Читаем Добротолюбие. «Служение в общежитии». Часть 2. Священник Константин Корепанов

Третий абзац:

Не унывай в скорбях и трудах телесных, которые несешь, трудясь ради общежития; ибо и это также значит – «полагать душу свою за братию» (1 Ин. 3, 16), – и надеюсь, что велика будет награда за труд сей. Как Иосифа Господь поставил прокормить братию свою во время голода (Пс. 32, 19) в Египте, так и тебя поставил Он послужить общежитию. Я же повторяю тебе слова Апостола: «ты, убо, чадо, возмогай благодатью Духа Святого» (2 Тим. 2, 1).

Вот такое свидетельство: любой труд ради некой общности людей, собранных Христом, – это всегда есть полагание души своей за ближних. Конечно, здесь в первую очередь имеется в виду монашеская община. Это может быть и приходская община, и, безусловно, семья. То есть любой труд ради семьи есть полагание души своей за ближних своих. По сути дела, служение семье Варсонофий Великий приравнивает к тому, что мы привыкли связывать с подвигом на войне. Там человек отдает душу свою за ближних, за друзей своих.

По очень глубокой и, безусловно, верной мысли Варсонофия Великого, служение семье есть тоже полагание своей души за друзей своих, за своих ближних. Действительно, ведь когда человек служит своей семье, он отдает ей свое время. А время и есть жизнь, время – самый ценный и, по сути, единственный невосполняемый ресурс человека. Каждую минуту он может отдать либо другому, либо себе. Но повторить ее он уже не сможет. Отдав ее, он больше никуда ее истратить не может, это время ушло. Он отдал – и больше ничего сделать нельзя. Если он отдает эту минуту другому, значит, он урвал ее от себя, урвал жизнь в эквиваленте времени. И поэтому, отдавая свое время и жизнь другому, человек таким образом исполняет свое служение ближним и действительно полагает душу свою за ближних.

Причем не так важно, в каком статусе находится человек: это может быть игумен, повар, регент, священник, отец или мать семейства. Важно, что он находится на Христовом месте. То есть он, как Христос, отдает ближним время и силы, которое мог бы использовать для себя. По сути, каждый осуществляет волю Христа и Его служение, если  отдает другим свое время.

Не само по себе его пребывание в отцовском или священническом, игуменском статусе делает его Христовым, а то, что он, пребывая в этом статусе, все свои силы и время отдает другому человеку: жене, ребенку, детям, родителям, прихожанам (если он священник). В этот момент он и являет собой заботу Христа и принимает, естественно, благодать Христа. Но чтобы это стало возможным, чтобы действительно на каждом месте человек смог это осуществить, ему с неизбежностью нужно понимать, знать, что он, как указывает Варсонофий Великий, находится здесь по воле Божией. Как говорит Варсонофий, тебя поставил Он служить общежитию.

И если ты думаешь, что это общежитие тебя так использует, что ты по малодушию своему не можешь занять другое место (как мы обычно говорим, «без меня меня женили»), сил у тебя не хватит. Ты не сможешь исполнить служение, изнеможешь, впадешь в уныние, депрессию, отчаяние, ропот, осуждение. Для того чтобы это служение стало возможным, ты должен поверить, что на этом месте находишься по воле Божией, это Бог поставил тебя этим людям послужить, ты исполняешь таким образом волю Божию.

Если ты не сможешь в это поверить, то как-то будешь исполнять свое служение, будешь скучать на нем, тебя будут доставать семья или приход, люди, постоянно обращающиеся за тем, чтобы покушать, или с просьбой что-то им спеть или сыграть. Это все будет в той или иной степени наемничеством.

Чтобы это таковым не стало, чтобы действительно со всей силой, решимостью исполнять это, возлюбить Господа всем сердцем и всей крепостью, нужно принять, что это Его воля. И тогда я смогу эту волю осуществить. Когда пойму, что это воля Божия, что пути назад у меня нет. Что исполнять это служение я должен со всем усердием и смирением и за это поручение дам Богу ответ в день Суда; и что исполнить это я могу только помощью Божией. Если я нахожусь здесь по воле Божией, то для того, чтобы мне это служение осуществить, надо непрестанно обращаться к Богу за помощью.

На эту тему есть евангельские притчи. Есть притча о слугах, о том, что каждый из них должен исполнять порученную им работу. И когда придет господин, он взыщет, что делал человек: действительно исполнял вверенное ему служение или ничего не делал, пиршествовал и бил тех, за кем ему было поручено следить.

Об этом же и притча о талантах. То же самое: господин уходит, каждый получает вверенный ему талант. Один начинает усердно его возделывать, стараясь принести плод, а другой зарывает талант, ничего не делает в надежде, что так будет лучше. И получается, что он проигрывает.

Всякому человеку, живущему среди людей, надо понять, что эти люди и та ситуация служения, которая требуется от него по отношению к этому общежитию, и есть та задача, то делание, которое поручено ему Богом. И не так важно, привратник ли он, повар или певчий, регент, пономарь, священник, епископ или бухгалтер. Важно, что он в этом общежитии выполняет служение, и оно направлено на то, чтобы братии было хорошо. Он полагает душу свою за ближних, если все его мысли и время посвящены им.

Девятый абзац:

Если кто не переносит поношения, не узрит и славы; и если не очистится от желчи, не ощутит сладости. Ты вступил в среду братий и различных случаев, дабы быть разжженным и испытанным: а золото испытывается не иначе, как огнем. Отнюдь ничего не назначай себе (в правило), ибо чрез это ты подвергнешь себя брани и попечениям; но со страхом Божиим испытывай, что прилично времени, и ничего не делай по рвению; сколько возможно, удаляйся от гнева, никого не осуждай и люби особенно искушающих тебя. Если вникнешь, то найдешь, что они-то и приводят нас в преуспеяние.

Вот такое, на мой взгляд, очень глубокое правило, очень верное размышление. И оно в равной степени относится как к людям, которые облечены неким началом, властью, которые исполняют служение как начальники, так и к тем, кто является подначальным. Будь то игумен, монах, родитель, ребенок, прихожанин, священник – в любом христианском обществе, в любой форме малой церкви это правило действенно, очень важно, замечательно. И дорогого стоит понять и исполнить это правило. То есть ко всякому брату или сестре в общежитии это применимо.

Какие это правила? Первое – это правило о том, что сама ситуация, само это общежитие и твое пребывание в нем есть место, в которое ставит тебя Промысл Божий и в которое ты поставлен для того, чтобы очиститься. Как огонь очищает золото, так и ты помещаешься в общежитие, чтобы очиститься, чтобы образ Божий стал в тебе явен, чтобы золото очистилось от примеси.

По сути, тебя ставят в горнило, которым ты и должен гореть. Нам, естественно, гореть не нравится, поэтому мы хотим убежать туда, где нет общежития. Почему? Мы очень сильно любим Бога? Нет. Любить Бога означает исполнять Его волю. Мы очень любим себя. Нам в одиночестве хорошо, комфортно. В общежитии некомфортно. Поэтому мы убегаем от общежития для того, чтобы обрести комфорт. Но прикрываем это все тем, будто мы любим Бога. На самом деле, конечно, нет. Воля Божия ставит нас как раз в те условия, где мы и можем исцелиться от примеси тщеславия, гордыни, человекоугодия и чревоугодия, гнева, зависти и многого другого.

Жить одному в какой-то комфортной среде – это приятно, но такая жизнь ничего нам не дает, не делает нас лучше. Зато она вводит нас в обольщение, прельщает нас и являет нам нас самих в приятном для нас виде. Если ты живешь один, то не человекоугодничаешь. Если жить одному, то очень легко добиться, что не будешь и чревоугодничать. Если ты живешь один, ты, естественно, не гневаешься и не тщеславишься, у тебя угасает похоть, ты ни к кому не испытываешь никакого влечения, у тебя нет желания флиртовать или на кого-то смотреть. Пожив в таком уединении, ты быстро понимаешь, что страсти стихли и ты добился более-менее спокойного состояния.

Но приезжает друг и быстро мне показывает, что я на самом деле люблю и кушать, и человекоугодничать, тоже гневаюсь, раздражаюсь. Я говорю: «Что ты приехал? Уезжай давай скорее, столько из-за тебя искушений! Не приезжай больше». Друг уехал – как хорошо! Я снова не человекоугодничаю, не раздражаюсь, не тщеславлюсь, не гневаюсь – все хорошо.

Человек попадает в очень неправильное, тягостное состояние. На самом деле ему очень тяжело. И если ничего не случится, он погибнет. Бог ведь смотрит не на наше поведение, хотя нам так кажется, а на наше сердце. А в сердце все это есть. Ситуация общежития хороша как раз тем, что она выявляет наши сердечные страсти. Общежитие не прививает нам их, а делает явным то, что у нас уже есть. Оно выявляет ту болезнь, которой наше сердце больно, обнаруживает скрытое во мраке. Общежитие обличительно, проявляет то, чем живо наше сердце.

Понятно, что нам это не нравится. Когда мы живем одни, мы собой довольны. Когда мы попадаем в общество людей, мы недовольны собой. Понятно, что все люди в этом смысле одинаковы, потому всем и нужно общежитие. По этой причине еще древние монашеские традиции закрепили общее правило, что человек, желающий уединения, сначала должен пожить в общежитии, чтобы хотя бы узнать самого себя, а еще лучше – побороть те самые страсти, которые в нем обнаружились.

Это первое правило, которое мы должны исполнить. То есть мы должны сознавать, что общежитие необходимо. И оно дано нам Промыслом Божиим для того, чтобы как минимум узнать те страсти, которые в нас живут, а по большому счету попытаться с этими страстями бороться.

Второе, о чем говорит устав жизни человека в общежитии, – не назначать себе никаких правил. Тебе могут назначить правило те, кто имеет на это право (духовник, игумен, начальник), кому вверена твоя душа. Они могут назначить тебе правило, и ты обязан его исполнять как послушание. Но сам себе правило ты назначить не можешь, не должен. Это было бы ошибкой. Потому что тогда тебе придется, если ты сам себе назначил правило, думать не о братии, не о служении, не об исполнении воли Божией, а о том, как бы исполнить свое правило. То есть об исполнении своей воли, своей привычки, того, что ты сам считаешь хорошим, а не того, что Бог считает хорошим. И поэтому возникает нестроение, смущение: ты думаешь уже не о Божием, а о своем. Тебе главное – исполнить свое правило, о том, что хочет от тебя сейчас Бог, ты уже не думаешь.

Например, ты решил, что больше после шести часов вечера есть не будешь. Прожил так день, второй, на третий день приходишь в келью, а к тебе стучится друг. Или приходишь домой (если речь идет о семье), а к тебе приезжают гости. Начинается суета, ставится какая-то еда. «А ты почему ничего не ешь?» – «А я не хочу». Люди смущены или недовольны этим. Как-то разрулили эту ситуацию, ты думаешь: «Слава Богу, хорошо, что они уехали. Хоть бы они больше не приезжали». И живешь дальше.

Через месяц они тебе звонят снова и говорят: «Мы едем к тебе». И по твоей реакции они слышат, что ты им не рад. Ты недоволен, когда они звонят, стучат в дверь, ты им не рад. И таким образом ради собственного правила ты нарушил заповедь Божию. Ты не обнял их, ты сердцем своим не рад братьям своим. Они это чувствуют, огорчаются и больше не едут к тебе. Тебе хорошо, ты снова вернулся в зону комфорта, но за счет того, что нарушил заповедь Божию.

Или, скажем, решаешь, что каждый день будешь читать какое-то молитвенное правило (одну кафизму, например). Недельку читаешь, другую, потом обязательно случается что-то, что надо куда-то бежать или идти, кто-то заболел, надо вызывать скорую помощь. И ты пропустил кафизму, у тебя больше нет сил ее читать, ты расстроился от того, что не выполнил эту заповедь, смутился (как здесь говорится, человек сам себя повергает в брань).

Как-то решилась эта ситуация, но в следующий раз, допустим, приезжают гости, заболел ребенок, надо ехать к врачу, и ты не рад тому, что есть служение, что приезжают гости. Ты думаешь не о том, как исполнить волю Божию, а о том, что не сможешь исполнить привычное. Это же опытом выявлено, многие люди через это прошли и понимают, что так и есть. Но они-то не читают Варсонофия Великого, им кажется, что правило важнее. Правило же обычно связано с молитвой или чтением, воздержанием – такими важными вещами. А все, что вторгается в эту зону правил, вырывает нас из послушания правилам – это мирские, человеческие вещи, это все суета.

И в результате мы настолько проникаемся правилами, что делаемся неспособными к любви, к служению, к тому, чтобы исполнить волю Божию. Мы свое правило ставим выше заповеди. Такова жизнь в общежитии, что, сами себе придумывая правило, мы обязательно входим в конфликт с заповедями. Мы постоянно начинаем нарушать, попирать заповедь Божию ради своего правила.

В итоге мы волю Божию ставим ниже, чем свою собственную волю. Естественно, наша жизнь идет под откос. Даже если мы можем эти правила исполнять, то эти правила нас надмевают, мы гордимся, если получается их исполнять, все больше и больше становимся самоуверенными, с самомнением. И наша жизнь идет под откос. Этого допускать категорически нельзя.

Мы начинаем изнемогать от того, что не можем исполнить свое благочестивое правило, и впадаем в уныние. Разницы нет: мы получаем самомнение, если можем исполнять наше правило, или уныние, если не можем его исполнить. А нужно попросту отвергнуть свою волю совершенно, отречься от самого себя, как говорит нам Христос, и исполнять волю Божию. В этом и есть смысл крестоношения, чтобы мы, живя в общежитии или в семье, постоянно стояли в условиях отречения от своей воли ради воли Божией, ради служения ближнему, что и становится, собственно, горнилом.

Записала Елена Кузоро