Беседы с батюшкой. Православная книга

В екатеринбургской студии нашего телеканала на вопросы отвечает председатель Отдела религиозного образования и катехизации Екатеринбургской епархии, настоятель храма в честь святого праведного Симеона Верхотурского иерей Андрей Щукин.

– Мы сегодня встречаемся с Вами в день, когда вся Русская Православная Церковь, вся Россия отмечают день православной книги. Он был учрежден еще в 2010 году и посвящен изданию первой точно датированной книги на Руси – «Апостола» первопечатника Ивана Федорова. Насколько я понимаю, смысл этого праздника не столько в воспоминании событий тех лет и самого первопечатника, сколько в необходимости чтения, важности литературы в наши дни, а еще важности духовной литературы.

– Да, можно со стопроцентной уверенностью сказать: что человек читает, таким он и является. То изменение, которое происходит в нем во время чтения (а читать можно разное, можно впитывать в себя разную информацию через чтение, жить ей), само чтение – это неотъемлемая часть духовного роста. И когда мы вспоминаем какое-то историческое событие, мы задумываемся о чтении в своей жизни, о том, что мы читаем.  Действительно, читаем ли мы духовную литературу, читаем ли мы какие-то важные, серьезные книги? Прекрасно, что есть время в году, когда мы об этом вспоминаем.

Это не означает, что только в это время читаем, а завтра уже будем смотреть только кино. Нет, я думаю, что к этому времени и в России, и у нас в епархии проводятся какие-то литературные встречи: какое значение имеет слово в жизни человека, какое значение оно имеет сейчас, в современном мире? То есть люди встречаются, обсуждают это, слушают друг друга, читают, уходят с книгой домой, читают дома. И мне кажется, это прекрасное время, когда мы можем задуматься над чем-то новым в нашей жизни. Но это новое может перекликаться и с тем, что вечно. Поэтому хорошо, когда мы уделяем время чтению.

Я думаю, что дни православной книги – это время, когда хочется посмотреть, какой стала православная книга не только для взрослых, но и для детей, для людей пожилого возраста. Это индикатор нашего общества, он дает нам некое ощущение того, чем живет общество. Если мы читаем современную православную литературу, мы чувствуем и осознаем свое время. Или мы, может быть, до конца какую-то тему для себя не открываем, не развиваем. Здесь очень много таких мыслей может возникнуть в связи с темой православной книги, и это очень хорошо.

Если бы человек остановился на одно мгновение в наш XXI технологичный век, задумался над тем, как много он сейчас читает… Ведь не зря и по сей день само чтение, а не просмотр кино является очень важным индикатором духовного роста. Кино дает много пищи для размышления: какой-то серьезный фильм или фильм какого-нибудь современного режиссера, который, так или иначе, задает какую-то актуальную тему современной жизни, современного общества, современного человека. Но есть и такие же книги. Мы забываем о том, что есть книги, которые определяют вектор нашего развития, вектор нашей жизни, куда мы двигаемся. Книга может остановить человека, перевернуть, встряхнуть. Поэтому дни православной книги – это не только для верующих, это и возможность свидетельствовать о той благодатной жизни, которая есть в Церкви для многих и многих людей, ищущих правду Божию в своей жизни. Я думаю, это очень хорошее время.

Православная книга растет, развивается, появляются новые авторы, новые писатели, которые по-особенному, по-своему воспринимают церковную жизнь. Они пытаются ее открыть для себя, обращая внимание на предков, которые открывали ее для себя и жили этой церковной жизнью через книгу, через слово, через послания Священного Писания, которые поддерживают человека. Иногда слово Божие бывает непонятно для человека, и находится пророк в своем Отечестве, который перелагает и делает доступным это слово Божие с помощью литературных приемов, литературных образов для читателя. Может быть, рассказывает его инаково, в притче, которую может услышать человек.

Православная книга, православное слово всегда связаны с откровением Божиим. И для каждого поколения очень важно знать это откровение Божие. Когда знаешь его, рождается его понимание. Я думаю, и для каждого верующего человека это дни, когда мы можем отодвинуть какие-то повседневные дела и взять книгу, открыть ее для себя. И, может быть, для верующего человека, который в дни Великого поста ожидает дней светлой Пасхи, чтение может явиться каким-то утешением и подспорьем в духовной жизни. Он может открыть для себя не только Священное Писание, но и писания святых отцов, святых людей, которые жили Богом. Он может открыть для себя опыт жизни новомучеников и исповедников Церкви Русской, потому что нам ни в коем случае нельзя забывать наследие святых XX века. Это наследие может быть очень небольшим, потому что для нас важнее их подвиг, их поступок, их дело. Но некоторые оставили после себя какие-то сочинения, способные действительно ответить на многие важные вопросы нашего времени, потому что они их открыли для себя в то трудное время, которое мы, надеюсь, уже никогда не будем переживать.

Я думаю, что день православной книги – это хороший повод для разговора в том числе о русских писателях, о русской литературе. Это ведь целое явление в мировой литературе, оно имеет определенную окраску. То есть русская литература – это не просто литература обо всем, это литература, которая узнается на Западе. И темы, которые русские писатели определяли для себя, – это темы в первую очередь духовно-нравственные. Потому что они ставили перед собой задачу не просто развлечь читателя, а просветить его. А тема просвещения – это евангельская тема, христианская.

– Вопрос телезрителя из Белгорода: «Как Вы относитесь к учению Елены Ивановны Рерих «Агни-йога», а также к «Тайной доктрине» Блаватской? И второй вопрос: не знаете ли Вы такого автора, как Сергей Николаевич Лазарев, который пишет тоже на православные темы, но занимается лекциями по трудным болезням у людей, от которых отказываются врачи? Вообще-то он исследователь биополевых структур, скажем так, он так себя преподносит. Если Вы знаете этого автора, как Вы к нему относитесь?»

– Я, наверное, очень кратко отвечу на этот вопрос, потому что он скорее определенного рода специалистам. Первый вопрос связан с религиозными течениями, которые отчасти касаются православия и христианства. Я бы, наверное, этот вопрос адресовал тем людям, которые занимаются не столько изучением какого-то литературного наследия, а прежде всего мировоззрением, потому что все, что связано и с Еленой Рерих, и с Блаватской, – это разговор на религиозную тему, это отчасти философский вопрос. Я думаю, что он не совсем в контексте темы православной книги. А второй вопрос тоже скорее медицинскому научному сообществу, потому что для верующего человека те исследования, которые связаны с медициной, – это исследования, которыми занимаются люди, посвятившие этому жизнь. Они могут давать какой-то комментарий по поводу тех или иных исследований или человека, который проводит какую-то исследовательскую работу. Наверное, это вопрос не для меня.

Надо понимать, что книги могут ранить, то есть не просто вразумить, наставить, привести к чему-то, дать какую-то полезную информацию. В этом отношении идеи, которые заложены в них, могут ранить. Идея всеобщего исцеления, если она лишена здоровой христианской церковности, оторвана от Христа и от Его присутствия в человеческом сообществе (а именно Его присутствие мы называем Церковью, потому что Церковь – это люди, живущие по заповедям Христа, идущие за Христом, включающие Христа в свою жизнь), очень сомнительная. И поэтому если какая-то идея, которая заложена в любую книгу (не важно – какую), оторвана от реальной жизни, оторвана от нашего наследия, в том числе литературного, она уже опасна.

Потому что книг сейчас печатается огромное количество. И мы понимаем, что есть разные книги, что в них заложены какие-то мысли, идеи, и если они оторваны от здоровой человеческой жизни, если в них все перемешано (есть книги-винегреты, где идеи все смешаны, взяты из разных источников и представлены как нечто новое), то это уже опасная вещь. Опасная потому, что человек лишается возможности заняться исследованием этого вопроса. Потому что человеческая мысль, как в школьном сознании, переходит от простого к сложному, и если человек начинает читать какую-то духовную литературу без сопровождения людьми, которые давно занимаются в этой области, то он может набраться каких-то поверхностных идей и потом начать их воплощать в своей жизни. Особенно если это бывает от какого-то отчаяния, когда человек прибегает к какой бы то ни было книге или идее, находясь в состоянии аффекта, когда у человека отключается рассудочная деятельность.

– Вопрос телезрителя: «Частично на мой вопрос уже ответили, но про критерии хотелось бы более подробно услышать. И как Вы относитесь к таким книгам, как  "Тихий Дон", "Война и мир ", "Мастер и Маргарита"? Они православные или нет?»

– Это очень хороший вопрос.

– Ведущий: – Классика русской литературы – она какая?

– Во-первых, что такое классика? Это очень интересный вопрос, мы об этом размышляли совсем недавно в рамках работы нашего Отдела религиозного образования и катехизации Екатеринбургской епархии. Мы проводили методический семинар, лекцию. Русская литература включает в себя не только Пушкина, Лермонтова, Достоевского, Гоголя. На семинаре мы отдельно останавливались на творчестве Льва Николаевича Толстого. Надо увидеть то, как писатель рождается, как он меняется под воздействием той среды, в которой находится, живет, действует. А это русская культура.

Я сейчас под русской культурой имею в виду не национальную ее составляющую, некую русскость. В XIX веке народы, входившие в Российскую империю, могли себя называть русскими спокойно, без переживаний о том, что их национальность может быть забыта. Потому что если сражались в рядах русской армии люди других национальностей, они тоже спокойно воспринимали себя русскими, так как сражались под началом русского царя.

Русская культура, конечно же, христианская. Она вырастает из восточного христианства, из православия. И если наши известные русские поэты спорили с этой русской культурой, даже если они конфликтовали с нею, значит, они конфликтовали и с христианством, и с православием. Допустим, в жизни Александра Сергеевича Пушкина мы можем выделить младенчество, период его воспитания, потом бурную юность, молодость. А затем он вырастает и становится взрослым человеком, и от какого-то неверия, сомнения, от какой-то страстности переходит к серьезным вещам.

И гений вообще любого русского писателя состоит в том, что он способен возвыситься над своей страстностью – благодаря тому, что всегда обращается к высоким идеям. Есть такое очень интересное замечание у кого-то из наших педагогов-теоретиков: если не ставить перед человеком высокие задачи, если не поднимать планку, то он никогда даже не будет помышлять и думать о высоком. А у наших русских писателей мы многое черпаем по сей день, потому что они могли возвыситься над собою, оторваться от себя, могли посмотреть на ситуацию со стороны. И даже иногда, может быть, не соглашаясь с чем-то, они все равно могли вывести своего героя на ту ступеньку, на которой он будет понятен каждому читающему.

Если мы говорим о «Мастере и Маргарите» и «Тихом Доне», то это XX век. Это то, что написали, безусловно, русские писатели, и написали это из глубоких религиозных чувств. Потому что невозможно было описывать какие-то моменты, не понимая, не осознавая и не умея чувствовать то, что чувствовали герои. Об этом можно очень много говорить.

Нам сейчас невозможно обходиться без таких прекрасных произведений, как, допустим, стихи Лермонтова: «Выхожу один я на дорогу», «Молитва». В этих стихотворениях поэт раскрывает себя, потому что он не просто списывает с кого-то. Так сказать, зашел в храм, увидел человека и спросил его в интервью: «А что вы чувствовали?» – и после этого написал стихотворение. Нет, так не бывает, особенно у таких серьезных писателей и поэтов. Многие серьезные вещи запомнятся навсегда. Как «Мастер и Маргарита» – это религиозное произведение для своего времени. Потому что по-другому о религиозных темах никак невозможно было говорить в то время. И Булгаков написал это произведение. И мы сами понимаем, что он написал нечто гениальное, но написал это для своего времени. А если произведение будут читать еще и через 20, 30, 50, 100 и 200 лет, тоже будут говорить: вот это – ориентир, можно перечитывать и вновь и вновь для себя что-то находить.

Достоевский и Толстой – два абсолютно противоположных писателя, но оба из одного теста сделаны. И мы до конца не знаем, с какими чувствами Лев Николаевич ушел в вечность, нам это неизвестно. Потому что была попытка буквально расставить точки над «i» в конце жизни, и Лев Николаевич очень хорошо это понимал и знал, что это такое. Пусть у него есть критичные сочинения на тему Евангелия, Церкви, но он хорошо понимал вот это: «в чем застану, в том и сужу». Эти евангельские слова он наверняка хорошо помнил. И вот это его движение в сторону Оптиной пустыни, в сторону общения с людьми, которые стержнем своей духовной жизни ставили молитву и Причастие… ведь зачем-то его к ним тянуло. Он видел их авторитет, чувствовал его. И как так вышло, что встреча не получилась, что могло воспрепятствовать, – мы уже не узнаем до вечности.

И мы понимаем, что писателей окружают разные люди, они пользуются их идеями, по-своему их интерпретируют. Нам бы наверняка интересно было почитать не просто Пушкина или Достоевского, а поговорить с ними и спросить у них: а что вы имели в виду, когда писали это? Это нам сейчас недоступно, но их произведения являются не менее необходимыми для нас из-за этого. Ведь произведения русской литературы – о человеке и о его внутреннем духовном мире, в котором он разбирается. Или возвышается над этим, или попадает в тупик. Но, так или иначе, в нем есть определенные движения, в нем есть определенная жизнь. И русские писатели, русские поэты отмечали эту жизнь, какое-то движение в человеческой душе. Им было очень важно заметить это движение.

– Вопрос телезрительницы из Курска: «Я прочитала очень много книг и теперь не знаю, что мне со всем этим делать. Дело в том, что я сейчас начинаю уже на себя злиться из-за того, что у меня не хватает времени, чтобы прочитать больше книг, потому что я читаю Псалтирь, Новый Завет, Ветхий Завет, и мне хочется читать акафисты. И также мне хочется читать книги, потому что все они очень интересные. Мне 58 лет, и за эти годы я не прочитала столько книг, сколько прочла за три последних года. У меня нет духовного руководителя, и я не знаю, как мне с этим быть: заново прочитывать все те книги, которые я прочитала, и уже как-то осознанно работать? Я не знаю, я растерялась».

– Наверное, нам стоит останавливаться, когда мы читаем и в нас не остается какого-то живого вечного слова, которое нас преображает, изменяет. Потому что если мы читаем, читаем, читаем, но ничего в нашей жизни не меняется, это не говорит, что мы что-то плохое читаем, это просто говорит о том, что мы не вдумываемся в текст.

Есть прекрасная притча, или история, из жизни святых отцов. В монашеской жизни есть очень важный момент руководства, и новоначальные монахи испрашивают совета о том, как им проводить их иноческую жизнь, жизнь перед Богом. В древности в монастырь приходили люди, которые только-только начинали читать или хотели читать о чем-то действительно по-настоящему духовном. И хотели читать правильно, то есть, читая, уяснять что-то для себя. И вот произошла такая история, когда один новоначальный монах приходит к своему старцу и просит его дать ему какое-то наставление. И тот открывает бессмертную книгу Псалтирь, в которой представлен образец для молитвы, и начинает ему читать первый псалом. Монах, не дослушав до конца, говорит «спасибо» и удаляется. Потом, через какое-то продолжительное время, возвращается и говорит: «Я готов слушать дальше». А старец его спрашивает, почему он так долго отсутствовал. Он говорит: «Я пытался открыть для себя первые строчки священной книги Псалтирь: Блажен муж, иже не иде на совет нечестивых. Я это не только услышал, я хотел это воплотить в своей жизни».

И в церковной жизни это тоже очень важно. На богослужении читается не целая евангельская глава, а какой-то небольшой отрывок, какая-то законченная мысль влагается нам в сердца, чтобы мы ее осмыслили, почувствовали ее важность, поразмышляли над ней. А так как человеческая память из-за нашей греховности подводит нас, мы забываем какие-то вещи, из года в год церковный календарь напоминает нам о каких-то моментах евангельской истории вновь и вновь, дабы мы это дело для себя снова открыли и уяснили. Я думаю, это очень важно, когда мы прочитанное пытаемся для себя уяснить, взять из него главную мысль, размышляем над ней, беседуем с ней или о ней с кем-то.

В XIX веке была такая традиция, которая была связана и с духовной жизнью, и с жизнью императорской семьи святого страстотерпца Николая II, – писали дневники. Записывали свои мысли за день, что было, что прочитали, какие-то основные мысли, чтобы вновь и вновь возвратиться к ним, как-то их для себя уяснить. Это внутренняя духовная работа. Мне кажется, в XXI веке, когда наши информационные потоки становятся просто безразмерными, мы не можем поглощать огромное количество той информации, с которой человек встречается каждый день. И поэтому книга – это когда мы усваиваем для себя какую-то отдельную мысль, вновь возвращаемся к ней.

Наверное, после размышлений о православной книге можно поговорить и о православном кино, хотя православное кино по сравнению с книгой – это земля и небо. Я вспомнил один польский фильм (называется, по-моему, «Эдди») про человека, который все в своей жизни потерял. И у этого человека, который живет на улице, есть холодильник, выброшенный на помойку, в котором он хранит книги. Там один из героев фильма спрашивает его: «Зачем тебе эти книги?» А он очень мудро отвечает на этот вопрос: «Вот жизнь идет, но когда я открываю книгу, весь мир для меня не существует; существует тот мир, который я открываю для себя в книге. И этот мир в книге никуда от меня не денется, потому что я закрыл книгу и потом снова открыл на том месте, где остановился. Это тот мир, который ждет меня, который меня учит, утешает. Он никуда не денется. Он всегда со мной. Этот мир меня вразумляет, наставляет». А внешний мир движется с неимоверной скоростью, и все больше и больше мы в этом мире замечаем отсутствие в людях Божией любви, милосердия, сострадания, заботы друг о друге. Наверное, для нас это должно быть какое-то вразумление, что без вечного мира, который открывается нам через слово Божие, нам никак не двинуться вперед, не прожить, не достигнуть своего личного счастья.

У Александра Сергеевича Пушкина в его поздних записках есть размышление, что мы не может дать нашему народу ничего лучше Священного Писания. Пушкин от своей небрежности в религиозном плане к концу жизни приходит к таким очень простым для него, удивительным мыслям о важности семейной жизни, евангельского слова. И ведь не зря последняя книга, которую он пишет, большая, серьезная, над которой он работал больше семи лет, – «Евгений Онегин». Это онтология человеческой души, это момент, когда мы видим трагедию человеческой жизни, и очень по-христиански Пушкин проводит своего героя и открывает для него мир вечной и настоящей христианской любви.

Обычно во время изучения «Евгения Онегина» всегда размышляют над тем, что было после того, как Онегин расстался в последний раз с Татьяной, каким он стал, куда его приведет эта идея. Мне кажется, что своего героя Александр Сергеевич соделал другим после того, как тот встретился с настоящей любовью, и эта любовь не приведет его на Сенатскую площадь, а приведет к своему личному подвигу. Но это мое такое размышление о Евгении Онегине. Наверное, это очень важно, потому что человек, который встретился в своей жизни с настоящей любовью, уже не предаст, уже не совершит преступления, которое могло бы запятнать эту любовь, – любовь Божию, жертвенную. Он будет ее хранить до конца, он будет ею жить, и он не расстанется с нею при смерти.

– Один из критериев оценки: Вы приводили рассуждение Пушкина о том, что самая лучшая книга – это Священное Писание. Но чуть ранее Вы говорили также и о том, что наш век является переизбыточным в плане информации. Если в свое время книги приходилось доставать и какими-то окольными путями получать, то сейчас у нас есть масса разных возможностей и слушать их, и читать в бумажном или электронном варианте. Действительно, очень важным является критерий выбора этой литературы, умение ее фильтровать, выбирать только то, что действительно будет полезно для души, но не навредит. Как научиться ставить этот фильтр?

– Один из простых моментов – обращать внимание не просто на каких-то знаменитых людей, они тоже бывают разные, а на людей, для которых правда Божия что-то значит. Сейчас модно обращать внимание на каких-то великих людей, у которых интересно подсмотреть, какие книги они читали, какие фильмы  смотрели. Отсюда желание посмотреть тот фильм или прочитать ту книгу, которую читал тот или иной знаменитый человек. Мне кажется, нам надо обращать внимание на то, что читали наши святые люди.

Например, мне было очень интересно для себя открыть тему, которая связана с православной книгой: какие книги читала царская семья, что их буквально поддерживало в жизни, что их питало? Не в том смысле, читали они Евангелие или нет. Конечно, читали. Но в том числе и какие еще книги, которые выходили в их время, они читали. Может быть, это была светская литература, западная мировая литература. Каких русских писателей они читали? Это тоже очень важный критерий, когда беседуешь с человеком: «А кого из русских писателей Вы любите? Чехова? Очень интересно. А Вы какого Чехова любите? Читаете ли Вы Чехова, который описывает в своих произведениях христианское богослужение? Не насмехается над ним, как это было в произведениях Льва Николаевича, но действительно описывает и восторгается той любовью, которую русский народ имел и имеет к христианству, к православию, к Церкви».

Ведущий Дмитрий Бродовиков

Записала Елена Кузоро