Беседы с батюшкой. С прот. Дмитрием Смирновым

В московской студии телеканала на вопросы телезрителей отвечает протоиерей Дмитрий Смирнов, настоятель храма святителя Митрофана Воронежского на Хуторской, г. Москва.

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

– Дорогие братья и сестры! Всех вас поздравляю с наступлением Сырной седмицы. Это уже начало поста, заговенье на мясо; предваряющая седмица, когда мы вспоминаем все, что касается Страшного суда, и две службы в наших храмах совершаются по постному чину.

– Батюшка, а для чего Церковь избрала это чтение, именуемое теперь Неделей о Страшном суде, именно в преддверии Великого поста?

– Как говорят, «Страшный суд» – это термин поздний. Просто всякое предстояние перед Богом для человека Страшный суд. Страшный не в том смысле, что он как-то ужасен, а страшный потому, что это сродни тому, о чем говорил псалмопевец: «Начало премудрости – страх Господень». Это о том, чтобы в сердце человека и в его уме было такое благоговение, при котором боишься нарушить связь с Богом. Неделя о Страшном суде, через то Евангелие, которое мы читали, показывает, что Господь ждет от человека, который хочет быть Его последователем. И вот в форме притчи (потому что в этом тексте фигурирует термин «Царь», говорящий о том, что речь идет о приточном тексте), под видом этой картины Суда Господь делит людей как бы на две части, для того чтобы ясно и отчетливо показать всем желающим знать, в чем смысл подлинной духовной христианской добродетельной жизни.

– Мы знаем людей добрых, отзывчивых, с детства воспитанных в помощи ближнему, в уважении к старшим, которые, казалось бы, по этому евангельскому тексту исполняют все, что Господь ждет, но при этом, например, не ходят в церковь и могут быть даже не крещены. Значит, их доброе сердце, их добрые дела могут перевесить даже их неверие в Бога?

– Всякий человек, которого ты описал (и об этом в Писании тоже есть слова), приятен Господу. «Приятен» и «приятель» – это от слова, что Господь его принимает. Но сыном может назваться только тот, кто сохраняет связь и с отцом, и с матерью, и с отчим домом. Поэтому это – как в математике есть понятие – необходимое, но недостаточное условие. Потому что у большинства людей крещеных крен в другую сторону, – в сторону воцерковленности: знает числа, праздники, знает, сколько должно быть яичного порошка в пирожке, чтобы его без греха съесть, и все такие очень «важные» вещи, а суд и милость оставляет. Вот этого не должно быть. Об этом Господь говорит.

А так христианство очень антиномичное. Господь нам напоминает, что так устроилось Промыслом Божиим, что самое читаемое Евангелие на планете – это Евангелие о Марфе и Марии, и они родные сестры; одно без другого не бывает. Да, конечно, нужно сидеть у ног Христа Спасителя и слушать, что Он говорит, – это благая часть. Но и нужно, чтобы была обеспечена, как сейчас говорят, «инфраструктура»: нужно и взбить постели с подушками, и приготовить ужин, и натаскать воды для мытья посуды потом, чтобы мухи не прилетели с утра в дом, и так далее. Все нужно, только нужно это делать со смирением, с исполненным радостью сердцем, которое радо, что служит ближнему. И все, что ты ни делаешь, как апостол говорит, делай во славу Божию.

– Одна женщина, как-то прочитав Евангелие, пришла и буквально воскликнула: «Я просто в восторге от всего этого. Но как это все человек может исполнить?»

– Это не самое трудное. Самое трудное, когда все исполнишь, говори, что ты «раб негодный есть и сделал только то, что положено сделать». Вот это уже истинное ученичество. Сделать можно, но сделать это во смирении… Истинное христианство, истинное ученичество – это когда все осолено смирением; без этого домостроительство рассыплется.

– Перейду к вопросам. «Недавно познакомилась с человеком, бывшим наркоманом, который полностью и резко исцелился от этого греха, впервые придя на собрание баптистов, будучи совершенно неверующим до этого. Он говорит, что на этом собрании Дух Святой вошел в его сердце и он познал Христа, испытал отвращение к наркотикам, сквернословию, блуду. С тех пор уже более пяти лет он ведет праведную жизнь, изменившись резко в один день. Я десять лет в православии, ничего подобного со мной никогда не происходило. Почему Дух Святой исцеляет в баптистской церкви, а в православной нет?»

– Случай очень интересный и не редкий. Но выводы совершенно неверные. Потому что баптистских общин в Москве раз, два и обчелся, а храмов – к тысяче приближается. Вот сегодня пришел человек (я его знаю давно, не один десяток лет, и он ходит ко мне не только в храм Митрофана Воронежского, но еще и в Алтуфьево приезжал) и говорит: «Батюшка, еще последний из могикан курильщик оставил свою пагубную страсть. И я не делал никаких усилий, просто в один прекрасный момент Господь меня освободил». Явное чудо. И видно, что у него благодатное состояние души; он это переживает как благодатный дар Божий. Он произнес замечательное слово «освобождение». Подумаешь, курил: велик ли грех?.. Конечно, наркомания – это посерьезнее, но все равно он и расценивал это как грех, и так же переживал. И Господь освободил его.

«А в православии не бывает». Да сколько хочешь! Мертвые воскресают. Покажите мне баптистскую общину, где мертвый воскрес, хотя бы один. В Православной Церкви это постоянно свершается: мертвые воскресают. А потом, сколько в православии святых! А сколько у баптистов святых?

– Но вот эта женщина про себя говорит.

– Дело в том, что наши братья-баптисты очень любят Евангелие, Новый Завет и читают его гораздо более усердно. И так как у них практически ничего больше нет (ни богослужения, ни тех прекрасных песнопений, которые мы имеем, ни знания о святых), то, конечно, жизнь несколько скудноватая. Поэтому Евангелие, Новый Завет – это для них всё. Это так же, как у слепого человека слух обостряется.

Но ни один баптист не в состоянии осенить себя крестным знамением. А мы на молитве несколько раз крестимся: и в начале, и в конце, и в какие-то особые моменты молитвы. А у них этого ничего нет. Ни один баптист не может сказать такие замечательные слова, как «Пресвятая Богородица, спаси нас!» Не может произнести: «прильпе язык к гортани моему». А ведь Священное Писание – это источник благодати Божией. Конечно, с точки зрения Православной Церкви баптистские общины не есть церковь, хотя они так себя называют; и на здоровье, не страшно. Но Дух Святой дышит где хочет.

И последнее (на закусочку): цыплят считают по осени. Так говорит русский православный народ. И еще говорят: конец – делу венец. Посмотрим еще, как дело будет развиваться. А вдруг он в православие придет? А вдруг опять закурит что-нибудь не то? Пять лет – еще недостаточный срок.

– Вопрос телезрительницы: «У меня вопрос, может быть, не совсем по теме сегодняшнего разговора, но ответ на него для меня очень важен. Дело в том, что когда я родилась, меня назвали Эммой в честь моей прабабушки. Потом моя бабушка меня крестила. Поскольку она умерла, я не узнала то имя, которое мне дали при крещении. Через неделю после моего дня рождения день памяти преподобной Эмилии, матери Василия Великого. По созвучию имен, по времени, когда я родилась, я называю себя Эмилией. Может быть, это неправильно? Батюшки в наших храмах одинакового ответа не дают на этот вопрос. Могу ли я называть себя Эмилией?»

– Да на здоровье! И даже я могу Вас так называть. И еще скажу Вам две вещи. Первое: у нас сейчас в Церкви по благословению Его Святейшества, и это утверждено Архиерейским Собором, действует Межсоборное присутствие. Что это значит? Самые крупнейшие умы и специалисты Церкви собираются постоянно в течение года для того, чтобы решать всякие актуальные вопросы. А потом, когда текст вопроса и ответа на него подготовлен, представляют его Архиерейскому Собору. Архиереи еще «полируют» этот текст, он проходит утверждение и является потом для всех православных христиан обязательным для выполнения, прочтения, понимания и проповедования.

И вот один из вопросов, который обсуждается: чтобы с любыми именами, которые существуют в мире, ничтоже сумняшеся можно было крестить людей. В чем причина? В том, что наш народ состоит из ста восьмидесяти народов и многие люди хотят креститься с тем именем, которым их папа назвал (например, Теймураз; или та же Эмма). Эти имена совершенно полноценные. Это будет через некоторое время. Не знаю, в каком году, на каком Соборе, но такой документ готовится. А так, Эмма – сокращенная форма слова Эмилия. Тут вообще все в порядке, все очевидно.

И последнее, что я хотел сказать, дорогая Эмма. Имя православному христианину можно менять хоть 365 раз в году. Для этого надо попросить священника почитать из Большого Требника молитву наречения имени, а потом с этим именем человек причащается. Поэтому сегодня ты Иван, завтра Петр, послезавтра Теймураз и так далее. Имя менять не запрещено. Поэтому зря Вы так долго мучились из-за такого пустяка.

– Телезрительница: «Да я не особенно мучилась. Спасибо большое».

– Некоторые люди, которых крестили с их именем, но которого нет в святцах, недоумевают: «А как мне теперь определить день моего ангела?»

– Никак. Можно действовать по той традиции, которая принята у сербов. Человек просто выбирает себе любимого святого и назначает его небесным покровителем своего рода. И всех своих детей, племянников, жену собирает в этот день, они идут в храм, причащаются, и этот день называется «слава».

– Чествуют того святого, которого считают покровителем.

– Да, и это переходит из рода в род.

– То есть не у каждого свой отдельный, а у целого рода?

– Да. И никаких тут ни вопросов, ни трудностей. На Руси произошла такая традиция, что крестили изначала в честь святых. А потом, неведомо как, благодать этих святых переходила на это имя. Князь Владимир, креститель Руси, в крещении Василий. Но мы теперь крестим в память князя Владимира Владимиром, хотя его Владимиром никто и никогда не крестил. А некоторые наши Елены празднуют именины на Ольгу, потому что Ольга в крещении Елена. Борис и Глеб – в крещении Роман и Давид. Так что это сплошь и рядом. И возникла такая традиция, что если имя языческое, то в крещении давали имя православного святого.

А сейчас в силу того, что крестится много (какая-то часть) татар, они хотят креститься со своим именем. Тем более в истории есть ряд татарских ханов, имена которых мы знаем: Курбат  был крещеным человеком, христианином, и почему бы его вообще в святцы не внести? Пусть называют себя в честь своего пращура его потомки. Вот, собственно, и все.

– Вопрос телезрителя: «Мы через органы опеки усыновили двоих детей – брата и сестру. И меня мучает такой вопрос: являемся ли мы тоже как бы такими людьми, которые изымают детей у законных родителей? Понятно, что они неблагополучные. Но все-таки являемся ли мы тоже такими людьми, которые способствуют тому, чтобы изымали детей? Просто у нас у одной женщины забрали двоих деток. Да, понятно, она без мужа, трудно ей; изъяли. Так там такая трагедия была. Она ходила, добивалась. Потом детей вернули...»

– Такое издевательство над нашими семьями, которое началось с нашей просвещенной Европы, сплошь и рядом. И от этого не застрахованы ни усыновители детей, ни опекуны, ни кровные родители. Обычно хищники, допустим волки, нападают на стадо оленей или кабанов и выбирают в качестве добычи либо еще маленького, либо хроменького, больного. Поэтому все «хищники» от органов, которые должны опекать семью (потому что они называются даже «опека»), готовы отнять, разорвать, и всегда у них обвинительный уклон.

Если весь наш народ (я, правда, не очень этому верю, но, по крайней мере, декларируется: «очень любим детей», «все лучшее детям»; очень много всяких, так сказать, фальшивых лозунгов) не будет заступаться за каждую такую мать, то это будет продолжаться и крепнуть. Тем более те люди, которые хотят усыновить, по обычной причине используют всякие коррупционные методы. А с детьми стало у нас в стране очень туго. Вот у нас в Москве и Московской области ребеночка ни усыновишь, ни под опеку не возьмешь – их нет, всех разобрали. Вчера ко мне приходила семья, которая хочет усыновить ребенка, говорят: «Поедем за Урал, в те районы». И спрашивают меня: «Как нам лучше: обзванивать или ездить по регионам?» Я сказал, что лучше ездить. Поэтому если кто-то захотел и заплатил, тебе все что хочешь сделают.

– Телезритель: «Я не об этом. У нас четверо своих детей, мы хотели еще, но уже не получалось, Бог не дал, как говорится. И тогда мы обратились в эти органы. Мы нашли детей не в своем регионе, тоже ездили, искали. Я просто говорю о том, что я потом уже подумал: может быть, мы тоже являемся  пособниками того, что изымаются дети?»

– Нет, совершенно нет. Если вы не платите чиновникам за это взятку, тогда вы тут совершенно ни при чем.

– Телезритель: «Нет, какие взятки?! Мы просто думаем о родителях, родители же тоже думают о них. Получается, у них было двое детей и их забрали».

– Дело в том, что у родителей пока еще не так часто забирают. Те детки, которые у вас, скорее всего из детского дома.

– Телезритель: «Их передали в детский дом, мы смотрели все истории. А потом из детского дома мы их взяли, усыновили».

– Ну вот, это совсем другое. А потом, всегда можно узнать, сколько он побыл в детском доме. Вот мы в своем детском доме уже пять ребят раздали по семьям сами. Но мы семью выбираем долго, полгода мы с этой семьей занимаемся, чтобы наше сердце было спокойно; куда попало детей не отдаем. И пока детки все счастливы. Хотя с такими детками, конечно, в определенном возрасте возникают всякие трудности. Но пока, слава Богу, ничего.

– Телезритель: «Но нам же тоже надо думать об их биологических родителях. Мы не хотим открывать тайны…»

– Знаете, я Вам скажу такую шутку, мне ее рассказали в детстве, мне она очень нравится: «Думают только две категории людей: дураки и ученые». Что тут думать? Молиться за этих людей надо обязательно. А если у этих ребят (ведь мир-то не без «добрых» людей) и возникнет такой вопрос, кто-то им расскажет, вполне могут быть такие «доброжелатели», то говорить: «Мы не знаем, кто твои родители. Давай молиться. А Бог знает их имена». И всегда в России родителем считался тот, кто воспитал, а не тот, кто родил.

– Телезритель: «Да, раньше много было брошенных: и в военное время, и в послевоенное».

– Это всегда было. А после октябрьского переворота сколько брошенных было? Миллионы. Так что не волнуйтесь за это и старайтесь все делать для того, чтобы не было повода для изъятия ребенка.

– Телезритель: «Нет. К нам приходили, проверяли. Мы хотели еще взять, а нам не дают…»

– А то видите как: у одного ребеночка синяк, а отбирают восемь человек сразу.

– Телезритель: «Так вот, нам говорят, что у нас места мало. А что место? Я двуспальную кровать сделал, да и все. Говорят, площадь не позволяет. Мы бы еще взяли, но не дают. Такие законы. Понятно, что они страхуются, чтобы ребенку было хорошо. Зачем ему своя комната? Она ему совсем не нужна. Главное, чтобы его любили».

– Дело в том, что им на детей наплевать. Каждый чиновник беспокоится только об одном: о собственном месте. И чтобы никакая прокуратура ни к чему не могла придраться. Мне даже врач один говорил, почему врачи так много-много всего пишут, – это для прокурора. Что бы там врач ни писал, он всегда помнит слово «прокурор», чтобы в дальнейшем, если вдруг что, никто ни к чему не мог придраться, чтобы сохранить свое место. Вот о чем забота в первую очередь. А о пациенте – во вторую. Та же и здесь.

Вот у нас сейчас проблема со вторым моим детским домом, там органы опеки «нападают». Так они прямо говорят: нам ваши дети не нужны, мы не хотим за них отвечать. Я спрашиваю: «А почему вы отвечаете?»  – «А дети не из нашего района». А потом будут лозунги писать: чужих детей не бывает. Да очень бывает. Потому что над всеми прокурор. А прокурор детей видит, что ли? «По закону так, а у вас так. Отобрать!» А то, что ребенок после этого станет психически больным, это вообще их не интересует.

– Телезритель: «Да, какая травма для ребенка».

– Ночью приезжают два милиционера, руки за спину, детей везут незнамо куда. Совершенно фашистские технологии. И если народ не поднимется против этого, то будет как в Германии.

– Телезритель: «Да, проводили же опросы, и подписи мы отправляли против этого произвола. Стараемся всем родственникам, знакомым говорить: смотрите, что творится…»

– Конечно. Органы опеки должны опекать семью, всячески помогать. А они нападают на всяких бедных людей. Ну что одинокая женщина? Она и так страдает…

Вот ко мне позавчера пришла одна женщина, от нее ушел муж к другой и живет с ней незаконно. Снял квартиру и туда из школы увез детей. И женщина уже три месяца не видела девочек. Она обратилась и в милицию, и в прокуратуру, и никто ей не помогает, говорят: «А что? Он отец». Он похитил детей, лишил девочек матери, а мать лишил детей. Причем девочки не учатся, не ходят в школу, и никого это не волнует. Такая любовь к детям. Не знаю, удастся ли что-нибудь для нее сделать. Я от нее заявление получил, сейчас будем стараться карабкаться, «ломиться в открытую дверь». Вот что творится. И женщину бросил, и детей матери лишил; и сейчас собирается на алименты подать.

– На нее?

– Да. А я такую историю знаю. Один человек, у которого зарплата была миллион, отнял у своей бывшей жены, которая с ним развелась, детей. Охрана спускала ее с лестницы, когда она к детям приходила. Он нанял психолога, и тот детей обработал так, что старший мальчик маме сказал: «Мам, а ты могла бы к нам больше не приходить?» Потому что по суду ей, родной матери, назначили дни, когда она может посещать своих детей. А в те дни, когда она приходила, его папаша стоял с камерой в комнате и все снимал. То есть ты общайся под камерой. И он потом подал на алименты. Он, получающий миллион рублей. Вот такие люди, они торжествуют. И суд был за них, и органы опеки за них, и собрание в муниципальном округе. И выписали ее из квартиры, а она ничего об этом не знала, и все суды прошли без ее участия и без повесток. Все упаковано, и ничего не сделаешь. Где это творится? В Удмуртии, что ли? Нет, в Москве. И не проломишь ничего.

Так что очень вам сочувствую, понимаю все ваши опасения. Но в том, что вы усыновили детей, нет никакой вашей вины.

– Телезритель: «Спасибо, я вот это хотел узнать. Но даже если бы была вина, мы уже сделали это. Просто я думал, как лучше выходить из этой ситуации, какие молитвы читать? А мы что к своим, что к этим детям относимся абсолютно одинаково, и нет вообще никаких разногласий. Спасибо!»

– Я понимаю. Спаси Господи!

– Вопрос: «Если предположить, что наследую Царствие Небесное, то чем могу я быть полезна там? Я люблю работать по дому, в саду, готовить, заниматься детьми, внуками. А когда не занята, очень скучаю, маюсь без дела. Одним словом, безделье меня вводит в уныние. Как вы думаете, будет ли работа, занятие для меня в Царствии Небесном?»

– Нет. Будем на космических кораблях бороздить просторы космоса. Космос необъятный и замкнутый, поэтому будем по Вселенной ездить, с Земли брать горючее, и вся работа будет в том, что будем кататься на космических кораблях: со звездочки – на планетку, с планетки – на астероид. И пенсию получать.

– А на что ее тратить? (Смеется.)

– На топливо, на новые скафандры. Мода будет разная. В космос же надо выходить, не все ж в корабле сидеть. Выйти, погулять туда-сюда, корабль осмотреть: не отвинтилось ли чего?..

– Следующий вопрос таков. «Одна женщина стала приводить цитаты из Библии, совершенно превратно их толкуя. Я попыталась разъяснить ей, а она призналась, что несколько лет жила в монастыре, что все святоотеческие толкования знает и считает их скучными, что в приличном обществе эти толкования никому не интересны. Вопрос: как можно, живя в монастыре, прийти к такому выводу и так невзлюбить Церковь?»

–  Да очень просто. Господь, чтобы объяснить всем женщинам на все века, попустил быть тому, что один из апостолов, живя вместе со Христом (вместе ели, пили, ходили, проповедовали, спали, исцеляли), оказался предателем. Федор Михайлович Достоевский сказал фразу: «Широк человек, не мешало бы сузить». Он сказал немножко иначе, но принцип такой. Вот и все. А то «как это можно?» Что, охота кого-то осудить? Нехорошо. Сегодня он согрешил, а завтра ты.

– Каждый человек выбирает для себя.

– Да, он выбирает общество: какое общество человек считает для себя приличным. Недаром русский народ – я всегда потрясаюсь его поговоркам и обожаю их – говорит: «Скажи мне, кто твой друг, и я тебе скажу, кто ты». К чему человек тянется? С кем он водится? Что ему нравится, что по нраву, что его сердцу любо, значит, такой же и он. Поэтому монастырское общество оказалось для человека скучноватым, ему больше нужна богема; или бывает – что и похуже.

– Человеку, созданному по образу и подобию Божьему, Бог неинтересен, церковное общество скучно. Вот как это так?

– А как человек девяти лет, вместо того чтобы полюбить свежий воздух, зажигает сигарету и вдыхает эту сожженную гадость себе в легкие, у него слезятся глаза, он кашляет. Какая сила заставляет девятилетнего мальчика зажигать сигарету?

– Причем в первый раз это ему дается непросто.

– Да и во второй. Чтобы втянуться в эту гадость, нужно много всяких усилий.

– Хочется.

– Вот чему там хотеться? Причем для дураков написано, что курение опасно. Широк человек… А ремня дать нельзя.

– Теперь да.

– Альшанская осудит.

– А Вы как-то рассказывали, один человек про своего отца вспоминал с благодарностью, как он его выпорол.

– Этого человека я видел сегодня у нас в храме. До сих пор он не курит. Отец сказал: «Одну табачинку найду – убью». И когда нашел, выпорол его как следует (он в то время был школьником). И вот сейчас ему уже к пятидесяти годам, институт прошел и так и не закурил. И с благодарностью вспоминает тот ремень, которого ввалил ему отец единственный раз в жизни. А была б «опека», сейчас бы отняли ребенка; и он давно бы уже в тюрьме сидел, и курил там, и страшно даже предположить, что бы с бедным парнишкой сделали.

– Вопрос телезрительницы: «Вот человек волен решать, как ему поступить в той или иной ситуации: какой дорогой идти, например. А приходишь в Церковь, Церковь говорит, что все по воле Божией…»

– Не все по воле Божией. Никогда Церковь такого не говорит.

– Телезрительница: «А я все время думаю: тогда получается, что у человека нет выбора, если все по воле Божией?»

– Вы все придумали. Вы думаете, есть воля Божия на то, чтобы в стране к власти пришли фашисты и стали бы убивать своих людей и чужих? Разве есть воля Божия на то, чтобы человек стоял с ломом и отбирал сумки у проходящих женщин? Нет на все воли Божией. Воля Божия есть только на добро. Записали?

– Телезрительница: «Да».

– И не надо клеветать на Церковь. Там отдельные женщины (у нас много женщин психически не вполне в норме) могут говорить про Церковь что угодно, но надо тексты знать. Нигде не написано, что на все воля Божия.

А выбор, бывает, есть, а бывает – нет. Вот вам на руки и на ноги надели кандалы и везут вас в концентрационный лагерь. И у вас нет никакого выбора: вы не можете сойти на следующей остановке, вы не можете назначить себе обед в тот момент, когда вам удобно, вы не можете выбрать меню, вы даже (простите) в туалет будете ходить по звонку. И никто не будет спрашивать, вообще виноваты вы или нет: попали в эту «машину» – всё.

Вот я знаю случай. Один мальчик, не имеющий велосипеда, увидел: стоит привязанный велосипед. Он сел на него, покатался, потом этот велосипед вернул на то место, где его взял, и опять пристегнул. И три года тюрьмы ему дали. Так что не всегда человек волен идти куда хочет; он может быть весьма ограничен. Есть ли воля Божия, чтобы человек по тюрьмам сидел? Нет. Есть воля Божия, чтобы человек в храм ходил. Но, ходя в храм, он должен, по слову апостола Павла, «нелепых и бабьих басен отвращаться». Так написано в Священном Писании. Поэтому чтобы разбираться в нашей церковной жизни, нужно очень неплохо знать Священное Писание. Тогда и не будете делать всякие неверные выводы.

– Телезрительница: «Спасибо большое».

– Спасибо, батюшка, за передачу. Нас просят заканчивать.

– Всего доброго, до свидания! Только на добро есть воля Божия.

Ведущий протоиерей Александр Березовский

Записала Нина Кирсанова