потом мне нужно было раньше выехать. Служба, литургия, Причастие, мы прошли по Крестному пути, и я оставил группу. Приезжаю уже в Москву, домой. Ночь; буквально только парочку часов прикорнул – и в собор, потому что служба. Это была литургия для детей в Храме Христа Спасителя, которую Святейший благословил совершить. И он наполнил детей этим патриаршим словом, дав им в сердца что-то очень важное, значимое, нужное от Предстоятеля Русской Церкви. А поскольку я отвечал за организацию этой службы, то присутствовал на ней. Более того, поскольку впереди была Олимпиада, я должен был прийти к Святейшему и получить благословение лично, хотя на бумаге оно уже было.

Это было очень проникновенное общение, которое я запомню навсегда. Мне приходилось беседовать со Святейшим Патриархом неоднократно, но вот такой беседы у нас не было. Она была очень доверительной, очень личной, живой. Не теплой, а горячей, я бы сказал. И это было слово, направленное на необходимость собраться перед поездкой туда, в Корею, где так непросто; мы знаем, что сейчас там происходит, и понимаем, насколько все это предполагает внутреннее внимание к себе, желание и потребность поддержать тех людей, которые сегодня нуждаются в этой поддержке.

И слово патриарха – это горячий отеческий совет с призывом к миру, единству и пониманию тех традиций, которые сильны в России. Именно они вызывают в первую очередь неприятие нас как той культуры, той русской цивилизации, которая замешена на Евангелии и хранит глубинные традиции, базовые ценности, напрямую имеющие отношение к Божьему закону. И вот здесь это слово было для меня настолько действенно, что я вышел от Святейшего и под впечатлением написал эти стихи. И они пригодились мне и в пути, и на играх. И вот этот момент призыва, это горячее слово Первосвятителя было для меня очень вдохновляющим. С него сегодня мы с Вами решили начать.

– Да, очень замечательно. Я думаю, это было правильно, потому что в нашей Церкви и вообще в нашей стране, где, как говорится, активно исповедуют православную веру, всё делают по благословению. И наши олимпийцы тоже были там по благословению Святейшего Патриарха, и он же их обратно принимал, был молебен, который совершили вчера.

Давайте перенесемся  уже непосредственно в Олимпийскую деревню. Вы прилетели. Как Вы обустраивали свой быт? Что происходило? Какие вообще взаимоотношения были, может быть, с местным руководством и так далее? Понятно, что после Олимпиады в Рио-де-Жанейро уже сложились какие-то отношения; уже, в принципе, все в порядке...

– Я ехал впервые со спортсменами, которые участвуют в зимних видах спорта. Но руководство сборной мне было знакомо, и созданные условия были замечательными, чтобы вести то дело, ради которого я там находился: поддерживать, совершать молебны и литургии. Вот это было впервые на территории Олимпийской деревни. В тех двух странах, куда я ранее приезжал (Бразилия, Венгрия), есть храмы Русской Православной Церкви, есть священники, которые меня опекали, и можно было не все везти, что-то получить на месте. А тут я оказался в ситуации, когда все нужно брать с собой. Я пришел в аэропорт и был похож на хоккеиста-профессионала с баулами; у меня было и облачение с собой, и, по сути, переносной походный храм. Все нужно было везти: и сосуды, и антиминс для литургии, и просфорки.

Я совершил там четыре литургии. Что касается молебнов, то, конечно, их было немало. Мне выделили комнату на территории штаба, и была устроена часовня, где и совершались эти богослужения. Но идет ведь не только общение с людьми, приходящими в часовню, но и живой диалог со спортсменами, врачами, массажистами, представителями тех, кто охранял сборную, кто помогал организовывать различные мероприятия, связанные с обиходом присутствия спортсменов на играх. Это общение и на территории, и, безусловно, посещение соревнований, и поддержка людей там; это и беседа с болельщиками, и общение с теми людьми, которые остались здесь.

Перед отъездом на Олимпийские игры я принял решение вести дневник, который и по сей день есть на нашем сайте храма святого Дмитрия Донского – dmdonskoy.ru. Это ежедневное описание того, что происходило там, глазами священника (конечно, сдобренное духовной солью). Более того, у этого дневника есть концепция: в нем не только личные переживания и ощущения, а еще всегда подбирался какой-то стих из классиков и какая-то патриотическая песня. Нас застала там первая неделя поста. Кто бы мне сказал когда-то, что я проведу первую седмицу поста вне традиционного присутствия в храме… А как же литургия Преждеосвященных Даров, а как же покаянный канон, службы первой седмицы поста? И знаете, что интересно: я прочитывал в первые дни полностью все.

– Сами читали? Или это была организованная служба?

– Я столкнулся (и об этом пишу в дневнике) с необходимостью наполниться в эти дни богослужебным чтением. Но если покаянный канон вкупе с великим повечерием я прочитывал облачившись, как это положено в чинопоследовании и в богослужебной практике в храме, то все было иначе в том, что имело отношение к утреннему богослужению. Мне нужно было традиционно совершать молебны в определенное время, люди приходили, а потом я должен был уезжать на соревнования. У меня был водитель, сопровождающее лицо. И была возможность посещать любые мероприятия. Я шел туда, куда звали. И имел с собой планшет, где было все, что нужно: в течение дня я прочитывал полностью все. Что-то читал, не облачаясь, в часовне (в подряснике ходил всегда, не надевал богослужебное облачение). Но не облачался потому, что приходили люди, желавшие общения. Был реальный живой диалог.

Потом я должен был приезжать к определенным часам в какой-то ледовый манеж поддерживать фигуристов, ехать в Верхнюю деревню, служить молебен там, общаться с приходящими туда врачами, которые нуждались в поддержке и Божьем слове. Прерывался, общался, снова читал. Уезжал – читал в машине. Приезжал на трибуны, и пока наши не выступали, – читал, смотрел. Причем прочитывал даже все кафизмы. Если порой в приходской практике мы что-то опускаем, то здесь я испытывал потребность читать все.

А вот великое повечерие я совершал в часовне. Знаете, как здорово! Стоишь в этой часовне: девять-двенадцать прихожан полностью на весь чин. Особое общение у меня сложилось с девушками из нашей хоккейной сборной. С юношами, мужчинами оно тоже было замечательным, интересным; об этом позднее. А вот с девушками хоккейной сборной – это отдельная тема, это были самые верные прихожанки часовни. Они первыми прибегали, помогали мне: и свечки ставили, и окна открывали... Это и вопросы, и общение, и взаимодействие, и просьбы зайти в раздевалку перед игрой, и ощущение присутствия в их жизни Того, Кто их жизнь наполнил. И они признавали: если бы кто им сказал немного ранее, что все будет вот так, они были бы удивлены. Это  удивительный момент встречи с Богом, Который преображает жизнь человека.

Это и общение с теми, кто выступал в конькобежном спорте, а также в таких видах, как сноуборд,  фристайл,  лыжи и, конечно, керлинг. Живое, естественное общение с теми, кто был к этому готов. Отдельная тема – наша мужская хоккейная сборная. Я понимаю, сегодня перед нами вот то чудо, которое мы все ощутили и о котором сказал Святейший Патриарх.

– Вы говорите о чуде победы в турнире?

– Да. Я сейчас вспоминаю слова патриарха в Храме Христа Спасителя на молебне. Нас пытались поставить на колени – и это не получилось. Мы показали, что Россия жива, что она сильна. И финал Олимпийских игр – вот эта победа, это предстояние. Я не берусь от себя что-то говорить, я маленький человек, я делал то, что должен был там делать, я был делегирован туда. И раз было это благословение, я должен был быть там, на этой волне. А вот здесь шла молитва, поддерживаемая Святейшим отцом, молитва многих людей. Потому что там, на этих площадках, совершалось значительно большее, чем можно вот так, на камеру, сказать. Потому что те наши ценности, та культура жизни, воспитание детей, которое в нашей жизни является естественным, те проявления между людьми, которые пытаются жить по Евангелию и хранят христианские ценности в своей жизни, –все-таки более сильны.

Я ничего не имел против каждого из тех спортсменов, которые выходили на лед или на какую-то площадку, соперничая с нашими юношами и девушками. Отнюдь. Я аплодировал кому-то из них, когда видел прекрасные выступления. Но как сказал когда-то святитель Николай Японский? Пришли к нему японцы: как быть? Русско-японская война, русский православный храм, они уважают этого человека, они уже прикипели к нему сердцем, а тут боевые действия. Что он им сказал? Каждый должен быть со своей страной. «Вы должны быть со своей страной, а я буду молиться о своих, переживая и за вас».

Вместе с тем мы рассуждает с вами о том, кому была сейчас важнее эта победа. Сегодня она вдохновила людей, и попытка принизить, вогнать нас в состояние отчаяния и уныния не удалась. Совершилось иное. И потом, когда мы летели на обратном пути над Россией, (пролетали Иркутск, он был первым, и далее наши русские города), шли призывы, шли чувства русской благодарности этим ребятам-хоккеистам. Не только им, а всем этим героям, которые там, на этих площадках, отстаивали честь своей страны. Это ведь юная поросль. Блеснули те молодые, которые серебро, бронзу завоевывали, показали понимание, благородство, достоинство в поведении.

Да, было непросто. Но как русский человек ведет себя, когда непросто? Он собирается и являет это благородство души, показывает умение преодолевать сложности и трудности. А в то же время каждый день совершались молебны, были специальные часы начала молебна, были объявления. Но у них же свой распорядок. Если не получалось что-то, – подстраивался под них, приходил, приезжал туда, куда было нужно, было возможно. Они брали иконочки, просили подняться в их номер пообщаться и окропить их святой водичкой. Начиналось порой с простого, а потом – вопросы, общение, живой диалог.

Очень помогало творчество. Я написал несколько стихотворений прямо там, на месте. И в дневнике они присутствуют. Дневник был составлен для прихожан храма, где я служу, чтобы со своей семьей как священник разделить это. О чем-то я не пишу, это естественно, есть вещи, которые не поднимаются, не обсуждаются. Я пастырь Церкви, у меня другая задача. Я направлен на то, чтобы, созидая внутренний мир человека, открывать его перед Богом, Который входит туда и совершает там эту вечерю. Там совершается встреча человека и Бога, а я привратник, я должен держать этот маленький «проводочек», который должен быть зачищен, чтобы контакт состоялся. Потому что не ты это совершаешь, но свершается через тебя.

И вот так же, как в Рио-де-Жанейро, была возможность ощутить это присутствие Божие, Его руку с этими удивительными мужественными мужчинами и этими удивительными девушками, женщинами, которые показывали высоту служения в понимании личной ответственности каждого за большую страну.

– А что это были за люди? Ведь мы знаем, что многих дисквалифицировали, просто не пустили на Олимпиаду. Когда Вы приехали туда, не замечали ли Вы какого-то отчаяния, боязни? Либо это большие профессионалы? Интересно понять: этому становлению, этой радости, которую мы получили в конце, способствовал какой-то промежуток времени?

– Я не буду слишком много брать на себя. Чтобы так заявить, нужно было со всеми иметь постоянное взаимодействие. А я не имел его со всеми. Оно было с очень многими, но сейчас, пройдя некоторый путь (а есть небольшой, такой муравьиный опыт, все-таки была летняя Олимпиада, был фестиваль с юношеской сборной, и какие-то навыки приобретаешь), нужно быть скромнее. Я не берусь вот так глобально рассуждать, не имею права на это. Вместе с тем я не замечал упадничества. Понимал для себя, что, конечно, кому-то непросто, но вот уныния не видел. Какие-то моменты переживаний, конечно, имели место. Но в характере русского человека собираться, настраиваться в момент напряжения и проявлять то высокое и вместе с тем красивое и доброе, что тоже является инструментом. И он действует. Это правда.

– Очень интересно. Что касается темы флага, я не думаю, что олимпийские кольца на белом фоне могли заменить флаг…У нас на заставке изображен крест, написано: «Сим победиши».

– Знаете, когда в часовню пришел Илья Ковальчук в красной форме нашей хоккейной сборной, он забрал красные ленточки «Христос воскресе».

– То есть на свитерах хоккеистов были ленточки? Или они были спрятаны?

– Куда они их повесили, я не знаю, но он забрал ровно двадцать пять, на каждого. То, что они были с ними, – это факт. Как и я поехал туда и с собой взял этот крест, в который вложена великая святыня. Нашему храму послал Господь эту святыню не так давно как дар от храма во имя всех святых в Минске и лично от его настоятеля (это протоиерей Федор Повный, очень близкий мне человек). Батюшка подарил нам частицу Древа Господня. Я вложил эту большую частицу в большой крест-мощевик, мы его выносим в центр храма в определенные богослужебные дни, а маленькую частичку вложил в тот крест, который взял с собой. Когда мы совершали молебны (и перед решающими соревнованиями: в частности,  у хоккеистов перед матчами со сборной Чехии, со сборной Германии), эти слова «сим победиши» звучали. Прикладываясь к этим святыням, и тренер команды, и капитан Паша Дацюк понимали, о чем идет речь. И вот это знамя победы не нами придумано. Помните, в песне: «Нашу силу на груди носили, крест – вот наша сила»? Поэтому воистину здесь победа от Господа дается. Помните те самые слова: «Коня готовь ко дню битвы, но победа – от Господа»?

Те самые слова звучат в песнопениях разного периода церковного года, но особенно глубоко и проникновенно в дни Великого поста: «С нами Бог». Это не просто восхваление себя. Ведь речь идет о тех, которые пытаются жить так, чтобы Господь был с ними. Этот момент очень значимый, именно это вызывает в ком-то нежелание, чтобы все это имело место: эта культура, это обращение ко Христу, Которого сегодня изгоняют из жизни в иных местах и странах, где торжествует нередко иное. Это печально, мы людей оправдываем, но эту концепцию мы не можем принять, потому что она не Божья. И для тех людей, которые это исповедуют, наша позиция никогда не будет близкой. Поэтому можно как угодно все это называть, но мы должны смотреть в глубину, понимая, где основание этого неприятия и с чем и с кем в первую очередь ведется борьба.

А дальше уже внешние факторы. И все происходящее здесь, на поверхности, – это внешние факторы. Все значительно глубже и больше. Поэтому цена этой победы велика. Как сказал Святейший Патриарх, обращаясь к хоккеистам на молебне, перед молебном и после: «Это не везение, это не удача, как некоторые рассуждают: повезло. Нет. Бог знал, кому что дать, для чего». И сейчас этот патриотический подъем в стране, когда мы переживаем и понимаем этот момент единения людей вокруг главных принципов жизни… Да, мы все несовершенны, но все-таки есть то, что нас очень сильно, здорово объединяет. То глубинное, что русский человек, когда тяжело, всегда вспоминает: «Без Бога ни до порога». Поэтому и молились, и просили, и советовались, и взывали. А как благодарили!

Я вспоминаю обратную дорогу... Подошел Третьяк, наша легенда: «Батюшка, меня жена попросила Вас обнять». Вы знаете, это дорогого стоит. Это к Богу доверие, ты слуга Божий, совершается не тобою (ни в коем случае так нельзя считать) – Богом, но в том числе и через тебя. Но вместе с тем и их усилиями, они же молились. Я вспоминаю матч со швейцарками. Наши девчонки-хоккеистки (это и Катя Смолина, и Надя Александрова, и Вика Кулишова, и Люда Белякова – те, кто прибегал каждый день помолиться) попросили прийти в раздевалку перед самой игрой. Девчонки, казалось бы, совсем юные, самая молодая сборная на турнире, и вот такое отношение:

– Батюшка, а можете прийти к нам?

– А как ваш тренер, Алексей Владимирович Чистяков?

– Он хочет, он просит.

– Я приду.

И знаете, как это было интересно? Статистика была следующая: мы были худшей командой в группе, мы проиграли три первые встречи с общим счетом 1:15 (одна заброшенная и пятнадцать пропущенных: 0:5, 0:5, 1:5). И выходим на лучшую команду соседней группы, которая фаворит. Они выходят против нас, и – понятно, как было. Я сейчас не про то, кто кому как пас отдавал, а про религиозное чувство этих девочек, про их доверие. Это совершенно другая область. Мы с ними пообщались в раздевалке, побеседовали, помолились – и то, что потом произошло, было необычным и для них, они были под впечатлением. Они вышли на эту игру и первую шайбу забили, когда играли втроем против пятерых. А потом они выигрывают – 6:2. И девушки-соперницы потрясены: что случилось, как это могло быть? А наши девчонки понимают, как это могло быть. Богу было что благословить, они умеют делать то, что они умеют, но на каком-то этапе их жизни совершается что-то такое, что их объединяет.

Ты только инструмент, который их объединяет, не ты совершаешь это, но через тебя совершается. И вот это очень интересно. Причем насколько удивительно своевременно здесь было постное время, постный период! Кто бы мне сказал, что это будет такая поразительная, ни с чем не сравнимая первая неделя Великого поста, с погружением в богослужебные тексты... А ведь еще нужно было читать Священное Писание, мы же совершаем сейчас третий виток кругосветной парусной регаты. Я напоминаю нашим друзьям, кто участвует: 74 города в нашей регате, 13 стран. Это чтение Священного Писания. И у нас на сайте подробно описано, как это совершается: есть малая регата для детей и большая для взрослых; шесть этапов.

– Я участник прошлого года.

– Да. У нас сейчас более 600 человек участвуют. Это интересно, это чтение Писания в шести ступенях, с призами: поездка в Святую Землю, для ребенка – в любой детский лагерь. И вот это тоже нужно было читать. И ты приходил в некое состояние, говел, постился. И должен был что-то передать этим девочкам, собирая с этого поля духовного хоть немножко. Конечно, ты слаб и немощен, но это же время поста, это время, когда можно подышать воздухом рая, наполниться и вдохнуть этот воздух в сердца тех, которые его ищут. Не своей силой вдохнуть, а Божией. Это очень вдохновенно, очень радует. Девушки-хоккеистки уехали раньше, они заняли впервые в истории нашего отечественного хоккея четвертое почетное место, проиграв в напряженнейшей игре с девушками из Финляндии со счетом 2:3, сражаясь до последнего, достойно выступая, более того, понимая степень своей ответственности и призывая Бога в помощь.

Мы созваниваемся сейчас. Вот я сейчас ехал на передачу, мне Катя Смолина пишет сообщение: «Батюшка, прошу благословения на игру в чемпионате»…И  они обращаются с вопросами о жизни, о личной жизни, рождении и воспитании детей, об общении с Богом и признаются, что как будто какая-то дверь, окошко в сердце открылось: я теперь хочу всего этого, я желаю всего этого, мне хочется идти в эту сторону. Разве это не здорово? И совершается это все там.

Простите, а под каким флагом совершается? Казалось бы, попытка лишить нас того, что для нас дорого, приводит к тому, чтобы мы оценили, что для нас это дорого. И еще посмотрели, что есть такого, что тоже для нас дорого, о чем мы порой забываем, но что является всегда знаменем победы. И почему это знамя победы.

– Да, это действительно очень важный момент. Конечно же, русский человек в трудный момент всегда обращается к Богу. Но сейчас продолжаются всяческие притеснения, и флаг в конце не разрешили пронести, были всякие искушения и так далее. Скажите, вот эти прещения со стороны Международного олимпийского комитета – это что такое? Как к этому правильно относиться? Потому что это же не только беда спортсменов, не только их проблемы, это проблемы всей нашей страны.

– Я понимаю, что в истории мы неоднократно проходили похожие моменты. К сожалению, мы ведь порой и сами повод-то даем нашим недоброжелателям. Я имею в виду сейчас не Олимпийский комитет, а тех, кто стоит за всем этим. Это стремление к организации жизни в глобальном пространстве, попытка насилия и контроля над личностью, направленная в ту сторону, о которой мы читаем в Откровении апостола Иоанна Богослова, когда будут говорить «безопасность» и «мир», «порядок» и прочее, но за всем этим совершенно иные системы координат. И здесь, увы, мы бываем, к сожалению, открыты и даем повод нашим недоброжелателям нас уязвлять. Такое тоже имеет место, к сожалению, но давайте не искать причину в первую очередь здесь. Если мы с вами собьемся на это, то ничего не поймем из происходящего. Это можно как угодно называть сегодня, разными словами, но это будет перемешивание в чашке пустой воды. Не будет этого, появится что-то другое. Это повод, но глобальная причина в ином. И здесь сейчас есть духовная глубина, осмысленная нами; более того, в силу обстоятельств пережитая многими там, на витке этих испытаний, – это тоже очевидно.

У меня был интересный случай с одним журналистом. Скажу без имени; сейчас у нас выстраиваются хорошие отношения, и я надеюсь, что мы будем их продолжать. Но на момент первой встречи этот известный светский человек пожелал взять у священника интервью: это набор стандартных вопросов, которые я даже не видел... Я описал его в дневнике как коллекционера, который собирает гербарий. И вот ему нужен еще какой-то «листик», и он решил его в этот альбом положить.

– А вдруг пригодится...

– Ну да. И мы с ним присели (это было на керлинге) в закуточке, чтобы пообщаться. Я решил начать, как сегодня, со стихотворения. После этого мой собеседник поднялся, извинился и сказал: «Вы знаете, я сегодня у Вас интервью брать не буду». Я понял, что ему нужен другой альбом, чтобы вложить этот «листочек», не сегодняшний альбом.  Он был не готов к тому, с чем столкнулся, это его удивило. И знаете, когда он пришел ко мне за интервью? Когда девочки обыграли швейцарок в четвертьфинале. После 1:15 в трех матчах – 6:2. Он сел ко мне в машину, извинился и говорит: «Я хочу с Вами поговорить. Ведь то, что сегодня произошло, необычно. Я атеист, но это необычно. Расскажите». А потом была следующая ситуация. Выступал один наш лыжник в эстафете, и был очень напряженный момент... И мой сопровождающий сообщил: «Батюшка, он мне звонил и попросил передать Вам, чтобы Вы помолились. Мы идем на высокую медаль». Это атеист говорит. Понимаете, не бывает так. Это другое чувство. Надо отдать должное, он читал и дневник, как потом выяснилось. И мы обсуждали некоторые моменты. Это очень образованный, интересный, интеллигентный человек, идущий к Богу. Я могу об этом свидетельствовать и надеюсь, что мы еще продолжим общение с ним.

Вообще таких встреч с известными людьми было немало. Один из самых больших людей в составе нашей сборной постился как положено (он не спортсмен, из руководства), и вот был такой интересный момент. Я нахожусь в часовне, это первый день поста, понедельник. Чувствую, что вот сейчас я должен ему позвонить и прочесть на начало поста две молитвы из Требника. Звоню ему и чувствую, что он сейчас находится в номере и может встать на колени (мы с ним еще с поездки в Рио-де-Жанейро знакомы, у нас хорошие отношения, это воцерковленный, верующий человек). Он отвечает:

– Отец Андрей, здравствуйте! Слушаю Вас.

– Вы сейчас в номере?

– Да. Откуда Вы узнали?

– Я не могу объяснить, откуда узнал. Почувствовал, что Вы сейчас находитесь в номере.  Хочу прочесть молитвы на начало поста.

– Да, да, конечно.

– Можете встать на колени?

– Я уже встал.

Мы встаем на колени, начинаю читать молитвы. Открывается дверь, заходят два хоккеиста: Паша Дацюк и с ним его товарищ. Они становятся на колени, я читаю две молитвы и их благословляю. Вот как это объяснить?

Как объяснить, когда ты три раза подряд на одном месте, на перекрестке, встречаешься с девушкой, нашей спортсменкой, которая сейчас могла выступить лучше, но у нее не получилось? Три раза, в разное время суток, три дня подряд встречаешься на перекрестке Олимпийской деревни. Это Ангелина Голикова. Мы с ней на второй раз смеялись, а уж на третий расхохотались. Я спрашиваю:

– Слушай, так нельзя это оставить. Ты где живешь?

– На Преображенке в Москве.

– А я в Бутове. Я тебя приглашаю к нам в храм.

– Я приеду. Обязательно.

 Были и другие встречи… Последний атаман казачьей станицы, у которого дедушка, прадедушка расстреляны, и мы с ним вдруг пересекаемся, с этим Васей. Он говорит: «Батюшка, к Вам можно прийти в часовню?» – «Да, приходи». Приходит, начинаем общаться – земляки. Я родился в Ростове-на-Дону, казачья кровь во мне течет. Мои предки воевали, эту Родину защищали, и мне не все равно, что здесь происходит, мне все это очень близко – то, что поднимается в человеке, когда его заденут, заденут его религиозное чувство, его родовую память, когда пытаются это втоптать, осквернить, принизить. Это неправильно. И находят те основания, которые как будто бы являются сейчас таким внешним уделом, когда можно поворошить, найти эту самую вину и вменить тебе это все в смертный грех, в какое-то страшное преступление. Я сравниваю, пытаюсь провести параллель с церковной жизнью.

Тут нужно понимать, с чем и с кем мы имеем дело. Если этого не понять, тогда все происходящее там – это просто внешние моменты, более того, воспитательного характера. Нет, все глубже. И вот для этих людей, окружающих священника, есть возможность в это время задуматься над тем, над чем они и прежде думали, но вот здесь и сейчас, в эти напряженнейшие три недели, думается иначе и делается по-другому. Потому что это все – время, когда штормит. А когда штормит, нужно не сидеть сложа руки, нужно быть на корабле частью команды. И когда это получается, ты чувствуешь это единство, эту огромную силу. И апогеем этого всего был хоккейный матч.

Я попрошу мне оставить время, чтобы я прочел написанное мною в самом конце, уже по возвращении домой. Я решил выспаться, но утром проснулся рано и стал писать. И написал это буквально за сутки до нашей сегодняшней передачи, испытывая потребность поделиться тем внутренним, что для меня как для священника и пастыря Церкви очень важно и значимо.

И как сказал Святейший Патриарх, обращаясь к хоккеистам: «Сегодня очень многие понимают, что произошло чудо, что это Божия рука». Это мнение я слышал от тех, кто подходил ко мне благодарить и обнимать меня как слугу Того, Кто это все совершает. Понятно – для чего. Чтобы этот сегодняшний народ поддержать и дать ему сейчас этот подъем в понимании, что та сила («Сим победиши») востребована нами, мы готовы преклонить колени перед этим Крестом. И не только в момент, когда нужна эта победа, а стараться это делать и в другое время.

Когда все закончилось, я пел гимн вместе со всеми.

– Если Вы болельщик, то вроде это не нарушение.

– Вы знаете, понятие нарушения, опять же, требует осмысления. Ребята не могли не петь.

– А ведь Олимпийский комитет вроде как спустил это все, не придал этому никакого значения.

– Я помню море этих флагов, которые заполнили ледовый дворец, растеклись по этому городу. Потом мы ходили по этим кафешкам, ресторанчикам с радостью от победы. А я почувствовал, что просто проголодался. Первые дни – это же строжайший пост. Понятно, у каждого он свой. У них свой, у тебя свой. И совершенно естественно для христианина, для священника первые дни поститься строго…

И последнюю литургию я служил ночью. Ребята-хоккеисты спали наверху, готовились к матчу. Ровно в полночь я начал литургию один, никого не было. Первые две литургии мне помогала замечательная девушка, Наташа Салмина, она врач. Мы с ней знакомы еще по Рио-де-Жанейро.  И она пела, а с ней пришел на клирос массажист сборной по керлингу, Владимир. Заходит с серьгой в ухе: «Можно я буду петь?» – «Слушайте, как Вы будете петь?» – «Да у меня, батюшка, вокальное отделение, и я пою на клиросе в храмах в Москве, в Подмосковье, когда есть возможность».

А на последней литургии я был совсем один. И вот ночь, они там отдыхают, готовятся, а ты литургию отслужил, потом молебен в день Торжества Православия с обращением: «Господи, помоги!» – вот к этому кресту, к этому распятию.

И по окончании всего этого, и этой победы, вдруг чувствуешь, что сильно проголодался... А куда пойти? Спрашиваю: «Какой-нибудь есть тут ресторанчик, кафешка?» – «Батюшка, пойдемте, с нами тут олимпийский чемпион наших последних хоккейных выступлений далекого 1992 года, носящий имя великого русского святого Сергия. Он сегодня платит за всех». Мы пошли вчетвером – три олимпийских чемпиона и я – в это кафе. Постом можно морепродукты. И они говорят: «Батюшка, мы с Вами, мы – как Вы». Я благословил, и мы посидели пообщались очень тепло.

И я впервые сходил к морю. Я так хотел к морю сходить! Как и в Рио. Я жил возле океана в Рио, но не было времени сходить, не до этого было. А тут уже был поздний вечер, я постоял возле моря: его штормило, я уходил подальше от волн… Но хотелось подышать этим воздухом, постоять, потому что закончилось что-то такое… ты ощущал, что  совершилось дело, которое объединило людей и здесь, и там. И возвращалась оттуда спаянная сборная людей, которые готовы идти дальше, понимая и осознавая, что они вместе одна команда, единое целое.

И потом этот путь над Россией – до слез. Летишь над городом, а оттуда живое слово: «Ребята, спасибо, вы молодцы! Как вы нас вдохновили! Дай Бог вам!» И слушать эти слова от командира корабля спокойно невозможно. Кем нужно быть, чтобы не почувствовать это живое, глубокое, дорогое русское слово! И все в самолете аплодировали и кричали (в допустимых размерах, конечно). Но это было здорово! По всей стране с приветом, с поклоном, с вдохновенным живым словом: «Мы с вами – одно целое». Один народ, одна команда и вера в Бога.

Всего лишь навсего была игра на льду,

И на коньках соперники-мужчины.

И с чем-то большим здесь я связи не найду…

И мыслить глубже тут, конечно, нет причины…

 

Разметка, бортики, водой каток залит.

Есть две команды: эта слева, эта справа…

Да полно вам! Какой здесь смысл сокрыт?

Где вера и любовь в борьбе за славу?

 

Есть хоккеисты, судьи, мастерство,

Есть тренер, клюшки, шайбы и ворота…

В чем смысл победы? Что есть торжество?

Возможно, непонятно для кого-то…

 

Невидимо для глаз растет трава,

Незримо мыслят, верят, любят, дышат.

В одной известной Книге есть слова:

«Имеяй уши слышать да услышит»…

 

Есть Тот Невидимый, Кто создал этот мир, –

Он Путь, Он Истина, Он Жизнь – Ему и слава!

Зовет Он каждого к Себе на брачный пир.

И будут те, кто слева и кто справа…

Ведущий Сергей Платонов

Записала Елена Кузоро