Беседы с батюшкой. Скорбный путь святых Царственных страстотерпцев

В екатеринбургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает священник Константин Корепанов, преподаватель Миссионерского института в Екатеринбурге, автор и ведущий программ «Читаем Добротолюбие» и «Нравственное богословие».

– Два дня назад, 30 апреля, в день столетия со дня прибытия в Екатеринбург государя Николая II начались «Царские дни – 2018». В этот день состоялся малый крестный ход по местам памяти о прибытии Царской семьи в Екатеринбург, а также архиерейская Божественная литургия в Храме-на-Крови. Вы принимали участие?

– Да, принимал участие и в крестном ходе, и в Божественной литургии первый раз. Я думаю, многие принимали участие в этом событии первый раз, потому что оно проводилось раньше как небольшое мероприятие. Это был некий почин людей, пылающих желанием почтить каждый шаг Царственных страстотерпцев на Уральской земле. Но в таком организованном виде крестный ход, возглавляемый не одним только правящим архиереем, митрополитом Кириллом, а с присутствием всех архиереев нашей митрополии, множества духовенства и мирян (по подсчетам Управления внутренних дел порядка семи-десяти тысяч было участников крестного хода), – это очень необыкновенное, очень важное и очень значимое мероприятие. Очень важно, что именно с этого начинаются Царские дни.

Почему они начинаются? Потому что 30 апреля (по новому стилю) на улицы Екатеринбурга ступила нога будущего страстотерпца государя-императора Николая II. Поезд привез из Тобольска его самого, его супругу и одну из дочерей – цесаревну Марию. Сначала они втроем были заключены в Ипатьевском доме, а через двадцать три дня к ним присоединились остальные члены семьи вместе с цесаревичем Алексеем. И вот тогда они, соединенные вместе, были заключены до 17 июля в Ипатьевском доме.

И по замыслу, озвученному в этот день на Божественной литургии, о котором сказал в своем слове владыка митрополит Кирилл, начиная с этого дня (с крестного хода, с ночи с 30 апреля на 1 мая) каждую ночь на этом престоле в Храме-на-Крови, который установлен на месте заключения и расстрела Царской семьи, будет совершаться ночная литургия. Будет семьдесят восемь ночных литургий, последняя совершится Предстоятелем нашей Русской Православной Церкви, Святейшим Патриархом Кириллом. И после последней ночной литургии на этом месте будет совершен известный, традиционный Царский крестный ход от места их убиения до места уничтожения их останков, то есть до Ганиной Ямы.

Такой длительный промежуток времени не поворачивается язык назвать марафоном, потому что никто никуда не спешит. Это скорее всего, как сказал наш владыка, путь скорби, дни скорби. И, по сути дела, мы погружаемся в эти дни, сопереживаем с императором, императрицей и их семьей, с теми людьми, которые последовали за ними, потому что и для них это тоже был скорбный путь. Каждый день что-то происходило, каждый день нам есть что вспомнить: как они переживали, что делали, как к ним относились люди, заключившие их здесь.

Кстати, очень интересно, император сразу осознал (и это нашло отражение в его записках), что Екатеринбург не случайно выбран местом для заключения. Атмосфера, в которой их встретили здесь, очень резко отличалась от той, что была в Тобольске. Именно из-за населения тогдашнего очень революционного города (здесь оставили свой след известные революционеры, лучше бы сказать – террористы). Отношение сразу резко изменилось.

– С чем Вы связываете такое количество людей (почти десять тысяч человек), которые рано утром собрались, чтобы почтить память святых Царственных страстотерпцев?

– Во-первых, люди, живущие в Екатеринбурге, действительно осознают (и с каждым годом все полнее; и все больше этих людей) неразрывную, уже до конца мира или, может, до конца нашей государственности, связь этого города, этого места с судьбой последнего русского императора, с судьбой святого человека и его святой семьи. С другой стороны, это, несомненно, трагедия: убийство императора, своего царя, помазанника Божьего, убийство невинных людей, убийство целой Царской семьи, жестокое уничтожение сразу всех вместе. Это трагедия, но это и особое благословение на этот город, потому что кровь мучеников есть семя Церкви. И отчасти это мы и видим. То есть в городе большинство людей двадцать лет назад и слышать, и знать не хотели о том, что такое Ипатьевский дом, о том, чтобы построить на этом месте храм и чтобы там шли какие-то мероприятия… Постепенно эта атмосфера меняется.

– И кресты срубали и поджигали...

– Да-да, я был всему этому свидетелем. Помню, в середине 90-х, когда стоял в очереди в Вознесенский храм, привезли икону Николая Чудотворца, первую святыню, которая посетила нашу Уральскую землю, и в очередной раз была сожжена икона часовни Елизаветы. Я там стоял (с вершины все это было видно) и тоже переживал, почему вот так все происходит. Так было, а потом все изменилось. С каждым годом все меняется. И очень хочется верить (а так всегда было в истории), что кровь этих святых людей, которой полита наша земля, станет не проклятием этой земли, а ее благословением. И вот все больше людей приходит сюда...

А посмотрите, что происходит с июльским Царским крестным ходом. Он начинался буквально с горстки людей, которые чуть ли не нелегально шли по этим улицам в самые первые годы. И прошлогодний крестный ход – это около 50-60 тысяч человек. Меня самого поразила бесконечная протяженность этого крестного хода. Я никогда не представлял до конца все его масштабы. И вот это приращение людей, почитающих государя-императора и всю семью Царственных страстотерпцев… Они строят семьи с их именем на устах, с их образом на сердце, с их опытом. Пытаются в своей жизни создавать христианские семьи… Они знакомятся в этих крестных ходах, уходят на крестные ходы сразу после венчания, венчаются сразу после этих крестных ходов. У меня самого было венчание сразу после крестного хода, который мы прошли с будущей супругой. И вот это приращение всего действа означает, что на наших глазах исполняется древнее свидетельство Церкви: кровь мучеников есть семя Церкви. Поэтому неизбежно, что этот процесс мы должны наблюдать.

Все больше и больше людей будет приходить, приезжать, участвовать либо в крестном ходе, либо в каких-то актовых мероприятиях с докладами, лекциями,  выступлениями. С музыкой и стихами, с поэмами; может, наконец, с нормальными фильмами, хорошими, достойными. Может, гений русского человека наконец что-то снимет про Царскую семью, действительно хороший, нормальный, достойный фильм, который мог бы стать не только признанным шедевром кинематографии, но и быть тем художественным произведением, на котором воспитается, может быть, целое поколение молодых людей.

– Вы упомянули о скорбном пути. У меня в руках дневники Николая II и императрицы Александры Федоровны 1917–1918 годов. Давайте мы вместе с Вами и зрителями вернемся на сто лет назад. Предлагаю начать как раз с 30 апреля (здесь и далее день указан по новому стилю. – Примеч. ред.), понедельник: День простоял отличный, безоблачный. Утром гуляли час. Обед бессовестно опоздал – вместо часа его принесли на три с половиной часа позже, поэтому вторично вышли гулять около четырех часов только. Какая-то старуха, а затем мальчик лезли к забору – смотреть на нас через щель. Их всячески отгоняли, но при этом все очень смеялись ... Поганец Авдеев приходил в сад, но держался вдали. Ужинали полдевятого вечером. Днем много читали хороших рассказов…

– Интересно замечание по поводу чтения хороших рассказов. Я как-то готовил материал для выступления на Царских днях, сохранилась опись литературы, принадлежавших им книг, которые обнаружили после уничтожения Царской семьи здесь, в Ипатьевском доме. Это была полная опись книг, среди них большей частью книги духовного содержания, но меня больше всего поразили две книги. Во-первых, это Библия в хорошем кожаном переплете, вся исчерканная и исписанная, с пометками, с выделенными местами, с восклицательными знаками. То есть это была не просто лежащая на полке книга, а ее постоянно читали. И у меня возникла мысль: «А вот если бы нас (меня, любого другого священника или мирянина) отправили в ссылку, захотели бы мы взять с собой Священное Писание? Помнили бы о том, что его нужно взять? Так ли быстро потянулась бы у нас рука к тому, чтобы взять эту книгу с собой в ссылку, в изгнание, на смерть, чтобы она была той последней книгой, которую мы прочитаем перед нашей смертью?» А они взяли и читали ее в это время.

А вторая книга, которая меня тоже поразила, причем больше, чем Библия (все-таки Александра Федоровна действительно была человеком веры и Библию знала очень хорошо, это была ее книга), – это «Лествица» Иоанна Лествичника, тоже в кожаном переплете, тоже хорошее издание, и по экслибрису было видно, что она из домашней библиотеки Царского Села. То есть из Александровского дворца она была взята и прошла весь путь изгнания с ними до Ипатьевского дома. Но «Лествица», казалось бы, зачем? Это очень специфическая литература, зачем люди берут ее с собой в изгнание? Там не монастырь, чтобы почитать ее на досуге. А в изгнание, в ссылку, под арестом они берут эту книгу, и тоже видно, что они ее читали. Часто акцентируют внимание на том, чем на досуге занимались члены Царской семьи, а за всем этим была работа духовная, невидимая глазу. Люди читали, думали, молились.

– Вопрос телезрителя из Белгорода: «Меня все время мучает вопрос: откуда все это взялось? Большинство людей крестились, причащались, исповедовались, столько храмов было – и в одночасье куда это все испарилось? Все большинством поддержали эту безбожную власть, побежали за нее, ломали храмы, расстреливали людей. Куда делось это православие и христианство? Или его вообще у них не было? Это было лицемерие, получается?»

– Ответы прозвучали в Вашем вопросе, потому что, во-первых, часть людей, которые организовывали революцию, которые являлись ее главными действующими элементами (особенно уничтожения, террора русского населения), действительно не были ни православными, ни русскими. Не все, но именно охрану Ипатьевского дома несли латышские стрелки, которые по определению православными не были. И это было тоже не случайно, потому что именно так гарантировалось нежалостливое и достаточно суровое отношение: они относились к Царской семье без всякого уважения.

И второй момент: действительно, в одночасье очень многие перестали быть христианами по определению, потому что они никогда ими и не были. То есть по форме они были таковыми, а по существу никогда не были. И процесс этот начался очень давно, не в одночасье это произошло. В одночасье люди перестали лицемерить, а процесс начинался очень давно. И мыслители той эпохи, ее свидетели, очень хорошо об этом говорят. И Федор Михайлович Достоевский в своих романах об этом просто кричит и пророчествует, что на самом деле все тенденции приведут к революции с неизбежностью. И в «Дневнике писателя» он об этом говорит. И Василий Васильевич Розанов об этом тоже говорит.

И даже в какой-то мере Лев Николаевич Толстой со своими откровенно безбожными книгами и той популярностью, которую они вызвали в русском обществе. Я имею в виду не роман «Войну и мир», а его, как он их сам называл, теологические трактаты. Их читало тогда очень много людей. Не случайно Ленин сказал, что Лев Толстой есть «зеркало русской революции». Это все показывает действительно отход от веры, начавшийся еще в XIX веке, а в начале XX века он приобрел просто огромные масштабы. На это есть свои причины: духовные, политические, культурные, которые кроются в том перевороте, который произвел Петр I. Совершенно не случайно Александр Сергеевич Пушкин называет Петра I «Робеспьером на троне», а Максимилиан Волошин, доживший до большевиков, называет Петра I первым большевиком.

– Итак, вторник, 1 мая 1918 года, сто лет назад: Были обрадованы получением писем из Тобольска; я получил от Татьяны. Читали их друг у друга все утро. Погода стояла отличная, теплая. К полудню сменился караул из состава той же особой команды фронтовиков – латышей. Караульный начальник – представительный молодой человек. Сегодня нам передали через Боткина, что в день гулять разрешается только час; на вопрос: почему? – исп. должность коменданта ответил: «Чтобы было похоже на тюремный режим». Еда была вовремя. Нам купили самовар – по крайней мере, не будем зависеть от караула…

– Часто люди, размышляя, не вникая, не вчитываясь в эти скупые строки дневника, именно не вслушиваясь так, как должен читать человек чужие записки, очень поверхностно судят о ритме жизни арестованных заключенных в Ипатьевском доме, будущих Царственных страстотерпцев. Но каждый попробовал бы примерить это к себе, что такое жить в стенах дома. И на прогулку всего час...

– Сначала два раза пускали, теперь уже, на следующий день, всего один раз.

 – И только по двору. То есть ты не можешь выйти; действительно, как заключенный в тюрьме. Каждый пусть посмотрит, насколько он так сможет, особенно когда стоит солнечная погода. Или, например, радость для людей, что для них приобрели самовар, они могут пить чай. Чай ведь – это великая роскошь. Просто мы не привыкли радоваться простым вещам, мы не можем по-настоящему вникнуть, просто представить хотя бы себя на месте этих людей. Мы сидим в доме, вот у нас охрана, нас выводят в определенное время, вот нас прогуливают, вот у нас самовар – большая роскошь, мы ничем не распоряжаемся, у нас нет никакой свободы. Кроме того, чтобы читать письма, книги и разговаривать, – больше ничего у нас нет.

И ведь это все происходит не просто с обычным человеком, а с человеком, который прежде был облечен и высокой властью, и высокой мощью, и богатством, роскошью. Но он не возмущается. Он спокойно к этому относится. Он дает порой очень емкие, хлесткие характеристики тем людям, которые его содержат в заключении, но при этом не видно его ропота, его постоянного кипящего раздражения. Человек очень сдержанно, очень спокойно относится ко всему, что рядом с ним происходит. Мы бы смогли так?

– Я бы нет, я знаю точно.

– Вот и я думаю, что тоже не смог бы. Особенно если вокруг мои дети, за которых любой родитель переживает особенно. И я понимаю, что их порой унижают, их старательно пытаются каким-то образом держать в особом напряжении, чтобы меня довести, чтобы вызвать мою неоднозначную реакцию. А я должен переживать за своих детей, просто болезнуя, ведь ни один родитель не хочет, чтобы вместе с ним заключение разделял его ребенок. И душа болит за детей, и это тоже надо выдержать смиренно, безропотно, сдержанно.

– Второе мая, среда: Применение «тюремного режима» продолжалось и выразилось тем, что утром старый маляр закрасил все наши окна во всех комнатах известью. Стало похоже на туман, который смотрится в окна. Вышли гулять в 3.30, а в 4.10 нас погнали домой. Ни одного лишнего солдата в саду не было. Караульный начальник с нами не заговаривал, так как все время кто-нибудь из комиссаров находился в саду и следил за нами, за ним и за часовым! Погода была очень хорошая, а в комнатах стало тускло. Одна столовая выиграла, так как ковер снаружи окна сняли!

– Для меня, по крайней мере, это очень тяжелая обстановка. Когда я в окно не вижу солнца, это очень некомфортно, тяжело. Я очень люблю, чтобы было много света. И представь себе эту тусклость, постоянные сумерки в доме, а на улицу ты можешь выйти только на час...

– Уже меньше чем на час.

– Даже уже и меньше. И вот это надо выносить изо дня в день. Да, тебя не пытают каленым железом, но тебя психологически, душевно пытаются сломать, унизить, ограничить в естественных человеческих потребностях. Я читал, как царевнам приходилось справлять свои естественные надобности. Сколько унижений они испытывали, при этом тоже сохраняя спокойствие и выдержку.

– Вопрос телезрителя из Москвы: «У меня вопрос не по теме, о крещении. Почему сейчас, когда крестят младенцев или вообще людей, создалась традиция, при которой дают только имена святых? Почему нельзя оставлять человеку имя, которое дали родители? Я исключаю имена типа «Трактор» и т.д., а имею в виду нормальные имена. Ведь когда крещение только началось, Иоанн Креститель вряд ли менял имена, но тогда просто не было православных святых (кроме ветхозаветных)».

– На самом деле это действительно во многом наболевшая тема. Все это, если мне не изменяет память, произошло во время Стоглавого Собора 1551 года, когда было предписано перестать называть людей собственно русскими именами, какими они и были тогда; другими никто и не называл, иностранных имен в ходу не было. Много и часто называли русскими именами, и так же и крестили. И Стоглавый Собор, чтобы упорядочить этот процесс, запретил крестить так, как захотелось человеку, а решил использовать именно святцы, имена святых. Разумеется, туда попали те святые, которые были русскими (Борис и Глеб, князь Владимир, княгиня Ольга), а в основном были имена греческих, византийских, по существу, святых. И вот эта традиция тогда появилась.

На самом деле на то время, как и в XVII–XVIII веках, она была вполне приемлемой, адекватной тогдашнему церковному и народному сознанию людей, которые приносили своих детей (а это всегда были дети) креститься, им просто и в голову не приходило называть человека иначе. Хотя над традицией называть человека именно по имени святого, который в тот день родился, еще и в начале XIX века многие предпочитали пошутить. Например, Николай Васильевич Гоголь тоже на эту тему любил пошутить.

Сейчас ситуация, конечно, изменилась, и появилось очень много имен, которыми родители хотят назвать своих детей. Но это, как правило, иностранные имена, в этом принципиального ничего нет, потому что по преимуществу и иностранные имена прошли ту же самую эволюцию, что и русские. То есть и там в свое время имена давали по святцам. Известные имена, которые могут сейчас знать, это просто переделанные имена святых. Просто есть некоторые святые (достаточно большое количество), которые были святыми единой христианской Церкви до разделения, типа святого Патрика, например, или святой Женевьевы, не вошедшие в наши святцы. Но, по существу, это святые люди. И такая же традиция была на Западе.

Этот вопрос, я думаю, как-то можно решить частным порядком, просто поговорив со священником, найти точки соприкосновения. В конце концов, всегда есть выход – взять второе имя, потому что и священник не может взять на себя такую ответственность – окрестить человека с именем, которого нет в святцах. По разным причинам его тоже можно понять, он не хочет привлекать излишнее внимание к этой проблеме, прослыть каким-то реформатором, или обновленцем, или еще кем-то. Каждый священник в первую очередь хочет соблюдать традицию.

Но всегда можно найти некий компромисс и точки соприкосновения. А иногда просто родителям объяснить что-то об имени святого. Например, американское имя Рэйчел – это имя Рахиль, которое нам более известно. И так можно восстановить почти любое имя того святого, во имя которого сегодня хотел бы человек назвать своего ребенка. Просто надо беседовать, разговаривать, искать, уметь слышать и понимать друг друга. Собственно, в Церкви для этого все условия созданы.

– Я предлагаю продолжить наше путешествие, разделить этот скорбный путь вместе со святыми Царственными страстотерпцами. Четверг, 3 мая: День простоял серый, но теплый. В комнатах, особенно наших двух, ощущалась сырость; воздух, входивший через форточку, был теплее комнатного... Гуляли днем ровно час. Порядок в карауле значительно прибавился, больше шляющихся в саду при нас не было. Днем получили от Эллы из Перми кофе, пасхальные яйца и шоколад… Электричество в столовой погасло, ужинали при двух свечках, вставленных в банки...

Вечером, вероятно, читали…

– Была такая традиция хороших, воспитанных дворянских родов – вечером собираться вокруг стола. Иногда девочки занимались рукоделием (или кто-нибудь рисовал) и слушали, когда кто-то читал (в данном случае император Николай Александрович; у него был очень хороший голос для чтения). Хорошая традиция – читали третий день подряд, причем не бульварную литературу, а добротную.

И вот я думаю, сколько проблем, какие традиции, какие нескладности внес в жизнь каждой конкретной семьи телевизор или компьютер. Конечно, в этом, наверное, есть какая-то польза. Не о том сейчас речь. Но вот это объединение семьи, ее соединение за книгой – это же на самом деле так чудесно, так прекрасно! Это же семейственность в ее духовных основаниях. Лучше может быть только собирание семьи за молитвой. Но книга – это такое пространство, которое объединяет людей, потому что они вместе переживают некую историю, некое событие, некий художественный образ. Он, как в некоем бриллианте, преломляется по-разному в сердцах этих людей, и у них всегда есть о чем поговорить где-то там, в обстановке, к этому не располагающей, потому что они вместе читали книгу, вместе переживали. «А помнишь, как там герой сделал? А помнишь, он говорит замечательные слова?» И вот эта общность переживаний делает семью семьей. Всегда находятся образы для утешения, вдохновения. И мама, подходя к постели своей дочки, которая унывает или плачет, имеет больше возможностей утешить ее, потому что у нее в арсенале больше средств, в том числе и художественных, чтобы что-то донести до души своего ребенка.

– Особенно мне нравится, что когда читаешь книгу, можешь остановиться, подумать, обменяться мнениями, поговорить. Даже с фильмом это сложно сделать, тем более невозможно, если речь идет о кинотеатре или еще о чем-то, когда ты сидишь в компании, – там такого не происходит. Книга дает возможность именно общения.

Пятница, 4 мая: Целый день шел дождь. Узнали, что дети выехали из Тобольска, но когда, Авдеев не сказал. Он же днем открыл дверь в запертую комнату, предназначенную нами для Алексея. Она оказалась большою и светлее, чем мы полагали, так как имеет два окна; наша печка хорошо ее отапливает. Гуляли полчаса из-за дождя. Еда была обильная, как все это время, и поспевала в свое время…Тем не менее ужинали в темноте…(Комендант, его помощник, караульный начальник и электротехники продолжали бегать по всем помещениям, исправлять провода…)

– Тут скорбь человеку, любящему свет. Конечно, мы привыкли, что у нас везде море света, и представить себе вот этот полумрак свечного освещения нам очень тяжело. Но пусть люди попробуют хотя бы в течение вот этих семидесяти восьми дней на пару вечеров выключить свет и что-нибудь поделать в сумраке, в полумраке, пользуясь одной свечкой, просто чтобы пережить, представить, как люди тогда жили, что переживали в заключении, в ссылке. Как читать при таком освещении?

– Вопрос телезрителя из Перми: «В Священном Писании Христос говорит, что восстанут лжехристы и лжепророки и дадут великие знамения, чтобы прельстить в том числе и избранных. Можно ли к этим лжепророкам относить Мухаммеда и Мартина Лютера?»

– Я не слышал, чтобы Мартин Лютер что-нибудь пророчествовал, но если он пророчествовал, то его, несомненно, можно отнести к лжепророкам. В контексте слов о пророке Мухаммеде вряд ли такое можно сказать, потому что он не свидетельствовал о Христе и о христианских ценностях, он вне христианской традиции, а Христос говорит именно о тех, которые христиан уводят в сторону. Пророк Мухаммед христиан в сторону не уводил, он работал среди язычников и проповедовал среди них, христиан он никуда не соблазнял. Это по родовым признакам как бы несколько иное действие, это создание новой религии, а не увод христиан на сторону лжи и соблазна. Но если к Мартину Лютеру с этой точки зрения относиться, то, несомненно, он был тогда и лжепророком, и лжеучителем, но Христом он себя все-таки не называл.

– Мне кажется, все-таки интересно почитать и услышать слова, которые писали сто лет назад святые Царственные страстотерпцы. От 5 мая совсем короткая запись о погоде, сырой и дождливой, о невероятной скуке и о тусклом свете (освещение поправили только в столовой).

– Надо понимать, что в Тобольске у них была возможность приходить в храм хоть изредка на литургию, к ним приходили причащать. В Екатеринбурге, несмотря на то, что Вознесенский храм был рядышком, возможностей служить литургию, причащаться было очень мало. Они были стеснены, едва-едва добились, чтобы им хотя бы один раз была оказана такая милость. Настолько власти были категорично настроены против этого! И настолько тяжелы были условия, потому что всякому верующему человеку именно причащение Святых Христовых Таин дает силу. А у них именно в Екатеринбурге возможности для этого были минимизированы до крайности.

– Шестое мая, воскресенье: Дожил до 50 лет, даже самому странно! Погода стояла чудная, как на заказ. В 11.30 батюшка с диаконом отслужил молебен, что было очень хорошо. Прогулялся до обеда. Днем посидели час с четвертью в саду, грелись на теплом солнце. Не получаем никаких известий от детей и начинаем сомневаться, выехали ли они из Тобольска.

– Тяжелая ситуация, когда ждешь и ничего не знаешь, особенно в условиях той войны, той среды, и нет никакой гарантии, соединятся ли они вообще с другой частью своей семьи, с сыном. Меня всегда поражает выбор Александры Федоровны, всегда рассказываю про это. Никогда, конечно, не нахожу отклика в сердцах слушателей, но тем не менее всегда рассказываю. Настолько это значимо! Ведь ей был предложен выбор в Тобольске: ехать с мужем или остаться с сыном. Категорически невозможно было отправить больного царевича Алексея, поэтому ей предложили выбирать: муж или сын. И она по примеру жен-декабристок выбрала мужа, в силу заповеди в первую очередь. Хотя понимала, что сыну она нужна больше, он болеет, она мать, но долг христианский она так сознавала...

Она понимала, что может остаться здесь и больше никогда мужа не увидеть, а ей было важно разделить его путь до конца. Как подлинной жене-мироносице, пройти весь скорбный путь своего мужа до конца, до самой последней черты. Это было ее осознанное желание, как мы видим в тобольском выборе. Она понимала, что его могут убить. Тогда –умереть рядом с ним, вместе с ним, но пройти путь с мужем, с которым венчана, и с ним перед Богом этот мученический венец донести до конца. Это очень глубоко женское и глубоко христианское понимание. Хотя когда я рассказываю об этом, аудитория обычно это не воспринимает, потому что такое христианское понимание брака очень давно ушло из сознания даже очень многих верующих людей.

– Продолжая эту тему, хотелось бы еще сказать, что в ближайшие три месяца нам предстоят очень значимые события, в том числе посвященные 150-летию со дня рождения государя, столетию подвига Царской семьи. И в мае в Екатеринбурге реализуется информационно-просветительская кампания. В том числе в череде этих событий и открытие музейной выставки «Скорбный царский путь» на Ганиной Яме, создание портала «Царская-семья.рф», где тоже публикуются дневниковые записи, фотографии, исторические и архивные документы. Ну и, конечно же, очень и очень серьезная работа в социальных сетях, к которой в том числе могут присоединиться и все те, для кого Царская семья – это не просто два каких-то слова.

– Надо сказать, уже вышли два коротеньких фильма, которые опубликованы в социальных сетях. Они есть «ВКонтакте»; разумеется, на сайте Екатеринбургской епархии, на сайте «Царская-семья.рф». Они освещают те достижения, которые были сделаны во время правления Николая II. Вышел коротенький фильм об электрификации и коротенький фильм о здравоохранении. И они тиражируются, используются площадки социальных сетей, чтобы показать это людям, которые просто этого не знают в силу нашего плохого исторического образования – в связи с тем, что существуют разные концепции этого исторического образования. В этих фильмах просто приведены факты, короткие, емкие, которые были: что произошло со страной в годы правления императора Николая II.

И, конечно, я, пользуясь случаем, очень рекомендую всем посмотреть это и показать своим детям, если они школьного возраста. Просто для информации, чтобы создать хотя бы прецедент, какую-то базисную фактологическую площадку, для того чтобы поменять постепенно отношение к России, которая была до того, как произошла революция. Или, говоря языком метафоры, просто постепенно вытравить из сознания людей то, что преподавали по советским учебникам.

Мне бы хотелось еще сказать несколько слов и о другом важном событии, которое мы будем переживать в эти дни, – 9 Мая, День Победы. Несомненно, каждый православный человек должен разумно и по-христиански принять участие в праздновании этого Дня Победы. Конечно, каждый делает то, что считает для себя нужным, возможным, но каждый должен найти силы и возможность для того, чтобы рассказать своему сыну, внуку, подрастающему человеку, зачем он идет праздновать 9 Мая, зачем он смотрит фильм про войну, что произошло.

Не надо отдавать ребенка просто на откуп современному военному кинематографу, потому что он видит там совсем не то, что вижу я – человек, выросший в советскую эпоху и на советских военных фильмах. Потому что они сняты таким образом, что элементы экшн, которых совершенно никогда не было на войне, там присутствуют в излишней степени, и ребенок их воспринимает. И если мы с ним не беседуем, мы не достигаем никакой цели, даже если ребенок смотрит фильм про Великую Отечественную войну. И мне бы хотелось напомнить, что такова задача родителей с точки зрения Священного Писания.

Нужно говорить о событиях, в которых Бог явил милость к Своему народу, в которых пролита кровь народа, кровь за то, чтобы мы жили, то есть некая жертвенная кровь для того, чтобы наш народ, я лично, мой сын и моя дочь были свободны и имели возможность говорить на своем языке и верить в своего Бога. И вносить элементы своей культуры, развиваться так, как развивался мой народ испокон веку. Вот за это заплачена кровь. И вот об этих моментах жертвоприношения народа, моментах большого пролития крови, побед и славы, мужества и чести  мы должны рассказывать нашим детям. Потому что пока мы рассказываем и, рассказывая, благодарим Бога, цена пролитой крови и цена благодеяния Божьего остаются значимыми. Это котируется, это приносит результат, это воздействует на людей.

Если мы не забудем благодарить Бога, будем помнить о пролитой крови людей не как-то виртуально, а именно по-настоящему переживая об этом, мы надеемся, что будем жить. И наш народ тем самым как бы имеет право на дальнейшее существование в истории. Потому что мы, как говорил известный поэт, памяти павших должны быть достойны. И вот это достоинство того, что мы не просто так живем, а живем потому, что кто-то конкретный, из людей тогдашней эпохи, встал в бой, поднялся в атаку, встал и умер, зная, что он сейчас умрет. И вот это должен чувствовать каждый ребенок в этой стране, что жизнью своей он обязан Богу и тому солдату, тому человеку, который отдал свою жизнь за него. И это не просто мероприятие, не просто некое участие, не просто одежда или какой-то еще военный антураж, а нужно именно сказать слово. Глава семьи каждый год  9 Мая должен рассказывать своим детям об этом событии, чтобы и им было что рассказать своим детям.

Ведущий Тимофей Обухов

Записала Елена Кузоро