Беседы с батюшкой. День народного единства

На вопросы телезрителей отвечает настоятель Богоявленского кафедрального собора в Елохове (г. Москва) протоиерей Александр Агейкин. Передача из Москвы.

– Сегодня мы говорим о Дне народного единства и о дне празднования в честь Казанской иконы Божией Матери, о патриотизме. В начале передачи будет уместно вспомнить о тех событиях, когда родился этот праздник – День народного единства. Как он появился и какова его связь с Казанской иконой Божией Матери?

– Мы уже десять лет отмечаем его как современный государственный праздник, и у многих есть еще сомнения, насколько он правильный, настоящий, но для православного христианина он всегда был праздничным – это день памяти Казанской иконы Божией Матери. Такое почитание Казанского образа Богородицы началось с 1620 года, этот день был вторым днем памяти Казанской иконы после празднования ее чудесного обретения и был связан с историческим событием – с освобождением первопрестольного града Москвы и началом новой эпохи в истории Русского государства.

Если говорить о Дне народного единства, то праздник выбран не случайно, он тесным образом связан с нашей историей и с теми трагическими событиями, которые грозили утратой русской государственности. Мы преодолели эту смуту благодаря единству, объединению, о чем и вспоминаем в этот день, поэтому смело можно говорить, что это исторически обоснованно: День народного единства в день празднования в честь Казанской иконы Божией Матери.

– Праздник существует десять лет, он вызывает разные толки: кто-то говорит, что это как бы замена праздника 7 ноября, кто-то делает акцент не на народном единстве, а именно на дне Казанской иконы Божией Матери, кто-то вообще недоумевает, что это за праздник. Нет единства в отношении, так сказать, к празднику народного единства. Как Вы считаете, на чем должно быть основано подлинное единство, а не формальное, административное?

– Единство бывает разным. Если мы говорим о религиозном единстве, то это сугубо конфессиональные вещи, если говорим о государственном единстве, то оно должно основываться на каком-то событии, которое является основополагающим, эпохальным, цивилизационным.

Разные вопросы, которые задают по поводу установления празднования Дня народного единства, связаны в большей мере с отсутствием знаний, должной информации об этой вехе нашей истории, о трагических событиях XVII века, поэтому преодоление этих пробелов в историческом знании послужит осмыслению того, что мы в этот день вспоминаем, за что благодарим Бога, если мы верующие люди. Если неверующие, то все равно здесь объединяет отношение к нашей государственности, к нашей общей культуре: многогранной, многоконфессиональной, многонациональной.

Есть точки, объединяющие всех людей независимо от их вероисповедания, возраста, традиций, поэтому действительно преодоление пробелов исторического знания служит правильному осмыслению и нормальной адаптации новых или возрожденных праздников. Здесь неправильно говорить о сугубо религиозных истоках этого праздника, нужно говорить о культурологических, исторических аспектах этого дня.

– А зачем вообще нужно объединение, единство? Допустим, человек живет, как говорится, сам для себя и абсолютно доволен своей жизнью, ему не нужно ни с кем объединяться. Зачем людям нужно объединяться друг с другом?

– Главная проблема единства, наверное, сохранение государственности. Все-таки мы не будем отрицать, что идентичность государственная, языковая и культурологическая очень важна для человека, это даже аспекты осмысления свободы вне религиозного контекста, поэтому, может быть, и хорошо быть самим по себе, но это не гарантирует сохранение свободы твоей личности и вообще возможности жить, потому что так устроен человеческий мир, и история тому свидетельница, что если человек не заботится о единстве в защите своей государственности, идентичности, культуры, то в конце концов он лишится свободы. Человеку хорошо самому по себе, когда есть некая гарантия его свободы, когда никто на нее не посягает, никто этой свободы человека не лишает. Когда же человек выключается из общенационального, культурологического процесса, никаких гарантий уже нет. Это заблуждение, что я и так проживу, на самом деле не проживет человек, история тому свидетель.

– А какие примеры в истории?

– Например, трагедии древних империй: они распадались, когда появлялись такие эгоистические начала. Или мы можем говорить о русской государственности накануне татаро-монгольского нашествия, когда мы чуть не лишились своей идентичности, своей государственности из-за обособленности отдельных князей, старавшихся обустроить жизнь по-своему, не участвовать в общих процессах, в общественных объединяющих движениях: «У меня все хорошо, торговые пути проходят через мое княжество, все сложилось, я могу жить богато и счастливо». На самом деле мы свидетели того, что это очень печально заканчивалось.

– То есть человек как бы рубит сук, на котором сидит?

– Да, получается так.

– Вопрос от телезрительницы из Железногорска: «Я сама православная, но у меня много знакомых из протестантской церкви. Почему идет такое разногласие, когда многие люди из протестантской церкви осуждают православных, и наоборот? А мы сейчас говорим о единстве. И пастор протестантской церкви говорит, что каждый кулик хвалит свое болото, но разве церковь – это болото?»

– Церковь по своему образу – это как раз объединяющее начало, в церкви люди объединены единством веры, и эти разделения ведут к утрате церковного единства, что и происходило в средневековой истории. Осуждать другие конфессии, наверное, совершенно неправильно, нужно больше знать о своей религии и Церкви, о своей культуре и духовности, чтобы не перенимать чужое несознательно. Потому что если мы говорим о русской религиозности, то протестантизм пришел в Россию довольно поздно, вместе с реформами Петра I, это не традиционное духовное течение для нашего государства, для наших людей, это другая культура. Если человек рожден в этой традиции, он не виноват, что родился в протестантской семье; если человек из православной общины перешел в другую конфессию, то, наверное, это его внутреннее решение. Говорить о том, что он ушел, потому что все было неправильно и не так, – тоже неверно: у нас есть много такого, о чем мы должны знать и понимать это.

Если у нас не будет единства в культурологическом, историческом плане, то тогда уже ни в чем не будет единства: здесь есть и духовные, и культурологические разделения, поэтому если мы будем делить «это мое, а это твое», нас это ни к какому миру и пониманию не приведет. Выяснение того, кто прав, а кто виноват, займет слишком много времени, нужно просто больше знать о том, во что ты веришь. Очень легко строить отношения на осуждении: «Ты хуже, а я лучше», но это неправильно.

– А как преодолеть этот конфликт: разъединение между православной и протестантской конфессиями?

– Диалог ведется уже много десятилетий…

– А на бытовом уровне?

– На бытовом уровне нужно понять смысл твоей религиозности: во что ты веришь, к чему стремишься, что для тебя церковь, что ты ищешь в молитве в церкви. Иногда рассуждают только по-человечески: мне здесь комфортно, мне так проще, а остальное меня не волнует, моя хата с краю, ничего не знаю.

Духовная жизнь – это не состояние комфорта, это всегда борьба, преодоление в первую очередь самого себя, поэтому говорить о комфортности той или иной Церкви в корне неверно. Все эти проблемы от непонимания того, для чего тебе Церковь вообще, что тебя связывает с Богом, какова твоя религиозность, в чем традиция твоей Церкви. Если начинать спрашивать человека очень глубоко, часто он даже не может дать правильного ответа, почему ходит в церковь, почему молится, для чего делает то или другое в своей духовной жизни.

– То есть играет роль недостаточность знаний?

– Скорее недостаточность желания ответить на какие-то вопросы: человек просто предпочитает не задавать себе вопросы, очень комфортно обустраивает домашний быт, и духовный быт, к сожалению, сегодня тоже строится по этим законам.

– Что, на Ваш взгляд, является самым главным препятствием к объединению, что мешает людям объединяться?

– Скорее всего – эгоизм: нежелание слышать, чувствовать, понимать друг друга, это приводит к разделению. Мы говорим сегодня о единстве, которое строится на любви, а любовь – это жертвенность, умение слышать, понимать, сочувствовать, отказ от своего «я». Это является основополагающим в единстве религиозном, культурологическом, историческом.

– То есть в ситуации, которую озвучила наша телезрительница, тоже, видимо, на основе любви будет найден общий язык между представителями разных конфессий?

– Любовь – это та добродетель, которая дает возможность преодолеть очень многое, поэтому мы и говорим о любви как о той добродетели, к которой должен стремиться каждый христианин, и не только христианин.

– В чем отличие единства от единообразия, унификации в смысле потери своей индивидуальности, самобытности в этом единообразии?

– Любая унификация – это искусственность, отсутствие естественности и вообще ограничение какой-либо свободы. Унификация – это такая стандартизация, которая загоняет в определенные рамки, требует определенного поведения, определенного образа мышления, поэтому она не всегда полезна и правильна. В каких-то технических вещах это полезно, а в духовных вопросах или вопросах человеческих отношений – это лишение человека свободы, дара Божьего.

– Возможно ли в единстве избежать унификации? Чем отличается единство?

– Настоящее единство – это не унификация. Если говорить о христианской Церкви, то в ней объединено множество совершенно разных людей по национальности, по своей культуре, есть представители различных субкультур, но у них есть единство веры, которое их объединяет, единство веры во Христа, Который всех призвал. Поэтому любое единство подразумевает не унификацию, не стандартизацию, не шаблоны, а именно некое объединяющее начало. В христианской Церкви это Христос. В чем-то другом, наверное, тоже должен быть такой объединяющий стержень.

– Вопрос телезрительницы из Нижнего Новгорода: «Я бы хотела узнать: любит ли Бог дьявола?»

– Вообще Бог есть любовь, дьявол противостоит Божественной любви. Вопрос можно повернуть по-другому: любит ли дьявол Бога? Скорее всего нет. А Бог, как говорят святые отцы, хочет спасения всем, но для демонов это уже невозможно в их противостоянии. Ставить так вопрос – любит ли Бог дьявола – неверно, потому что Бог есть любовь, и она проецируется на всех и на всё, а вот любим ли мы Бога, любит ли дьявол Бога – это очень серьезные и основополагающие вопросы. Он (дьявол) нас, чад Божиих, любить никогда не будет, примирение невозможно, но мы, как объединенные любовью Божьей, призваны любить всех.

– События XVII века, которые послужили основой для праздника народного единства, имели такую особенность, что объединение народа произошло не по указке сверху, а благодаря тому, что народ испытывал потребность к объединению, то есть оно шло изнутри. Как можно воспитать человека патриотом, чтобы его патриотизм не был установкой сверху, а чтобы это было живое, искреннее, теплое чувство?

– Такой прививки патриотизма не существует, потому что это естественное состояние человеческой души, которая зиждется на определенном духовном начале. Если мы любим Бога, то любим и творение Божие, которое Он нам дал, которое мы используем по дару Божественному. Если человек воспитывается в семье на основах веры, религиозности (не будем говорить о конфессиональности), то здесь все остальное прилагается, поэтому некая искусственность (ты должен любить то или вот это) – это опять лишение человека свободы.

Сегодня вообще уместно говорить о свободе, потому что через свободу, которая направлена к любви, достигается единство, а в этом единстве все собрано: и патриотизм, и гордость за свое Отечество, культуру, Церковь, поэтому говорить о какой-то конкретной линии воспитания, наверное, не совсем правильно. Нужно воспитывать человека в главном: в любви к Богу, своим близким.

Бог дал человечеству заповеди, и можно сказать, что десять заповедей – это основа патриотического воспитания. В них все собрано: если человек будет соблюдать заповеди, он вырастет патриотически настроенным, настоящим патриотом, а если он не имеет представления о заповедях, у него нет мотивации в жизни, то, наверное, вся его патриотичность будет искусственной.

– Вопрос телезрительницы: «Я хотела бы задать вопрос, касающийся вышивки икон. Многие вышивают иконы, а Церковь неоднозначно к этому относится, то есть приходишь освятить икону к батюшке, а он ее освящает как предмет, а ведь все-таки это икона, хочется на нее молиться: там изображение лика, всё как на иконе, а одеяние из бисера. Как Церковь относится к этому? Можно ли вышивать иконы? Можно ли их освящать? Можно ли на них молиться?»

– Думаю, что здесь проблема не в церковном отношении, а в личном отношении каких-то конкретных священников, которые не освящают икону как икону, а освящают как просто предмет. Для меня это непонятно: если передо мной канонический образ, он вышит в соответствии с традицией, то я, конечно, должен освящать этот образ как икону. Всегда в Церкви, и в Древней, и особенно в Русской, существовали традиции вышивки. Если кто-то это отрицает, то, наверное, от непонимания, незнания.

Есть благоговейное отношение к иконе. С каким трепетом подходит иконописец к написанию иконы, с таким же трепетным чувством должны и вышивальщицы подходить к этому искусству: в соответствии со своим внутренним миром, который в этот период вышивания должен быть наполнен чистотой, какой-то особой молитвенностью. Это не должно совершаться где-нибудь в трамвае, электричке, на ходу, на бегу. Когда в древности иконописец писал образ того или иного святого, прежде чем приступить к написанию иконы, он должен был хотя бы прочитать житие этого святого, понять, к чему он прикасается, что он хочет изобразить, потому что это очень важно. А когда человек берется за вышивание иконы, наверное, нужно попросить благословения у священника, подумать о своей духовной жизни: достоин ли ты в этот период прикоснуться к тайне создания образа Божия, или святого, или Божией Матери.

Здесь вопрос именно в благоговейном отношении, это не должно быть массовым тиражированием. Для кого-то это заработок, а для кого-то искренняя возможность прикоснуться к творчеству, к традиции иконописи, вышивания, совершенствовать свое искусство, задуматься о том, что создаешь, больше узнать. Вышивать иконы полезно, если это делать разумно и правильно. А если это возможность дополнительного заработка и человек совершенно не задумывается о том, что и для чего он делает, то иногда, когда смотришь на эти тиражируемые шаблоны, по которым вышивают, оторопь берет, думаешь, как человек мог тиражировать такое в том виде, в котором он это предлагает. Поэтому должно быть благоговейное, разумное отношение, и тогда священник со спокойным сердцем может освятить образ.

Иногда человеку пытаешься объяснить, что это совершенно не икона, она нетрадиционна, это просто изображение, и человек искренне не понимает, почему это не икона: это же святая Мария, значит икона Богородицы. А когда пытаешься объяснить, что такого иконографического образа не существует и икона должна писаться, вышиваться или вырезаться из дерева по каким-то сложившимся канонам, понимаешь, что человек искренне об этом не знает. Священник может в беседе сгладить эти острые углы в отношениях, и человек уйдет не обидевшись, а когда мы будем очень жестко подходить, тогда действительно будет недоумение и вопросы, почему я считаю это иконой, а батюшка так несправедливо со мной поступил.

– Вы сказали, что десять заповедей являются как бы школой патриотизма, а человек-атеист ведь тоже может быть патриотом. Чем отличается патриотизм атеиста от патриотизма верующего человека?

– Понятие патриотизма очень многое в себя включает. Здесь есть различные аспекты, которые объединяют людей. Если мы говорим о нерелигиозном патриотизме, то здесь тоже есть какие-то общие начала, которые могут послужить нашему единству.

Человека нельзя заставить верить. Если Бог не затронет сердце человека, то, конечно, разум не откликнется, и поэтому требовать от патриотически настроенного человека дополнительно еще и религиозности – это неправильно. Например, подвиги в Великой Отечественной войне, или подвиги настоящих патриотов русского Отечества, которые не разделяли религиозные принципы своего народа в войне 1812 года, или служение в отечественной науке – это тоже патриотизм. Здесь другое объединяющее начало: понятие культуры, истории нашей страны, трепетного отношения к земле, на которой ты живешь, к земле своих предков. Как поэт сказал: «Любовь к отеческим гробам, любовь к родному пепелищу». Даже искренняя любовь к своим предкам может быть объединяющим началом в единстве общего патриотизма.

– Есть такое выражение: «Добро должно быть с кулаками». Должен ли патриотизм быть с кулаками, и где та грань, когда заканчивается патриотизм и начинается национализм?

– Агрессивность не совсем свойственна человеческому естеству, не является созидающим началом. Даже в воинственных видах спорта всегда отказываются от излишней агрессии, потому что она затмевает разум. Поэтому патриотизм не должен быть с кулаками, он должен быть таким, что человек готов «положить душу свою за други своя», но это не значит, что человек должен быть агрессивным или воинственным, он должен быть готов отстаивать интересы своего Отечества, своего народа, своей веры.

К примеру, подвиг князя Дмитрия Донского. Он, как глава государства, мог бы спокойно наблюдать за ходом Куликовской битвы, но он был всегда в передовых отрядах. Вопрос стоял о том, зачем он так рискует. Человек должен быть готов до конца стоять за свою веру, свои идеалы, семью и близких, за свою культуру, но агрессия здесь ни при чем.

Когда человек агрессивен, часто это связано с искусственностью, и национализм – это тоже своего рода эгоизм, такая страстность, когда человек всячески пытается обосновать свое превосходство. В патриотизме нет превосходства, есть трепетное отношение, основанное на любви, в национализме любви нет. Агрессия – это всегда страстность, то, что не является свойством человеческого естества, а значит какая-то искусственность, поэтому мы и говорим о патриотизме как об искреннем чувстве, основанном на любви, на жертвенности. В национализме нет жертвенности.

– То есть, если можно так сказать, национализм – это патриотизм минус любовь?

– Минус любовь и стремление к власти, к господству нации над нацией. Русский патриотизм и русский национализм – это разные вещи. Русский патриотизм включает в себя многогранный симбиоз множества культур, этносов, он наднационален, а русский национализм – прямолинейный: по размеру черепа, по цвету кожи…

– Вопрос телезрителя из Выборгского района: «Как Вы относитесь к объединению католиков и православных? Как наша Православная Церковь относится к этому объединению?»

– На чем основано это объединение? На единстве веры во Христа, но, наверное, не вразрез истине. Вопрос об искусственном объединении? Отказаться от истины ради мнимого единства? Когда стоял вопрос о том, что такое экуменизм (в самом начале возникновения этого понятия), рассуждая об этом понятии, говорили: «Экуменизм – это когда все стали православными?» Поэтому если мы преодолеем некие разногласия – что в этом плохого? А если мы это сделаем в ущерб истине, то от этого единства никому пользы не будет, это будет искусственное объединение, которое основано не на истине, не на любви, не на Христе, а просто на каких-то сиюминутных интересах построения общего пространства.

Мы говорим об объединении в истине. Если мы говорим, что наша Православная Церковь есть источник истины, а католики говорят, что они – свидетели непреложной истины, тогда нужно понять, в чем мы разделены. Если мы откажемся от главного ради мнимого единства, то где будет Бог? Поэтому вопрос действительно очень серьезный, как говорил апостол Павел, что слово Божие проникает до разделения души и духа, мозга и составов. Произошел раскол, это разделение действительно болезненно, и пути его преодоления сложны. Поэтому пока о том, что завтра мы подпишем какой-то меморандум и достигнем единства, даже рассуждать неразумно.

Очень болезненно, когда человек теряет понятия истины, правды, любви. К сожалению, моя семья испытала на себе такое трагическое разделение. Моя супруга из Западной Украины, и когда в начале 90-х годов происходили эти гонения, отбирались храмы и изгонялись православные священники, это прошло очень острым мечом через нашу семью, потому что мой тесть, который служил тридцать лет на Западной Украине и все эти годы был для всех очень хорошим, буквально за несколько дней стал для них гонимым, проводником каких-то чужих идей. Это было страшно, когда те люди, которых он венчал, крестил, вчера подходили под благословение, а сегодня говорили: «Уходи, потому что ты чужд нам». Это было больно: разделение на греко-католиков и православных. И сейчас для меня очень остро стоит проблема диалога с ними. На чем основано примирение? На покаянии тех, кто когда-то гнал, бил и изгонял эти общины. Но сейчас это опять продолжается. Поэтому говорить о мире и о том, что наступили какие-то благоприятные моменты к диалогу, еще рано, эти раны еще кровоточат.

– Почему же люди так легко переключаются?

– Наверное, политическая конъюнктура.

– Может, просто от недостатка любви?

– Конечно, когда любви нет, то ее место пытаются заменить каким-то суррогатом.

– Накануне праздника в Елоховском соборе будет патриаршая служба. Расскажите, пожалуйста, немного о чудотворной иконе Казанской Божией Матери, которая находится в храме, и о службе.

– Для нашего собора празднование в честь Казанской иконы Божией Матери особенное, мы очень рады, что всенощное бдение в Елоховском соборе возглавит Святейший Патриарх Кирилл, богослужение начнется в 18.00.

Для Москвы явление Казанской иконы Божией Матери в списке, привезенном в народное ополчение в 1611 году, – это особая милость Божия и покровительство Пресвятой Богородицы. Один из ранних списков с той иконы Смутного времени находится в нашем соборе с середины 30-х годов XX века, это многострадальный образ, который из одного разрушенного храма переносился в другой, пока не попал в Елоховский собор трудами настоятеля протопресвитера Николая Колчицкого и попечением местоблюстителя патриаршего престола митрополита Сергия, будущего патриарха Сергия. С того времени это особая святыня для Елоховского собора.

– Это список XVII века?

– Конца XVII века. И, конечно, не только москвичи, но и жители близлежащих и даже отдаленных городов стремятся в этот день попасть в Москву и прикоснуться к этой святыне. Она доступна ежедневно, но для нас праздник воспоминания того заступничества Пресвятой Богородицы – это особый день. Для тех, кто чтит Казанскую икону Божией Матери, любит этот образ, исторически существуют три основных списка – московский, петербургский и первообраз, обретенный в Казани, который сегодня, к сожалению, уже утрачен. В этот день мы особо радуемся. Я хочу всех пригласить, кто имеет возможность приехать, в наш собор.

– Мы можем видеть на экране, как выглядит собор.

– Это один из немногих храмов, который знают все, поэтому если мы произносим официальное название – Богоявленский кафедральный собор г. Москвы, то иногда людям это непонятно, а когда произносим «Елоховский собор», люди сразу говорят: «Да, мы знаем, там находится чудотворная икона Казанской Божией Матери и мощи святителя и чудотворца Алексия, митрополита Московского». Все люди, живущие в православной традиции, знают и любят наш собор, я думаю, что многие придут в этот день на богослужение, которое возглавит Святейший Патриарх.

– Будет всенощное бдение?

– Да, а в сам день праздника в честь Казанской иконы Божией Матери Святейший Патриарх будет по традиции совершать Божественную литургию в Успенском соборе Московского Кремля, потому что уже десять лет это и общегосударственный, национальный праздник. Успенский собор Московского Кремля – это духовное сердце России.

И в нашем соборе в этот день будут две Божественные литургии: ранняя в 6.30 и поздняя в 9.30, которая пройдет архиерейским чином, поэтому для нас это особый день и особые праздники.

– Напомните, пожалуйста, нашим телезрителям адрес собора.

– Спартаковская улица, дом 15. В этот праздник многим придется преодолеть небольшие трудности. Станция метро «Бауманская», недалеко от которой находится собор, закрыта на ремонт, поэтому можно пройти либо пешком от станции «Красносельской» по Нижней Красносельской улице, либо добраться бесплатным автобусом, который курсирует между метро «Курская» и «Бауманская»: доехать до павильона метро «Бауманская» и немного пройти пешком до храма, который виден издалека. Вот такой духовный подвиг некоторым предстоит проделать, чтобы добраться до Елоховского собора.

 

Ведущий: Денис Береснев
Расшифровка: Елена Кузоро