Беседы с батюшкой. Всеправославный Cобор

 В екатеринбургской студии телеканала на вопросы телезрителей отвечает игумен Вениамин (Райников), секретарь Епархиального совета, председатель Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества, настоятель храма Державной иконы Божией Матери города Екатеринбурга.

– Сегодня мы обсуждаем достаточно злободневную и актуальную тему. На 18 июня было запланировано проведение Всеправославного Собора. От участия в этом Соборе отказались и Грузинская Православная Церковь, и Болгарская, и Антиохийская. На заседании Священного Синода Русской Православной Церкви 13 июня было решено поддержать предложение этих Церквей о переносе проведения Всеправославного Собора. В случае, если перенос не осуществится, делегация Русской Православной Церкви тоже не отправится на Собор. Почему же?

– Сразу оговоримся о границах наших полномочий в размышлениях о Всеправославном Соборе. Все-таки эти решения принимаются не на нашем уровне, спикеры должны быть из Московской Патриархии, у нас есть пресс-служба, Отдел внешних церковных связей, который прекрасно это комментирует. Но есть вещи, которые нам всем известны, над которыми мы тоже можем подумать.

Конечно, есть проблемы, они известны, потому что по инициативе Русской Православной Церкви обсуждение тем Всеправославного Великого Святого Собора было общедоступно, тексты выложены в открытый доступ, практически у всех была возможность ознакомиться с ними и предложить какие-то правки, увидеть подводные камни, улучшить эти тексты. Эта дискуссия была вынесена на самое широкое поле. В результате количество вопросов, по которым был достигнут полный консенсус, стало сокращаться. Опять-таки это заслуга отчасти Русской Православной Церкви, которая настаивала на том, что все решения принимаются не большинством голосов, а абсолютным согласием, консенсусом всех участников, потому что в Церкви не может быть навязанных решений. Если это истина, она всем очевидна. Оказалось, что есть документы, в которых нужны правки, и значительные. Не все Церкви были согласны с тем, что их предложения проигнорированы. Выяснилось, что были изъяны в самом регламенте, которые не позволяли работать над текстом принимаемых документов на самом Соборе, то есть тогда само существование его сводилось к какой-то протокольной функции, к фикции – прийти вместе и единогласно проголосовать.

Конечно, хотелось, чтобы это был Собор в живом общении, в Святом Духе, «изволися Духу Святому и нам», это должен быть вдохновленный Собор. Конечно, там могут раздаваться и другие голоса, и нужна возможность работать над документами, пока не будет достигнут более-менее приближенный к идеальному статус этих документов. Поскольку, как оказалось, над ними невозможно будет работать в процессе самого Собора, многие Церкви не захотели участвовать в Соборе на таких условиях, он просто работал бы наполовину. Потихоньку Церкви одна за одной, видя, что их поправки к этим документам не принимаются (значит, реальная работа им просто недоступна), начали отказываться от участия в Соборе. Там были еще какие-то, менее значительные, причины, но тем не менее тоже важные для этих Церквей, если они их озвучивали.

Синоды нескольких Церквей начали просить о переносе даты Собора, пока, во-первых, не будет достигнута договоренность по всем документам, а во-вторых, не преодолены некоторые проблемы, прямо не относящиеся к Собору, но мешающие его единству. Например, временный конфликт между Иерусалимским и Антиохийским Патриархатами – чисто канонический, относительно статуса одного прихода, который никак не может с точностью определиться, к какому Патриархату он относится. Конечно, у каждой Церкви свое мнение. Спор этот однозначно будет разрешен, но пока он не разрешен, говорить о духе полного братства, единения и понимания рано. Поэтому просили о переносе. В том числе, конечно, это решение поддержала Русская Православная Церковь, поскольку уверена, что все решения такого Собора должны приниматься только сообща, никто не может навязать всей полноте Православной Церкви свое мнение просто большинством голосов. Конечно, документы должны разрабатываться и доводиться до такого состояния, чтобы нам за них потом не было стыдно.

– Вообще влияние Русской Православной Церкви в подготовке документов к Собору огромное. Насколько я понимаю, возможность тех редакций, какого-то обсуждения до принятия документов – это тоже, собственно говоря, заслуга Русской Патриархии.

– Конечно, этот процесс идет уже давно. Какое-то время он шел достаточно кабинетно, на какое-то время был приостановлен в силу некоторой напряженности в отношениях Русской Православной Церкви и Константинопольского Патриархата по вопросу Эстонской Церкви. Даже был период, когда мы не поминали патриарха Константинопольского до тех пор, пока эта проблема не будет решена в правильном каноническом русле, пока не будут найдены точки соприкосновения. Были периоды остановки этой деятельности. Тем не менее пятьдесят лет – это значительный срок. Документы были подготовлены хоть в каком-то виде (так называемая «рыба»). Но над этими текстами можно работать, их можно редактировать, их не надо писать заново. Поэтому мы уверены, что больш а я часть работы принадлежит Русской Православной Церкви. Это дело, которым, конечно, болит сердце Святейшего Патриарха, дело, заботящее весь епископат нашей Церкви, который на последнем Архиерейском Соборе просил всех верующих (надеюсь, что мы это услышали) своей молитвой поддержать деятельность этого Собора и молиться, чтобы он был плодотворным, богоугодным и полезным для всей нашей Церкви.

Видимо, не все это услышали, молитвы не все поддержали, поэтому у нас есть искушения. К этому, конечно, надо относиться внимательно. Молитва – это не простая формальность. Вроде как в официальном документе попросили помолиться, значит, ничего не надо делать – нет, делать надо, молитва очень нужна, потому что такое великое дело, как собрание всех предстоятелей и представителей Церкви по очень важным, животрепещущим вопросам, касающимся всех Церквей, не может быть обделено вниманием врага рода человеческого, который однозначно хотел бы повставлять палки в колеса. Отчасти это получилось. Естественно, это будет преодолено, как и любые его бессильные искушения, тщетные попытки остановить корабль Церкви.

– Тему Всеправославного Собора очень широко обсуждают в православных кругах. Обсуждать могут и люди, которые что-то где-то услышали (слышит звон, да не знает, где он), а могут и те, кто действительно прочитал документы, высказывал критические замечания именно по ним. Начнем с первых. Этот Собор окрестили Восьмым Вселенским, чего только не говорится о том, что будет на нем разрешено и дозволено! В чем разница между Православным и Вселенским?

– Статус Вселенского Собора придает следующий Собор, тоже претендующий на статус Вселенского. Конечно, он предполагает довольно широкое представительство всех делегатов от всех Поместных Церквей. Кстати сказать, это полезно даже для теперешнего Всеправославного Собора, потому что наша Церковь в последнем решении Синода предложила вообще разрешить участие в этом Соборе всем желающим лицам в епископском сане, потому что много архиереев имеют и Божий дар, и возможность вдохновенно и полезно поучаствовать в его работе – конечно, если такая возможность будет предоставлена. То есть даже Собор, не имеющий статуса Вселенского, не может быть проведен спустя рукава.

Мы должны ответственно относиться к любому Собору, потому что Соборы Церкви – это, в общем-то, формы ее жизни. Проведение Соборов – всякий раз форма не определения истины, а ее подтверждения, потому что мы не изобретаем истину, мы ее можем формулировать, высвечивать, показывать в очередной раз свою приверженность ей, но не можем менять то, что является незыблемым, – слово Христово, нашу традицию. На этих Соборах мы всегда ее защищаем, никак не изобретаем ничего нового. Конечно, хотелось бы сказать, что все эти страхи смехотворны, если бы все не было так печально.

Люди, боящиеся некоторых вещей, идут и дальше: подвергают саму возможность участия в Церкви опасности, отпадают от нее по собственной инициативе, просто потому, что боятся того, чего бояться не стоит, и получается по горькому замечанию Псалтири: «Тамо убояшася страха, идеже не бе страх». Это вообще особенность грешника – бежать, когда за тобой никто не гонится. Это позор, на который демон толкает человека, чтобы выставить его на посмешище. Грешник боится несуществующей опасности, начинает убегать от того, чего не существует вовсе. Поэтому лучшая борьба со страхами – изучение этого страха.

Иррациональный страх никогда не пройдет, пока ты не начнешь смотреть ему в глаза. Бегать от чего-то страшного – это никогда от страха не освободиться, а если ты подвержен иррациональному страху, то страх должен превратиться в рациональный. Есть ли причина для моей боязни, или я просто малодушный паникер? Так вот, половина страхов могла бы исчезнуть при ознакомлении с этими документами. Странно, что люди этого не сделали. Об опасности того, что епископат вдруг станет женатым, надо же было где-то прочитать. Этого нигде нет даже в намеках. Или слухи об отмене постов. Это значит, что человек дальше названия этот документ не прочитал. Даже и название не прочитал – «Важность поста и его значение в современном мире». Если прочитать этот документ, сразу понятно, что там нет таких опасностей.

– Вопрос от телезрителя: «Если наша Церковь не будет участвовать в Соборе, будем ли мы выполнять его решения?»

– В любом случае, даже если бы мы участвовали в этом Соборе, решения любого Собора проходят через процесс принятия Церковью. Есть опасности, они были, мы надеемся и уверены, что это не тот случай, но история Церкви знала и разбойничьи соборы, знала соборы, которых Церковь не принимала, несмотря на всю их представительность; формально они были почти идеальными, но их решения противоречили православной традиции и православному учению, и их отвергали как разбойничьи, негодные, еретические. Бояться решений предстоящего Собора бессмысленно, потому что никаких изменений простым подписанием бумаги не происходит. Тем более документы там довольно непринципиального содержания, там вовсе не рассматриваются догматические вопросы. Эти документы вообще не могут представлять опасности, потому что в них не ставятся догматические вопросы. За исключением документа об отношении к инославному миру – есть шероховатости языка, которые могут быть истолкованы не совсем в православном смысле, но они стали очевидны, видны, и многие Церкви (не один человек, а достаточно представительное количество участников Собора) обратили на это внимание и потребовали изменения этого текста.

Пока непонятно, на каком этапе работа находится сейчас, это нам просто неведомо. Спрашивать нужно у тех людей, кто имеет к этому более близкое отношение. Но однозначно, что даже если этот документ не будет изменен в духе православной экклезиологии, ничего страшного не произойдет, потому что Церковь его сможет просто игнорировать. Это не будет никоим образом воздействовать на такие внутренние ее свойства, как единство, соборность, апостольскость. Ничего страшного, если Православная Церковь не будет участвовать, мы эти решения не будем признавать, потому что настаиваем на том, что должен быть консенсус. И потом, не факт, что Собор состоится без нас, потому что вопрос не только в Русской Церкви. Как минимум четыре-пять Церквей не будут участвовать: Болгарская, Сербская, Грузинская…

Если и Московская не будет, то это далеко от консенсуса и вообще не похоже на Собор. Это похоже на какое-то совещание некоторых предстоятелей Церквей с их делегациями. Его канонический статус сразу же понизится, будет невелик, и поэтому его документы перестанут быть общеобязательными, несмотря на то что это, конечно, не всем понравится, особенно составителям этих документов. Это совершенно понятно. Человек над ними трудился, работал, и уже вот-вот, за два шага до их принятия, вдруг оказывается, что мы не можем их принять. Обидно, конечно, это можно понять, но это не значит, что надо поступиться церковными принципами единства по этим вопросам. В любом случае любое общеобязательное решение Собора предполагает, что все Церкви с ним согласны. В Церкви навязывать никакие решения в принципе невозможно, потому что мы не изобретаем того, чего не существует, мы освещаем то, в чем живем. У нас богословие занимается только тем, что пытается на современном языке говорить о вечных вещах, оно не может изобрести Божественное откровение, если его нет.

– Что касается изучения текста документов, предложенных для обсуждения, то вообще это на самом деле длительная, кропотливая работа, и человеку неподготовленному, не умеющему выслеживать все термины, содержащиеся там, что-то может быть непонятно. Это одна крайность, когда человек пытается прочитать все документы, поверхностно по ним пробегает. Но бывает другая крайность: человек находит одну статью, где скопом изложены какие-то мысли автора статьи, может быть не соответствующие действительности. Как найти золотую середину, где почерпнуть информацию, которая актуальна и понятна для мирян?

– Перво-наперво мы сами должны определиться со своим статусом. Мы несколько испорчены демократией, и поскольку живем в политическом поле вроде как демократических обществ, нам кажется, что эти законы должны работать всегда и везде. Но Церковь не та демократия, в которой вопросы истинности решаются простым большинством. Вполне возможно, что истина транслируется каким-то одним очень святым человеком, а все остальные заблуждаются. Такое было. Сейчас такое, конечно, маловероятно, но истина не определяется большинством голосов. Если мы решим демократию перенести в Церковь, мы погрешим, потому что Церковь – не демократия. Это абсолютная монархия Христа, Его Тело. В Священном Писании мы не встречаем образа Церкви как демократического общества. Мы встречаем сравнение с Телом Христовым, с кораблем, с организмом, в котором каждый член исполняет свою функцию. На корабле есть капитан, есть матрос, кок, каждый исполняет свою функцию, в этом залог благополучного плавания. Все не могут быть капитанами.

Когда человек не совсем правильно определяет свой статус, он может попасть в неприятную ситуацию. Святые отцы предупреждали об этом, советуя человеку: не начинай учить раньше времени, иначе всю последующую жизнь будешь скуден в разуме. По принципу «не знаю, а других учу» действовать нельзя. Если ты не дипломированный специалист догматики, то вполне вероятно, что мало что в ней поймешь. Это естественно, но это не значит, что ты не должен исполнять свою собственную функцию. Поэтому очень странно видеть людей, у которых есть Богом данное великое, ответственное призвание, но они не исполняют его, а пытаются делать работу других людей. У нас есть в Церкви достаточное количество великих богословов, которые сопрягают знание богословия с жизнью в Боге. Знание без дела есть бесовское богословие, как говорил Максим Исповедник. У нас достаточно хороших богословов, они знают догматику и живут этим, живут Христом. Таких специалистов хватает, даже одной Святой Горы достаточно, чтобы эти опасности увидеть и довериться специалистам.

Странно, когда человек не разбирается в вопросах, но начинает выносить скоропалительные суждения, слушает людей, которые так же неграмотны, как он сам. Может быть, просто менее неграмотны, чем он. Выносит суждения, прочитав две-три книги, надергав несколько цитат непонятно откуда, с неподтвержденным происхождением цитат (очень часто ссылаются на то, чего просто не существует, выдумывают литературу, потом на нее ссылаются). В основополагающих вопросах надо быть довольно въедливым человеком. Если тебе говорят, что святой отец сказал то-то и то-то, ты можешь поискать, действительно ли он говорил то, что ему приписывают.

Как раз по поводу Собора ходят такие просто сочиненные цитаты. Есть такая цитата преподобного Кукши Одесского, явно поддельная. Это настолько понятно, что видна рука недруга Церкви, который пытается помешать церковному делу, притом еще впутав туда имя святого человека. Это печально, это высвечивает некоторые наши проблемы, на которые действительно стоит обратить внимание. Так давайте лучше на это обратим внимание сегодняшнего вечера, на те проблемы, которые нам мешают жить в Церкви правильно, потому что подвергают опасности само наше существование в Церкви. Это была бы только теория, если бы на практике не совершались странные поступки со стороны, увы, даже пастырей. Конечно, эти случаи единичны, но тем не менее они существуют. Если даже пастыри не устояли, что же говорить о мирянах, их тоже надо побыстрее спасать. Вот в чем проблема.

Не думаю, что разглашаю какую-то тайну, но в нашей епархии был священник, который попросился уйти и ушел, не приняв внутренне сам факт встречи Святейшего Патриарха с папой Римским и совместного принятия Гаванской декларации. Его это так задело, он так испугался призрака католицизма, который будто бы проникает в Православную Церковь, химера готовящейся унии так его испугала, что он решил просто уйти и не разбираться. Но это слабая позиция, которая говорит о том, что человек не исполнил, к сожалению, своего пастырского долга. Нужно знать о тех вещах, которые там были. Мы беседовали с этим священником на епархиальном совете. Самое интересное (в это с трудом верится, но так оно и было): я спросил его лично, знает ли он разницу между православием и католицизмом.

Человек – борец за православие, ему так не нравится католицизм, он должен знать, чем он ему не нравится, какие конкретно догматические опасности у нас есть. Вот пришла к вам прихожанка и спрашивает: «Батюшка, мне кажется, что все это одно и то же, все Церкви, здесь орган играет, там хор, здесь скамеечки, стульчики… Докажите, что Католическая Церковь – не Церковь, ересь». Знает он ответ, знает разницу? Не знает. Он не назвал ни одного отличия Православной Церкви от Католической! Я спросил его: «Хорошо, Вам не нравится Гаванская декларация, что Вам особенно в ней не нравится? Какие ее пункты Вас особенно испугали?» В ответ он как-то жмется. Спрашиваю, читал ли он ее вообще, сколько там пунктов. Оказывается, не читал. Вот, мол, в Интернете прочитал, что какой-то батюшка раскритиковал документ и он ему поверил.

В связи с этим высвечивается печальная проблема. Человек поверил слабому интернет-авторитету. Понятно, что в Интернете все что угодно можно найти, что угодно может писать любой под любыми именами. Конечно, авторитетность Интернета весьма слаба, но тому священнику показалось, что слова, которые он прочитал в Интернете, важнее и авторитетнее, чем все разъяснения, которые в том же Интернете дает Русская Православная Церковь на своем официальном сайте. Не хочешь заходить на сайт Русской Православной Церкви – зайди на сайт Екатеринбургской епархии, своей родной, ты священник этой епархии, у тебя есть доступ в Интернет, ты периодически должен заходить на сайт своей епархии, тебе же интересно, чем она живет. А там все ссылки на все статьи, есть раздел «Актуальная аналитика». Пожалуйста, читай, все там разжевано. Почему не возникло такого желания?

Это похоже на ситуацию: приходит жена с работы домой, а все ее вещи собраны. Муж выставляет чемодан и говорит: «Иди, я с тобой больше жить не хочу». – «А в чем дело?» – «В Интернете какая-то баба Глаша сказала, что ты мне изменяешь». – «Кто такая баба Глаша?» – «Не знаю, но там написано, баба Глаша не соврет». Если случится такая ситуация, о чем это говорит? О том, что было нарушено самое важное в семье – доверие к своему супругу. Если любой внешний голос оказался более авторитетным, чем голос собственной супруги, который не был выслушан, это говорит о том, что в семье большой кризис. Сколько таких ревнивцев погубили собственные семьи, сами себя, своих жен необоснованными страхами! Это психический дефект, мешающий человеку жить. Вообще-то люди с этим борются, они должны от этого лечиться. Шекспир прекрасно описал, чем все заканчивается, если человек слишком увлечется своей ревностью, своими необоснованными страхами. Наверное, для того чтобы обвинить свою жену в измене, должны быть очень веские основания.

А у нас таких оснований даже не ждут: что-то в Интернете написали – достаточное основание, чтобы отложиться от источника своего священства, от епископата, в общем-то, и от Христа, потому что ты перестаешь быть пресвитером Церкви Христовой. Это же очень страшно. Это значит, что у нас есть проблема потери доверия внутри Церкви. Значит, священник по определению напряжен относительно своего епископа, а прихожанин постоянно подозревает своего священника в том, что он неправославный. Забываю спросить, как там на самом деле, а внутри себя даже не знаю, в чем различие. Парадокс ситуации в том, что люди подозревают в каком-то католицизме человека, не зная о том, что такое католицизм как таковой. Это же смешно. Обвиняют при этом Святейшего Патриарха, который прекрасно знает и православную, и католическую догматику, и это знание, конечно, не даст ему смешать одно с другим. А наши не знают ни того ни другого и догматику бы сдали на двоечку-троечку, а про католическую догматику вообще ничего не слышали, потому что не было повода и желания ее изучать. Слова таких людей были бы смешны, если бы их жизнь не зависела от их невежества. Невежество никогда не было добродетелью.

– Вопрос от телезрительницы: «Почему Вы говорите об этом Соборе с таким позитивом? Ведь Паисий Святогорец пророчил, что лучше бы ему не бывать. И весь Афон сейчас против него».

– Весь Афон не против Собора как такового, а за те поправки, которые внесли. Афон не может быть против того действа, которое являет единство Святой Церкви. Ну как можно быть против того, что делает Церковь сообща, все предстоятели Церкви, представители каждой Поместной Церкви? Паисию приписывают то, что он едва ли мог иметь в виду, потому что он не знал про Святой Великий Собор именно в том виде, в котором он сейчас проводится. Там могли быть опасения тех соборов, которые могли бы повредить православию. Страшен не Собор сам по себе. Кстати, это тоже очень симптоматично. Люди боятся формы, в которой вообще существует Церковь. Это форма ее существования. Это то же самое, что бояться совместных обедов в семье. Как может повредить семье совместный прием пищи? Потому что кто-то что-то сказал? Как может святой человек, даже не разбирая конкретной цитаты, в принципе такое сказать?

Соборность – это свойство Церкви, это то, в чем она живет. Мы постоянно подчеркиваем, что должны общаться, у нас единая Чаша, все объединены вокруг нее. Поэтому мы ходим из прихода в приход на храмовые праздники, когда духовенство собирается приезжать, поддержать другую евхаристическую общину, показывая свое единство во Христе. Предстоятели Церквей постоянно сослужат друг с другом по разным поводам. Чуть какой праздник, они приглашают друг друга, потому что очень важно подчеркнуть, что мы причащаемся из одной Чаши, что мы едины, у нас единая Церковь. Несмотря на то что наши Церкви имеют свои границы, национально окрашены, тем не менее во Христе мы все едины. Это подчеркивается Соборами. Просто другой формы не существует. Собор – это объединение епископата и предстоятелей в первую очередь вокруг одной евхаристической Чаши, а потом уже принятие в этом единодушии каких-то документов.

Страшно может быть, если собор вдруг становится неправославным, если уходит вдруг его истинность, если вдруг все собрались и решили сказать, что епископы будут женатыми, что нужно отменить посты, монашество, изобрести какую-нибудь ерунду, – тогда собор просто перестает быть православным. Тогда это просто шайка. Этого можно бояться. Но здесь не тот случай. Мы знаем этих людей, это же оскорбительно по отношению к составу участников Собора, среди которых есть очень уважаемые люди, которых мы знаем, книги которых читаем, которых знаем лично, которые являются для нас духовными руководителями. Те же самые авторитеты Афонской Горы к этому Собору относятся весьма серьезно. Архиереи, которые нам известны как ревнители православия, говорят, что страшен не сам Собор. Если он что-то страшное примет, то мы просто не примем это. Проблемы-то нет. Мало ли было разбойничьих соборов, но это же не тот вариант, нет никаких оснований говорить, что сейчас какой-то император специально сместил православных епископов, набрал себе любезных еретиков, из них состряпал собор, назвал его вселенским, а Церковь стонет оттого, что совершается насилие.

В данном случае ничего такого даже приблизительно нет. А подозрение, что чуть только епископы соберутся вместе, то обязательно какую-нибудь гадость сотворят, говорит о внутреннем духовном пороке человека, который живет внутри Церкви, ожидая гадости от своего собственного отца. Как можно жить в семье, если считаешь, что каждый раз, как мама налила тебе суп, надо его проверить на наличие яда, а потом только есть? Это что, нормальная семья? Самое интересное, что всякий раз при проверке оказывается, что в супе яда нет. Это значит, у тебя сумасшествие в голове, надо с собой что-то делать. Епископы не виноваты, что ты их боишься. Это значит, начитался чего-то лишнего и начинаешь моделировать ситуацию.

Да, мы знаем пророчество о том, что в конце времен будет сложная ситуация, в том числе со всей Церковью, с епископатом. Действительно, оскудеет любовь настолько, что не всем будет очевидно Божество Христово, кто-то будет отрицать воскресение Христа. Об этом пророчествовал Серафим Саровский. Но пока мы даже приблизительно не видим, чтобы мы придвинулись к временам этого пророчества. Сколько епископов существует, все они с удовольствием возглашают: «Христос воскресе! – Воистину воскресе!», обращаются с пасхальными посланиями. И пока нет даже одного, самого запропащего епископа, который сказал бы: «Знаете, а Христос не воскрес и вера ваша тщетна»…

Это не критика пророчества. Но зачем же приближать его искусственно? Еще не те времена. Странное желание – поскорее оказаться в последних временах. Эта ситуация высвечивает именно такое желание. Я прочитал такое пророчество – значит, это последние времена. Но что-то не клеится. Епископы все за воскресение Христово, значит, они меня обманывают. Это страшная внутренняя болезнь, которая как раз всевается дьяволом, врагом всего единства. Он знает, как погубить единство Церкви – надо в него воткнуть какой-то кол, чтобы разорвать доверие между прихожанами и пастырем, между пастырем и архипастырем. Тогда все остаются одиноки, всех кушай по одному. Это же так очевидно. Против этого искушения, к сожалению, у нас не очень спешат бороться, спешат огульно обвинять и подозревать свой епископат. Это очень горько, больно и симптоматично и в конечном итоге приближает конец света.

– Наверное, стоит как можно чаще говорить о том, что Собор этот всеправославный. Видимо, в сознании людей нет понимания того, кто будет там участвовать. Нужно простым языком объяснить, что там будут участвовать только главы Поместных Православных Церквей…

– …с делегациями, причем представителями сначала хотели брать по двенадцать человек. Русская Православная Церковь настояла на том, чтобы они были еще более представительными, по двадцать четыре человека. Понятно, что когда людей мало, им проще ошибиться. Когда делегация становится более представительной, возрастают шансы на то, что людей грамотных и неравнодушных к своей Церкви там станет значительно больше, в идеале сто процентов. Но мы лишний раз доказываем, что там нет опасностей. Понятно, что если соберутся двенадцать–четырнадцать человек и между собой что-то порешают – это один вопрос.

Другое дело, когда соберутся настолько представительные делегации Церквей, что наверняка прозвучит голос значительной части епископата, который призван своим служением сохранять чистоту Православной Церкви. Это их функция, и почему мы подозреваем, что они вдруг перестали эту функцию нести? Кстати, это не только функция их образованности, но еще и их божественный дар. Это свойство, которое дается при хиротонии, – возможность внутреннего ощущения правды Божией. Господь им в силу их хиротонии помогает чувствовать эту истину, жить в ней, потому что они как раз являются преемниками апостолов, на которых возлагается власть учительная. Эта власть дана хиротонией, почему вдруг она исчезнет? Это значит, что ты не веришь в хиротонию, не веришь Христу, не веришь своим епископам. Тогда все понятно: обернуться в белую простыню, ползти в сторону кладбища. Но это же глупо. Это значительно преждевременно. Пока еще нет никаких намеков.

Кстати сказать, Восьмой Вселенский Собор в принципе не может состояться, потому что любой собор, даже если бы он назывался вселенским, с претензией на вселенскость, был бы уже девятым. Мало кто знает, но Восьмой Вселенский Собор уже был. Он просто не имеет этого статуса в силу того, что следующий Вселенский Собор не подтвердил его статус, но исторически он был, причем он признан многими святыми отцами. Например, Симеон Солунский считал его Восьмым Вселенским Собором. Это как раз тот Собор, который было бы очень неплохо официально объявить Вселенским, потому что это тот Собор, который осудил католическую ересь филиокве. Именно соборное определение латинства как ереси было вынесено как раз на этом Соборе в 879–880 гг. при патриархе Фотии, и это довольно серьезный Собор. Кстати сказать, именно он подтвердил статусность Седьмого Вселенского Собора.

В общем-то, благодаря ему у нас есть семь Вселенских Соборов, и он подтвердил вселенскость Седьмого Собора и стал потенциально Восьмым. Почему же так зациклились на этом? Просто красивая цифра, ну и чудесно, но не надо наступать Святому Духу на горло и говорить, что больше не надо нам Соборов, все проблемы решены, не надо больше давать Церкви благодать, нам хватит. Это было бы несколько преждевременно. Если люди боятся Восьмого Вселенского Собора как такового, то могут расслабиться, он был уже давно.

– Мне передали вопрос от нашего зрителя: «Какова цель Собора и зачем вообще его собирают?» Действительно, зачем, если догматических вопросов на этом Соборе обсуждаться не будет?

– Вопросов нет, потому что он не вселенский, и животрепещущего повода для решения догматических вопросов нет, все-таки догматика у нас сформирована более-менее неплохо. Конечно, есть вопросы, которые было бы неплохо осветить догматическими определениями, просто нет такой яркой необходимости именно сейчас, по-быстрому, эти проблемы решить. Он собирается, потому что Церкви естественно быть соборной. Наличие Соборов, в которых участвуют предстоятели Церквей и делегации этих Церквей, уже говорит о жизнеспособности Православной Церкви. Способность собираться и по каким-то вопросам являть это единство говорит о том, что все мы являемся живыми последователями Христова слова и исполняем свои функции с честью. Каждая Церковь является частью Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви и являет это единство в Соборах. Поэтому в самом Соборе нет ничего дурного, кроме того хорошего, что он вообще существует. А некоторые вопросы действительно назрели, но надо, увы, констатировать тот факт, что консенсус достигнут не по всем вопросам, поэтому многие вопросы, которые действительно животрепещущие, оставлены.

Например, вопрос о календаре. Мы не можем не замечать этой проблемы. Понятно, что она не догматическая, не такая уж серьезная, но тем не менее неприятная. Разные Церкви непереходящие праздники празднуют в разное время, Церкви, которые живут по юлианскому календарю (есть живущие по новоюлианскому, есть по григорианскому). Так что хотя бы Пасху мы празднуем вместе, но, например, Рождество Христово, Успение Божией Матери – в разное время. В связи с этим снова возвращаюсь к документу о посте, который делает Петров пост в некоторые годы просто невозможным. Снова возникает вопрос. Одна Церковь имеет этот пост, а в другой Церкви его в этом году просто не случилось. Приехали в какую-нибудь Поместную Церковь, у нее Успение уже прошло, а у нас еще Успенский пост. Вопрос, как нам поститься. Продолжать поститься, потому что мы члены Русской Православной Церкви, либо, раз на этой канонической территории свои законы, здесь наесться колбасы, потом вернуться к себе и снова поститься?

Понятно, что эти вопросы не настолько катастрофичны, чтобы стать темой для Вселенского Собора. Тем не менее эти проблемы существуют. Единство по этому вопросу не достигнуто, потому что мы не откажемся от юлианского календаря, а Константинополю, например, трудно будет отказаться, конечно, от своей традиции и перейти обратно на тот календарь, от которого он отказался. Поэтому в данном случае непонятна перспективность этого вопроса, но это не значит, что его можно забыть и вообще к нему не возвращаться. Нужно возвращаться снова и снова, искать новые возможности, чтобы единство было хотя бы на календарной основе. Потому что это не очень сильно, но все-таки позорит православие, которое так разношерстно в вопросах, в которых могло бы быть единство.

Еще у нас есть вопрос диптиха, хотя не принципиальный. Почти в каждой Церкви могут быть свои диптихи. Есть варианты, могут быть диптихи предстоятелей, в которых они идут по первенству чести. Понятно, что это дело касается только литургической практики, патриаршего служения, может быть, того, как рассаживаться за столом, однако тем не менее это тоже мелочь, но она отличается. Есть какая-то напряженность.

Вопрос об автокефалии и способах ее провозглашения, вопрос об Автономных Церквах – все эти вопросы, конечно, могут находиться в каком-то вялотекущем процессе. Но есть способ решить проблему. Почему бы не попытаться найти то решение, которое будет устраивать всех? В настоящее время не нашли. Ну, не нашли сейчас, найдем через три года, может быть, еще через 55 лет, но это не значит, что мы должны перестать в этом направлении двигаться. А для того, чтобы искать эти точки соприкосновения, нам нужно встречаться. Конечно, на таких представительных соборах. Это помимо всего прочего собор не бюрократов, а людей, ищущих истину, в том числе в соборной молитве. Соборная молитва – это совершенно естественно, и бояться ее – значит, бояться собственной Церкви, потому что для нее естественно жить Соборами. Поместными, Архиерейскими, Всеправославными.

– Каковы последствия неучастия в Соборе? Конечно, мы не пророки и не можем сказать точно, приедут ли отказавшиеся Церкви на Собор, состоится ли он вообще или его перенесут. Не станет ли неучастие поводом какого-то церковного раскола?

– Я не знаю. Это вообще страшный вопрос Вы мне задаете, потому что он вне моей компетенции. Его надо задавать людям попредставительней, которые могли бы это более-менее предсказать. Но что можно сказать на нашем уровне? Ничего страшного быть не может, потому что глава Церкви – Христос, Он этот корабль ведет Сам. Даже если люди ему мешают, Божественный Промысл преодолевает все человеческие нестроения, непонимания, особенно ввиду того, что люди сами хотят их преодолеть. Никто из членов этих делегаций, этих Поместных Церквей не говорит, что это единство им не нужно, они его игнорируют, оно им неинтересно. Всем оно интересно, все хотят единства, а если хотят, то достигнут. Только это будет не завтра. Ну и не страшно. Пятьдесят пять лет готовили, поготовят еще какое-то время. Но это должно Церковь обрадовать, принести ей облегчение, потому что это цель. Цель – не запутать и сделать жизнь сложнее, а сделать жизнь православных людей всего мира хоть чуточку, но легче, хоть на йоту, но приблизиться к тому единству, в котором мы должны жить, и являть его хотя бы на уровне Поместных Православных Церквей.

– Благодарю Вас за эту беседу. К сожалению, на многие вопросы мы с Вами не раскрыли ответы…

– На некоторые мы не имеем права открыть ответы, но поразмышлять можем.

– Да, и внести для наших телезрителей какую-то ясность по поводу тех документов, которые читаем или зачитываем иногда в наших эфирах.

 

Ведущий Дмитрий Бродовиков
Записала Маргарита Попова