Беседы с батюшкой. Наш Иоанн Кронштадтский. Протоиерей Геннадий Беловолов. 15 июня 2023

В петербургской студии нашего телеканала на вопросы телезрителей отвечает настоятель храма Петра и Павла в селе Сомино, директор Мемориального музея-квартиры святого Иоанна Кронштадтского в г. Кронштадте протоиерей Геннадий Беловолов.

– Передача посвящена святому праведному Иоанну Кронштадтскому, память которого мы особо почитаем, в том числе в день его прославления 14 июня. Каждый раз, когда мы говорим об отце Иоанне, возникает ощущение какого-то праздника. Удивительные голубые глаза, чистые, глубокие… Вспоминаешь его житие – и такое ощущение, будто он еще вчера ходил по Кронштадту, бывал в Санкт-Петербурге, будто только вчера закончилась его литургия, на которую мешками приносили покаянные письма и телеграммы.

– У меня даже бывает ощущение, что и сегодня он пребывает в Кронштадте в своей квартире, пребывает с нами. Это какой-то удивительный феномен присутствия отца Иоанна и в общей церковной, и в личной духовной жизни каждого человека. Феномен, который трудно объяснить.

У отца Иоанна Кронштадтского много фотографий, но нет ни одной, где бы он был унылый, грустный. Усталый – да. Иногда в его взоре бывает какое-то пламя, гнев. В его дневнике читаешь, как он сердился, скорбел, но никогда не унывал. В нем был дух радости о Христе. Наверно, он исполнил все заповеди блаженств. Если их прочитать и спроецировать на отца Иоанна, то получится его образ. А какая последняя заповедь блаженств?

– Радуйтесь и веселитесь.

– Отец Иоанн сумел исполнить и эту самую трудную заповедь. Она не случайно поставлена последней. Господь предлагает нам некую лествицу; так в Книге Иоанна Лествичника все добродетели описаны по ступеням восхождения. Как ни парадоксально, просто радоваться несложно – перебросились анекдотом, и все; но, чтобы радоваться и веселиться о Господе, требуется особая духовная чистота. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.

Радость без Бога – это глупость. Надо быть миротворцем, в мире со всеми. Надо быть нищим духом. То есть собрать все это, и тогда, как плод, в сердце возникнет та радость, про которую Господь сказал, что ее никто не отнимет. Судя по всему, отец Иоанн взошел на эту ступеньку. У него была та радость, которую не могли отнять ни скорби, ни толпа людей, что часто буквально захватывала его в плен, ни нищие, которые дергали его на каждом перекрестке, ни высокие чины, что иногда относились к нему с недоверием, а то и с завистью.

У каждого человека какие-то свои отношения с отцом Иоанном. И, наверное, большинство православных людей могут сказать, что это их близкий и дорогой человек, отец не только по сану, но и по духу. По большому счету мы все духовные чада отца Иоанна.

Святых много, но в чем секрет отца Иоанна? Он будто обнимает тебя, и ты чувствуешь его руку на плече? Откуда это возникает? Я много думал на эту тему, и у меня возникла теория, которой хочу поделиться. Всех людей мы можем поделить на знакомых, товарищей и друзей. Большинство, конечно, у нас знакомые. Мы знаем их имена и иногда вспоминаем о них. Термин «товарищ» пришел из коммерческой сферы деятельности, так друг друга именовали в купеческой среде. А друг – это нечто особое. «Друг» – это «другой я», это тот, который как бы ты...

Думаю, отношения со святыми у нас складываются по этой же схеме. Большинство святых просто наши знакомые. Мы знаем их по именам, но особенно не чествуем, не почитаем. К примеру, святитель Филарет Московский. Конечно, у него в Москве есть особые почитатели, но для меня это просто святой, которого я знаю. Большинство святых в календаре – это наши знакомые.

Есть святые, которых мы беспокоим по случаю. Заболел – целитель Пантелеимон, в дорогу – Николай Чудотворец, квартирные дела – Спиридон Тримифунтский, на службу – Георгий Победоносец и так далее. Это наши товарищи, с которыми мы дружим, потому что они нам нужны. Не бескорыстная дружба, а именно товарищество.

Но есть святые, которые становятся нашими друзьями на всю жизнь. Их немного. Природа дружбы такова, что она не может иметь характер толпы. Друг – это всегда какой-то эксклюзив. «Другой я» – это не может быть размножено, это всегда что-то особенное. Отец Иоанн Кронштадтский как раз подходит под эту категорию. Он сам предлагает нам именно дружбу. Его нельзя просто знать. Если ты его узнал, то это обязательно перейдет как минимум в товарищество. Ты будешь его о чем-то просить, потому что у него хорошие связи, и он тебе поможет. Но товарищество все равно будет переходить в дружбу, потому что тут что-то большее. Он не просто может тебе помочь, этого мало, он даст тебе больше. Он может стать твоим другом, твоим вторым «я» и восполнить своей святостью твои немощи. На меньшее отец Иоанн Кронштадтский не согласен. Он и в жизни был всем другом и отцом.

Господь сказал: Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего. По-церковнославянски это звучит более значительно: вы други Мои. Этот тип отношений – дружба – воплощается и в отношениях с отцом Иоанном Кронштадтским. Он был другом Христа и знает, что такое дружить с Богом. Он предлагает нам дружбу с собой, которая проецируется на Самого Господа. Дружба с ним – как дружба с Самим Христом.

Друг – это тот, кому ты нужен независимо от твоих достоинств и недостатков. Вспоминаю изречение Иоанна Кронштадтского: «Люби всякого, несмотря на его грехопадения».  Если нам не понравится знакомый, мы отвернемся от него. Товарища будем терпеть, пока он нам помогает. А друга? Вспомните своих друзей, они не идеальные, но дороги нам такие, какие есть. Когда знакомишься с Иоанном Кронштадтским, понимаешь, что ты ему дорог такой, какой есть. Он тебя принимает таким, какой ты есть. Уверенность в этом возникает, когда читаешь его жизнеописание. Он никого не прогонял; наоборот, ходил по городу Кронштадту и искал одинокие, потерянные души. Если надо, поднимался на чердаки, спускался в подвалы. Он искал своих друзей и обретал их. В этом его секрет.

– Вопрос от телезрительницы Юлии из Москвы: «Насколько я знаю, святой Иоанн Кронштадтский практически не спал ночью. Днем служил Богу и людям, а по ночам писал. Так делал и святитель Лука (Войно-Ясенецкий). Как им это удавалось? Почему мы так не можем? Мы сразу заболеваем, выдыхаемся. Мы настолько немощны по сравнению с ними…»

– Вопрос интересный. Нас никогда не оставляет равнодушными все то, что связано с едой, со сном и земными благами. Нельзя сказать, что отец Иоанн вообще не спал. Он спал, но значительно меньше, чем мы с вами. У нас есть его дневник – кардиограмма его сердца и духовной жизни. Из дневника и других жизнеописаний мы знаем, что батюшка поздно приезжал, успевал вечером вести дневник, а утром составлял проповеди. Это было именно утреннее дело; может, поэтому в них всегда чувствуется утренняя свежесть мыслей.

Отец Иоанн просыпался в четыре часа и писал проповедь. Она должна была быть написана до службы. Это обязательное условие церковного служения до революции. Этому учили в семинарии, ничего необычного в этом не было. Благодаря этому у нас остались проповеди многих священников. А от нынешних батюшек много ли останется? Может быть, после меня останутся эти эфиры. Писать проповеди мне некогда, да и нет навыка, никто этому не учил. Я поражаюсь, как отец Иоанн находил время, силы и волю на это. Днем после службы батюшка иногда приходил домой прилечь, отдохнуть. Иногда находил в своей кровати племянников. Иоанн Кронштадский поступил примаком в большую семью протоиерея Константина Несвицкого, у которого уже на тот момент было четыре дочери и три сына. Отец Иоанн жил как в большой коммуналке. В своем дневнике он описывает и часы отдыха. Но по сравнению с тем, как живем мы, можно сказать, что он не спал. К тому же он всегда каялся, что переспал, потратил лишнее время. 

Как же это спроецировать на нашу духовную жизнь? Нам хочется и помолиться, и побдеть, но кажется, что времени не хватает. Но, положа руку на сердце, ответьте, так ли мы тратим то время, которое проводим, восстав ото сна? На самом деле Господь дает достаточно времени, можно многое успеть, даже если спать по шесть или семь часов. Просто не нужно время транжирить и разбрасывать. Есть очень точное выражение: убивать время. Мы просто убиваем наше время. Надо не мало спать, а экономить, дорожить и ценить то время, которое нам дано. Выспался, проснулся – у тебя есть целый день. Можно творить, выдумывать, пробовать. Как мы распоряжаемся этим временем? Если устроить ревизию, как только мы не изгаляемся над временем, как только его не убиваем в прямом смысле этого слова. Многие проблемы будут решены, если не думать, как меньше спать, а просто делать больше в то время, когда не спишь.

Вернемся к отцу Иоанну Кронштадтскому. В молебнах я часто слышу возглашение: «святой праведный Иоанне, моли Бога о нас». Тут упущено два очень важных слова – «отец» и «наш». Я всегда на молебнах дорогому батюшке возглашаю: «Святый праведный отче наш Иоанне, моли Бога о нас». Эти два слова настолько приближают отца Иоанна к нам... Мы обращаемся не просто к праведному святому, а к отцу. Местоимение «наш» заключает нас в объятия этого небесного молитвенника, заступника и отца. Эти слова очень важные.

Иоанн Кронштадтский говорил, что между словом и делом в духовной жизни разницы нет или не должно быть. Он посвятил слову очень много размышлений. Сегодня в Кронштадте состоялся традиционный VI Иоанновский фестиваль. На нем был представлен очень интересный доклад о восприятии слова у отца Иоанна. Для батюшки слово и дело были одним целым. Если делаешь, то это обязательно требует какого-то словесного осмысления и сопровождения.

Для Бога понятия «слово» и «дело» неразделимы. Иоанн Кронштадтский так молился Господу: как мне легко сказать, так Тебе легко сделать. Очень серьезное отношение к слову. То, что ты сказал, ты уже сделал или начал делать. Для Бога сказанное слово и сделанное дело – одинаковы, и ответственность тоже одинаковая. Может, юридически на земле разный суд, разные статьи, но для Бога нет разницы, сделал ты или не сделал, если ты уже сказал или хотел сделать.

Отец Иоанн Кронштадтский жил Евангелием, а это слово Божие. Он его конвертировал в жизнь во Христе. Для него Евангелие было нотами, которые он перекладывал в музыку духовной жизни. Без исполнения ноты – просто знаки, и Евангелие в какой-то степени просто бумага и типографские знаки. Есть только один способ оживить эти слова –воплотить их в жизнь, исполнить, стать симфоническим оркестром или хотя бы просто скрипкой. Любым инструментом, который воплощает эти слова. Без исполнения они остаются просто текстом. Отец Иоанн Кронштадтский – это живое Евангелие.

– Отца Иоанна почитали тысячи людей. В Андреевский собор, где он служил, невозможно было зайти. Люди стояли на улицах. Когда звучала его проповедь, все становились на колени. Но никто и никогда не обличал отца Иоанна в тщеславии, гордыни, самомнении, саможалении, самооправдании. Никто его в этом не упрекал.

– Не совсем так. Была целая индустрия опусов против отца Иоанна. Когда отец Иоанн был простым приходским священником, о нем особенно не писали. Таких батюшек у нас в России было около ста тысяч. Когда же он стал известен в Кронштадте, о нем стали писать. Но в основном о его благих делах, о доме трудолюбия.

– Кронштадт – город преступников.

– Это немного искаженный образ Кронштадта. Преступников там было не больше, чем в Санкт-Петербурге. Туда ссылали мещан, и они, лишенные крова, создавали среду, как сейчас говорят, бомжей, людей нуждающихся. Но откровенных уголовников, криминальных элементов в Кронштадте было не больше, чем в любом другом городе.

С другой стороны, Кронштадт – это город, где Александром Поповым было изобретено радио. Город, в котором был медицинский госпиталь, где впервые использовали рентген и провели операцию на сердце. Кронштадт можно назвать наукоградом того времени, Сколково XIX века. Именно в Кронштадте совершались дипломатические приемы президента Франции и глав других государств, то есть в какой-то степени это была и дипломатическая столица.

– Но все равно это отрезанный город.

– Тоже не совсем верное представление: была постоянная связь с Ораниенбаумом. Батюшка Иоанн практически каждый день успевал съездить в Петербург, объехать дома, послужить молебны и вернуться. Попробуйте сейчас съездить туда-сюда, емко по времени. А отец Иоанн успевал; значит, все было налажено. Работали и почта, и транспорт.

Конечно, в Кронштадте были социальные проблемы. Это портовый город. Матросы, возвращаясь из дальнего плавания, пускались во все тяжкие. Это начиналось в Кронштадте. Но разве этого не было в Санкт-Петербурге? Или в Москве? О чем писал Максим Горький в своей пьесе «На дне»? Назовите город, где не было этих социальных проблем. Нельзя считать Кронштадт исключением. Просто биографам отца Иоанна, чтобы подчеркнуть его свет, нужна была тьма. Они сгущали краски. (На фоне темного Кронштадта сияющий батюшка был лучом света в темном царстве.) Можно их понять и посочувствовать. Но по большому счету отец Иоанн не нуждался в таком фоне. Он не звездочка, которой нужна темнота, чтобы мерцать. Он солнце, которое светит. Отец Иоанн Кронштадтский не нуждался в таких литературных услугах. Но, как говорится, осадок остался. Сто лет прошло, а мы всё думаем, что Кронштадт – отсталый город, в котором по ночам бродят преступники. Все было гораздо лучше и приятнее. Никто не отказался бы жить в Кронштадте, если бы попал в город времен батюшки Иоанна Кронштадтского.

Мы заговорили о тщеславии. Господь пропустил отца Иоанна через это искушение. Был период, когда он подвергся клевете, причем в ход шло все, что попадало под руку. К сожалению, и наши писатели включились в этот процесс. Николай Семенович Лесков – замечательный писатель, но у него есть пренеприятнейшая маленькая повесть. Там не упоминается отец Иоанн, но описано путешествие девушки в город на острове, где ее сводят со священником, который всем помогает. Но она видит, что это все прикрытие и ему нужны только деньги. Жалко Николая Семеновича. Мы называем его автором галереи русских праведников. Он искал их в глубине веков, в глубине лесов, в Египте, в Палестине, но не заметил праведника, который был рядом с ним.

– Вопрос от телезрителя Владимира из Воронежа: «Когда я в молитве призываю батюшку Иоанна Кронштадтского, мне хочется призвать и блаженную Ксению Петербургскую. В Воронеже есть храм, на территории которого стоят два памятника этим святым».

– Позвольте выразить респект и уважение граду Воронежу. Он опередил Санкт-Петербург в прославлении Иоанна Кронштадтского в скульптурных формах. Я знаю этот памятник отцу Иоанну, видел его еще на литейном заводе в Москве. Его автор талантливый, яркий, известный скульптор Салават Щербаков. Его скульптуры уже окружили весь кремль: это и патриарх Гермоген, и Александр I. Он много чего изваял, в том числе и замечательный памятник Иоанну Кронштадтскому, установленный в Воронеже. Когда я его увидел, воскликнул: «Нам бы такой!» Но, к сожалению, Санкт-Петербург тут отстал. В Воронеже памятник стоит уже два года. Слава Богу, памятник есть и в Кронштадте, но в Санкт-Петербурге нет. А ведь отец Иоанн в такой же мере может быть назван санкт-Петербургским святым, как и кронштадтским. Он входит в Собор Санкт-Петербургских святых. Он покровитель нашего города. Он здесь много молился, служил и совершил много чудес. Это наш чудотворец.

Пользуясь случаем, еще раз молитвенно воздыхаю: нам нужен памятник Иоанну Кронштадтскому. Ведь скульптура – это как бы внешняя мирская канонизация человека. Кому памятник поставили, тот герой, значимый человек. Даниилу Гранину поставили памятник – и он уже классик литературы. А у нас только недавно поставили памятник блаженной Ксении, хотя не в городе, а на кладбище близ часовни. Хотелось бы в городской среде, ведь матушка Ксения бродила по Санкт-Петербургу. Она совершала свои чудеса не на кладбище, а большей частью в городе. Когда ж она выйдет с кладбища и памятником пройдет по нашему городу? 

Телезритель, когда молится Иоанну Кронштадтскому, чувствует присутствие блаженной Ксении. Я признаюсь, чувствую то же самое. Они настолько близки, что кажутся братом и сестрой в Господе. Наверно, у Престола Божия они стоят близ друг друга и молятся о нашем граде. Несмотря на то, что Иоанн Кронштадтский имел священный сан, а блаженная Ксения была нищенкой, у них есть общее – всецелая преданность Христу. Главная книга Иоанна Кронштадтского называется «Моя жизнь во Христе». И я дерзну предположить, если бы блаженная Ксения написала книгу о своей жизни, то с полным правом могла бы назвать ее так же. При всей внешней разнице в подвигах и в образе жизни, по сути, в главном они едины – в любви к Господу и во всецелом жертвенном посвящении Ему своей жизни. Они отказались от всего. Иоанн Кронштадтский, хотя формально был семьянином, жил как блаженная Ксения. Со своей супругой они жили как брат и сестра.

– Памятник Иоанну Кронштадтскому у Музея-квартиры бронзовый, а руки отца Иоанна блестят, потому что люди подходят к нему и целуют их. Меня это всегда поражало, ведь это никакое не язычество: люди целуют ему руки как священнику. Много раз я видел, как люди молятся возле памятника, читают молитвы.

– Да, причем днем и ночью. Ночью там совершается, условно говоря, некое всенощное бдение. В моей жизни был период, когда практически целый год я жил в квартире отца Иоанна Кронштадтского. Буквально в первую или вторую ночь, выглянув в окошко на втором этаже, я с удивлением обнаружил, что у памятника очень драматично молится и жестикулирует молодая девушка, будучи уверенной, что ее никто не видит. Судя по всему, она что-то выпрашивала у отца Иоанна. И это повторялось каждую ночь.

Я не знал, как себя вести, даже думал о том, что мне нужно выйти и спросить, что у нее случилось. С другой стороны, я понимал, что она пришла не ко мне, а беседует с отцом Иоанном Кронштадтским. Потом выяснилось, что у этой девушки были очень большие проблемы с квартирой, ее пытались обмануть эти черные риэлторы, и она вымолила у батюшки, чтобы он ей помог.

Меня всегда поражало, что перед скульптурой люди молятся более эмоционально, более глубоко, чем перед иконой. Наверное, нашему воображению требуется какой-то воплощенный образ святого. Батюшка Иоанн настолько для нас близкий, родной, что хочется дотронуться до скульптуры, облобызать его десную руку, как бы благословиться. То есть скульптура тоже выражает некую близость отца Иоанна.

Скульптуру древнего святого представить себе трудно, а скульптуру отца Иоанна Кронштадтского очень легко, потому что в этом есть потребность, на это есть запрос. Я знаю, что скульптуры отца Иоанна установлены на его родине в Суре, в Воронеже, в Абхазии.

Как-то была такая история. В музей пришел молодой, но солидный человек. Он остановился перед памятником, долго смотрел на него и потом спросил: «Кто его сделал?» Я ответил: «Скульптор Андрей Соколов – молодой талантливый московский скульптор. Это его первая работа». – «А можете дать мне номер его телефона?» – «Пожалуйста».

Он взял номер телефона и ушел, а где-то через полгода или чуть больше я узнал, что такой же памятник появился в Иркутске. Оказывается, этот молодой человек был из Иркутска. Он позвонил скульптору, заказал такой же памятник, оплатил его, и теперь в Кронштадте и Иркутске установлены абсолютно одинаковые памятники отцу Иоанну Кронштадтскому.

– Отец Геннадий, а как Вы пришли к Иоанну Кронштадтскому? У Вас уже был какой-то опыт, когда Вы еще были школьником? Или когда стали повзрослее?

– Когда я был школьником, это было время глубокого застоя, и об отце Иоанне Кронштадтском я впервые узнал из статьи в журнале «Наука и религия». В этой статье говорилось, что он был страшным мракобесом, жутким черносотенцем и, что еще страшнее, монархистом. Эти страшные слова из лексикона коммунистов могли опорочить человека раз и навсегда.

Потом, когда я уже стал воцерковляться, в букинистическом магазине как-то увидел книгу отца Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе». Вообще в имени Иоанна Кронштадтского ощущается какая-то сила, твердыня. Это меня всегда трогало, волновало, для меня слово «Кронштадтский» очень красивое.

– Даже несмотря на то, что Вы прочитали об отце Иоанне в журнале «Наука и религия»?

– Да, даже несмотря на это. Но название книги меня озадачило. Я подумал: что же это за человек, который так уверенно заявил на весь мир, что, оказывается, его жизнь была во Христе? Может ли вообще человек сказать о себе, что его жизнь была во Христе? На мой взгляд, это должен сказать Христос или как минимум хотя бы должны решить люди со стороны, что действительно жизнь этого человека была во Христе. Но если человек говорит так о самом себе, то он сам о себе свидетельствует, и меня просто поразило это дерзновение.

Я подумал, что здесь нужно разобраться, и купил эту книгу, и она стала первым экспонатом будущего музея. Тогда я еще был не очень воцерковлен, только ступил на эту лествицу. И когда я стал читать книгу, она меня поразила. В этой книге нет никакого сюжета, нет глав. Это какой-то космос, где летают мысли, как планеты, где какими-то сверкающими кометами вдруг проносятся изречения отца Иоанна, а метеоритами – его проповеди, заповеди.

Эта книга даже немного взрывает мозг, но это та книга, которую можно читать всю жизнь. Ее можно читать от начала до конца, но можно и с конца до начала, можно ее читать с середины к началу или к концу. Эта книга может стать спутником жизни. Иногда спрашивают: «Какую книгу взяли бы вы с собой в космос?» Конечно же, Евангелие, а вторая книга – «Моя жизнь во Христе» отца Иоанна Кронштадтского, с которой можно лететь в далекие галактики, она никогда не надоест.

– Скажите, вмешался ли каким-то образом в Вашу жизнь отец Иоанн Кронштадтский?

– Да он всю ее перевернул, он просто связал меня и повел туда, куда я не хотел, чего не ведал и не знал. Могу сказать, что все самые большие радости в моей жизни были от отца Иоанна Кронштадтского. Конечно, Господь и батюшка попускают мне поскорбеть, ведь за радости нужно расплачиваться скорбями. Вообще скорби – это наша валюта для приобретения, восприятия радости. Отец Иоанн стал для меня путеводной звездой – куда он, туда и я. Конечно же, я не могу идти рядом с ним, ведь это величина, но за ним идти мне все-таки можно.

– Наверняка у Вас есть масса свидетельств о чудесах, которые совершил отец Иоанн Кронштадтский. «Иоанновская семья» издала книгу «Своих не бросаю», в которой собрано очень много свидетельств о чудесах, происшедших по молитвам к отцу Иоанну Кронштадтскому. Нужно ли нам изведывать об этих чудесах или просто нужно молиться отцу Иоанну Кронштадтскому?

– Таких чудес так много, что здесь нужен некий православный сериал. Я обещаю, что чудес отца Иоанна, которым я сам был свидетелем, у меня хватит на много серий. Это как многотомное издание чудес отца Иоанна, не имеющее конца.

Батюшка отец Иоанн Кронштадтский – это наш друг, на которого можно положиться, который всегда тебя поймет, что-то подскажет, если нужно, и вразумит. Любовь его безмерна, это живое Евангелие и живое доказательство того, что жить по Евангелию возможно, только не нужно этого бояться.

Ведущий Глеб Ильинский