Беседы с батюшкой. Почему мы так озлоблены?

В московской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает настоятель храма преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках протоиерей Александр Абрамов.

– Сегодня тема нашей передачи – «Почему мы так озлоблены?» Отец Александр, почему тема озлобленности и раздражения так актуальна сегодня? 

– Это наша каждодневная жизнь: мы выходим на улицу, мы не сидим в оранжерее, мы ходим в магазины, нам приходится обращаться к докторам, мы ездим за рулем, мы встречаемся с людьми... И если у тебя глаза открыты, то ты видишь, как много в обществе озлобления, раздражения, внутренней напряженности и готовности эту напряженность недобро выплеснуть. 

Я полагаю, что причина – какая-то очень глубокая греховная невротизация общества. Человек хочет выглядеть лучше, чем он есть, но не за счет труда над самим собой, а за счет того, чтобы все, что ему хочется, ему преподнесли. Я знаю одного совсем бесталанного человека и очень ленивого. И вот он говорит: «Я работать не хочу; за сумму менее 90 тысяч я с дивана не встану». А у него и навыков-то никаких нет, ему и 15 тысяч платить грех, потому что ничего не умеет делать, но сверхвысокого о себе мнения. И вот это колоссальное напряжение, возникающее между тем, что ты о себе думаешь, и тем, какой ты есть, выражается в злобе, в готовности нанести другому удар. Если отвечать коротко, я полагаю, в этом причина. 

– Все, так или иначе, страдают этим качеством готовности к раздражению, готовности как-то резко ответить. Даже в православной среде мы нередко слышим напряженные, раздражительные разговоры. 

– Слава Богу, все-таки не все... Слава Богу, есть люди внутренне рассудительные и внутренне мирные, гармоничные. Но, увы, огромное, если не подавляющее большинство людей готовы немедленно сгруппироваться и пустить в ход когти. И это, конечно, особенно ужасно видеть в православной среде. Мы же говорим о себе как о последователях Спасителя, а Спаситель сказал: «Смотрите, Я смирен и кроток сердцем». Но ты не можешь быть кроток сердцем и ходить с перекошенной от ненависти физиономией. А что рассказывать? Мы это очень часто видим, а люди, входящие в храм впервые, нередко жалуются на то, что им нахамили, что какая-то злобная фурия, ведьма из темного угла храма выскочила и немедленно принялась делать замечания, накликивать проклятия и так далее. Ну что это такое, как не внутренняя глубокая пораженность грибком, плесенью греха? 

– Неужели церковная жизнь, таинства не лечат вот от этого грибка, как Вы сказали? 

– Я думаю, здесь ответ очевиден. Увы, многие, очень часто механически и автоматически прибегая к таинствам, не исцеляются, потому что таинства сами по себе перестают быть лекарством, иначе мы бы не молились: «Да не в суд или во осуждение будет мне причащение пречистых Твоих Таин, Господи». Значит, причащение Святых Таин может быть в суд и осуждение. Каким образом? Я же говорю: я христианин. Христианин. Молитвы прочитал? Прочитал. Попостился? Попостился. А оказалось, что это все не в коня корм, что ты в действительности и не начинал готовиться к принятию Святых Таин, потому что по-прежнему разъярен, по-прежнему завидуешь. И вот то, что ты называешь подготовкой, для тебя становится просто частью ритуала, сердца абсолютно не касается, ума абсолютно не касается, ты с таким же успехом мог бы читать книжку, перевернув ее вверх ногами, потому что ни одно слово тебя не достигает. 

Меня порою оторопь берет. Человек стоит в очереди к Причастию, но настолько внутренне напряжен и раздражен! И видно, что сейчас он отойдет и обязательно с кем-нибудь поссорится, он ищет повода поссориться. И так бывает. Ну не ходите к Причастию в этом случае, воздержитесь. Это же беда будет. И для вас будет беда, потому что для одних Причастие становится соединением с Богом, а другим опаляет вот это нечистое внутреннее их сосуда. 

– Как быть, если даже после принятия Святых Христовых Таин все равно чувствуешь раздражение? Буквально даже не проходит нескольких минут, часов, и как будто и не было причастия, все равно какой-то корень от этого раздражения где-то глубоко внутри сидит. Как его уничтожить, как искоренить это качество? 

– Ясно, что там, где умножился грех, изобилует благодать, но и обратное тоже верно: туда, где действует преизбыточествующая благодать Божия, собираются и силы зла. Евангелие нам говорит: где будет труп, там соберутся и орлы. Значит, ты должен исследовать свое сердце и для начала понять: я абсолютно несовершенный человек, я не лучше всех, и я не становлюсь, увы, лучше, потому что я над собой не работаю; я причащаюсь, заставляя Господа во мне работать. 

Апостол Иоанн Богослов говорит: «Когда я был юный, я ходил куда хотел, а когда состарюсь, иной тебя опояшет и поведет куда не захочешь». Вот так мы Господа препояшем и ведем порой туда, куда Он не хочет, в эти мрачные чуланы своей замусоренной души. И ты вполне в состоянии не распускаться. А это означает очень простую вещь: не умеешь ты не поссориться, знаешь за собой придирчивость и прилипчивость к другим людям, причастись, встань в уголке, чтобы тебя никто не видел, дождись Креста, беги домой, ни с кем не пересекаясь, пережди этот день, как пережидают дождь. Пережди, но потом, в каком-то своем невидимом дневнике убедись, что ты не нанес никому раны. Это будет лучше и честней. 

– Вопрос телезрительницы: «Буквально в это воскресенье была на литургии. Перед Символом веры дьякон всегда возглашает: "Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы». А потом уже мы поем Символ веры. И, знаете, я первый раз почувствовала: оказывается, я должна возлюбить сначала всех прихожан, которые здесь, вообще всех, а потом уже исповедовать Символ веры. Как научиться, как действительно понять, что надо всех возлюбить? И как надо возлюбить?» 

– У каждого эта дорожка своя. Поскольку Вы сказали о дьяконе, он еще обязательно произносит и ектеньи: «Сами себя, и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим». Это в переводе означает: сами себя, и друг друга, и всю нашу жизнь предадим, доверим Христу Богу. Мы очень готовы других предать Христу Богу: «Вот этот не так поступает, этот неверно поступает, этот плохой. Какой этот христианин? Посмотри, как он ведет себя с женой». То есть мы говорим: вот они какие-то не Господни, надо, чтобы они были более хорошими. Это подразумевает твое право судить и рядить, ты же над схваткой, ты выше, ты лучше. И для меня, пожалуй, единственный наиболее скорый способ сделать так, чтобы ты был в примирении и с общиной, и с миром: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы». 

Что для нас возможно в этой ситуации? Возможно другого пожалеть. Нам очень тяжело другого не осудить, очень тяжело. Нам очень тяжело помочь и подставить плечо, почти невозможно, но мы можем с чего-то начать. Мы можем начать с того, чтобы пожалеть другого человека. Он весь скособоченный духовно, весь кривой, косой, не такой, но он же не был создан таким. Блаженная Матрона не была создана слепой, преподобный Серафим Саровский не родился с горбом, его избили. Если мы так говорим о святых, то как же мы можем отказать в праве на жалость самым простым людям? 

Ну пожалей ты его, он старается не пить, но у него не получается; этот старается не сквернословить, но нет-нет, да и вырвется у него какое-то дурное слово. Ты посмотри на него: не все в нем плохо. И те, кто тебя окружает, и те, кто тебя каждодневно раздражает, кто очень не нравится, они ведь не совсем пропащие люди. Если тебе кого-то жалко, по-настоящему жалко, ты скажешь: «Господи, мы все-таки исковерканные. Господи, прости и пощади нас!» И ты в это «нас» включишь и себя, и тех, которые тебе не нравятся (а им, может быть, не нравишься ты), и вот это «мы» воспримешь как что-то очень весомое. 

– Как быть, если человек не видит необходимости избавляться от раздражения? Если раздражение стало как бы фоном жизни? Человек говорит: «Я раздражаюсь и быстро отхожу, это у меня такой характер». Как понять необходимость избавления от раздражительности? 

– Тут как в животном мире: или лаской, или таской. То есть первое: ты сам как человек как-то придешь к пониманию, что должен со своей распущенностью бороться… А чаще всего это именно распущенность: «Ах, вот я такой раздражительный, принимайте меня таким, какой есть». Вы не ведете себя так с высокими начальниками, вы ведете себя так с теми, кто вам равен или ниже вас, а с высоким начальником: «Иван Иванович, как Вы отдохнули? А как супруга Ваша?» Когда вам что-то нужно, вы умеете быть абсолютно прекрасными, хоть икону в этот момент с вас пиши. Значит, это распущенность. 

Второе. Почему я сказал о животном мире? Если не захочешь сделать это сам, остановиться где нужно, тебе поможет в этом природа. Потому что обязательно найдется кто-нибудь, кто тебя раздражительнее, и круче, и выше, и сильнее, и весомее, и он отыграется на тебе. Но это отношения животного мира: одни отыгрываются на более слабых, а более высокие на более низких. Это то, против чего Спаситель. В чем тогда твое человечество? В том, что ты лизоблюд по отношению к старшим начальникам, а хам и негодяй по отношению к тем, кто тебя ниже? Но здесь нет ничего от христианства, даже просто от элементарной человечности, элементарной цивилизации. 

– Вопрос телезрителя: «В Евангелии от Матфея, когда Петр спрашивает у Христа, сколько раз надо прощать, Христос говорит, что семьдесят раз по семьдесят, то есть как бы всех подряд. В Евангелии от Луки говорится по-другому: "Если твой брат согрешил, выговори ему; если он покается, тогда прости". Так вот, как тогда прощать? Как мы будем всех подряд прощать, если человек даже извинения не просит? Как можно простить всех убийц, всех маньяков, всех воров? А они будут продолжать то же самое делать… То есть будем поощрять такие преступления своим прощением. Как тут быть?» 

– Мы не можем быть безучастными к этому, и, естественно, не идет речь о том, что человек безразлично прощает и грязного убийцу, и мелкого воришку. Все-таки это разные преступления и разная ответственность. «Семьдесят крат седмерицею» – это значит «до бесконечности». Но прощение – это почти всегда акт по отношению к тому человеку, который прощения просит. Прощение – это то, что даруется в ответ на покаяние. Если у вас не просят прощения, если по отношению к вам не испытывают сожаления, стыда, покаяния, то вы не должны даровать свое прощение автоматически. 

Есть замечательный фильм режиссера Элема Климова, который называется «Иди и смотри». Этот фильм про Великую Отечественную войну и про уничтожение карательным отрядом немцев маленькой белорусской деревни. Рабочее название этого фильма – «Убить Гитлера». Главный герой расстреливает из винтовки фотографию Гитлера, как бы фигурально расстреливая самого Гитлера. А потом камера нам показывает фотографию более молодого Гитлера – и он в нее тоже стреляет; и еще более молодого Гитлера – и он в нее тоже стреляет. А потом нам показывают фотографию двухгодовалого Гитлера, младенца Гитлера, который еще не Гитлер, а просто маленький 

Адольф Шикльгрубер. И главный герой этого фильма, который только что пережил сожжение деревни со своими родственниками, выстрелить не смог. Вот такое прощение, жертву по отношению к палачу, может дать только жертва. 

Мы с вами можем сидеть и рассуждать, когда говорим, можно ли простить маньяка, можно ли простить убийцу. Маньяка и убийцу может простить или не простить только жертва. Мы с вами можем лишь это предполагать. И слава Богу, если среди наших зрителей нет тех, кто соприкоснулся с этой дьявольской реальностью маньяков, убийц, каких-то чудовищных преступников. Дай Бог, чтобы никто и никогда с этим не соприкоснулся. 

И другое, о чем очень важно сказать. Когда Спасителя бьют во время допроса, Он не подставляет просто так щеку, как нам иногда говорят: «Вам же сказано в Евангелии: подставляйте щеку». Он не так делает, Он говорит: «Если Я зло сделал, свидетельствуй о зле, а если Я зло не сделал, почему ты Меня бьешь?» То есть мы и в случае прощения, и в случае сопротивления всякому злу сознательно говорим: «не смей меня бить» или «я прощаю». Здесь всегда включается совесть, сердце прощает или не прощает, сердце обличает или не обличает. 

– Как ритм жизни, ее образ и содержание влияют на раздражительность человека? 

– Здесь же есть очень много физиологических вещей. Мы практически не отдыхаем, мы все время находимся в борьбе за жизнь, в каком-то выживании: надо туда, надо сюда, надо это, надо то, надо, надо, надо… Это истерический ритм, мы все время куда-то торопимся. И надо делать паузы, как бы это ни казалось странным и сложным, особенно для ритма большого города, надо переставать быть истеричными. Всего на свете не успеешь, всех денег не заработаешь, всего белья не перестираешь, всем на свете не поможешь. 

Интересна особая форма озлобления, когда человек говорит: «Не мешай мне, я должен сейчас там помочь, а потом волонтером, а потом в больницу, а потом…» Да не надо ничего этого делать; лучше не ори на своего мужа, сыну не давай оплеухи ни за что ни про что. Не надо убирать за больными судна и менять им белье, если ты от этого становишься только злее, не нужны никакие благодеяния, если они завершаются тем, что ты приходишь, высунув язык на плечо: «Все, я больше не могу, сил моих никаких нет». Вот когда человек говорит: «Сил моих никаких больше нет», это значит, что его какие-то внутренние духовные батарейки не подзаряжаются, он не находится в таинствах общения с Богом. Потому что если ты не делаешь паузу, если не даешь себе труда размышлять, ты живешь автоматически. Христианин автоматически жить не может, он должен быть какое-то время в созерцании, он должен обновляться. 

Жизнь христианина – постоянное оптимистическое обновление, но вполне реалистичное. Это не глупый такой оптимизм: все будет лучше… Христианство – это религия оптимистического реализма. Мы видим, каков человек, мы видим, на какие низости он способен, но мы также видим, что Бог и Человек Господь наш Иисус Христос упразднил абсолютное господство греха; значит, у нас есть будущее. 

– Опустошенный человек, наверное, не сможет какой-то реальной помощи оказать другому? 

– Ну, он себе же не может ее оказать, если он опустошен… Хорошее слово есть в Священном Писании: «Гони зло». Что это значит – «гони»? Не в смысле отгоняй, а отталкивай, упраздняй, это энергичный глагол. Но человек этого не может. Если человек все время злобный, это означает, что он не в состоянии вот этой волне дурных эмоций, 

злых качеств противостоять, у него нет какого-то дебаркадера, волнореза у него нет. Значит, он себе не может помочь, он сам захлебывается и транслирует какую-то дурную инфекцию, транслирует это, заражая всех остальных плохим настроением, ощущением слабости. 

Посмотрите, вот эта малахольность такая: «Все, я умираю, ну совершенно нет никаких сил». Так говорят люди, придя на работу в девять утра. Но подождите, ваши предки десятки верст шагали для того, чтобы в храм в воскресный день прийти, ваши предки тяжелейше физически работали, ваши предки рожали по тринадцать детей и значительно меньше ныли. Я совершенно не призываю к архаике, я отдаю себе отчет, какой ценой это все было достигнуто. Но нам надо поменьше ныть, нам надо меньше себя жалеть и, мне кажется, больше жалеть других людей. 

– В раздражительности, наверное, немалую роль играет фантазия, когда человек начинает, как говорится, что-то накручивать, делать из мухи слона. Как бороться с этим качеством? 

– Ну, завистливая фантазия, потому что в основе этой фантазии ощущение, что тебе чего-то недодали, тогда как вот тот (имярек) намного хуже, глупее и бесталаннее, а живет почему-то лучше. И невдомек тебе, что жить хорошо – это не значит обязательно жить богато. Или это совершенно необязательно. Да, деньги – это очень неплохо, если они у тебя есть, но мы же знаем о каких-то невероятных случаях опустошенности и самоубийств сверхбогатых людей, которые в золотой клетке находятся, частными самолетами летают; полк охраны, а жизни никакой нет. Насыщенность жизни – это всегда твоя собственная внутренняя работа. 

Для христианина несомненно, что это отношения с Богом, когда ты способен любоваться природой и в восхищении, как «вся премудростию сотворил еси», когда ты беседуешь с умным собеседником через книги, когда наслаждаешься поэзией, когда дружба, какая-то добрая пирушка настраивает тебя на хороший лад, когда ты у костра... Да мало ли таких вещей? У каждого есть свои. Любовь человеку дана. Вот всякое фантазийное и завистливое качество – это всегда безлюбовность, ты никого не любишь – и тебя в ответ недолюбливают. Недолюбливают – это что значит? Не-до-любили. 

– Вопрос телезрительницы: «Как мне быть по отношению к врачу, который искалечил моего мужа, не сделав своевременно операцию? У него два тазобедренных перелома. Я не могу простить его, и у меня, естественно, как Вы говорите, чувство досады, чувство обиды, потому что я сама медик с 30-летним стажем и знаю, как могло бы быть, как мог бы он сделать и поставить его на ноги. Но он этого не сделал, он сказал: «Забирай своего бомжа», – и матом на меня. Вот как мне простить этого человека? Многие осуждают меня, что я подала на него в суд. Правильно ли я сделала? Хотя я знаю, что по-православному не должно быть так. Подскажите, батюшка, как мне быть». 

– Видите, Вы говорите: «Я знаю, что по-православному так быть не должно». Я вот, например, не знаю, что по-православному так быть не должно, я не уверен. Вы доктор или медицинский работник с 30-летним стажем, я священник с 20-летним стажем. И я, к сожалению, извините, должен прямо Вам сказать, что мы не можем принимать на веру только Ваше свидетельство; надо понять, какова была ситуация и с этим доктором, и с картиной болезни, и так далее. 

Древние говорили: «Да будет выслушана и другая сторона». И только после этого можно принимать то или иное решение. Я никакого решения за Вас, естественно, принять не могу, но скажу так. Если Вы уверены, что имело место нарушение врачебной этики и грубая врачебная ошибка, если у Вас имеются соответствующие доказательства, то Вы абсолютно вправе подать на этого доктора в гражданском отношении в суд с целью, например, возмещения ущерба. С точки зрения закона подобного рода ошибки оцениваются как нанесение ущерба здоровью в той или иной степени (от тяжкой до средней или легкой). 

Вопрос в том, чего Вы хотите добиться. Вы хотите добиться, чтобы Вам возместили денежный ущерб и чтобы можно было правильно лечить мужа? Или Вы хотите добиться того, чтобы этого доктора преследовали, сняли с работы, уволили и так далее? Чего Вы хотите? Вы должны очень четко это понимать. Если Вы обращаетесь суд, Вы ни в коем случае не должны в него обращаться для того, чтобы врачу отомстить. Вот если Вашей мыслью является: «Ну ничего, ты у меня запоешь, я тебе такую устрою веселую жизнь! Тебя в тюрьму не возьмут с такой характеристикой», если Вы этим руководствуетесь, то так, наверное, не надо делать. А если Вы хотите все-таки помочь своему мужу, Вы хотите какой-то компенсации ущерба, то при чем здесь православие? Вы вполне можете как гражданин так поступить, и никаких религиозных противопоказаний этому не существует. 

– Как информационная среда, в которой мы находимся, влияет на нашу раздражительность? Все, что мы видим, слышим, с кем общаемся – как все эти вещи могут повлиять на уровень нашего раздражения? 

– Напрямую, я думаю. Во-первых, у нас огромное количество чернухи. Вы включаете новостные программы – здесь упал самолет, тут расчленили тело, здесь обнаружена голова без туловища или туловище без головы... Причем даже заголовки новостей в последнее время только оторопь вызывают: «Турист объелся тунцом и лопнул». Понятно, что это все настраивает вас на истеричный лад. Это первое. 

Второе. Вас настраивает на скептический лад то, когда вам в глаза врут и принимают вас за дураков. Вот, например, происходит повышение пенсионного возраста, вам говорят: «Вы знаете, все россияне в восторге, наконец-то мы можем чуть больше поработать». Но не все так просто. Ясно, что далеко не все в восторге и для многих это очень тяжело. И вот когда такая информационная среда (попросту говоря, токсичная среда) действует на вас отовсюду (здесь кого-то зарезали, здесь кого-то обокрали), то вы начинаете жить в атмосфере фобий, вы хотите ото всех изолироваться, закрыться. А где закрыться? Дома? Домой придешь – тоже свои проблемы, на работе – работа плохая, платят мало. Значит, ты становишься очень часто человеком, постоянно общающимся со всеми, но при этом абсолютно одиноким, несчастливым. Ты как на какой-то псовой охоте, тебя гонят постоянно, куда-то гонят… 

А здесь надо вспомнить песню Высоцкого: «За флажки: жажда жизни сильней». Нельзя давать себя загнать, надо всегда думать, надо не отказывать себе в праве на самостоятельное критическое суждение; и еще раз: надо делать глотки свежего воздуха, надо делать паузы. 

– Почаще выключать телевизор? 

– Да. Вот у меня, например, нет телевизора, я совершенно не страдаю по этому поводу. Я человек среднего поколения, мне достаточно включить Интернет и посмотреть какие-то новостные сайты. Люди, которые меня моложе, уже вообще через приложение это получают, они даже Интернетом как таковым не пользуются, они через какие-то приложения все свои информационные запросы удовлетворяют. А запрос информации – это далеко не самое главное. Жизнь ума – это важное, но не единственное, жизнь сердца ничуть не менее важна. 

– Почему вообще возникает такая токсичная информационная среда? Кому-то это выгодно, получается, или это такой способ управлять людьми? 

– Видите, глупыми людьми всегда легче управлять. Есть интересная английская пословица. Приезжает иностранный турист к Букингемскому дворцу, видит прекрасно подстриженную траву и спрашивает смотрителя: «Как вы добились такого эффекта? Почему у вас трава так хорошо подстрижена?» Он говорит: «Никакого секрета нет, мы просто это делаем каждый день триста лет». Здесь то же самое, но обратная ситуация. Если каждый день вам триста лет рассказывать о том, как можно лопнуть от гамбургеров, то вы ни о чем другом, кроме гамбургеров, думать не будете. Это формирование клипового сознания, которое действует в средствах массовой информации, в пропаганде, разрушает способность критически мыслить. 

Следующий шаг – это прямое искажение исторической реальности. Проходит опрос среди студентов высших учебных заведений Южного федерального округа (не так давно я читал материалы этого опроса), спрашивают людей: назовите величайших полководцев Второй мировой войны, конкретно – Великой Отечественной войны, отечественных полководцев. Называют Жукова, Рокоссовского, а после этого… называют Керенского, Брусилова и Ленина среди величайших полководцев Второй мировой войны, Великой Отечественной войны. Это значит, вы уже совсем ничего не знаете, а значит – и не хотите знать. Потому что в «компоте», который у вас в голове вращается, все это соединено. Вы где-то слышали про Колчака, потому что посмотрели фильм «Адмирал»… Вы где-то какой-то клиповый кусок оторвали из какой-то новостной программы… И это все в фантасмагорическую смесь, в «оливье» у вас в голове сработалось, потому что вы не даете себе труда думать, не даете себе труда быть системно мыслящими людьми. А это наш долг. 

– Есть ли какая-то связь между тем, как мы питаемся, какие продукты питания употребляем в пищу, и нашим раздражением? 

– Как рассказывают нам патерики, как мы знаем из исследований историков средних веков, в древней Киево-Печерской лавре в ее исходном состоянии поддерживали температуру в кельях примерно плюс одиннадцать градусов круглогодично и поили людей овсяным киселем. Низкая температура была направлена на то, чтобы не было серьезного разжения плоти, а овсяный кисель – это естественное успокаивающее средство, своего рода антидепрессант времен наших пра-пра-прадедов. Это же все очень как-то разумно, это опытным путем к нам пришло. 

Еще владыка Никодим, учитель Святейшего Патриарха Кирилла, как известно, отвечал на вопрос о том, как бороться с блудной страстью, он говорил: «А ты работай очень много, так чтобы, придя домой, хотел только упасть на диван. И не пей». То есть не употребляй алкоголь. Ясно: если алкоголь, то тут веселье, разгул и так далее. Если избыток его. Это не значит, что вообще нельзя выпить. Конечно, можно; «вино веселит сердце человека» – слова Писания. Но если ты эту грань веселья перешел и начинаешь вести себя по-скотски, значит, здесь будет хулиганство, здесь будет блуд, здесь будет все. И пошло-поехало. Вопрос меры важен всегда. 

Если вы едите много жирной и острой пищи, то, естественно (это всем было известно еще в средние века), это тяжесть, это злоба, это какие-то захлесты, совершенно физиологические. И мы это понимаем. Но это совершенно не значит, что надо, как кролики, питаться только травой, ни в малейшей степени я этого не скажу. Мне, например, вегетарианство или веганство кажутся очень снобистскими, пижонскими вещами, мне они совершенно неясны. Есть пост – будем есть траву, нет поста – будем есть мясо. Мне кажется, в этом смысле надо в дисциплине Церкви находиться, а не придумывать что-то для себя. Церковь в свое время осудила тех, кто, например, прибавил к постным дням еще четверг – просто потому, что им пришло в голову прибавить четверг, они хотели быть особо благочестивыми. Не надо нам четверга, четверг не постный день. Все, точка. И здесь вот та же самая история. Едим не досыта, не объедаемся, стараемся не упиваться; все должно быть в меру. 

– Наверное, вообще разнеженность жизни способствует раздражению, потому что если человек разнежен, то любой какой-то внешний импульс, который выводит его из зоны комфорта, является раздражителем. А если человек менее восприимчив к раздражителям в силу строгости своей жизни, наверное, он будет менее восприимчивым к тем внешним импульсам, которые могут возникнуть. 

– Здесь не нужно какой-то полоумной аскезы: я сейчас заморю себя до такой степени, что на человека перестану походить; скорее буду выглядеть как телеграфный столб. Этого никто и не ждет от нас, Спаситель этого и не просит. Но надо поменьше себя жалеть, поменьше. Вот какие-то элементарные совершенно вещи: «Ах, комарик укусил». Ну, укусил и укусил. «Ах, мне пришлось под дождем идти два километра». Ну и что? Тебя размыло, что ли, в конце концов? Мы с Вами здесь вспоминали Владимира Семеновича Высоцкого: «Это не горе, если болит нога». 

– Есть ли какие-то конкретные, практичные советы, как бороться с приступами раздражения? Если человек испытывает раздражение, что нужно сделать в первую очередь? 

– Знаете, я Вам расскажу анекдот. Если бы я знал, то я сам был бы менее раздражительным человеком. Я, увы, тоже подвержен, как и многие, порой нахлестывающим воздействиям раздражения. И я себя ловлю на том, что мне помогает: если это удается сделать, возможность над собой посмеяться, самоирония. Мне вспоминается в этом случае такой анекдот. Приходит человек в аптеку и говорит: «Вы знаете, я очень раздражителен; не могли бы вы мне дать какой-нибудь препарат от раздражения?» Аптекарь переспрашивает: «Вам капли или таблетки?» – «Сколько ты будешь меня еще злить?» 

Вот мы в своих этих воплях, визгах и раздражении очень смешны, комичны, не по-Божьему комичны. Бывает, человек настолько хороший, настолько какой-то такой, что улыбку добрую вызывает, какой-то Гаргантюа такой… А бывает так, что вот это кривляние беса ощущается. Если ты способен над собой улыбнуться и не слишком серьезно к себе относиться (ты не фараон, ты не великий, ты не пуп земли), то ты уже убавляешь громкость этого раздражения. 

– А как реагировать на раздражение со стороны других людей? 

– В основном ты свой ближний круг общения знаешь, как и его реакции. Надо, конечно, стараться не провоцировать тех, о ком ты знаешь, что они взовьются до небес, если что будет не так, и уклоняться от тех, кто обладает особенно дурным характером, стараться как-то гибко это все обходить. Во всех случаях надо стремиться к тому, чтобы загасить конфликт, чтобы он не пошел дальше слово за слово. 

Есть такое микростихотворение, которое описывает очень многие наши православные ситуации: 

Я ненавижу вас так долго, 

Что позабыть уже успел. 

И почему вас ненавижу? 

И кто вы, собственно, такой? 

Вот как только разворачивается логика самостоятельного конфликта: «а ты сам», «а ты мог…», – эта цепочка «слово за слово» приводит к тому, что вы уже забываете об истоках конфликта. И здесь уже все переходит на личности, оскорбление сыпется за оскорблением. Надо уметь остановиться, стараться остановиться. Даже если вы чувствуете себя правым. Сказать: «Слушай, все, извини, я больше не буду в этом участвовать». 

– Вопрос телезрительницы: «Помолитесь, пожалуйста, об упокоении рабы Божией Евдокии, моей бабушки, которая помогала меня растить; я очень ее любила. У нас в семье очень все сложно, материально трудно. Раньше я была педагогом, потом занималась челночеством… Потом обанкротились, сейчас парикмахерским делом занимаюсь. Первый брак у меня развалился, муж стал употреблять алкоголь, но ребенок родился бесподобный, желанный, я вынашивала эту беременность и вымаливала… И у нас после родов произошло такое вот недоразумение и сильный конфликт. После родов мне в палату в роддоме была насыпана соль, кто-то принес не из родственников непонятную передачку – грязную морковь, из-за чего я сильно плакала. И после этого у нас произошел дома сильный скандал между всеми родственниками мужа и моей мамой. Да, я очень хотела бы Вас спросить: как молиться об усмирении зла в семье, прощении обид, чтобы Бог помог мне простить?» 

– Во-первых, пока Вы будете верить во всякую ерунду типа просыпанный соли и грязной моркови, конфликты будут приходить. Не надо ничего страшиться, православие – это религия бесстрашия. Во всяком случае, бояться дурных людей, сглаза и всяких таких вещей не надо. Вот чего Вы будете бояться, то и будет в Вашей жизни осуществляться. Будете бояться, что кто-то может Вам навредить, впустите зло в свою жизнь. Поэтому нам надо восстанавливать подлинную границу своей крепости. Что это значит? Я не буду ничего пугаться. Мы всегда читаем псалом, когда готовимся к Святому Причащению: «Жезл Твой и палица Твоя, та мя утешиста… и введоста в гору святую Твою… Если пойду посреди сени смертныя… Ты со мною еси». «Господи, я знаю, что Ты со мной, мне нечего с Тобой бояться». 

А конфликты и скандалы?.. «Господи, дай мне рассмотреть, в чем я виноват». Потому что у конфликта и скандала всегда две стороны: этот другой и я. С другим попозже разберемся, сейчас надо разобраться с собой, в чем я виноват. Я Вам скажу, не зная канвы Вашего конфликта. Вот сейчас, в течение кратчайшего нашего общения (Вы не обижайтесь), я Вас трижды попросил: давайте чуть-чуть ближе к теме. А Вы останавливались на том моменте, где я Вас перебил, и продолжали так же, то есть дальше рассказывать. Это означает, что Вы не очень слушаете. Волнуетесь, я понимаю, переживаете, но надо еще попробовать другого слушать внимательнее. Способность слушать другого человека внимательно означает интерес к нему. Проще говоря, давайте искать (это я сейчас просто вот поверхностно), в чем мы виноваты, и давайте свою вину пытаться устранять. 

– Спасибо Вам большое. К сожалению, время нашей передачи подходит к концу. Может быть, еще в финале несколько слов для наших телезрителей о том, почему мы так озлоблены и как преодолеть эту озлобленность? 

– Почему? Видите, мы себя все считаем очень хорошими, других – значительно хуже. Нам кажется, что нас недооценивают, а мы стоим больше. Нам кажется, что многое у нас в жизни неправильно, а мы имели бы блестящее будущее, если бы все сложилось иначе. Однако это все не так существенно, существенно другое. Существенно потерять дружбу с Богом, и этого нельзя допустить. Существенно оскотиниться и мгновенно спуститься на какой-то недобрый уровень общения с людьми. Давайте друг друга поддерживать, давайте улыбаться, давайте даже в очень непростых наших обстоятельствах радоваться, потому что апостол говорит: «Всегда радуйтесь, непрестанно благодарите». Давайте будем благодарить. Нам есть за что благодарить Господа. 

Ведущий Денис Береснев 

Записала Елена Кузоро