Беседы с батюшкой. Символический язык Православной Церкви

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает настоятель храма святого преподобного Сергия Радонежского при Православной гимназии города Москвы иеромонах Никодим Шматько.

(Расшифровка выполнена с минимальным редактированием устной речи)

– Тема сегодняшней передачи – «Сакральный и символический язык Православной Церкви – Священного Писания, богослужения и православных традиций». Почему эта тема сегодня актуальна?

– Дорогие братья и сестры, эта тема выбрана не случайно. Она связана с неким небольшим опытом преподавания, миссионерской, катехизаторской работы. Все время сталкиваешься с одной проблемой – мы не понимаем, как мы общаемся друг с другом. Каждый получает определенное воспитание, образ мышления. Казалось бы, мы учимся в одной школе, живем  в одном государстве, но в силу определенного духовного устроения мы под разными терминами понимаем разный смысл. Так как мы православные христиане, возьмем сразу же наши слова, которые имеют для нас определенную духовную ценность.

Мы созданы по образу и подобию Божию – и уже с самого начала библейской истории говорится о тех свойствах души и составе человека. Дни творения написаны символическим языком, как и вся Библия. Также и богослужение составлено и совершается символически – как текст, так и сами действия. Я к вам пришел тоже в символической одежде. На мне символическое изображение жертвенной любви (наперсный крест). Мы видим на экране это символическое изображение (фото православного креста на вершине Афона). Но все-таки это символы, которые определяют, объединяют нас и раскрывают. А давайте уберем эти символы и поговорим просто о вопросе веры.

Человек неверующий скажет: для меня этот термин вообще не имеет никакой роли. Но все равно скажет: я верю в свои силы, в силы природы, в свои способности и так далее. То есть он принижает веру, а не возвышает ее. Важно понимать, что есть вопрос совести, веры, суда (ведь есть суд земной и суд небесный)… Православные христиане в общении, при произнесении того или иного термина всегда пытаются найти духовный смысл. А когда встречаются с людьми невоцерковленными или околовоцерковленными, то под словом «любовь» у человека невоцерковленного сразу ассоциация: он насмотрелся фильмов, романов, «Богатые тоже плачут» или боевиков, у него голливудское понимание любви. То есть телесная, чуть-чуть, может быть, душевная.

– Но никак не духовная.

– Но никак не духовная. И эта символика, то есть каждое наше слово – как айсберг. Как живет айсберг: одна восьмая его располагается снаружи, а семь восьмых – внизу. И получается, когда мы говорим «верую», для человека неверующего семь восьмых наполнено верой в экстрасенсов, инопланетян, в домового, в барабашек – во всё, кроме Истинного Бога, веры в Троицу. Казалось бы, говоришь людям, а они отвечают: да этого не может быть, потому что ваша вера непонятная. А почему непонятная? Почему мы говорим одними и теми же словами, даже одной и той же интонацией, но напрочь не понимаем друг друга? Потому что духовное устроение человека разное.

Общество может быть разным, у определенной национальности, например, определенная вера. То есть мало того что люди разделяются на верующих и неверующих, так еще и верующие люди разделяются между собой. Вот в вере мусульманской шииты, сунниты ссорятся. В вере христианской есть католическая, протестантская, православная. Когда мы говорим о мусульманской вере, православные христиане говорят, что такой верой они не хотят верить. А мусульмане говорят, что такая вера, как у нас, им не нужна. Терминология одна и та же, символика, обозначения корневые, но разный смысл. И возникает вопрос: где же тот истинный смысл, смысл, который нам дал Бог, Который нас спасает? Поэтому символы условно имеют таинственный смысл, поэтому и  тема у нас – сакральный…

– …символический…

– Символический язык, сакральный… Есть такое понятие, как христианские ценности. Какая самая высокая христианская ценность?

– Любовь?

– Это слово – любовь! Любовь, но она должна быть как-то обозначена. В Евангелии от Иоанна: В начале было Слово, и Слово было у Бога (Ин. 1, 1). Апостол любви пишет в основном о любви, но через слово, потому что мы ведь должны выражать свои чувства. Нам дан дар речи. «Вера от слышания», – говорит Господь. Смотрите: вера от слышания. Оказывается, то, что мы слышим (соответственно, и видим), влагается в наше сердце. Мы уже ориентируемся на определенный духовный уровень, и каждая символика имеет духовный смысл.

Если мы подарим ребеночку игрушку, которая будет кричать, верещать, будет агрессивно настроена, что мы получим? Мы получим агрессивного ребенка. А если мы дадим символическую игрушку, например ваньку-встаньку? Православная? Это непадательное состояние. А почему ванька, почему не «петька»? Часто задаю такой вопрос. Именно «ванька» – благодать, то есть непадательное состояние. То есть христианская игрушка уже закладывает в себя духовный, сакральный смысл – спасение человека через достижение непадательного состояния. Когда же это состояние? А вот другие символы нашего духовного возрастания – девять заповедей блаженств. Блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Мф. 5, 8). Вот когда ты увидел Бога, когда вкусил вкусную пищу, тебе уже ничего другого не надо. Ты уже изгоняешься за правду, становишься мучеником. Об этом я скажу чуть дальше.

Первое, что хотелось бы сказать, – сакральный смысл. Мы будем обращать внимание не на то, что сказано в «Википедии», в Советской энциклопедии, еще что-то, а постараемся сегодня обратить внимание на эти семь восьмых. Показать, почему наша православная символика самая актуальная, самая лучшая, потому что с ней сейчас борется огромное количество людей, желающих уничтожить нашу веру. На чем зиждется наша вера? Она зиждется на символическом языке. Если уничтожим символический язык, уберем иконы, храмы, кресты, облачения, богослужения… Конечно, вера в душе, но как ее передать? Должны быть традиции, православные традиции, православное богослужение. Ведь это способы передачи духа. Может быть, сказано грубо, но это своего рода троянский конь, только в хорошем смысле.

То есть под красивой игрушкой мы передаем православный дух – ванька-встанька, пирамидка, птичка с двумя крылышками (символ послушания и молитвы, труда и молитвы), женские платки, кокошники (эта традиция идет еще с язычества, но мы ее воцерковили), длинные платья. А как у славян было? Символическим языком были вышиты именно обереги. Пусть они были неправильные, но они были написаны символическим языком. В каждом народе. Например, древние восточные ковры – символизм, на них были написаны слова Корана, или святые слова, или слова Священного Писания.  …Вот мы едем за рулем машины. В современном мире даже не сдать правила дорожного движения без знания символического языка – как ехать по Москве, где разметка у дороги, нельзя пересекать две сплошные полосы (это же символический язык), за это штраф. А у нас получается, какие мы хотим символы? Идет православная христианка или молодой человек, христианин, а у них какие-то изображения свастики, причем свастика тоже имеет разный духовный смысл. Какой смысл ты вкладываешь в нее? Или изображения дракона. Я православный христианин, а у меня изображения дракона. Это как-то не очень совпадает.

– Какой смысл носит изображение дракона?

– Кто у нас дракон? Дьявол, сатана. Если углубляться, время у нас ограничено, мы должны осознать, что в этом мире (если продолжать тему, я сразу брошу тезис вперед, а потом постараюсь его объяснить) идет борьба символов. Кто больше продвинет, прорекламирует (скажу по-современному) символику, за тем народ и пойдет. Такое воспитание мы и получим.

Недавно в Москве на выставке, поверьте мне, продали двадцать тысяч экземпляров детских книжек (с семи или даже с пяти до четырнадцати лет; для меня специально принесли, даже не пожалели денег, купили, жалко я не взял). Это две книжки – для девочек и для мальчиков. Как вы думаете, что на них было изображено? Где-то около 60 страниц, глянцевая бумага, не пожалели денег, все распечатали, продают почти за бесценок. Почему? Потому что в них сплошные черепа, инопланетяне и как свои мозги перекачать в Интернет, в компьютер. А это же программа мирового закабаления, будущего закабаления.

Я уже сказал, что есть язык символический. Символ – это мост своего рода. Мне нравится такое определение. Есть другие переводы – «палочка» и другие… Я преподаю основы православия, катехизис на курсах, Ветхий Завет, миссиологию, историю мировых религий. Из этих предметов все больше и больше понимаю, что во всех предметах есть своя символика, свое направление, свои какие-то вопросы, но все предметы объединяет символический язык. Особенно меня поддержат иконописцы, как можно без иконописи? Как можно увидеть богослужение в храмах, где нет икон? Он как пустой. А где есть, он наполнен. Недаром же некоторые люди заходят и говорят: я здесь не могу стоять, на меня все иконы смотрят. То есть они пробуждают совесть. Это символы, которые пробуждают нашу совесть к спасению, к очищению. То есть мост соединяет землю и небо.  А есть символы, мосты, которые соединяют землю и землю. Корпоративные символы, символы зарабатывания денег, комфорта.

– Символ доллара…

– Да, евро. Посмотрите на доллар. Там же изображен треугольник, а внутри глаз.  И новое мировое правительство. То есть они создают свои символы. А мы свои символы теряем, отдаем их на попрание. А сколько кощунственных выставок было! Когда Господа изображали в различных рекламах, Матерь Божию и так далее. Это значит, они хотят подорвать нашу молодежь, разрушить наш духовный смысл, перевернуть айсберг вверх ногами, чтобы люди не встретили Христа, а встретили антихриста. То есть вопрос символического языка, думаю, должен рассматриваться не просто в рамках семьи, личности, общества, даже на уровне государства.

Это вопрос общественной безопасности, национальной безопасности. Казалось бы, он маленький. Но как мы знаем, все войны, которые сейчас происходят – в Сирии, Ираке, Иране, Ливии, – имели и имеют религиозную основу. Экономических, политических войн, в общем-то, если брать по-крупному, не бывает. Это результат того, что сто лет назад одну часть людей научили думать так, а другую часть… Возьмем то же христианство. Враг рода человеческого каким-то образом изменил духовный смысл, и символика изменилась. Как крестятся католики, а как мы? У нас – вера в Пресвятую Троицу (три пальца щепотью) и Двоицу (два пальца) – Богочеловека. (Далее изображает крестное знамение.) Мы освящаем свой ум, свои глазки, свои чувства, свои уста, то есть перечеркиваем все плохое, что у нас есть, освящаем свое гневное сердце, свои чувства и призываем благодать справа налево, потому что именно с правой стороны был расположен благоразумный разбойник. Даже символика: благо – благодать, разуметь. Он разумел, от чего может получить благодать, – от покаяния. И он принес покаяние.

И вот мосты, которые наводит именно православный символический язык, – это мосты между землей и небом. Есть мосты земные, а есть еще мосты подземные: сатанинская символика, масонская, других религий. Возьмем тех же кришнаитов. Я не обижаю людей, я просто обозначаю и привожу примеры, что нельзя молиться перед экзальтированным синим мужчиной с синим лицом, да еще с клыками (у кришнаитов). Пусть не обижаются, но это же они изображают его в своей «Бхагавад-гите». А в других религиях свои изображения… Посмотрим на католические изображения (опять же я не обижаю их, а просто взираю) и на православную икону. Православные иконы строгие; разумный, внимательный взгляд, который ожидает покаяния. А у них – Господь распятый открывает Свои уста, видны зубы. Где на нашей православной иконе мы увидим зубы? Нигде. То есть идет подмена. Христос получается чувственный, а в Православной Церкви Он духовный.

– То есть теряется устремленность к небу.

– Да, а где эта устремленность? И тут следующее слово, я в теме его не обозначил. Символизм православный всегда подразумевает покаяние. Символический, а второй термин – покаянный. То есть только покаяние соединяет нас с Богом. Что значит «покаяние»? Это значит изменить образ своих мыслей, не гордиться, чтобы не одолевало славолюбие, изменить образ действия, воля. То есть волевые усилия, воля – это второе свойство души. Первое – ум. А третье – чувствование. Чтобы мы не чувствовали, как комфортно сидеть в кресле, а чувствовали Христа своим сердцем. Чтобы не чувствовать этого комфорта, некоторые святые надевали на себя вериги. Ведь это тоже было некое подражание Христу. То есть символический, покаянный язык возводит нас. Мы телесное, душевное, духовное, поэтому символический покаянный язык возводит нас на духовный уровень.

Католическая Церковь и другие религии душевные. Нельзя, чтобы душевность была выше духовности. Что и произошло у них. Надо помочь им, если они согласны, возвыситься и отказаться и от душевности, экзальтированности, всех этих изображений. Западный мир потерял именно духовную символику, духовный смысл содержания богослужения. Почему на богослужения у них мало приходят, почему костелы пустеют? Потому что за символикой, пусть даже она будет православной, нет духа. А почему нет духа? Потому что символика уже начинает искажаться. Я уж не говорю о телесной символике. Эротические журналы и так далее только возбуждают психику и вообще самоуничтожение человека.

Третья характеристика нашего языка после «символический» и «покаянный» – богоспасаемый. Это пронизывает все богослужение. Пронизывает все Священное Писание. Священное Писание можно обозначить некоей моделью, первой моделью. Богослужение – вторая модель. А православная традиция – это третья модель. Но все они, как матрешки, входят друг в друга и дополняют друг друга. Православная традиция помогает молодому поколению понять богослужение. Осмысленное богослужение и участие в нем приводят к Священному Писанию. Изучение Священного Писания помогает раскрыть богослужение. Участие в богослужении помогает нам жить в православных традициях, по «Домострою» и по девяти заповедям блаженств.

Недаром (возвращаясь к духовной символике) мы не говорим «декларация веры». У нас есть двенадцать положений Символа веры, мы же не говорим «декларация веры», «гимн веры». Можно же так сказать? Святые отцы шести Вселенских Соборов, да и Седьмого тоже, могли бы сказать: слушайте, давайте назовем не Символ веры, а декларация, гимн, песня веры. Нет, они назвали символом. То есть символический язык – не только покаянный. Здесь принцип воронки. Сначала мы покажем, что символический язык очень важен и что он только в духовном смысле, потом мы даем направление, воронку, берем и разворачиваем вверх. Чтобы легко было запомнить. То есть наша молитва, покаянные слезы устремляются вверх. А для чего это делается? Для того, чтобы спасти нашу сущность.

Соответственно, язык Священного Писания, богослужения, православных традиций не только символический (воронка), не только покаянный, а еще и антропологический. Иногда в Священном Писании мы слышим такие слова: «плещма Своими осенит тя». Мы Бога делаем антропоморфным, в чем нас обвиняют атеисты. А мы говорим: дорогие братья (в Адаме и Ное они все равно нам братья) и сестры, вы же понимаете, что мы обозначаем… Как еще по-другому выразить наше единение с Богом? Через наши свойства. И мы называем Бога всеправедным, вседовольным, всемогущим, неизменным. И правильно делаем. Но на самом деле это ограничивает Бога, и наши слова только помогают нам увидеть. Таким катафатическим, апофатическим богословием мы показываем, что Он выше нас. Например, мы малы, немощны, а Он всемогущий. То есть мы это делаем для своей души, своего тела и своего духа.

Антропология здесь наблюдается, например, в Священном Писании. Возьмем яркий пример: дьявол искушает Господа трижды. Почему не четыре раза, не пять, не шесть, не один? Я думаю, это символично: это искушение по уму, по чувству и по воле. То есть дьявол проверяет, как соединились Божественная природа, безымянный пальчик, недаром же он называется безымянным, опять же символ. Почему в русском народе этот палец называется безымянным? Потому что обозначает Божественную природу. Без имени! Нельзя назвать по-настоящему имя Бога, а назвав Его, мы Его ограничиваем. Даже сказать: всемогущий. Одно слово. А как Он всемогущий? Почему Он не может создать камень, который Сам не сможет поднять? Значит, надо назвать еще другое свойство: Он всеведущий. То есть Ему не нужно создавать этот камень. Мы говорим: Он создал свободную волю человека, а это и есть камень, который Он не хочет без нас поднять.

То есть в догматике огромное количество символов, в богослужении тоже. Красный цвет, зеленый, белый. Пасхальный цвет – красный. Зеленый – преподобнический. Богослужебный потир – символ чаши. Мы видим, как написана «Троица» Андрея Рублева – Бог Отец, Дух Святой, в центре Господь, а здесь чаша. (Изображает руками положение фигур, образующих чашу.) Получается, стоит чаша, а еще Бог Отец и Дух Святой образуют чашу. То есть символизм. Святые держат руку на себе, на сердце – символ очищения наших чувств (как преподобный Серафим Саровский). Другие держат крест как символ мученического венца, что они пострадали за Христа, пролили кровь. Мы видим, что эту символику кощунственно искажают.

Мы дошли до того вопроса, что враг рода человеческого пытается подменить эти символы. Мало того что устранить их, как это было в ХХ веке. Ему не нужна православная духовность. Она мешает ему паразитировать на человечестве, мешает грешить. Человек перекрестился, помолился, причастился – и все, дьявол теряет контроль, свою силу. Он набирает силу, когда мы грешим все больше и больше. А как он разоблачает нас? Через рок-музыку, концерты, развращенную символику он пробуждает, возбуждает людей.

Так вот, я не договорил. Наблюдается антропология, то есть дьявол искушает сластолюбием, потом сребролюбием, а потом славолюбием. Соблазняет Его по телу (сделай хлеб [из камней]); второе – чувственные наслаждения, которые больше к нашим плотским: соблазняет его богатством (сребролюбие, волевой человек – «время – деньги», «деньги будут – счастье будет», он всё деньги зарабатывает, волевые усилия); соблазняет тщеславием: ты же Сын Божий. Бросься с крыши храма, и Тебя возьмут. Соблазн прелестью. То есть мы видим, что богослужение тоже антропологично.

Начинаются три подготовительные недели [к Великому посту]. Задумаемся, почему не две, не одна, а три. Смотрите, какие притчи поставлены, в какой последовательности. Ведь можно было бы в богослужении поставить первой притчу о Страшном Суде, чтобы люди так побоялись не поститься… Если не будете поститься, тут вам смерть сразу! Нет, первая притча – о мытаре и фарисее. То есть в первую очередь Ева пала, оттого что возжелала древа познания доброго и лукавого, которое было смертоносным. Господь сделал его живоносным. Мы символично как бы находимся на вершине Горы Афон (фото в студии), которой управляет Матерь Божия. Здесь поставлен православный крест. Это же символ преложения зла в добро. Получается, мы должны прелагать. Это не символ смерти. Некоторые сейчас в Интернете пытаются снять с православных крестики и говорят, что мы носим символ смерти. Мы носим не символ смерти, а символ жизни. Мы все зло, которое этот мир обращает против нас, прелагаем в добро. И в первую неделю нам в первую очередь надо очистить наш ум, который тщеславится. Поэтому и говорится: ум, не гордись, как фарисей, помнишь, как Ева пала, захотела быть всезнайкой, прости Господи, то есть всезнающей?

Вторая неделя – блудного сына. А почему не Страшного Суда? Надо подтянуть свои чувства. А когда почувствуешь благодать, тогда уже сам человек своим умом и чувством желает работать, тогда уже третья неделя – Страшного Суда. А за что нас Господь на Страшном Суде будет ставить по правую и по левую сторону? За благодать, которую мы получили от добрых дел, за смирение.

– То есть воля.

– Да, ум, чувства, воля. Смотрим дальше. Первая неделя Великого поста – Неделя торжества православия. А почему не Крестопоклонная, не преподобной Марии Египетской? Сделали бы сразу Марии Египетской, вот вы все грешники. Нет, торжества православия. Ум, ты не будь как фарисей, а исповедуй веру. Опять ум. Смотрите, прошел цикл: ум, чувства, воля. Теперь опять ум. Торжество православия – мы предупредили свой ум, чтобы не гордился, теперь даем ему рамки: думай так, как думали святые отцы. Это первая неделя.

Вторая неделя, как вы уже догадываетесь, связана с нашими чувствами. А кто у нас учил о благодати, нетварной энергии, синергии Божественной и человеческой воли? Святитель Григорий Палама. Вот, ум, стремись; чувства, стремитесь к этой благодати! Не будьте блудными сыновьями. А третья неделя? Вы и наши слушатели уже догадываетесь.

– Воля.

– Воля! А где воля? Крестопоклонная неделя. Так же? Прошел первый подготовительный цикл, потом второй цикл, а теперь третий. Как Вы думаете, что по поводу ума, дара рассудительности, кто нас учил восходить по тридцати ступенькам лествицы добродетелей?

– Иоанн Лествичник.

– Преподобный Иоанн Лествичник учит нас рассуждать, потому что можно перепоститься, перемолиться, можно чувствовать, да не то, а надо все делать с рассуждением. То есть рассуждение опять… Смотрите, Неделя мытаря и фарисея нас научает смиряться, в Неделю торжества православия ум ограничивается догматикой, правильным учением о Троице и Двоице, Символ веры. А в Неделю преподобного Иоанна Лествичника мы опять занимаемся умом.

Какая следующая неделя после ума? Опять чувства. Кто у нас опустился почти на глубину ада (причем не мужчину выбрали, а женщину)? Преподобная Мария Египетская. Семнадцать лет она свои чувства отдавала сатане, а потом сорок семь лет пребывала в таком посте и молитве, что подымалась в воздух и даже благословила игумену и молилась за весь мир.

Ну а последняя неделя – опять надо заниматься волей. Так это Похвала Матери Божией, Которая всю жизнь стремилась ко Господу, принимала волевые усилия. Ну и Сам Господь, Страстная седмица. Где укрепляется наша воля, когда мы на финишной прямой?

Мы проходим Пасху – и то же самое. Антипасха – неделя Фомы. А что у Фомы-то было? Блаженное Фомино неверие. Фома сомневался. Наш ум все время, даже после Пасхи, сомневается. А после Фомы какая неделя? Уже догадываетесь – чувства. Кто у нас пошел к камню, ученики «дверьми затворенными», а женщины – мироносицы. Пошучу немножко, у них ничего не сработало: камень привален, разбойники могут их захватить, воины – убить, ночь кромешная, дикие звери могут быть. Ничего не сработало. Зов сердца, чувство, настолько они полюбили Господа, что им неважно было, убьют их или нет. Они пошли за Христом. Жены Мироносицы стали апостолами для апостолов. Третья неделя – опять воля. Неделя о расслабленном. Мы все расслабленные.

Видите, как антропология влияет на богослужение… А если посмотреть на то, как построена молитва «Отче наш», – точно так же. Это учение Православной Церкви,  образец молитвы. Я не буду продолжать дальше, дам вам возможность самим порассуждать, там опять будет ум-чувство-воля, ум-чувство-воля, пока до Пятидесятницы не дойдем. То есть пятьдесят дней до Пасхи и пятьдесят дней после – сто дней одна сплошная символика. Черный цвет, символ покаяния, символ земли, а в Священном Писании постоянно одна символика.

Так вот, теперь мы понимаем, антропология – это богослужение… Богословие, конечно, есть в текстах. Учение о Троице («слава Тебе, Боже наш, слава Тебе»), о Двоице постоянно перемежается. Возьмем даже девять песней канона. Ведь это символический язык. Почему девять, а не восемь, семь, двенадцать, как в акафистах тринадцать? Девять – это же девять заповедей блаженств. Символично. Если внимательно посмотреть, мы все время произносим три по три ектеньи. После трех песней канона – ектенья; мы просим: на этом уровне, Господи, закрепи нас. «Яко Ты еси Бог наш», – говорит священник.

Потом опять поднялись по заповедям блаженств. Смотрите, первая заповедь блаженств: блаженны нищие духом. То есть я осмыслил, что я грешник. Вторая: блаженны плачущие… То есть чувства. Третья: блаженны кроткие. Так это проявление воли. Не просто ты в келье или дома смиряешься, сам по себе, а когда тебе уже наступили на ногу, а ты говоришь: так я тоже другим наступал на ногу. Тебя обидели – ты прикладываешь усилия и останавливаешь свою злобу, уже не мстишь, проявляешь кротость. А это и есть метанойя – изменение образа мыслей, чувствования, действия. Ортодоксия превращается в ортопраксию.

Ектенью сказали. А почему исчезает вторая песнь канона? Мы поем первую, а за ней сразу третью на всенощной. А потому что в Священном Писании есть такие слова: «Что, жены, плачете, воскрес Господь, не плачьте». Вторую убираем, а Великим постом  вторая песнь появляется – в Каноне Андрея Критского. Потому что она покаянная, мы плакать должны. А когда мы во Христе, мы уже можем не плакать. Ну и так далее, четвертая песня – четвертая заповедь блаженств, занимаемся умом. Я уже не буду дальше продолжать, три по три, ум – чувства – воля, когда дошли до чистоты, потом опять ум – чувства – воля, даже до мученического венца. То есть все время цикличный подъем, цикличное духовное возрастание, это символический язык.

Наверное, слушатели знают, своим я тоже все время говорю: в тридевятом царстве, в тридесятом государстве. Вот они, православные традиции. То есть модуль Священного Писания переходит на богослужение, богослужение влияет на традиции. А традиции – что самое главное в передаче? Традиции созданы для передачи опыта. Как отдать свою доченьку замуж, как воспитывать детей. Ведь это самая главная, глобальная традиция. Как сделать мальчика мужчиной, девочку женщиной, хозяйкой. Должны быть и соответствующие игрушки.

Вот наши русские народные сказки. Как они замечательны! В тридевятом царстве, тридесятом государстве… Это начало просто изумительно, кто эту сказку придумал… Ни одна сказка ни в одном народе так не начинается. Там, где верят в Троицу, исполняют десять заповедей. Сначала девять заповедей. Причем вначале идет тридевятое царство, то есть царство для нас, православных христиан, важнее. А тридесятое государство – это чтобы на земле ад не наступил. Государство нужно, чтобы на земле не наступил ад. Вот именно там и печка ездит, и Ванюшка… И там сказано: по щучьему велению, по моему хотению. Не сказано: по моему хотению, щука, выполняй. Нет, по щучьему велению, а щука – это чувство, благодать, действие Духа Святого. Вот что Дух Святой мне скажет, то и буду делать. А по моему хотению – мое хотение чистое сердцем, оно совпадает с тем, что щука хочет. Соответственно, и печка едет, и все перемещается. То есть русские народные сказки имеют замечательную символику.

Соответственно, и огромное количество наших православных традиций, все они укоренены и начинают всплывать, раскрываться, когда мы только попросим: Господи, открой нам этот символический, покаянный, антропологический язык, учение о трехсоставности сущности человека (тело, душа и дух). Это мы увидим и в Священном Писании, и в богослужении, и в наших народных традициях.

Дальше – три свойства души: ум, чувство, воля. Как гласит нам басня Крылова?

– Лебедь, рак и щука?

– Да. Рак – это наша воля, она все время пятится назад, она немощная, хочет спрятаться в конуру, в свою келью, в своем доме уйти от проблем. А некоторые даже – уколоться, напиться, забыться и так далее. Лебедь – это наш ум, устремленный к Богу. А щука живет за счет других, но здесь чудная щука. Она выполняет пожелания. Ванюшку она не съела. То есть чувство. Она не должна кого-то есть, капризных детей не надо воспитывать, надо воспитывать тех, которые будут отвечать за себя. Когда ко мне подходят и спрашивают, как сделать так, чтобы ребенок был верующим, я отвечаю: первое – научите его ответственности. Это по поводу воли, волю ребенка надо укрепить, то есть налагать ответственность, потому что вера налагает на человека ответственность. А второе – еще для ума нужна пища.

Как поступали в русских народных сказках богатыри, как они ломали эту иголку-гордыню у Кощея Бессмертного, какие испытания проходили (русалки, то есть разврат, чувственное наслаждение, клубочек)… Баба-Яга – это хороший тренер, она же все-таки не сварила Ванюшку, она его научила, как обойти, как быть хитрым, напоила и накормила и клубочек дала, сказала, где меч находится (слово Божие). Чтобы победить. То есть если присмотреться внимательно, то все Священное Писание, православное богослужение и православные традиции написаны, еще раз повторюсь, на символическом языке, покаянном. Устремляют в небо нашу душу, настраивают наши свойства гармонично (как гитарист, или баянист, или любой, кто занимается духовыми инструментами: настраивает, и вдруг инструмент запел; или, например, регент хора – камертоном).

Символический язык – это и есть своего рода камертон, причем он одинаковый. Символический язык, о котором сказано в Священном Писании, Ветхом Завете, напрямую связан с новозаветным языком. Возьмем пророков и Иоанна Богослова. Они символически совпадают. Возьмем Псалтирь Давида и Евангелие – символический язык совпадает. Возьмем притчи Господа и притчи Соломона – тоже совпадают. То есть как будто люди говорили на одном языке, хотя язык не в буквальном смысле, этимология (французский, немецкий), а язык символический.

И еще очень важный термин – христоцентрический. То есть язык символический, покаянный, антропологический – для спасения души, этим всем написаны и Библия, и богослужение. Спасение души – вот что центральное. А еще и христоцентрический. Ведь без Христа мы ничего… все три слова, которые я произнес (символ, покаяние, антропология) без Христа (указательный палец, символично) невозможно понять; и Священное Писание тоже.

А последний критерий – это Церковь. Потому что вне Церкви – да, ты будешь христианин; например, будешь знать свою антропологию, будешь каяться в своих грехах. Но если ты не причащаешься, если не участвуешь в богослужении, если не являешься членом Церкви, то как ты можешь спастись? Преподобная Мария Египетская 47 лет пробыла в пустыне, однако она попросила, чтобы ее в конце жизни причастили, хотя ходила по водам и вообще, можно сказать, не нуждалась… А где получить Причастие? Только в Церкви. Вот этого боятся наши враги. Они хотят наш язык уничтожить, буквально начиная с Петра Первого и завершая сегодняшним днем уничтожают. Вместо этой нашей духовной, покаянной, спасительной, антропологической, экклезиологической символики они оставят свой глас.

– Чего нужно опасаться современному человеку, какими путями искажается символический язык?

– Он искажается как раз через неправильное мировоззрение, неправильное чувствование и неправильное волевое устремление. Пример искажения мировоззрения. Вот возьмем учебник, утвержденный Министерством образования. Этот учебник издан не сейчас, а года три-четыре назад, 17–18-й урок, как помню. Детей учат на английском языке, тема «Клык», изображен вурдалак, вампир, и на английском языке написано: «Представьте себе, что в вашу шею впивается вампир, пытается пить вашу кровь. Ваши действия? Напишите ответ». Ну, то есть там позвонить по телефону доверия, не знаю что.

– Это учебник английского языка?

– Да, для школы. Восемнадцатый урок, тема – привидения. Изображено привидение, которое вечером влазит через форточку чуть ли не под одеяло ребенка, стоит звездочка: урок выполнять вечером. То есть получается, эти гномики, какие-то вурдалаки, привидения проникают в систему образования; изучают уже, как кого обмануть. Возьмите вы Священное Писание, возьмите то, что спасает детскую душу, а не то, что развращает. А почему идут на это? Потому что выгодно. Россия – большая территория, надо, чтобы людей было поменьше, мировые запасы, чтобы сюда переехали те, кто хочет вольготно жить, паразитировать на другом человечестве.

– Почему не запретить эти игрушки?

– Дело в том, что система после революции (или государственного переворота) 1917 года продолжает существовать в тех рамках, в которых и была. При Сталине ее пытались исправить, вернуть даже раздельное обучение, но опять перестроечные варианты и влияние заграничных коллег, как их называют, проникают во все сферы. Они понимают, что Россию внешним оружием не взять. Вопрос просто, как говорится, в корень, потому что ее можно разложить. А с помощью чего? С помощью символического, антиантропологического. Есть такое понятие, как трансгуманизм. То есть сделать детей киборгами, роботами, поставить им  уже в детском садике или даже при родах чип и так далее. Это очень страшное оружие расчеловечивания. Голливудская программа, голливудские фильмы как раз на этом и построены, мультфильмы для детей наполнены колоссальной символикой. За полчаса там насчитали тысячу символов наших врагов масонов.

– Какие это символы?

– Всякие наколки, египетские изображения, звезды, пентаграммы, то есть это символы, которые закладываются в ребенке на уровне подсознания, а потом, когда он вырастет, он уже не будет вспоминать сказку о золотом петушке, о царевне-лягушке. Он будет воспринимать это нормально: это жизнь, я же это в детстве слушал, меня же переодевали в пирата, в разбойника, я в детстве был Кощеем Бессмертным, ребра у меня были. Я хочу быть таким вот, супергероем, чебурашкой, не дай Бог еще вампиром. Идет война, незаметная для родителей. И родители, что удивительно, не разбираются, покупают компьютерные игры, планшеты, дают своим детям. Он вроде как тешится, а в его душе идет кошмарная война, в его душу через компьютерные игры, через планшеты залазит всякая нечисть, грязь. И потом (я сам при этом присутствовал, просто удивился, я раньше не видел такого) у ребенка отбирают планшет или еще что-нибудь, а у него волчий оскал, он готов тебя просто разорвать, глаза волка, глаза зверя в ребенке. Представляете? А почему? Потому что современные компьютерные игры, технологии переформатируют наше сознание, открывают душу.

Сколько уже в Интернете можно найти информации (меня это удивило), когда в загробном мире оказался молодой человек – наркоман, алкоголик, пьяница… Бес достает из кармана (конечно, это образный язык, карманов там никаких нет, но смысл такой) какую-то душу, символично, отдает сатане и говорит: этот сегодня продал свою душу за компьютерную игру, где стреляют и убивают. То есть символы являются неким мостом, через который входит или благодать, или… И надо, чтобы этот мостик был от земли на небо. И чтобы наши дети и мы с вами становились земными ангелами и небесными человеками, а не земными сатанистами или бесами и адскими людьми.

То есть получается, сейчас началась самая страшная война. Раньше, в ХХ веке, война была по уничтожению православной символики – именно той, какой я сказал: символической, покаянной, антропологической, христоцентрической и экклезиологической. Это пять характеристик нашего языка. Во всех предметах – богослужение, история Русской Церкви, история Древней Церкви (шестьдесят предметов насчитывается на наших курсах при академии). А получается, если нет этого фундамента, соответственно, мы можем потерять даже духовный смысл. И в ХХI веке началась самая главная, страшная война – под христианской символикой продвинуть… Христианская символика остается, как, например, католики организовывали униатов. Они оставляли православную символику, но поклоняться надо папе Римскому. То есть воспитали предателей. Этот результат мы видим на Украине. Это результат того, что мы отдали свою символику и не замечаем. Да ничего страшного, ребенок надел одежду, у него какой-то бэтмен нарисован. Папа надел какого-то головореза, да ничего страшного, это так.

– Совершенно неразборчиво.

– Неразборчиво. Дети одеваются, покупают… Дорогие родители, братья и сестры! До чего мы дошли, покупая футболки с различными плохими изображениями, покупая игрушки с плохими изображениями…

– Получается, программируем.

– Мы программируем своих детей. И потом в Евангелии нам становятся понятны слова: восстанут дети на родителей и убьют их. Не просто выгонят, не просто ударят, а убьют. А что в Америке? Папа вытащил из розетки компьютерную игру, ребенок с ружья застрелил и папу, и маму, и потом, когда они умирали, он их бил ногами. У него в суде спрашивали: понятно, ты убил своих родителей, а зачем ты мертвых бил ногами? А он искренне рассказывает: потому что папа компьютер не разрешал, а мама на улицу не отпускала. Понимаете, мы сами своими руками открываем дверь символического языка, да не ту дверь. Надо открывать небесную дверь, православной символики. И именно духовный смысл, потому что это самая страшная война… Дьявол войдет в антихриста и будет использовать, не побоюсь сказать это, православную символику. Чтобы мы не догадались спрятаться.

В русских народных сказках очень замечательно сказано, перечитывайте их детям. Сказка о курочке, которая оставила своих курчат. Помните, лиса пришла, переоделась, дети не поверили, не пустили «курочку», лису, переодетую в перья, у нее голос был не тот. Лиса пошла к кузнецу, перековала голос. То же самое – семеро козлят и волк. Та же самая аналогия. И вот две курочки стоят и две козочки. Как детям определить, кто истинная, а кто ложная мать? Это как раз вопрос детям. И когда курочка, или особенно медведь как символ справедливости (как одного из свойств, можно сказать, божественного суда), говорит, как Соломон: дети, давайте мы зададим маме вопрос, кто из них разрешит детям купаться? Переодетая лиса закричала: купайтесь, играйте в компьютерные игры, стреляйте, убивайте, бегайте, надевайте любые футболки, всё вам, ювенальная юстиция вам поможет. А настоящая мама сказала: ни в коем случае, дети, вы утонете. И дети, которые привыкли чувствовать благодать, в этом замечательном мультфильме, сказали (конечно, судья и сам догадался): вот наша мама, потому что дети с детства приучены к благодатному, жертвенному служению.

Знаете, как я это проявляю на уроке Закона Божия? Первый урок начинается приблизительно так. Дорогие дети, мы с вами знакомимся, я буду преподавать Закон Божий. Что такое закон? Что-то строгое? На самом деле я буду преподавать вам любовь Божию, которая является через ограничение зла. Как ограничить зло, чтобы в вас проявилась любовь? Скажите, вы любите свои игрушки? Есть ли у вас любимая? Или любимое животное. Поднимают руки, перечисляют. А чем они вам нравятся? Они такие-то, мы ухаживаем за ними… Второй вопрос: а вы можете отдать свою куклу, подарить кому-то? Вот уже начало. Привязанность земная – это хорошо, а на ней должна быть уже привязанность небесная. Сможет ли этот ребенок отвязаться от земного и выйти на духовную любовь, с чего мы начали сегодня, на символический язык? Это символ чего-то. Кошечка – мягонькая, с ней поиграть, собака преданная, это дружба. А сможете вы этот символ на небо отправить и отдать кому-то? Да, я подарил. А что ты чувствовала? Ты лишилась игрушки? Да. А кто тебе подсказал? Бабушка, дедушка подсказали отдать игрушку. Хороший у тебя дедушка, передайте им, что я им пять ставлю.

Говорю дальше: а сможете ли вы отдать эту игрушку врагу? Вот тут-то всё, ответит один или вообще детей нет. Поэтому, дорогие братья и сестры, символический язык Православной Церкви спасительный, он христоцентрический, антропологический, экклезиологический. Храните эти символы, потому что это наше спасение. Именно когда будет пробита эта брешь, тогда и войска, и все остальное… Наши дети предадут нас. Мы должны сделать, чтобы у них был духовный стержень, у нас должен он быть. А символический язык – это мышцы нашей веры. Чем больше мы знаем образов священного покаяния, Священного Писания, образов покаяния из житий святых, из богослужения, образов покаяния в нашей традиционной православной жизни, тем крепче мы духовно. Мы сможем побеждать врага силою Животворящего Креста, самым главным нашим символом, возвышающимся на Горе Афон – нашем форпосте.

Ведущий Денис Береснев
Записала Маргарита Попова